Первые дни Алексея раздражало постоянное сопровождение людей Елизарова, но затем он привык и даже счёл это удобным. В присутствии сотрудников третьего отделения Собственной Его Величества Канцелярии чиновники тут же начинали суетиться. Как в прямом, так и в переносном смысле слова. Стоило Алексею только поинтересоваться в градоуправлении: почему одних начальников отделов нет на месте в рабочее время, а другие не принимают посетителей, как буквально уже на следующий день двери чиновничьих кабинетов были распахнуты для всех желающих с самого утра.

А по всему Амурску работали даровые мастера, отправленные сюда государевой волей. Архитекторы реставрировали фасады старинных зданий, возвращая им былую красоту. Земельники укладывали каменное покрытие на дороги. И не на центральных улицах, а наоборот, начиная с периферии. Световики с Воздушниками устанавливали уличное освещение, а в Шуваловке, наконец, закончили строить здание школы. Вот она-то и стала камнем преткновения.

— Алексей Константинович, как же так? — тяжело вздохнул Брагин и принялся нервно теребить цилиндр. — Я же в эту школу, можно сказать, душу вложил.

— Роман Демьянович, давайте поконкретнее, — попросил Алексей, откидываясь в кресле.

— Так я и говорю: как мебель завозить стали, я подал заявку в Управление Образования на двух учителей для новой школы. С естественными науками я бы сам справился, но на мне ещё вечерний класс. Поэтому я запросил в школу математика и учителя правописания. Учеников-то всего не больше сотни. Мы бы втроём справились со всем. А вышло… — Брагин снова вздохнул и отложил в сторону окончательно помятую шляпу. — Пятого дня комиссия приезжала, чтобы посмотреть на школу. А сегодня новый директор объявился.

— Какой ещё директор? — не понял Алексей.

— Назначенный на эту должность Управлением Образования. Потому что, как выяснилось, с момента моего увольнения из Царскосельского лицея я всё ещё числюсь в списке нежелательных персон для работы в учебных заведениях, — тихо признался Брагин. — Я же вам рассказывал, что меня оттуда со скандалом выгнали.

— Роман Демьянович, вопрос ваших взаимоотношений с бывшим руководством мы с вами закрыли ещё в Петрограде, когда я предложил вам эту работу. Зарплату действительно плачу вам я и вопрос вашего официального назначения просто упустил из виду. Но я другого не пойму: какое отношение Управление Образования имеет к моей школе? Построенной, между прочим, по личной инициативе, а значит, фактически, являющейся частным учебным заведением? Леонид Викентьевич, зайдите в кабинет, — попросил Алексей, касаясь эфирника.

Ответов на свои вопросы Алексей не ждал, но вот возмущение кипело. Значит, когда деревенских учил читать-считать в бывшей церковной лавке отец Митрофан — Управление Образования это ни капли не волновало. А как только появилась полноценная учебная единица — так сразу прибрали под крылышко? И это при том, что ни деньги в неё не вложили?

— Вызывали, Ваше Сиятельство? — чётко по уставу остановился Елизаров возле двери.

— Леонид Викентьевич, а давайте-ка с вами прокатимся кое-куда на машине…

— Вы же предпочитаете Воздух, Ваше Сиятельство? — чуть прищурился Елизаров, припоминая категоричный отказ двигаться в кортеже.

— А вот сейчас передумал, — ехидно ухмыльнулся Алексей. — Роман Демьянович, вы знаете, где это Управление находится?

— Так не в Амурске оно — в Хабаровске. Я узнавал, когда запрос отправлял. Мы к ним относимся.

— Далековато на машине, Ваше Сиятельство. Часов семь в пути. Но ежели желаете, то можно кортеж отправить прямо сейчас, а самим завтра вылететь авиеткой. Минут за сорок доберёмся, а там уже вас встретят.

— А давайте! — решился Алексей. — Роман Демьянович, оставайтесь сегодня у меня в гостях, чтобы лишний раз себя не накручивать. А завтра разберёмся с этим вопросом.

Отправив Брагина отдыхать перед ужином, Алексей нашел в библиотеке Оболенского. Коротко пересказав только что произошедший разговор, он недовольно поджал губы.

— Миш я не прав, да? Это ведь просто гордыня? Школа, же, по уму и должна принадлежать Образованию…

— Нет, Лёш, ты абсолютно прав. И это не гордыня, а уязвлённая гордость за свое творение, которое себе присвоил кто-то другой. Как с авиеткой. Вот уверен, что её найдут в гараже у какого-нибудь родовитого чиновника среднего звена, курирующего отправку. А знаешь почему? Да потому что приказ отослать в Амурск три авиетки этот чиновник воспринял как «выбросить». Ведь они не роду какому-то дарились, от которого можно проблемы получить, а городу. В понимании чиновника — бургомистру. Да ещё и на другом конце страны, откуда до Петрограда даже сплетни не доходят. Авиетка самой распространённой модели, которая не меняется уже много лет. Положено по приказу отправить три — вот он и отправил. Перекрасить старье и заменить пару деталей — в десяток раз дешевле, чем купить. То же самое и со школой. Раз она есть — значит, выделяются средства. Директор школы — это всё-таки должность в ограниченном количестве. А у всех чиновников есть родственники.

— Да я не против родственников, если они действительно выполняют работу! — вскинулся Алексей. — В конце концов, преемственность профессии никто не отменял. Но неужели никто не заметил, что такой школы раньше не было? А раз не было, то её кто-то построил!

— А откуда на неё выделялись деньги? — поинтересовался Михаил.

— Из казны… — начал Алексей и схватился за голову. — Выходит, они всё-таки правы. Это их школа и я без всякого основания пообещал её Брагину.

— Нет, Лёша, школа твоя. Ведь без тебя её бы не было. Ты придумал совершенно новый формат образования. Нет, не детей — взрослых. Признаюсь, я сначала скептически отнёсся к твоей идее, но спустя всего полгода я вижу, что это работает. Не забывай, меня готовили к княжескому титулу и с детства учили управлять поместьем и людьми. Крестьяне Шуваловки стали другими, больше похожими на горожан в своих взглядах и интересах. Если ты сейчас отдашь её Управлению Образования — это прекратится. Никто не будет продолжать дело Брагина, и твоя идея просто перестанет существовать.

— То есть, забрать всё-таки надо. Но на каком основании, чтобы это не выглядело капризом очередного избалованного аристократа?

— Лёша, Лёша! Ты так до конца и не понял своего положения! — рассмеялся Михаил. — Я молчу про то, что тебя, фактически, приравняли к Великим Князьям, поскольку сделано это было неофициально. Но ты же куратор Третьего Отделения! Просто, сделай школу — ведомственной!

— Миша, ты гений! — подскочил с кресла Алексей и горячо поцеловал Оболенского. — Я тебе говорил, что люблю тебя?

— Говорил, — улыбнулся Михаил. — Но я готов слушать это ещё много раз.

— Леонид Викентьевич, вы нужны мне! И Варя тоже! — сказал Алексей в эфирник.

— Слушаю вас, Алексей Константинович, — зашел в библиотеку Елизаров.

Алексей невольно отметил разницу в обращении. Значит, при Брагине он был «Сиятельством», а при своих — Алексей.

— Леонид Викентьевич, — прищурился Алексей. — Сколько времени нужно, чтобы создать при Третьем Отделении особый отдел?

— Вам… — Елизаров взглянул на время. — Два часа. В Петрограде день в самом разгаре, поэтому полтора часа на составление бумаг и полчаса — добраться начальнику Отделения до Зимнего. Ну а дальше будет зависеть от того, насколько быстро Государи это подпишут.

— Быстро, — кивнул Алексей. — Я это обеспечу. Пишите, Варя. Начальнику Третьего Отделения Собственной Его Величества Канцелярии. Указание?

— Предписание, — поправил Алексея Елизаров.

— В кратчайшие сроки создать при Отделении особый отдел, курирующий образование и просвещение. Предоставить на подпись Государям немедленно. Второе: в рамках нового отдела подобрать два-три десятка молодых учителей из тех, кто имеет новые идеи, которые не могут быть реализованы в рамках нынешней программы образования. Это должны быть энергичные, готовые к переменам и обладающие даром убеждения люди, но обязательно преданные Российской Империи и Государям. Последнее проверять с помощью Разумников. Всё, Варя, добавьте там чего надо ещё по форме.

Дёмина писала минут пять, и в итоге у неё вышли две солидные бумаги на целый лист каждая, полные заковыристых формулировок и официальных титулов.

— Подпишите, Ваше Сиятельство, — протянула она листы Алексею.

Как это делается, Алексей знал уже давно. Достаточно было лишь приложить графскую печатку, как обычная бумага тут же превратилась в гербовую, а снизу расцвела даровая подпись.

— Но ведь в Петроград бумага попадёт только завтра… — с сомнением произнёс он.

— Варя сейчас Эфиром отправит, — пояснил Викентич. — А бумаги уже потом.

— Лёш? Объяснишь, что задумал? — спросил Михаил, когда они остались вдвоём. — Когда я говорил про ведомственную школу, я имел в виду другое…

— Я понял, но пошел дальше. Миш, я сейчас фактически создал ЧК совмещённое с политпросвещением. Мне сейчас это всё равно объяснять Государям. Просто послушай, ладно?

Решив, что Георгий ему за такое своеволие голову оторвёт, Шувалов решил, что с Алексеем Романовым разговор будет легче.

— Платон Юрьевич, — вызвал Шувалов, адъютанта Романова. — Государю удобно сейчас разговаривать? Доброго дня, Алексей Николаевич. Вам через пару часов начальник Третьего Отделения несколько бумаг на подпись принесёт о создании нового отдела… Он мне нужен.

Выслушав ответ, Шувалов вздохнул и принялся объяснять.

— Просвещение, Алексей Николаевич. Ведь информация, на самом деле, имеет просто огромную власть над умами людей. Нет, к Третьему Отделу это имеет самое прямое отношение, ведь речь пойдёт как раз о безопасности: вашей и всей Российской Империи. Информационной безопасности. Вспомните события прошлого лета. Там ведь была мощнейшая пропаганда со стороны мятежников, причём среди самых уязвимых слоёв населения. Власть же в это время молчала никак не желая объяснять свои действия. А люди должны знать: что и зачем делает правительство. Любой человек, а крестьяне и рабочие особенно, должны знать о выдающихся деятелях России. Об учёных и писателях, о новых изобретениях и внедрениях. Народ должен гордиться своей страной. Именно простой народ. А если такое просвещение будет сопровождаться улучшением качества жизни, честностью и ответственностью чиновников, то можно будет даже не затыкать критиканов. Их пустые слова на фоне реальных действий государства будут смотреться собачьей брехнёй. Но для этого надо именно действовать. Не зажимать народ в ещё более жесткие рамки, а помогать. Если снизить налоги для бедных и поднять их для богатых, то казна ничего не потеряет. Зато власть приобретёт авторитет. После такого, народ сам, без помощи жандармов, затопчет любого, кто будет выступать против.

Алексей помолчал немного, а затем отключил эфирник.

— Что ответил Государь? — поинтересовался Михаил.

— Что Георгий Михайлович — гений, а мне самое место в Третьем Отделении…