То, что во Владивостоке придётся задержаться, Алексей понял ещё днём. Слишком много надо было сделать, чтобы поспешная женитьба Голицына выглядела подобающе. Но Алексея это не расстроило. У него давно наметились вопросы к государям и сейчас было весьма подходящее время, чтобы их задать. Тем более, что разделавшись с делами насущными, уже поздно вечером компания собралась во внутреннем дворике, который Феликс именовал не иначе как «цубонива».
Несмотря на то, что на Владивосток уже опустилась ночь, десяток светильников ярко освещали небольшое пространство, окружённое со всех сторон стенами дома. Пусть во Владивостоке было не так тепло, как в Хэйане, но весна уже давно вступила в свои права. Здесь, будучи защищёнными от ветров и прикрытые куполом, уже цвели три сливы, бросая белые лепестки на водную гладь маленького искусственного пруда.
За низким столом, рядом с которым было положено не менее десятка подушек разной величины и жесткости, собрались шесть человек. Феликс Старк, на правах хозяина, разливал по рюмкам вполне привычную русскую водку. А весь остальной стол ломился от закусок.
Здесь было все — и ниппонская рыба, завёрнутая в водоросли, и русская икра, поданная в блюдце, и немецкие колбаски, зажаренные на огне… Всё, что угодно, на любой вкус и пристрастие.
— Вопрос с крещением госпожи Осами мы решим уже завтра, — кивнул Алексей Романов. — А после — в Петроград и уже там помолвка и венчание. Осталось только с именем определиться.
— Оксана, — подсказал Шувалов. — Оксана Георгиевна. По-моему, неплохо звучит и к настоящему имени близко.
— Почему именно Георгиевна? — поинтересовался Алексей Романов. — Почему не Алексеевна?
— У меня все Васильковы — Алексеевичи. Можно мне хоть какое-то разнообразие в моё окружение?
— Алексей Константинович, а вы точно Шувалов? — прищурившись, спросил Георгий Михайлович. — К вашему рождению случайно Константин Павлович не имеет никакого отношения? А то по времени как раз подходит…
— А это кто? — растерялся Алексей. — Ну, Константин Павлович?
— Романов, старший брат Николая I, отрёкшийся от престола в пользу своего брата, — пояснил Георгий.
— Так это же когда было! Лет двести назад! — фыркнул Алексей.
— Так и вы не двадцать лет назад родились. И я сейчас не про занятое вами тело говорю.
Напоминание Георгия заставило Алексея клацнуть зубами. Он и забыл, что его все считают тем самым Алексеем, сыном брата Сергея Максимовича. А о том, что он вообще чужой в этом мире знает только Михаил. Его растерянный вид государи поняли по-своему.
— Выдохните, Алексей Константинович. — усмехнулся Георгий. — Это, между прочим, шутка была. Но уж больно у вас замашки царственные, вот и не удержался.
— Ну, ежели царские… — склонил голову на бок Алексей, — Тогда дозвольте спросить, Георгий Михайлович. Не надоело вам из Петрограда сюда мотаться? Может, всё-таки, вторую столицу на востоке отстроите? Не обязательно основную, пусть будет летней резиденцией. Часть министерств сюда перевезти и самим два-три месяца в году проживать. Глядите, и потянутся рода на восток вслед за вами. А то сейчас тут только Старки, Огонь-Догановские, да я.
Раскатистый хохот вмиг заполнил маленький дворик и разнёсся по дому.
— Нет, вы точно заставляете нас сомневаться! — сквозь смех выдавил из себя Алексей Романов. — Но вот насчёт увеличения родов на востоке — идея стоящая. Только старая аристократия сюда не поедет. У них родовые владения и никто от наследия предков не откажется.
— Ну давайте хоть новую, — вздохнул Шувалов. — Это у меня на Амуре цины присмирели. Видимо, как раз потому, что очень, очень сильно не желаю их видеть. Так что даже без Вестей они ко мне больше не лезут. Зато в Благовещенск как к себе домой шастают. Туда бы кого…
— Голицына, — вдруг предложил Оболенский. — Он же младший сын, ему титул не светит. Только фамилия и принадлежность к княжескому роду.
— А почему бы и нет? — улыбнулся Алексей Романов. — Имение в предместье и зона ответственности… Поделите расстояния от Благовещенска до Амурска пополам. С одной стороны Голицын, с другой — Шувалов. А у вас, Алексей Константинович, от Голицына до Огонь-Догановских, а дальше на восток уже Старки.
— Государи, вы представляете сколько это земли?! — шокировано спросил Шувалов.
— Так мы же вам не в личную собственность дарим. А именно под ответственность. Хотя двести-триста десятин можете взять, только на карте конкретно покажите, что желаете.
— Хм… — растерянно покрутил головой Голицын, пытаясь понять, что это было сейчас: очередная шутка или же нет.
— Вот только князем вам не бывать, Дмитрий Александрович. Князь Голицын может быть только один, поэтому — граф, — кивнул Георгий. — Хорошо, будет нашей крестнице приданое на свадьбу!
— А столица? — напомнил Шувалов.
— Амурск не подойдёт для этой цели. Делать там нечего, — покачал головой Георгий. — Хабаровск тоже, единственный подходящий здесь город — Владивосток.
— Простите, Государи, но прошлогодняя волна… — растерянно начал Феликс, которому хоть и доводилось раньше общаться с первыми лицами Российской империи, но вот к такому он оказался морально не готов.
— Если поставить вместо родовой защиты — государеву, то выйдет не хуже, чем в Петрограде, — заявил Алексей Романов. — Тот ведь на заливе стоит и на западе недоброжелателей тоже хватает. Подумайте, Феликс Оскарович, какие министерства вам тут нужны. Адмиралтейство Дальневосточного флота — это точно.
— Рыбное хозяйство, лесное… — предложил Шувалов. — Тайга же всё-таки. Пусть не головное, но самостоятельное отделение минсельхоза. По лесу можно вообще целиком перевести. В европейской части нет таких лесов, как здесь.
— Ну вот, с Алексеем Константиновичем и подумайте вместе, — согласился Георгий. — У графа Шувалова порой такие идеи возникают, что так просто в голову не придёт. И насчёт императорской резиденции — тоже. И давайте на месте. Из Петрограда, и правда, всё не углядишь.
Ошарашенному новостями Феликсу Старку оставалось лишь кивнуть головой. Он даже представить не мог, что вот так, за один вечер, статус его родного города изменится до неузнаваемости. Тем временем застолье продолжалось, и с каждой выпитой рюмкой общение становилось всё более неформальным.
— Хоть дом в Петрограде покупай, — вздохнул Шувалов. — Голицыным в этот раз не до гостей будет. Мишенька, а твой батюшка не уступит на время городской особняк?
— Он вам не понадобится, Алексей Константинович, — хмыкнул Георгий. — Вы с господином Оболенским в этот раз останетесь в Зимнем.
— С чего это такая честь? — нахмурился Шувалов, которому проживание в Зимнем не нравилось ещё со времени их бытности рындами.
— С того, что история с Аляской ещё не закончена и я не шутил, когда сказал, что вы будете её разгребать сами, хоть и под нашим наблюдением. А ещё впереди экспедиция к метеориту. И в её подготовке вы тоже примете участие. Или вам уже не нужна доменка?
— Понял, заткнулся и работаю, — страдальчески вздохнул Шувалов. — Феликс Оскарович, прикажите слугам принести мою гитару из комнаты.
— Что вы задумали, Алексей Константинович? — подался вперёд Георгий.
— Да ничего особенного. Просто мне иногда надо брать её в руки, чтобы не получить очередную Аляску. Я аккуратно.
Изгиб гитары привычно лёг на бедро, а пальцы коснулись струн. Короткий перебор, и мелодия нашла сама себя.
— На маленьком плоту, сквозь бури, дождь и грозы
Взяв только сны и грёзы и детскую мечту
Я тихо уплыву, лишь в дом проникнет полночь
Чтоб рифмами наполнить мир, в котором я живу.
Ну и пусть будет нелёгким мой путь
Тянут ко дну боль и грусть, прежних ошибок груз
Но мой плот, свитый из песен и слов
Всем моим бедам назло, вовсе не так уж плох!
Нить в прошлое порву, и дальше будь, что будет.
Из монотонных будней я тихо уплыву
На маленьком плоту лишь в дом проникнет полночь
Мир, новых красок полный я, быть может обрету…
Уже давно закончилась песня, замолкли аккорды, а Алексей всё продолжал смотреть в звёздное небо. Именно сейчас он окончательно понял, что окончательно стал принадлежать именно этому миру. Где-то в душе порвалась нить, связывающая его с тем, другим прошлым. А плот… Тот самый, который принёс сюда его душу.