Весь оставшийся вечер Алексей Романов пытался совладать с доставшимся ему даром. Выбор у него был не большой: либо он сумеет с ним справиться и тогда до поместья можно будет добраться авиеткой за полчаса, либо придётся заказывать в Амурске спецпоезд, а самим идти до железной дороги пешком. Последний вариант Алексею Николаевичу совсем не нравился, поэтому способы совладать с даром становились всё изощрённее и изощрённее.
К ночи погода начала портиться. Чистое звёздное небо вдруг заволокло тучами. Резким порывом налетел ветер, зашумел в кедрах, затрепали ветви клёнов. Задрожали листья осины, будто готовы были вот-вот оторваться и взлететь, бросив своё дерево на произвол судьбы. Где-то высоко сверкнула молния, а через долгую минуту донёсся раскат грома.
— Сильная гроза будет… — вдруг услышал за спиной Алексей Шувалов и невольно обернулся.
Позади него стоял Сайн, придерживая за локоть Брагина, который умудрился где-то перепачкать землёй брюки и порвать рукав сюртука. Вот только эта досадная мелочь его ни капли не расстроила, потому что выглядел учитель до неприличия довольным.
— Ваше Сиятельство, — умоляюще взглянул на Алексея Роман Демьянович. — Не откажите в милости заночевать в авиетке. Боюсь, палатка не справится с ливнем.
— Разумеется! Неужели вы, Роман Демьянович, решили, что я оставлю вас под дождём?! — искренне возмутился Алексей.
Вот только всю сложность поставленной задачи Алексей понял лишь в тот момент, когда в авиетке собрались все пассажиры. Это у государя и экспедиции были «Альбатросы», оснащённые всем необходимым для дальних перелётов. А вот «Стрекоза» имела в наличии только сидячие места. Алексей помнил, что зимой при крушении они с Мишей собрали из кресел вполне удобную для троих лежанку. Вот только беда — тогда кресла были сорваны с креплений. Но сейчас громить авиетку совершенно не хотелось.
— Ну и где мы будем спать? — задал Оболенский вполне резонный вопрос.
— Нам с Варей хватит пилотских кресел, — прищурился Викентич. — Остаются четверо…
— Я на полу лягу, — пожал плечами Сайн. — В проходе достаточно места.
— Если можно — я с Сайном, — тихо попросил Брагин.
Прикинув, что из всех свободных мест остаются только пассажирские кресла, Алексей горестно вздохнул. Сидя спать не хотелось совершенно. Но и лечь больше было некуда. В ищущий варианты мозг тут же постучалась мысль, что в государевой авиетке предусмотрена полноценная спальня. Алексей понимал, что зависть — это грех. Но кто из нас свят? Ещё раз с тоской оглядев тесное пространство «Стрекозы», ему вспомнилась поговорка: «За спрос денег не берут».
— Миш, я сейчас… — пробормотал Алексей и выскочил прямо под ливень.
До государевой авиетки бежать было всего два десятка шагов. Решительно распахнув сдвижную дверь, Алексей ввалился внутрь, отряхнул намокшие волосы и, оглядев рынд, заявил:
— Доложите государю, что я прошу о встрече!
Ждать пришлось недолго. Не прошло и минуты, как Алексея пригласили пройти в столовую. Алексей Николаевич изволили ужинать, и не в походных условиях, а практически в домашних. Для столовой в авиетке была отведена целая комната. Большой стол, за которым могли без тесноты сесть шесть человек, сейчас был накрыт на одного. Государь, видимо, только приступил к трапезе, потому что все блюда стояли нетронутыми.
— Алексей Константинович, вы просили о встрече? — с лёгкой интригой в голосе спросил Романов. — И в чём срочность?
— Государь-батюшка, могу ли я просить о милости?
— Алексей Константинович… — чуть запнувшись, продолжил Романов. — Давайте вы просто скажете, что хотите. К вашей манере общения я привычен, а вот отклонения от неё вызывают ненужные душевные волнения…
— Хмм, просто… — замялся Алексей, но продолжил: — Алексей Николаевич, нам спать негде. Можно мы с Мишей у вас ляжем? Просто в «Стрекозе» не хватает всем места, а у вас целая спальня в распоряжении…
— Вы хотите провести ночь со мной? — ехидно-любопытствующие уточнил Романов.
— Нет! — катогорически запротестовал Алексей. — Может мы с Мишей можем лечь на полу, лишь бы было куда вытянуть ноги. А то у нас совсем негде…
— Да я не против! — вдруг рассмеялся Романов. — Алексей Константинович! Вы, дорогой мой человек, только что подняли мне настроение! Из полной депрессии подарили мне радость жизни! Вот честно, не ожидал, да если бы ждал, то не поверил! Зовите Михаила Александровича! Отужинаем вместе и ляжем спать! Кровать выдержит троих, только если вы не решите предаться утехам. Вот тогда я буду против однозначно!
От такой постановки вопроса Алексей если и смутился, то не надолго. Главное, что он понял: государь не против их общества. А всё остальное прошло приемлемой неловкостью, которую он, Шувалов, предпочёл не заметить. Забег до «Стрекозы» занял пару минут и ещё несколько на объяснения с Михаилом.
— Что ты сделал?.. — ехидно-вопросительно поинтересовался Михаил.
— Попросил Алексея Николаевича о ночёвке, — как можно проще ответил Шувалов. — И нас с тобой пригласили. Так в чём проблема?
— В том, что… — у Оболенского просто не было слов, чтобы объяснить ситуацию. — Лёша, ты хоть понимаешь, чем это грозит?!
Ужин за императорским столом проходил как обычно. Для Алексея, но вот все остальные видели в нём своё. Рынды — подтверждение положения Шувалова. Оболенский — как личное величие. Сам Алексей — просто как утверждение дружбы. Такой странной, пусть и влиятельней со стороны Алексея Николаевича, но, тем не менее, настоящей и человеческой. Шувалов в упор не видел в Романове начальника, но зато легко воспринимал, как друга. Причём в ту самую минуту, когда друг нуждается в поддержке. И пусть сейчас в ночёвке нуждались именно они с Мишей, но помощь нужна была именно Алексею.
— Господа, не нужно придумывать вариантов, — с улыбкой заявил Романов. — Кровати в спальне хватит на троих, если потесниться. Алексей Константинович, идёмте спать. Вы — в середине! Между мной и Михаилом Александровичем. Если не боитесь пересудов!
— Да я давно ничего не боюсь! Спать — так спать!
В тесноте, да не в обиде — именно так можно было охарактеризовать эту ночь. Втроем на двуспальной кровати было тесно, но приемлемо. Утром Алексей Шувалов проснулся раньше всех. Выполз из тесноты двойных объятий, распахнул дверь авиетки и с непередаваемой радостью взглянул на чистое небо, по которому плыли кучевые сбитые облака. И слова родились сами собой, даже без гитары…
— Мы помчимся в заоблачную даль
Мимо гаснущих звёзд на небосклоне
К нам неслышно опустится звезда
И ромашкой останется в ладони…
Облака… белогривые лошадки
Облака, что ж вы мчитесь без оглядки
Не смотрите вы, пожалуйста, свысока,
А по небу прокатите нас, облака!
— Алексей Константинович! — вдруг прервала его полёт мысли Дёмина. — Весть, Алексей Константинович! Я обязана доложить…
— Ну, докладывайте, — рассеяно заявил Шувалов.
— Алексей Константинович, будьте любезны повторить текст ещё раз, — попросил Алексей Романов, с которого неожиданное появление Вести вмиг стряхнуло весь сон.
Государь велел накрыть завтрак и теперь пытался унять собственную нервозность, и разобраться во всём более тщательно.
— Мы помчимся в заоблачную даль, мимо гаснущих звёзд на небосклоне. К нам неслышно опустится звезда и ромашкой останется в ладони…
— Я так понимаю, что звезда — это метеорит. И в ладонях он и остался, только на «ромашку» это не сильно похоже… — вздохнул Романов, внимательно оглядел свои руки, а после повернул свезённые ладони в сторону Шувалова. — С этим куплетом понятно, а второй?
— Облака, белогривые лошадки. Облака, что ж вы мчитесь без оглядки. Не смотрите вы, пожалуйста, свысока, а по небу прокатите нас, облака…
— Лёш, знаешь, что общего между тобой и пророками? Ты точно так же, как и они любишь выражать свои мысли аллегориями. Вот скажи, какое сходство может быть между облаками и лошадьми? — прищурился Михаил.
— Это детская песенка из… — Шувалов запнулся и как-то виновато обернулся на Оболенского.
Алексей хотел сказать из мультфильма, но вовремя прикусил язык, вспомнив, что кинематографа и анимации здесь нет. Тут даже спектакли и концерты на фиксаторах не сохраняли. Только документальные записи.
— …из книжки с картинками, — нашел выход Алексей. — Там Заяц, Мишка и Ёжик катались на облаках, как на лошадках…
— Мишка? — переспросил Алексей Романов. — Итак, с одним персонажем мы, похоже, определились. Как вы думаете, Михаил Александрович? Из оставшихся двух я предпочту Ёжика. Вот только причём облака?
— Ёжик в тумане, — тихо пыснул в кулак Шувалов.
В этот момент Оболенский подавился глотком чая, прокашлялся и потрясённо выдохнул:
— Стихия! Облака — это Вода. Что если вас полностью окутать вторичным коконом Стихии? Тогда всё, что за его пределами, не будет подвергаться отключению.
— Но почему именно Вода? — нахмурился Алексей Романов, но решил не гадать, а проверить теорию. — Платон Юрьевич, Горчакова ко мне!
Спустя два часа авиетка с двуглавым орлом на борту осторожно оторвалась от земли и едва ли не цепляя брюхом верхушки деревьев, сделала первый пробный круг. Сидящий в кресле Алексей Николаевич Романов выглядел почти так же, как и всегда. Правда костюм из даровой ткани полностью утратил свои свойства, да перчатки с наспех наложенным плетением огня совсем не грели. Из привычного образа выбивались разве что несколько колец, надетых поверх перчаток. Моветон? Уж скорее — новое модное веяние.
И только при движении рукой или повороте головы можно было заметить лёгкую дымку, как от распаренной руки на морозе, что тянулась за государем. Вода действительно оказалась лучшим из щитов. Воздух был слишком разреженным, чтобы держать контур. Огонь — слишком страшным, о Земле речи не шло вообще. Свет создавал эффект непрерывно работающей электросварки. Теперь Алексею Романову главное было не прикасаться кожей к корпусу авиетки.
Михаил Оболенский сидел расслабленно, откинувшись на спинку кресла. То ли был полностью уверен в способностях одарённых, то ли просто отдался на волю судьбы. А вот Шувалов нервничал. С гораздо большей радостью он бы сейчас оказался в своей собственной авиетке под управлением Викентича, которая в данный момент летела следом по направлению к поместью. Да только совесть не позволяла в такой момент оставить государя одного. Тем более, что это его идея, его Весть, ему и проверять её на своей шкуре.
«Вот уж верно: трусишка Зайка серенький! — раздражённо подумал Алексей, но внутренний голос тут же возразил: — Не трусливый, а осторожный. Потому что не боятся только психи!»
Перелёт от места падения метеорита до имения был недолгий, но морально вымотал всех. Алексей Романов предпочёл уединиться до обеда, Шувалов с удовольствием смыл с себя стресс вместе с дорожной пылью и устроился на подоконнике, разглядывая сочную зелень запущенного сада.
— Когда уже у меня руки до него дойдут? — в пустоту спросил он.
— Сад пока лучше не трогать. Не успеем, до венчания три недели осталось. — пристроился рядом Михаил, закинув локоть на плечо. — Только лужайку перед домом в порядок привести, да старый фонтан новым мрамором перелицевать. А если Водника нанять, то и запустить можно…
Алексей с изумлением уставился на Михаила, несколько раз хватанул ртом воздух и жалобно простонал:
— Венчание… Миш, я забыл…
— Надеюсь, не передумал? — прищурился Оболенский.
— Конечно нет! Но организация, гости, приём…
— Приглашения готовы, только отправить осталось, а князь обещал прислать своего бального распорядителя. Нам надо будет лишь нанять дополнительную прислугу на пару дней и выбрать место венчания. Можно всё устроить в Шуваловке или подыскать собор в Амурске. Можно даже в Петрограде, если хочешь, чтобы Государи присутствовали.
— А почему они в Амурске присутствовать не могут? Алексей Николаевич и так уже здесь.
— Ты думаешь, он задержится здесь почти на три недели? — удивился Михаил.
— А почему нет? Надо же ему разобраться со свалившимся на него счастьем, — пожал плечами Алексей. — Это в Петрограде защита на защите и плетениями обвязана. Там с таким умением можно полгорода развалить, а у меня здесь всё поддаётся мгновенному восстановлению. Так что попробую убедить остаться в гостях. А там, может, и Георгий Михайлович появится, когда узнает, что у супружника дар появился. Я бы точно прилетел, если бы с тобой что-то подобное произошло.
— Посмотришь сегодня на приглашения? — спросил Михаил. — Их подписать надо и разослать. Если ещё неделю протянуть, то совсем неприлично будет.
— Их много? — уточнил Алексей.
— Приглашений сто пятьдесят. Правда многие рассчитаны на всё семейство, так что гостей ожидается от пятьсот-шестьсот человек.
— Сколько! — изумился Шувалов и, на всякий случай, медленно сполз с подоконника.