На следующий день, когда утренняя сводка уже закончилась, а обед ещё не начался, к Алексею подошел Викентич.

— Ваша Светлость, из Ростова-на-Дону военком прибыл. Просит вашей аудиенции. У него там что-то странное произошло.

— По нашей части? А что именно?

— Ваша Светлость, я тут о нём поспрашивал людей, говорят: адекватный человек, потомственный военный. В странностях и чудачествах замечен не был… — чуть замялся Елизаров, но продолжил: — Так вот, он утверждает, что в пригороде Ростова приземлилась авиетка из будущего.

На такое заявление Алексей фыркнул, и спросил:

— И как он определил, что она именно из будущего?

— Говорит, по виду самой авиетки. У нас таких нет и в Европе тоже. Да и сам пилот ему документы предъявил. Поперву военком решил, что поддельные, да только зачем такие делать? На всякий случай он решил проверить для успокоения совести. Военное положение в стране всё-таки. Так вот, есть та авиетка. Он с собой запись привёз. Вцепился в фиксатор так, что чуть пальцы судорогой не сводит.

— Заинтриговали вы меня, Леонид Викентьевич, — хмыкнул Алексей. — Давайте выслушаем военкома и посмотрим. Зал совещаний пока свободен. Михаил Александрович, проследите за искренностью?

— Разумеется, Алексей Константинович. Самому интересно стало.

Зал совещаний на самом деле был не комнатой, а просторным холлом на втором этаже. В его центре стоял огромный стол, предназначенный для развёртывания военных карт. На нём же с самого края примостился проигрыватель для фиксаторов. В углу, около окна полукругом стояли четыре кресла для приватных бесед. И сейчас два из них заняли князья Шуваловы.

Позади Алексея привычно заняла своё место Варвара Дёмина. Она снова была в форме, но не чёрной, какая была раньше, а в бело-красной. А на плечах вместо погон отливающий золотом княжеский герб — отличительная черта клятвенника. Человека, имеющего право говорить и делать от имени князя. И только перед ним и отчитывающегося. Никто другой не указ. Майор Елизаров занял место возле стола и проигрывателя, а через минуту в зал вошли двое сотрудников Третьего Отделения, сопровождая военкома.

— Здравия желаю, Ваша Светлость, — остановился он в нескольких шагах от кресел и по-военному коротко кивнул головой.

— Доброго дня, Ваше Высокоблагородие, — улыбнулся Алексей. — Признаюсь, повод вашего визита сильно удивил.

— Сам… Хмм… себя отправил бы в палату для душевнобольных, коли своими глазами бы не видел и руками бы не трогал.

— Давайте сначала посмотрим, Ваше Высокоблагородие. Судить будем после.

Военком положил на стол фиксатор, Викентич вставил его в проигрыватель и в зале появилось окно, в котором стала видна часть дороги, рота охранения и стоящий боком самолёт. В этот момент сердце Алексея пропустило удар. Большим знатоком военной техники он не был, но не узнать боевой истребитель он просто не мог. Слишком непривычной была его геометрия: скошенные назад крылья, хищный, чуть изогнутый к низу «клюв» кабины пилота и двигатели, которых в этом мире просто не было.

— Весьма любопытно. Что скажете, Алексей Константинович? — спросил Михаил и как бы невзначай коснулся его ладони.

И тут Алексея отпустило. Благоденствие отключило все эмоции, погасив внутренний шторм и дав возможность ответить спокойно.

— Действительно… А что с пилотом?

— В данный момент он находится у меня в военкомате под стражей. Я не стал его никому передавать, уж больно любопытные у него документы. Вот, взгляните, Ваша Светлость.

Военком достал из кармана книжицу и передал её Шувалову. Герб на обложке был похожий на герб Российской Империи, но немного другой. На первой странице была вклеена стандартная цветная фотография формата три на четыре и имя. Но в глаза Алексею бросилось не это.

— Российская Федерация…

— Да, Ваша Светлость, — вздохнул военком. — Меня это тоже поразило. Я немного поговорил с господином Соколовым… Судя по тому, что он рассказал, он очутился лет на сто пятьдесят назад. Правда, меня даты смущают. Прямо как в Европе.

— Скажите, Ваше Высокоблагородие, когда эта машина у вас появилась?

— Вчера, Ваша Светлость. Ближе к вечеру. Барышня Горецкая возвращалась на машине из города и не смогла проехать по подъездной, потому что её перегородила вот эта авиетка. Не увидев герба, она попыталась узнать у пилота чьих он. Но вместо объяснений её, мягко говоря, обругали. С трудом объехав авиетку по обочине, Горецкая добралась до имения и пожаловалась начальнику жандармерии. Утром этого дня, убедившись, что авиетка всё ещё стоит, тот велел послать машину для проверки. Пилот передал машину под охрану одному жандарму, а второй привёз его ко мне в военкомат.

— Вчера, значит… Во второй половине дня…

Алексей откинулся на спинку кресла, прикрыл глаза, минуту размышлял молча, а потом попросил:

— Варвара Андреевна, свяжитесь с Платоном Юрьевичем и узнайте, может ли Государь уделить нам несколько минут. Лучше прямо здесь.

Алексей Романов стремительным шагом вошел в зал буквально через несколько минут и деловым тоном поинтересовался:

— Что у вас, князь?

— Если я правильно понял хронологию событий, Ваше Величество, то к нам прилетели последствия Эфирного шторма, о котором предупреждала Варвара Андреевна, когда занемогла вчера, — усвоивший урок своей болтливости Шувалов предпочёл обтекаемую формулировку. — Прилетели — это в прямом смысле. Авиетка и её пилот. То ли из другого времени, то ли из другого места. Леонид Викентьевич, поставьте запись сначала.

И снова в зале открылось окно. Только теперь Алексей смотрел уже не на самолёт, а на реакцию окружающих. Благоденствие оказалось весьма полезной штукой. Никакого удивления, тревог, переживаний. Лишь голые факты информации и совершенно чистый разум для их анализа. Государь выглядел удивлённым, но не больше.

— Необычный внешний вид, — в итоге пожал он плечами. — Но мало ли, какой род что придумает. А почему решили, что из другого времени?

— Военный билет, — протянул Шувалов книжицу Романову. — Обратите внимание, Государь, на название страны.

Алексей Николаевич разглядывал документ долго. Причём особый интерес у него вызвала именно фотография. Он даже её пальцем потёр. И в этот момент Алексей понял, что она цветная, а здесь есть лишь черно-белые.

— Федерация, значит, не империя, — задумчиво выдал он через минуту. — Неужели у Ватикана получилось? Как? Когда и… — Алексей Романов поднял взгляд на Шувалова и, обращаясь лично к нему, закончил фразу: — …Почему?

— Государь, я бы хотел поехать взглянуть на эту авиетку лично. Побеседовать с пилотом да привезти его сюда, — попросил Шувалов.

— На машине вы будете ехать непозволительно долго, Алексей Константинович. Возьмите мою авиетку и после вечерней сводки я буду вас ждать.

***

Соколов уже третий час сидел в маленькой тесной камере, и разминал пальцы. То, что он оказался за решёткой было ожидаемо и не так страшно. Временная мера, пока военком будет докладывать по инстанциям. Вполне логичная и обоснованная. Это он понимал, беспокоило другое…

Историю России конца XIX начала XX Соколов помнил лишь по ключевым моментам. Первая мировая, народное недовольство, февральская революция, временное правительство, октябрьская революция и страна Советов. Да и знаний о техническом прогрессе того времени тоже было очень мало. Электричество было, но до ударной индустриализации и электрификации в бытовом плане использовалось мало.

Оторвав взгляд от пола, он оглядел место своего заключения. Железная дверь, деревянная лавка и маленькое оконце под самым потолком. А ещё плафон над дверью, похожий на обычную офисную «таблетку», который светил резким неприятным светом. Такой обычно называют «дневным» или «белым». Вот только откуда здесь газоразрядные лампы или светодиоды? Это ведь точно не лампа накаливания, прозванная в народе «лампочка Ильича». Слишком яркая, слишком холодная. А ещё тот экран в кабинете военкома…

— Куда я прилетел? — тихо задал сам себе риторический вопрос Соколов.

В этот момент лязгнул замок, и дверь его камеры открылась.

— На выход! — скомандовал лейтенант, и Соколов поднялся. Ему сейчас не нужны никакие провокации.

Конвой в виде двух солдат проводил его на второй этаж, снова в кабинет военкома. Только в этот раз народу было куда больше. Какой-то лощёный с пренебрежительным взглядом господин вальяжно устроился боком на диване. Хозяин кабинета занял место посетителя, а в его кресле сейчас сидел молодой человек лет двадцати с небольшим на вид. За его спиной пристроились двое: молодая женщина в белой с красной отделкой форме и представительный майор в чёрной. Ясно, начальство пожаловало.

— Здравия желаю! — привычно выдал Соколов и остановился, не дойдя двух шагов до торца стола совещаний, оказавшись точно напротив молодого человека.

— Добрый день, Артём Валерьевич, — спокойно произнёс он и, уже по одной только этой фразе Соколов понял, что перед ним не военный. — Позвольте, я представлюсь. Князь Шувалов Алексей Константинович, куратор Третьего Отделения Собственной Его Величества Канцелярии. Вам понятно, что это?

— Догадываюсь, — кивнул Соколов. — Внутренняя безопасность, контрразведка, особый отдел или что-то близкое по смыслу.

— Да, верно, — кивнул тот. — Артём Валерьевич, я могу вас попросить ещё раз пересказать: как именно вы здесь очутились? Пока можно коротко, без подробностей.

«Какие мы вежливые! Только в начальники особистов так просто не попадают. Как правило, такая показная мягкость присуща очень неприятным личностям, которые с такой же вежливой улыбкой подписывают расстрельные листы…» — внутренне передёрнулся Соколов, а вслух произнёс другое.

— Одиннадцатого апреля в восемь тридцать утра я заступил на дежурство. Взлетев с аэродрома Тацинский, направился на выполнение боевой задачи: плановый облёт южной части границы. Три часа дежурный вылет проходил строго по графику. В одиннадцать сорок семь поступил вызов от диспетчера, но во время сеанса связь оборвалась. В этот же момент отключились и внешние навигационные приборы. Поскольку до аэродрома базирования оставалось двадцать минут полёта, а приборы самолёта работали в штатном режиме, мной было принято решение продолжить выполнение задачи.

Соколов сделал паузу, но поскольку вопросов не последовало, продолжил дальше.

— Спустя положенное время, бортовая навигационная система показала, что я нахожусь точно над аэродромом базирования. Вот только его самого не было. Сделав круг, и убедившись, что навигационная система работает, я принял решение уйти на Ростов. Причины выбора именно этого направления было две. Во-первых, рядом с Ростовом-на-Дону был военный аэродром. А во-вторых, в самом городе имелся большой международный пассажирский аэропорт. Местоположение города Ростова-на-Дону совпало с моими бортовыми данными, но сделав круг над городом, аэропорта я не нашел. Поскольку длительность моего полёта превысила плановую, уровень топлива опустился критически низко. Это и послужило причиной принятия решения об аварийной посадке на дорогу.

— А почему на дорогу? — вдруг спросил господин с дивана. — Почему вы не сели на городской площади? Ведь размер вашей машины позволяет.

«А это ещё кто такой? — удивился Соколов, поворачивая голову к господину на диване. — Учитывая, как бесцеремонно он влез в разговор вперёд начальника особистов, кто-то ещё более влиятельный. Тот самый Государь?»

— Хм… По техническим характеристикам самолёту для посадки нужна ровная полоса длиной не менее пятисот метров. В условиях городской застройки это не осуществимо.

— Что дальше, Артём Валерьевич? Вы сели и… — снова подал голос особист.

— И, согласно инструкции, направился с докладом в городской военкомат. Двигаясь по городу, заметил множество странностей. В военкомат идти передумал, вместо этого купил газеты и принялся изучать. Оценив полученную из них информацию пришел к выводу, что приземлился не там, где должен был. Принял решение вернуться к истребителю. Провёл ночь в кабине, а утром прибыл автомобиль с жандармами. Одному сдал на хранение самолёт, а с другим прибыл к военкому, которого поставил в известность о произошедшем.

— Скажите, Артём Валерьевич, а почему вы всё же решили появиться в военкомате, хоть поначалу и передумали?

— Потому что здесь всё ещё Россия, а я — российский лётчик, капитан воздушно-космических сил, — совершенно искренне ответил Соколов. — У меня под ответственностью самолёт с очень серьёзным вооружением, которым могу управлять только я. Его в кармане не унесёшь, а просто бросить подобную машину я не имею права.

— Понятно… Ну что ж, Артём Валерьевич, вы летали на своей машине, а теперь приглашаю вас полетать на наших, — задумчиво выдал особист и, обращаясь ко всем остальным, пояснил. — Господа, мы возвращаемся.

***

— Что скажешь, Миш? — спросил Алексей, устраиваясь в государевом кабинете внутри его личной авиетки.

— Даже не знаю, как тебе быть, Лёш. От тебя шла такая волна узнавания и внутреннего страха… Капитан Соколов ведь оттуда, да?

— Да, — признался Алексей. — И, похоже, его сюда выдернуло моё желание. Видишь ли Миша, его самолёт — это полностью бездаровая техника, на которую не смогут воздействовать Паладины. И он очень мощный как по скорости, так и по вооружению. Он один может разворотить весь фронт. Но давай об этом позже. О Соколове что скажешь?

— У него весьма необычное восприятие людей и их поступков. Из-за твоей манеры общения, Лёш, Соколов принял тебя за хладнокровного убийцу, пожирающего младенцев на завтрак. А меня и вовсе записал в государи. Но с другой стороны, то, что он рассказал, действительности соответствует. Есть пара моментов, которые меня привели в сомнения, но с ними вполне можно разобраться позже.