— Леонид Викентьевич, может, всё-таки поясните? — спросил Алексей, устраиваясь в кресле собственного кабинета.

— Что именно вы хотите услышать, Ваше Сиятельство?

— Что за щит, про который говорил Дмитрий Александрович и как он на мне оказался?

— Такой щит называется «императорским доспехом», — вздохнул Викентич. — Вчера, Ваше Сиятельство, вы так рвались на дуэль, и ваше желание не оставляло сомнений в том, что вы потребуете замену. А стрелок из вас никудышний, особливо против профессионального бретёра. Так что пришлось принять меры.

— А вы, собственно, кто такой, чтобы самостоятельно принимать подобные решения? — прищурившись, спросил Голицын.

— Третьего отделения Собственной Его Величества Канцелярии капитан Елизаров Леонид Викентьевич.

— Матерь божья! — процедил Голицын.

— А можно мне разъяснить более подробно? — спросил Алексей.

— Собственная Его Величества Канцелярия — это тайный сыск, — хмыкнул Голицын. — А конкретно третье отделение занимается предотвращением покушений на императора и членов его семьи.

— Подождите… — взмахнул рукой Алексей. — Леонид Викентьевич, вы же с самого начала были моим пилотом. Разве нет?

— Это вы так решили, Ваше Сиятельство. Вашего родового пилота отправили домой сразу же, как только он перегнал вашу авиетку в Петроград. А я занял его место. Расчёт был на то, что вы не знали в тот момент всех своих работников в лицо.

— Ну ладно, я не знал, но ведь Сергей Максимович должен был знать всех!

— А ваш управляющий просто решил, что меня наняли вы лично, — усмехнулся Викентич.

— И что, он даже не заинтересовался этим?

— А это не входит в его обязанности — интересоваться причиной твоих поступков, — вдруг сказал Михаил. — Ты, Лёша, вон Брагина нанял, и Сергей Максимович тоже не спросил: зачем.

— Леонид Викентьевич, а почему вы решили вдруг в этом признаться? — прищурился Алексей.

— Вы спросили, Ваше Сиятельство, — я ответил. У меня не было приказа молчать.

— А какой был?

— Защищать вас, не допуская вашей смерти, — признался Викентич. — Вообще-то, приказ был достаточно вольным и трактовать его можно было по разному, но ваша жизнь ставилась в приоритет.

— А чего вы тогда медлили, когда мы сидели в тюрьме во Владивостоке? — подался вперёд Алексей.

— А разве вашей жизни тогда что-то угрожало? — вскинул бровь Викентич. — Я должен был защищать вашу жизнь, но не вмешиваться в неё. До сегодняшнего дня единственным случаем было падение авиетки. И тогда я сделал всё, чтобы вас спасти. И сегодня тоже сделал всё, что мог.

— Миш, у меня одного когнитивный диссонанс?

— Да нет… — вздохнул Оболенский. — Ты не член императорской семьи, но к тебе приставили капитана третьего отделения. Я до сих пор не могу в это поверить!

— Ну, это как раз понятно. Знаешь, я уже внутренне смирился с тем, что Государи не оставят меня без своего внимания никогда. Не с моим даром такое счастье. Правда, Голицына приставили ко мне открыто, а Викентича — нет. Вот и вся разница. С другой стороны — Викентича приставили раньше, когда ещё не было нынешних отношений, и тут я могу понять Георгия. Вот честно! Не это меня коробит, а то, что зная о Воробьёве, как о профессиональном бретёре, никто не сделал ничего, чтобы предотвратить эту дуэль!

— Уж простите, баре, но в ваших заморочках я мало что смыслю, — нахмурился Викентич. — Конечно, я мог бы убрать Воробьёва до дуэли, но засомневался — не будет ли это ударом по вашей чести. Поэтому предпочёл более щадящий вариант — сделать так, чтобы вы, Ваше Сиятельство, выжили при любом раскладе.

Пока Алексей пытался переварить сказанное, Михаил задал другой вопрос:

— Почему ваш щит не спал в дуэльном контуре?

— Такой щит — защита императоров. Он изначально создан так, чтобы не подвергаться искажениям. Ведь дуэльный контур — это лёгкий аналог тюремной безопасности. А у каждого правила есть исключение.

— А можно подробнее? — вскинулся Алексей. — Это что получается, исчезновение дара — не такая уж и новость? То есть последствия падения метеорита можно было нивелировать?

— Нет, Лёш, тут совершенно другое, — начал Михаил. — Дуэльный контур — это даровое устройство нескольких мастеров. Вот например: когда нужно арестовать одарённого, что делают?

— Ну, ты сам говорил, что присылают трёх человек. Одного — того же дара, для блокировки, второго — силовика и третьего — разумника.

— Правильно, а как блокируется дар? Не знаешь? Я тебе скажу. Просто создаются помехи, буря, если так будет понятнее, когда стихия просто становится неуправляемой. Вот точно так же и работает контур. Он не даёт дару применяться направленно, но не убирает его совсем. А метеорит убрал, тот просто исчез — вот в чём разница.

— Леонид Викентьевич, скажите, вы только меня защищаете? А то, что Мишу Воробьёв мог убить никак вас не касается? — вернулся к теме Алексей. — А между прочим, с его смертью Государи рискуют гораздо больше, чем с моей. Если умру я — они всего лишь лишатся удобного инструмента, а если убьют Мишу — то они получат того самого проклятого Горевестника, от которого будут только несчастья вместо спасения!

— Лёш… — взволнованно одёрнул его Михаил.

— Ну что? Хочешь сказать, что без тебя я смогу жить дальше? Не смогу, Миша! Я это вчера понял! Поэтому и ввязался в эту чёртову дуэль! Пусть лучше я, но не ты!

— Лёша, Леонид Викентьевич не знал о твоём даре, пока ты только что об этом не сказал…