….. без причины сводить посторонних».
Напряжение последних дней: внезапный побег, несуществующая погоня, от которой Чжа-Мао удирал во все ноги, и отпущенные с короткого поводка мысли дали о себе знать.
Сидя в сарае, он намеренно сдерживал себя, заставляя не думать о том, почему в голове настолько пусто и тихо, разумно полагая, что истерика и новые припадки не помогут ему выбраться, а силы нужно было копить. Сейчас, на свободе, в неизвестных лесах, далеко от родного дома, эмоции хлынули неконтролируемым потоком. Если б он кричал в голос, давно бы охрип. От безответной тишины на его вой тоскливо сжимало в груди. Почему Цзянь не отвечает, что могло с ним случиться в монастыре, и сколько времени осталось ему самому, если вдруг второго неразлучника больше нет? Вопросы гулко стучали в голове, затылок снова ныл и горячо пульсировал.
Периодически накатывающая паника мешала спать, скрючившись на суку, Чжа-Мао подремал от силы пару часов, уже под утро. А, не успев разлепить тяжёлые веки, неловко взмахнул руками и плашмя рухнул на землю. Упасть с дерева – случай в жизни леопарда из ряда вон выходящий. Но удивляться в его состоянии было нечему. Неразлучник с трудом поднялся сначала на колени, потом, держась за шершавый ствол, в полный рост. Привалился, прикрывая глаза; голова кружилась, мелко тряслись руки, к горлу то и дело подкатывал едкий ком. Если это не прекратится, далеко он не уйдёт.
- Тебе лучше сесть.
От голоса за спиной вздрогнул. Как-то успел забыть за ночь, что он не один, что в корнях, свернувшись в пушистый клубок, в-звере спал увязавшийся за ним мелкий волк.
Лассе мялся неподалёку, всё так же прикрываясь хвостом – его-то одежда осталась там, где он перекинулся, бросаясь в погоню.
- Есть хочешь? – спросил он. – Я могу чего-нибудь поискать.
- Ага, штаны себе поищи!
Чжа-Мао злился. Слабость и боль была совсем некстати, когда нужно как можно быстрее добираться до своих земель. Омежка на грубость не ответил и быстро скрылся с его глаз, судя по запаху не далеко.
Кот выдохнул, деревья перед глазами угомонились, плясать перестали, постепенно отступила и тошнота. Сразу захотелось есть, но охотиться он не мог. Осторожно наклонившись, напился воды и не быстрым шагом отправился в путь. Морфаться не стал, интуиция подсказывала, что пока этого делать не стоит.
Волчонок же следовал за ним на расстоянии, изредка забегая вперёд, мелькал не очень далеко то в-звере, то в полу-форме. В какой-то момент Чжа-Мао заметил, что больше его не видит. Остановился, оглядываясь. Белого комка меха нигде не было. Неразлучник шёл очень медленно, с трудом преодолевая появившийся подъём, отстать тот не мог, наверное, передумал, решил вернуться обратно в стаю. Проблемой стало меньше, но кот почему-то немного обеспокоился. Удивившись себе, задавил это неуютное и неуместно чувство, прибавив шагу.
Выдохся после этого довольно быстро. Воздух перед глазами опять стал густой дрожащей пеленой, раскачивая и выгибая в размытые формы стволы деревьев, грозя поменять местами небо с землёй.
Неразлучник решил, что раз нет погони, имеет смысл отдохнуть подольше, выспаться. Хотя до конца дня было ещё далеко, а идти он уже не мог, пришлось останавливаться, где есть, не ища места удобнее. Он с тоской окинул взглядом высокий суковатый дуб и уселся под ним. Ещё раз свалиться желания не было.
Чжа-Мао начал уже подмерзать, с заходом солнца стало гораздо прохладнее, а озаботиться костром, перед тем как заснуть, скукожившись в узловатых корнях, не успел. Подниматься и заниматься этим сейчас не было сил, поэтому он только перевернулся на другой бок, зарываясь поглубже в подсохшую траву и мох.
Однако, через какое-то время, немного потеплело. Раздался запах дыма – недалеко, в выкопанной ямке, частично прикрытой самодельным навесом потихоньку зачадил костерок. Неразлучник прищурился, пытаясь рассмотреть его спросонья, и не удивился, ощутив, как рядом умащивается пушистый зверь.
- Вернулся. Зачем?
Волчонок ткнулся носом, привалился, морфаться и отвечать он, видимо, не собирался. Коричневые глазки внимательно уставились на кота, ушки встали торчком, когда тот положил руку ему на холку, пропуская сквозь пальцы белый мех. Но не оскалился, дал себя погладить.
Чжа-Мао прижал омежку к себе, греясь его теплом. Разбираться с ним будет завтра, сейчас больше всего хотелось спать.
****
Лассе, как оказалось, отлучался на банальный грабёж. Немного ориентировавшийся в этих местах он сбегал до ближайшей небольшой стаи и утащил с крайнего дома штаны и рубаху. Попались на пару размеров больше чем необходимо, и висели на нём кургузым комом, поддерживаемые завязочками, чтобы не совсем свалились, но теперь хоть мог спокойно идти, не пуша хвост, прикрываясь. В мешок, взявшийся оттуда же, он собирал, всё что попадалось под ноги – грибы, птичьи яйца, яблоки, откапывал какие-то корешки, пока кот ковылял впереди. Не много, тяжёлое он бы не утащил. Хватало на ужин и последующий перекус утром.
По договору, который они заключили между собой, Лассе должен был провести неразлучника через леса, на всякий случай минуя волчьи поселения. Так же охотиться для них обоих и по необходимости, если вдруг тому станет плохо, оказывать помощь. Чжа-Мао в ответ обязался на землях котов найти ему приличную деревню и устроить там на жильё. К такому соглашению они пришли, за несколько дней медленного хода бок о бок.
Волчонок, появившийся и согревший ночью, помимо помощи вселил коту надежду когда завёл разговор о его ране, предложив осмотреть швы.
- Твой побратим не отвечает?
- Кто? – Чжа-Мао не сразу понял, о чём тот говорит.
- Второй кот, который связан с тобой. Ты так и не слышишь его?
- Нет.
- Плохо. Вам нужно как можно быстрее встретиться. Лекарь говорил, что ты так плохо приходишь в себя, потому что вы далеко. Сама рана не очень глубокая, но удар сильный был. Наверное, что-то нарушилось. Будете вместе, и, может, всё наладится.
- Если он жив….
Неразлучник не хотел говорить на эту тему, но как ни странно, делясь своими опасениями, испытывал облегчение. Сказывалась и вынужденная тишина в голове, нехватка общения ощущалась очень остро.
- Ты видел, как он умер?
- Нет. Но я живой и я его не слышу.
- Он не отвечал уже до удара? … Если только после, может это и есть причина. Когда у побратима болит голова, связь часто ослабевает. Они плохо слышат друг друга.
- Ты-то откуда это знаешь?
- Лекарь рассказывал, пока у тебя в голове ковырялся. Учил меня вроде как.
- Ясно. Что ещё он говорил?
- Что при серьёзных травмах, когда связь пропадает вообще или частично, то есть только с одной стороны, нужно побратимам быть вместе. Это убирает последствия, они не будут болеть, не будут умирать рано, хотя внутренние голоса могут так и не вернуться.
****
С состоянием у неразлучника было то лучше, то хуже. Настолько, что в один день они могли относительно бодро топать с самого утра, до позднего вечера, а в другой – так и оставались на месте ночёвки. Но чем дальше они продвигались, чем ближе становились земли котов, тем меньше было у него приступов слабости.
Это воодушевляло – волчонок мог оказаться прав, и ему просто нужно скорее добраться до дома. Тревожило теперь другое. Если потеря мысленного общения так тяжело давалась Чжа-Мао, обычно не особо щедрого на эмоции, то как всё это переносил Цзянь? С его чрезмерной восприимчивостью ко всему окружающему переживать разрыв было бы просто невыносимо. Как бы сам себя не довёл до чего-нибудь нехорошего.
Лассе же неожиданно стал замкнут. Последние полнедели перестал ложиться спать рядом и во время ходьбы следовал в стороне, разговоры поддерживал вяло.
- Ты уже не хочешь идти дальше? Если передумал, я сам дойду, возвращайся.
Неразлучник предположил, что волчонку разонравилась идея поселиться жить у котов. Тот тяфкнул что-то себе под нос и проскочил мимо, забегая вперёд. Чжа-Мао наскоро вспоминал все их разговоры.
- Я тебя чем-то обидел? - Кто их знал, этих волков, вдруг сказал что-то не то, вот он и дуется.
Лассе вдруг резко обернулся, напряжённо заглядывая в глаза.
- Я тебе совсем не нравлюсь, да? – подошёл к опешившему коту. – Как омега. Вообще?
Такой вопрос застал Чжа-Мао врасплох. Не приглядывался он сильно с такой точки зрения. Просто оценил поверхностным взглядом, отметив, что тот вполне симпатичный, и познакомься они при других обстоятельствах, может и заинтересовался бы. Да и слишком молодой вид волчонка ещё с первой осмысленной встречи словно поставил запрет на подобные мысли.
- Я не думал об этом. Понимаешь…
Неразлучник отступил от него, пытаясь сообразить, что ответить. Не говорить же ему прямо, что на детей у него не вставало. А омега, как мысли прочитал.
- Я не щенок! – прорычал с неожиданной яростью.
Подтянулся к коту, хватая тонкими пальцами за рубаху, уткнулся в него носом и заелозил, откровенно притираясь всем телом.
- Ты чего делаешь!? – Чжа-Мао замер с поднятыми руками. – Не гладь меня. Ты понимаешь, что могут быть…. проблемы.
Щелкнувшая пряжка ремешка его шаровар вывела кота из ступора, он попытался отступить ещё и принялся отдирать от себя мелкого волка.
- Проблемы? – нервно оскалился тот. – Я со своей четвёртый день мучаюсь!!!
Настырный омежка отлипать не собирался, лапая за что придётся, громко вздыхая, но силы были не равны, даже будучи не в лучшей форме Чжа-Мао смог бы скрутить в бараний рог. А сейчас, подхватил за бока, приподнял над собой, сильно встряхивая.
- Что ты творишь!?
Волчонок повис в его руках безвольным кулем, медленно моргая, расширившиеся чёткие зрачки ещё больше потемнели, почти до чёрного цвета. И запах клубники внезапно стал каким-то терпким, с вяжущей примесью, щекочущий и дразнящий.
- Течка что ли начинается?
Принюхался кот и тут же ощутил, как во рту начала скапливаться густая слюна. Сердце заколотилось, разгоняя кровь. Он осторожно поставил омегу на землю.
- Спокойно. Если постараться это можно контролировать.
- Заканчивается она… - проскулил Лассе. – Давно запах сдерживал, не могу больше.
- Хорошо, значит немного осталось потерпеть. Мы сейчас найдём какую-нибудь воду, охолонёшься. Не бойся, я не трону тебя.
Омега посмотрел на него дико.
- Похоже, что я боюсь? – Обхватил себя руками, унимая мелкую дрожь.
Чжа-Мао так и остановился на полшага к мешку, не зная как поступить. По-хорошему надо было уйти, трахаться на поводу у инстинктов не самая лучшая идея, от этого только неприятности потом. Но эти инстинкты были сильны, не давая ему решимости сдвинуться с места, наливались приятной тяжестью в низу живота.
Волчонок правильно истолковал заминку, рассмотрев внутренние колебания. Потянулся к нему, одновременно выпутываясь из большой рубахи. Снова прижался, задрал голову, молча уставился округлившимися глазами. Деваться коту было некуда. Он себя уже мало контролировал, а опять почувствовав под руками горячее тело, отпустил вообще.
Самосознания хватало только на то, чтобы действовать аккуратно, не срывать оставшуюся одежду, а помочь вылезти из неё, не кусать нежные губы, а вылизывать их, не придавливать к земле, подминая под себя, а дать омеге самому устроиться удобнее.
На этом моменте Лассе, активно отвечающий на ласки, вдруг стушевался, схватил за руки, приостанавливая.
- Сделаешь осторожнее? … Я … короче ни разу ещё…
Чжа-Мао буркнул непередаваемым звуком, осознавая услышанные слова. В голову сразу пришли слова чёрного кота про силу и ответственность альф перед омегами, про обязанность оберегать их от необдуманных поступков, кардинально влияющих в последствии на жизнь, и долг самим не являться их причиной.
Но волчонок смотрел на него снизу вверх с такой доверчивостью и надеждой, что уйти сейчас, подвести или разочаровать его казалось немыслимым. В возможностях кота было лишь взять себя в руки и сделать всё правильно, задвинув свои личные желания и удовольствия на второй план.
- Хорошо, – просипел он, заваливаясь на бок, потянул омежку за собой.
****
Идти получилось только через сутки.
Неразлучник поднялся раньше, разворошил угли потухшего костра, проверяя, не запалит ли он дальше, и наблюдал, как только что проснувшийся Лассе шарит рукой по траве и, не найдя никого рядом, хмурится.
- Ты как? Нормально? Идём дальше?
Волчонок повернулся на голос, замер, выжидая и, не услышав ничего больше, схватился за лежащие около него штаны.
- Не хотел я так… - горько всхлипнул и принялся поспешно одеваться, путаясь в слишком широкой для него одежде. – Думал, пойдём вместе, может, хоть немного приглянусь тебе. А ты как варёный…. В течку любой дурак кинется… Не вовремя всё это… Не выдержал просто… Не надо было…
Белое тело, покрытое откровенными засосами, мелькнуло, скрываясь под свободной рубахой. Чжа-Мао цыкнул, отводя глаза. Смотреть на омежку, затисканного им до бордовых отметин было почему то стыдно. Вчерашняя сладость развеялась неприятным осадком; волчонок всей душой ему отдавался, и ждал в ответ хоть какого-то отклика, а кот, получается, сидел с видом, что ничего не произошло. И в дорогу сразу гнать собрался.
А он же на самом деле старался. Был осторожен, чутко прислушивался к реакции на свои действия, ласкал так долго и нежно, как никого в своей жизни. И, если признаться самому себе, вовсе не только потому, что Лассе ни с кем до него не спал. Того хотелось облизывать и гладить, в чём кот себе не отказывал; хотелось кусать и мять, тут приходилось быть аккуратнее, на тонкой коже моментально оставались следы; хотелось взять сразу, протискиваясь в узкое нутро по набежавшей смазке, но об этом вообще не могло быть речи, и Чжа-Мао, порыкивая от сдерживаемых порывов, использовал весь запас своей воли.
Молодой омега вызвал неведанный ранее отклик, как в теле, так и в мыслях, подтверждая, что им точно следовало встретиться при более радужных обстоятельствах. Когда ни на одного из них не давила бы эта ситуация: ни побег из стаи, ни сдерживаемая до последнего дня течка на волчонка, ни болезненно-пустая голова и тревога за Цзяня на неразлучника.
- Я всегда такой, не очень выразительный. – Чжа-Мао попытался оправдаться. – Не принимай это только на свой счёт. Если я тебе не улыбаюсь, это не значит, что ты мне не нравишься или что я не доволен. У меня с выражением эмоций совсем плохо.
- Разве такое возможно?– Лассе справился с поясом и залез в мешок, доставая остатки добычи, старательно пряча там глаза.
- У нас в паре неразлучников как будто все чувства другому достались. Вот он фонтанирует на ровном месте. А я всё воспринимаю слишком спокойно. Самому удивительно.
Ловко поймал запущенное в него большое красное яблоко, их сегодняшний завтрак. Остатки былой роскоши, охотиться-то никто не ходил, только костер разводили, чтоб теплее было.
- Вчера ты был более чем выразителен. – Лассе невольно провёл по затерзанным губам пальцами.
- Страх, голод и похоть это не эмоции, это инстинкты. Их очень сложно контролировать. Вот от чего бы я наоборот избавился, взамен всего остального.
- То есть, хочешь сказать, что тебе не бывает ни грустно, ни весело?
- Бывает, в меньшей степени, чем у других. Я испытываю всё тоже самое, что и остальные, но приглушённо. Грубо говоря, в голос не ржу и не рыдаю.
Чжа-мао сам поймал себя на оговорке. «В голос» было значительным уточнением для него – в голове они с Цзянем общались весьма живенько, но ни на кого больше это не распространялось. А в давящей тишине эмоции притупились ещё больше, всё вокруг поблёкло, иногда кот давал себе мысленного пинка, чтобы не скатываться в апатию и шагать дальше. Правда сейчас стало как-то полегче, волчонок немного расшевелил его.
Лассе, задумавшийся над какими-то своими мыслями, вдруг встрепенулся и недоверчиво спросил.
- И тебе что, никто никогда не нравился? По-настоящему. Сильно-сильно.
- Было однажды.
- Чем всё закончилось?
- У него всё хорошо: есть отличный муж и целый выводок котят.
- Не ты?
Кот отрицательно мотнул головой, дожёвывая яблоко.
- Тяжело было отпустить?
- Он никуда не уходил.– Чжа-Мао фыркнул на растерянный, непонимающий взгляд Лассе. – Я со своим неразлучником хотели одного омегу, тот выбрал не меня. Как понимаешь, в силу обстоятельств, мы живём практически под одной крышей.
- И как ты к нему относишься?
- Нормально.
- Ты точно непробиваемый…
Собирались, засыпали остатки костра землёй и отряхивались в молчании. Дальше направились в обход очередных открытых полян, по кромке леса, до высоких холмов, за которыми уже начинались земли котов. Дойти оставалось прилично – с этой части границы до Джераи было около двух месяцев пути пешим шагом. К осени, к началу ощутимых холодов дошли бы. Но Чжа-Мао уже наметил себе, что если за пару-тройку дней у него не будет ни одного приступа слабости и боли в голове, то он перекинется и побежит зверем. Мелькнула мысль, что тогда беленький волчонок не поспеет за ним на коротких лапках, и надо будет его сразу пристроить в ближайшее поселение.
Лассе теперь тоже поубавил прыти и не забегал вперёд, идя вровень с неразлучником, сказывалось недавнее катание по траве с элементами растяжки. Иногда он вскидывался, словно хотел что-то сказать, но передумав, снова утыкался взглядом в свои ноги.
- Не переживай, я не думаю про тебя ничего плохого. – Чжа-Мао заметил его метания. – Всё хорошо.
Тот в ответ улыбнулся, подскочил ближе и сунул ему в руку свою ладонь. Кот возражать не стал.