«У судьбы нет причин…..

По-настоящему Чжа-Мао сожалел только о двух вещах. 

Во-первых, что так лично и не поговорил с Хуа-Би. 

Омега не появлялся в столице с момента их ухода на поиски Тяня, а потом вообще продал дом и, подхватив свой выводок и мужа, умотал осваиваться на новом месте. Бывший невольным участником беседы каракала с Ченом по поводу зверо-метки, неразлучник так и не собрался сходить к ним, пока они были ещё в Заполье, полагая, что белый тигр не особо обрадуется неоднократному свидетелю его не самых удачных жизненных моментов. Да и лишний раз напоминать ему своим видом тот неловкий эпизод у озера не хотелось. 

Нужно было всё-таки повидаться. Извиниться, наверное. Может и не было за что, но теперь точно поздно.

Во-вторых, что не знает, чем закончилась операция Чена. Волки-то точно не скажут. Ему оставалось надеяться, что всё у того удалось. Пропадать за просто так было бы совсем обидно.

О том, что он не слышит Цзяня, неразлучник не жалел…

Просто не было такого слова, которое бы хоть немного близко передавало чувство, испытанное Чжа-Мао, когда понял, что второго голоса в голове больше нет, что никто ему не отвечает. Отразилось ли это как-то внешне, заметить было некому, но ураган внутри разрывал и калечил сознание, перемалывал в труху мысли, рвал на куски память и топил разум в панических волнах.

Когда безголосый отчаянный вой в голове удалось немного унять, увещевая себя, что этим делу точно не поможешь, Чжа-Мао попытался приоткрыть глаза. Не с первого раза, но ему это удалось. 

Расплывчатый силуэт над ним колебался как в туманной дымке, постепенно принимая очертания. Кто-то склонился, всматриваясь в ответ. По лицу невесомо пробежали мягкие прикосновения – те же самые прохладные пальцы осторожно погладили скулы, отвели со лба прядь волос и ощупали затылок.

- Ты меня видишь? Слышишь?

Чжа не знал как подать знак, тело пока не слушалось, продолжая валяться тюком. Он засипел, с силой выдыхая, и распахнул веки, рискуя снова провалиться в обморок. 

- Не надо… Не двигайся. – Голос был тихий и приятный.

Неразлучник особо и не собирался шевелиться, попросту не мог, все свои силы вкладывая в фокусировании взгляда. 

Там где он лежал, было темно. То, что это какой-то сарай, используемый под содержание преступников, а в данном случае пленника, Чжа понял уже давно. Под ним были жесткие сколоченные между собой доски – подобие кровати; стена, которой касался боком, из грубых, необработанных брёвен; маленькое окошко высоко на ней перекрыто крест на крест двумя железными прутами; ещё не видел, но по звукам определил, что одна стена или её часть тоже как решётка, а дверь в ней скрипит отвратительно. 

Фигура, наконец, обрела чёткость. 

Симпатичный. Карие живые глазки озабоченно вглядывались сверху, волнистые волосы непередаваемого белого цвета свесились, обрамляя правильное лицо, пухловатые губы приоткрылись, образовывая овал, чем придали удивленный вид склонившемуся над ним омеге. 

- Эй, слышишь меня? – снова повторил он.

Совсем молоденький. Неразлучник не особо разбирался в возрастных особенностях волков, но по своим, кошачьим меркам, определил, что тот едва ли пережил свою первую течку. Вчерашний ребёнок, как говорили у них на юге.

Почему-то подумалось, что Хуа-Би был бы таким же кучерявеньким, если бы не стригся под свой неизменный колючий «ёжик». А может он и стригся только поэтому. 

Чжа-Мао медленно моргнул, вернул осмысленный взгляд, слегка поплывший от возникших аналогий. Омега быстро улыбнулся, скосил глаза куда-то влево и кивнул. Скорее всего, рядом был ещё кто-то. Стоял вне зоны видимости.

- Я – Лассе. Ты чувствуешь что-нибудь? 

Мягкие пальцы довольно ощутимо сжали его руку в районе запястья, коротко ткнули под рёбра, стукнули по колену. И он это всё ощущал. Обычно, как всегда. Просто сил не было отреагировать. Чжа поднапрягся и качнул головой.

Вот это вот было точно лишнее. Комната тут же кувыркнулась перед глазами, и его опять накрыло темнотой.

**** 

Время неразлучник никак не мог заметить. Эти периодические провалы в никуда сбивали с толку, путали в проходящих днях, иногда вышибая из памяти чуть ли не всю прошедшую жизнь, заставляя отупело лежать, скрипя крохами видений – то ли остатков снов, то ли обрывков воспоминаний. 

Но постепенно становилось получше. Сначала вернулся контроль над телом. Ослабшим и затёкшим, в уже заживших незначительных шрамах. Из серьёзных ранений была только раскроенная на затылке голова. Неровно стянутые, зашитые края бугрились двумя полосами, уже поросшими короткими волосами, взамен сбритых вокруг. Шов горячо и гулко пульсировал под дрожащими прикосновениями непослушных рук. В остальном все было приемлемо. Слабость уходила, ноги двигались, если бы ещё не периодически кружащаяся голова, неразлучник уже попробовал бы бежать.

Но пока Чжа-Мао ел, спал, молчал, слушал, и смотрел по сторонам.

Он на самом деле был заперт в сарае, который напополам разделяла решётка, с одной стороны сидел он, с другой охранник – хмурый альфа-волк средних лет, явно недовольный тем, что его приписали тут торчать. 

Лассе – волчонок (молодым омегой его Чжа даже в мыслях назвать не мог) – приходил к нему каждый день. Притаскивал утром и вечером еду, воду, какую-то горькую дрянь «лекарь сказал, это чтобы голова не болела», осматривал рану на затылке. Тихо говорил, когда охранник не стоял рядом. Ничего особенного, просто о погоде, какие-то глупости, вроде того, что он видел по дороге к нему, а неразлучнику от этого, от обычных, мирных слов становилось спокойнее.

Одежда его – шаровары и рубаха, сшитые наблюдателями так и осталась на нём. Почему их не забрали, Чжа не знал. Это было и не важно. Интересовали только планы волков на него самого. Время шло, но ничего не менялось. Никто к нему не приходил, ничего не спрашивал. На днях так вообще охранник раздражённо грохнул связкой ключей о столик в углу и оставил его в сарае одного. 

Из-за прутьев решётки было не дотянуться, сквозь них не протиснуться, слишком часто поставлены. Лассе, появившийся к ужину с миской, пояснил, что больше за ним следить не будут, только кормить. А скоро, наверное, и вообще выпустят.

- Почему? – спросил Чжа-Мао и откашлялся.

С непривычки горло запершило, сам он редко говорил с ним, больше слушал. 

Омега остановился, не дойдя до решётки полшага, протолкнул миску под ней, в специальный вырезанный зазор. Без альфы рядом открывать и заходить в клетку он не стал, хотя ключи взял и повесил себе на поясок. 

- Новый конунг мировую подписал с котами. Войны не будет. Значит, тебя отпустят. Скоро родных увидишь.

Неразлучник подхватил небогатый ужин. Оптимизма он не разделял. 

Кое-что у Чена всё-таки получилось. Это была хорошая новость, а вот его положение в её свете стало довольно опасным. Кота было проще прибить и закопать, чем отпускать. На всякий случай. 

Снова потянулись нудные дни. Охранник с ним действительно больше не сидел. Приходил только Лассе. Этот мелкий омега был на побегушках у местного лекаря. Кота устраивало то, что тот торчит с ним по другую сторону решётки, развлекая, рассказывая хоть какие-то новости. 

Что волки собираются делать с ним, так пока и не выяснилось, видимо новому конунгу пока было не до него. А местным он надоел. В первое время, как очнулся, еще захаживали поглазеть на кота, а потом перестали.

Силы Чжа-Мао вроде как восстановил, голова донимала реже. С непривычной тишиной в ней пришлось смириться. На вопрос, почему он не слышит Цзяня, ответа сейчас не было. А страшные мысли, что тот погиб в бою у монастыря, неразлучник душил ещё на подступах. 

Клетка не поддавалась. Кот исследовал каждый метр своего заточения, облазил даже потолок, составляя друг на друга кровать, столик и табуретку. Ничего. Окошко было слишком мало, решётки слишком крепки, ключи от двери недосягаемы, подкоп под толстые стены – бредовый.

Всё что ему оставалось – иногда подтягиваться и смотреть на улицу, на жалкий клочок внешнего мира, ограниченный краем поляны за сараем. Потом слушать Лассе, жрать безвкусную кашу и спать до следующего дня.

**** 

Этим вечером омежка задерживался, да и на улице в кои-то веки происходило что-то интересное. На поляну, частично видимую из маленького окошка сарая, в котором сидел Чжа-Мао, подтягивались волки этого поселения. Разожгли большой высокий костёр, освещающий яркими всполохами всё вокруг. И рядом ещё несколько поменьше, замыкая ими широкий круг. Селян собиралось очень много. 

На какой-то момент неразлучник даже испугался, не по его ли шкуру такое собрание. Эти фиг-знает-кого-поклонники могли ведь и придумать жертву какую-нибудь из него в угоду своим идолам. Но про кота как забыли, отдаваясь разворачивающемуся действу.

Суть происходящего он ухватил попозже, это было похоже на их смотрины, когда каждый год половозрелые омеги представали перед свободными альфами. И те и другие показывали себя, заигрывали друг с другом, выполняли какие-нибудь соревновательные задания старейшины; к концу вечера образовывались парочки. Традиция давно была необязательной и существовала как развлекательный элемент, что-то вроде не везде отмечаемого праздника.

У волков, судя по тому, что Чжа смог рассмотреть, всё было серьёзнее. Альфы действительно сражались между собой за привлекательных омег, по настоящему, в-зверях, до сдачи одного из соперников, и первая кровь тут не была показателем победы. Омеги тоже периодически грызлись между собой. То ли определяя порядок выхода в круг, то ли ещё что-то. И это было порой более жестко, чем основные схватки. Хотя бы потому, что принцип один на один среди слабого пола не соблюдался. Зарвавшегося или просто неугодного омегу могли травить и катать по земле целой сворой.

Самое интересное оказалось скрыто от глаз Чжа-Мао углом сарая. Альфы-победители и их отвоёванные «призы» уходили дальше к деревьям, откуда ему только доносились восторженное улюлюканье и громкий смех.

Его мелкий надсмотрщик наконец вернулся. Потрёпанный, сильно пахнущий дымом и явно расстроенный. Молча зажег пару потухших свечей, шлёпнул холодное месиво утренней каши и толкнул миску под прутьями. Сразу уселся в угол, сгорбившись, уронив руки на колени.

Чжа сунул нос в ужин и вздохнул. Хотелось или нет, а есть было нужно. Хоть когда-либо, силы пригодятся.

- Я урод? – вдруг спросил волчонок, подняв на него блестящие глаза.

Вскочил и замер, не приближаясь к решётке на те же выверенных полшага. На его щеке теперь отчётливо различалась пара царапин и наливающийся на скуле синяк. 

Получил сейчас во время игрищ у костра? Плакал? Потому что никто не выбрал? Или досталось от агрессивных омег? Мозг Чжа-Мао закипел от усердной деятельности. Неординарное событие в череде скучных однообразных дней нужно было использовать в свою пользу, может это его единственный шанс.

Кот вяло пожал плечами, тыкая ложкой застывший студень.

- Не знаю. Я пока плохо вижу. Тем более тут темновато.

Лассе повздыхал, осматриваясь – больше свечей не было – и шагнул к клетке в плотную.

Неразлучник медленно дожевал кашу, облизнулся. Так же неторопливо поднялся со стула, вытирая ладони об шаровары, приблизился, оглядывая волчонка с ног до головы.

- Ну, фигурка ничё так… - протянул, прищуриваясь. – А с лицом что? Упал?

Ответить тот не успел. Кот прыгнул, сунув сквозь решётку руку по самый локоть, схватил его сзади за шею, притягивая к себе.

- Ключи сюда, быстро!

Лассе слёзно заморгал, кивнул, не издав ни звука, потянулся к ремешку, на котором висела связка. Чжа-Мао показалось, что тот может их откинуть подальше, а не передать ему, перехватился удобнее за волосы, и с силой приложи омегу лбом о толстые прутья. Волчонок охнул и поплыл, сползая вниз.

Кот сам вытащил ключ, быстро проскрипел им в ржавом замке, и кинулся к двери на улицу. Она вела в какие-то тёмные задворки, самое то чтобы смотаться под шумок праздника. Тихий стон за спиной остро кольнул возмущённой совестью. Как-никак, а омежка за ним ухаживал, лечил. Но своя шкура ближе к телу и Чжа выскользнул на свободу, пригибаясь, направился в другую сторону от голосов, держа курс на высокие деревья за крышами домов.

Побег удался.

Пятнистый кот был на ногах уже второй день, и погоня изматывала его. Потерявший способность контролировать запах, он не мог надолго останавливаться для отдыха. Ветер, как назло, дул ему в морду, ведя охотников по следу.

Долго так продолжаться не могло, нужно было остановиться и хотя бы поспать. Чжа-Мао, не отклоняясь от намеченного направления, выбрал по пути подходящее дерево, влез на него, устраиваясь в густой листве высокой липы. Ветки хорошо зарывали его, можно было надеяться, что преследователи проскочат на ходу дальше, давая ему возможность сделать крюк и обойти их. Но они же и не давали ему присмотреться вокруг, оставалось полагаться на слух и удачу. Пара часов подремать у него точно была. 

Кое-как умостившись у широкого ствола, он забылся тревожным сном. А когда снова открыл глаза, ужаснулся – солнце не только успело взойти, но и подняться в зенит, отмечая полдень. 

Неразлучник прислушался, глубоко потягивая носом. Ни голосов, ни запахов; кроме одного тонкого ненавязчивого аромата, к которому он за время своего пребывания в сарае уже успел принюхаться. Луговая клубника уже давно отцвела, высохла под солнцем, и среди леса стойкому спелому ягодному духу взяться было неоткуда.

- Какого хрена ты тут делаешь? – Он спрыгнул на землю, предварительно немного оглядевшись.

Под деревом, прикрываясь пушистым хвостом, в полу-форме сидел насупленный волчонок. Синяк на его скуле цветасто переливался и гармонировал с огромной шишкой на лбу. С появлением кота он обиженно надул губы и засопел, поджимаясь, словно хотел целиком поместиться под топырящуюся шерсть.

- Остальные где? - Чжа-Мао стриг ушами, поворачиваясь на месте.

- Кто? 

- Волки. Охотники.

- Нет никого. Я же сказал, что тебя отпустят. Приказа ждали только. Никому ты не нужен. Убежал – проблемой меньше.

Неразлучник недоверчиво уставился на него. Не похоже, что омега врал.

- Ладно. Тогда повторюсь – ты тут что забыл?

Лассе не ответил, мотнул головой к высоким колючим кустам.

- Возьми, если хочешь. Я утром принёс.

У дикого шиповника на подушке из листьев лопуха лежали четыре крупных яйца и скорлупки от уже съеденных. Отказываться кот не стал, мигом их прокусил и выпил. В желудке заурчало; маловато, но хоть что-то.

- Спасибо. Домой иди. 

Чжа-Мао перекинулся в кота и быстрым темпом направился дальше. Была погоня или нет, а резона задерживаться у него не было. 

То, что омежка до сих пор тащится за ним неразлучник, занятый своими мыслями, ощутил только к вечеру. Наклонившись полакать из холодного родника, дающего начало тоненькому ручью, заметил сбоку движение и понял – запах клубники никуда не девался.

Рефлексы правда оказались быстрее, кот скакнул в ту сторону, погребая под собой белый лохматый ком, едва успел втянуть когти, что бы не располосовать его. В руках забился пушистый зверёк отдалённо напоминающий волка. Узенькая мордочка, абсолютно лисий оскал и объёмный хвост, мех слишком мягкий и тонкий.

Чжа-Мао встряхнул его, поднял за шкирку, рассматривая. 

- Это что за фигня? … Ещё один… особенный? Морфайся!

Омега хлопнулся на землю, перекинулся в полу-форму и замер, испуганно глядя на нависшего над ним кота.

- Ты типа лис?

- Сам ты лис. Я – волк!

- Болезнь такая что ли? Выглядишь как щенок и беленький….

- Я уже взрослый! – Обидевшийся Лассе сверкнул глазами и подпрыгнул на ноги. – Порода у меня такая. Песец.

Неразлучник кивнул. Если были большие и маленькие коты, почему бы не быть и разновеликим волкам. Что до названия, может кому-то и «леопард» кажется смешным словом. Поэтому почти сорвавшееся фырканье он проглотил.

Чжа-Мао ещё раз внимательно осмотрел омегу в полу-форме. Мелкий, макушкой доставал ему до подбородка, не худой, с округлыми бёдрами, мягким животиком без чётко очерченных мышц. С аппетитной круглой попой. Ушки и хвост даже на вид мягче, чем у обычных серых волков, без свойственной им тяжести и грубости меха. Сильно походил на лиса, только белого. 

- Что ты за мной тащишься? Обратно возвращайся.

- … Можно мне с тобой?

- На фига?! - Кот, мягко говоря, изумился. 

Лассе ныл весь вечер. Он сел под деревом, на которое взобрался Чжа-Мао, обернулся сколько смог хвостом и жаловался на свою не особо длинную и весёлую жизнь.

Самый младший в выводке, маленький и слабенький, в бедной семье откуда-то с северных стай был отправлен сюда учиться у лекаря, а по факту просто сосланный лишь бы куда, чтобы избавиться от ещё одного рта. 

В этом поселении его тоже встретили без особой радости. Не похожий на местных серых волков он вызвал стойкое неприятие у омег, опасающихся, что сманит альф своей необычностью, а у последних полное игнорирование, когда дал понять, что просто так, за интерес спать ни с кем не собирается. Какое-то время он ещё пытался наладить связи, но безрезультатно, и мечтал куда-нибудь удрать. 

На недавний праздник, частично подсмотренный неразлучником, Лассе даже не собирался идти. Он направлялся в сарай, дать коту порцию каши и посидеть там до утра. Но, на свою беду, решил не обходить по дворам, минуя поляну, где и был выловлен сворой омег. Отлупили его ни за что, ещё и обзывали всячески, чем основательно вывели из нормального настроения. 

Итогом волчонок подвел, что идти ему некуда, обратно возвращаться не собирается, и даже если кот его с собой брать откажется, помешать ему тащиться следом он не сможет. На резонный вопрос, что он будет делать на землях котов, пожал плечами. Жить будет, как-нибудь. И лисом прикидываться. Особенным.