Тэйр замерла на крыльце. Черная пасть входа впереди ощерилась гнилыми половицами. Стоит шагнуть — и они с треском разломятся под ногами.

Чемоданчик вырвался из руки, прогрохотал по деревянным ступенькам и шлепнулся на землю.

Рэй-сама уверен, что это хорошая идея?

Стены покосились и почернели, кое-где темнели следы от картин и оружия, что висели здесь, наверное, сотни лет назад. Пыль, серым ковром покрывавшая пол, взвивалась в воздух от малейшего движения, забивалась в рот и нос, дерла горло, а ведущая на второй этаж трухлявая лестница скрипела на сквозняке.

Пустота. Только кучи мусора по углам.

— Здесь нельзя жить, — мертвенно обронила Тэйр. Снаружи потрясающе пахло цветами и свежей травой, но из этого древнего дома давно ушла жизнь, оставив лишь скелет.

— Да что ты, — съязвил Рэй-сама, с видимым удовольствием разглядывая плесень на потолке. — Это превосходное место. Родовой особняк и резиденция сёгуна Дербы Машимото. Что тебя опять не устраивает?

Тэйр проглотила слова. Здесь ненадежное убежище для резиденции — дом может рухнуть от первой же грозы. Хотя простоял же он как-то все эти годы… И можно немного укрепить его энергией Хаоса…

— Сёгун жил здесь сотни лет назад, — заметила она все же. — Почему вы решили купить именно этот дом? Он еще и от города далеко…

Рэй-сама ее не слушал, и Тэйр раздраженно поджала губы. Он никогда ее не слушал. И теперь они будут жить в этой заплесневелой развалюхе…

В этом скелете.

…на окраине Сэры — или тут уже даже не Сэра?

Из щели в стене выглянула тощая крыса. Тэйр взвизгнула и слетела с крыльца, едва не упав, а под ногами затрещали листья и сухая трава.

В спину ее подогнал смех и статический шум: Рэй-сама переместился сквозь Хаос, оставив ее один на один с этим кошмарным мертвым домом, что возвышался посреди чахлых деревьев и долины, где до самого горизонта больше не было ничего.

***

Серая, душная, давящая тишина.

Сэйши прикрыл глаза, едва сдерживаясь, чтобы не помассировать виски. Переплетения дорог и рек прожигало сознание огненными нитями, дрожа под веками, а на грани слышимости Рэсса двигала по столу бумажные карты и переключала электронные на планшете.

Ничего. Битый час просидели, но ничего.

— Ему нужно место, — протянул он, — где могли бы поместиться все его люди. Что-то вроде… переносной резиденции. Он же просто повернут на этом…

Он осекся и против воли поморщился, как от зубной боли. Проклятье! Столько лет прошло с тех пор, как они виделись! Столько столетий! Из памяти давно уже должны были стереться звуки голоса, ярко-бирюзовый цвет волос, глубоко запавшие глаза, но…

Сверлящий ледяной взгляд, взгляд через столетия, по-прежнему пронзал Сэйши насквозь.

Ничего. Скоро все закончится. Скоро запутанные нити соберутся воедино, и получится вытянуть из них истину, что приведет к…

— Значит, гостиницы и отели отпадают, — заключила Рэсса и легким касанием смахнула карту с экрана планшета. Большинство старых существ Хаоса терпеть не могли новые технологии и относились к ним в лучшем случае с подозрением, но не она. Она, видевшая расцвет самураев и падение «железного занавеса» над Японией, удивительно ловко использовала интернет.

В комнате снова разлилась тишина, скрадывая не только звуки, но и цвета, вытирая их до давящей серости. Сэйши тупо уставился на помятую карту перед собой.

Рэй мог размышлять так же, как и они. Мол, никто не решит, будто он остановится в гостинице или отеле, это ведь совсем не в его духе, он ведь так любит комфорт и всякую дурацкую роскошь. Черт возьми, да по такой логике он мог даже среди сквоттеров* поселиться, чтобы запутать следы.

Так они ни к чему не придут.

Скрипнула дверь, и Сэйши встрепенулся, отнял руку от подбородка. В комнату неслышно скользнул веснушчатый юноша, что встречал их у входа, так же неслышно опустился на один из свободных стульев и поставил на стол две чашки кофе.

Сэйши кивнул, сжав губы. Хорошо бы их перестали отрывать от работы всякой ерундой. Интересно, это Маори приказал надоедливому засранцу о них заботиться, если уж Рэсса — глава Охотников Токио, а Сэйши ее заместитель? Или парень на самом деле здесь просто-напросто разнюхивает для него?

— Вам нужна помощь? — спросил тот, покосившись на Рэссу, что никак не отреагировала на его присутствие, только настороженно замерла. Он насупился и переспросил холоднее:

— Так что?

Парень, какой же ты надоедливый, обреченно подумал Сэйши, едва сдержавшись, чтобы не закатить глаза, а вслух сказал:

— Ничего не нужно. Спасибо за кофе.

Юноша кивнул и исчез за дверью. Какое облегчение! Рэсса устало вздохнула и продолжила водить пальцем по карте. У нее была узкая бледная ладонь, тонкая кожа с легкими росчерками вен, и Сэйши против воли задержал на ней взгляд.

— Возможно, он выбрал бы большой заброшенный дом, — добавил он, помедлив. — С громкой историей. Надо бы пробить в интернете, какие культурные памятники недавно перешли в частную собственность.

Рэсса натужно кивнула.

— Я посмотрю, — сказала она, а ее слепой левый глаз, будто застланный туманом, тускло блеснул в свете потолочной лампы.

Серая, душная, давящая тишина. И Сэйши вяз в ней, как муравей в грязи.

Кто первым в городе узнаёт, когда прибывает новый человек с энергией Хаоса? Старейший вампир — смотрящий. Вот только это очень… древняя система. Вряд ли в Сэре вообще кто-нибудь помнит, что это значит. А если кто и взвалил на себя такой груз, то может не захотеть говорить с Охотниками.

Они оба изучили местных вампиров до того, как приехать в город. Их здесь не так много — зато какие.

— Старейший вампир в Сэре — Котта дель Ирра? — спросил Сэйши отстраненно, уже зная ответ. Просто хотелось услышать, чтобы окончательно смириться.

— Да, — ответила Рэсса, не отрываясь от карт.

Ну да, конечно. Серьезно, кто бы еще мог быть смотрящим, кроме самого худшего варианта? Многочисленные нападения на простых людей, обращение против воли, стычки с Охотниками — но это все в прошлом. Последние десятилетия Котта дель Ирра и его сестра Тенн вели спокойную жизнь, вот только, черт возьми, это полная дрянь. Нельзя так просто откинуть то, что ты делал, и резко прикинуться невинным. Ирра — это Ирра. Сколько раз Сэйши сражался с ними в прошлом? Сколько людей погибло из-за этих вампиров?..

Ничего удивительного, если Ирра связаны с Рэем. Подобное тянется к подобному.

В Сэре за последние годы вообще произошло много странных вещей.

Каскадное Убийство семь лет назад. Смерть главы вампирского клана Итала и его жены — отравление угарным газом, тоже семь лет назад. Внезапное появление Клинка Карателя после того, как тридцать лет о нем не было ни слуху ни духу после Яшимы.

А теперь и Рэй.

Рэй.

Даже мысленно называть его имя — все равно что вонзать в голову раскаленные иглы.

— Я думаю, Клинок связан с Рэем, — бросил Сэйши, и внутри свернулся тугой ком, как от удара под дых, а грудь обдало болезненным жаром. Ничего… Надо… надо просто продолжить. — Они… оба Короли Хаоса. И Клинок появился в Сэре одновременно с… с… ним.

Рэсса подняла голову. Смерила его пронзительным взглядом и выдохнула:

— Хочешь поговорить с Рей Харикен?

Сэйши закивал. Отвел взгляд, поджал угол рта. Она всегда понимала, что у него на уме. Даже лучше него самого.

Серая, душная, давящая тишина…

***

Все болело.

От вида забинтованных ладоней в горле вставал ком.

Харикен пропустила сегодня школу, но вспомнила о занятиях только после полудня и даже бровью не повела. Может быть, подумают, что она сильно расстроилась из-за Шиды и потому не пришла. Может быть, еще что подумают.

Наплевать. Чуть ли не впервые — наплевать.

Бродя по запутанным коридорам штаба Охотников — чужого дома, где ей дали пристанище, — она в конце концов, совершенно не удивившись, наткнулась на библиотеку. Книги всегда приходили, когда груз происходящего становился особенно невыносимым, и разгоняли тоску хотя бы на время. Вот и сейчас они заполнили пустоту в душе, пока гнетущие мысли не растворились среди строк.

«Фраза "С-Мир!" расшифровывается как "Мир Сюрреалистичен!", что, вероятно, отсылает к словам французского художника XVIII века Густава Кларка, который в письме к своему другу Джекиллу Брауну подметил: "Наш мир постоянно меняется, и то, что вчера было истинным, сегодня уже может стать ложным, а образы реальности и подсознания порой смешиваются самым причудливым образом. Так что, друг мой, мир сюрреалистичен!"».

Как необычно, подумала Харикен, листая книгу. Густава Кларка проходят на истории искусств в шестом классе начальной школы, так что мало кто запоминал его дословно. Кем бы ни был человек, превративший эту фразу в сокровенные слова Охотников, он искренне интересовался живописью.

Желание рисовать загорелось теплом в груди. Она выдохнула с облегчением, достала из сумки тетрадь и мягкий карандаш, и рука скользнула по странице, выводя линии, что медленно соединялись в человеческий силуэт.

Мальчик лет двенадцати, уже не ребенок, но еще и не взрослый. Придерживает рукой на плече лямку школьной сумки. Растрепанные, волнистые темно-каштановые волосы, почти достающие до плеч. Линии слегка угловатые и в то же время плавные, как очертания пумы. Но лицо… лицо никак не получалось поймать. Только улыбку — чуть насмешливую, безмерно понимающую, полную мальчишеского озорства тонкую линию.

Вздохнув, Харикен отложила карандаш и отбросила со лба жесткую красную прядь. Жаль, что лицо не получилось, но сейчас нет смысла над ним сидеть. Может, позже придет.

— Рей Харикен? — раздался позади голос, и она вздрогнула от неожиданности: совсем не услышала шаги. Среди стеллажей, неподалеку от ее стола, стояли двое — мужчина с будто присыпанными пылью волосами и очень бледная женщина.

***

Рэсса изучала девушку из-под полуопущенных ресниц. Такая… растерянная. Кажется спокойной, но в глубине зеленых глаз льдом застыла неуверенность, и ничего с ней не поделать, как ни старайся.

Сэйши спрашивал о том, что случилось вчера. О Клинке. Девушка отвечала глухо, задумчиво, четко, словно описывала что-то, что случилось не с ней.

Просто отвратительно входить в мир существ Хаоса вот так — когда ждешь прекрасную сказку, а правда наотмашь бьет тебя по лицу и всаживает в сердце клинок. Хорошо, если не буквально.

Дыхание перехватило. Эта девочка… немного похожа на нее, но пусть Рей Харикен затянули сюда против воли и за каждым углом поджидают угрозы, у нее есть параллелос и те два молодых Охотника, Итаки и Юки.

Когда Рэсса вошла в мир существ Хаоса, ее ждала только смерть.

Харикен говорила все так же отстраненно и сухо. Проснулась посреди ночи, увидела, что параллелос исчез. Забеспокоилась. Выбралась через окно на улицу, чтобы его найти. Глупый поступок, но вполне понятный, учитывая обстоятельства, — Харикен не понимала опасности и беспокоилась за друга. Дальше.

У реки наткнулась на Клинка Карателя, всего в крови.

— Так, секунду, — прервал Сэйши. — Как он выглядел?

Она замялась, забросила ногу на ногу, прижала к груди плоскую школьную сумку.

— Я не очень хорошо разглядела. Было темно, и он далеко стоял… Но у него точно были… спектральные глаза. И светло-голубые волосы средней длины, чуть выше плеч. Одежда… не помню. И было… много крови.

Сэйши посмотрел на нее сочувственно.

— Я понимаю, что тебе очень неприятно об этом говорить. Но чем больше мы узнаем, тем быстрее его прижмем.

Помедлив, Харикен кивнула. Перед ней на столе лежала раскрытая книга, а чуть поодаль — рисунок.

Рэсса оцепенела. Взгляд прикипел к шероховатым линиям, четкому силуэту, словно ожившему из глубин ее собственной памяти, а эта улыбка…

Воздуха перестало хватать. Она пошатнулась, схватившись рукой за книжный шкаф, и придушила эмоции, сдавила их нещадно, как сдавливают чье-то горло, чтобы убить. Стояла, пока колкая тьма перед глазами не отступила неохотно, пока в груди на смену оцепенению не поднялась выжигающая злость, проясняя мысли.

Каннаги не имеет над ней власти уже очень много лет. Больше нет.

На губы рванулась нервная улыбка. Пальцы разжались, и Рэсса шагнула вперед, приблизилась к Харикен, разглядывая рисунок.

— Очень похоже, — обронила она с горькой иронией. — Особенно улыбка.

Почувствовала спиной, как окаменел Сэйши, сделался таким же белым, как она мгновение назад.

Харикен подняла на нее взгляд. Зеленые глаза, будто подернутые дымкой, усталость в глубине зрачков.

— На кого?

***

Когда Охотники ушли, Харикен закрыла книгу. Замерла, положив руку на обложку и пялясь в пустоту. Дальше-то что?.. Она просидела в библиотеке весь день, и мозг наполнился обрывками знаний о множестве вещей, но все только сильнее запуталось.

Зачем она вообще здесь?

Как во сне, Харикен вернула книги на места. Собрала вещи и направилась к выходу. Надо поговорить с кем-нибудь, кто может объяснить непонятные моменты. С Итаки? И выслушать очередную порцию ругани? Ну уж нет. С Юки? Уже лучше, но… он какой-то непонятный. Вдруг ему совсем не по душе будет с ней возиться? Пойти прямо к Маори? У него точно и так полно дел…

Душу глодала потерянность, такая частая на новом месте, в новых обстоятельствах. Когда же исчезнет чувство, будто до Харикен никому и нигде нет дела?

Коридоры паутиной расползались во все стороны. Она остановилась. Тут ли проходила? Из окна справа лился солнечный свет, расплываясь на полу у ног белыми островками. За стеклом метались какие-то тени, россыпь цветов, как в калейдоскопе, но не складывались в цельную картинку, а на подоконнике стоял крохотный цветочный горшок с таким же крохотным ярко-зеленым кактусом, покрытым белыми иголочками, как пухом.

«В добрые руки», — гласили иероглифы на бумажке, приклеенной к горшку.

Харикен обхватила его обеими ладонями и поднесла на уровень глаз. Кактус вот так, окутанный солнечными лучами, казался еще зеленее, буяющий жизнью, и сердце от его вида тоже наполнялось радостью. Интересно, кто его здесь оставил? Может быть, он здесь уже довольно долго…

Нахлынуло странное чувство. Он здесь один, пока что не имеющий своего места, как и она. Казалось неправильным просто вернуть его на подоконник. К тому же, здорово заботиться о растении.

Харикен поправила сумку на плече и, осторожно сжимая горшок с кактусом в другой руке, направилась вперед. Комната, где она ночевала, нашлась неожиданно быстро, буквально за поворотом. Вчера не получилось разглядеть дверь — не до того было, но сейчас обратила внимание, что по дереву вьется красивая резьба из лиан и листьев самых разных форм и размеров. Харикен переступила порог и замерла. Здесь даже окна нет. Кактусу будет сильно не хватать солнца. Лучше забрать его в общежитие… но что если Охотники скажут на время остаться здесь?

Ладно. Пока поставит кактус на стол, а чуть позже разберется.

Так она и поступила, а через миг, привычно следуя за взметнувшимся в душе порывом, потянулась к фотоаппарату. Горизонтальный снимок. Кактус в объективе, в пустом пространстве стола, а бумаги и безделушки, невесть откуда взявшиеся здесь, сдвинуты к краям, словно освобождая место для самого важного: этого чудесного, зеленого, колючего ростка жизни.

Она вдавила кнопку фотоаппарата. Довольно рассмотрела получившийся снимок — все именно так, как чувствовалось. Прошло всего несколько дней с того момента, как Итаки отдал ей Символ, а фотографии так сильно изменились, настоящее разнообразие. В них ощущалось что-то новое, неясное, чего точно раньше не было.

Харикен улыбнулась, вернула фотоаппарат на пояс, погладила пальцами горшок с кактусом и вышла из комнаты.

***

— Я закончил. Есть еще что-нибудь?! — требовательно спросил Итаки. Маори взглянул на стопку бумаг в его руках, осмотрел его лицо и сдержанно, чуть неловко улыбнулся.

— Пожалуй, на сегодня хватит. Да и вообще, отдыхай побольше.

— Я не устал! Дайте еще документов!

— Могу дать только деньги на билет в кино.

Маори все так же добродушно и малость смущенно улыбался, но в изгибе его губ читалась твердость. Порой он становился просто до безумия упрямым.

Итаки опустил стопку документов на его стол и вышел из кабинета. Штаб навалился на него всей своей тяжестью, будто пытаясь сомкнуть над ним стены. Только пять часов вечера. Пять! Чем, скажите на милость, теперь заняться?

Он вернулся в свою комнату, накинул пальто и запихнул руки в карманы. Нет ничего хуже, чем оставаться в штабе, когда работы нет.

Нет ничего хуже, чем когда нет работы.

Ноги сами вынесли его на улицу, и ветер обдал лицо неожиданной прохладой. Холодный день как для конца апреля, даже очень. Ничего. Прогулки по городу здорово прочищают мозги, тем более, когда не жарко.

Итаки позволил движению просто себя увлечь. Куда угодно. В толпы, в переплетение улиц, на пустыри. Всегда, когда выдавалась свободная минутка, он размышлял о том, что произошло в последние дни, о заданиях, о своих друзьях, но сейчас голова пустовала, будто что-то перегорело. В груди расползлась неясная тревога. Итаки огляделся. Вокруг прутьями клетки вздымались высотки. Казалось, еще немного, и изо рта вырвется пар — совсем как тогда, когда он сражался с Клинком…

Ряды машин на парковке. Аккуратно подстриженные деревья у домов. Мост через реку, ярко блестящую в лучах заходящего солнца. А на мосту…

Итаки остановился. Выдохнул сквозь зубы. В Сэре ведь столько людей, так надо сейчас столкнуться именно с ней?

Она пока что его не заметила. Стояла, уткнув подбородок в легкий шарф, и смотрела вперед, словно сквозь время и пространство. Затихло гудение машин вдали, уплыли в тишину шелест листьев и гомон людей вокруг, все резкие звуки растворились в мягком мерцании солнечного света сквозь кроны деревьев. В ее руках темнел фотоаппарат, рыжий отблеск мерцал на выпуклом объективе, ветер слегка ерошил копну растрепанных красных волос, и казалось, сам город замер вокруг нее.

Сердце сжалось от боли, и Итаки скрежетнул зубами. Харикен увидела его, повернулась. Ее губы чуть приоткрылись в удивлении, но тут же сжались.

Он выдохнул. Еще глубже запихнув руки в карманы, направился к ней. Харикен смотрела на него настороженно. Что она видела, когда вот так вглядывалась в его лицо?

Они замерли, избегая смотреть друг другу в глаза. Молчание затягивалось. Ее пальцы на фотоаппарате выглядели белыми, как у призрака. Наверное, совсем заледенели.

— Как ты? — не то выдохнул, не то процедил Итаки. Как сложно выдавливать такие слова, даже когда искренне беспокоишься!

— Ничего, — ответила она и пожала плечами, словно прося прощения. Ее зеленые глаза, теперь в точности как у него, лихорадочного блестели. — Скажи, Итаки, я… сделала что-то не так?

Он отвернулся, настигнутый неожиданным чувством вины. Неужели… вчера его слова правда прозвучали грубо? Неужели стали последней соломинкой, что сломали плотину ее самообладания после кошмара прошедшей ночи?

— Не знаю, — наконец выдал он и нахмурился. — Как я могу судить, что ты сделала так, а что нет? Я бы поступил по-другому, но ты… можешь поступать так, как сама считаешь правильным.

Проклятье, еще пару дней назад он бы ответил совсем по-другому! На ее щеках заиграл румянец, виноватое выражение исчезло из взгляда, а с плеч самого Итаки будто свалилась глыба. Ну что за глупость!

— Так, — отрезал он, когда она опять приготовилась заговорить. — Я не буду отвечать на твой поток вопросов, вся информация есть в библиотеке. И вообще, у меня сейчас свободное время.

— Чем будешь заниматься?

Бесцеремонный вопрос, как и всегда, учитывая, что они почти незнакомы. Итаки пожал плечами, и это, очевидно, заинтриговало Харикен.

— Гулять?

— Трата времени.

— В кино?

— Мне это не интересно.

— В театр?

— То же самое.

— В кафешку?

— А смысл?

— М-м… на каток?

— Не умею кататься и не собираюсь учиться.

Они снова замолчали, разглядывая друг друга, словно впервые видели.

— Но… ты же сказал, у тебя свободное время, — тихо протянула Харикен и поморщилась, будто злясь на свою бестактность.

— А что насчет тебя? — сдвинул брови к переносице Итаки. — Как Охотник ты совсем ничего не умеешь. Вместо того чтобы слоняться по улицам, лучше бы почитала книги в штабе.

Она помрачнела и крепче сжала фотоаппарат. Проклятье! Да какое ему вообще дело, что она делает? Зачем лезет? Да и она, кажется, не просто так сюда пришла, а фотографирует город…

— Извини, — выдохнул Итаки. С каждым мгновением эта встреча становилась все хуже. Смогут ли они вообще поладить хоть когда-нибудь?

— Поучи меня, если хочешь, — вдруг выдала Харикен, отвернувшись к реке. — Ты сам сказал, что тебе сейчас нечем заняться.

Он такого не говорил, но… почему бы и нет? Лучше так, чем бесцельно слоняться по улицам до темноты.

— Ладно, — выдал Итаки и оглянулся, выискивая взглядом подходящее здание. В этом районе не так-то много заброшек, но вон та, с заколоченными окнами, подойдет. Там должен быть подвал или хотя бы комната, куда никто не сунется.

***

— Вытяни руку. Сначала ты будешь управлять энергией Хаоса через движение. Потом научишься просто мыслью, но это будет очень нескоро, а пока сконцентрируйся на движении!

Харикен послушно вытянула руку. Шевельнула пальцами. Ничего не произошло, но Итаки и не рассчитывал.

— Не напрягай мышцы. Ты же не напрягаешь легкие, когда дышишь, — вот так и здесь. Энергия Хаоса — это поток, это как… еще одна пара рук, только призрачная.

Она невольно закрыла глаза. В теле тут же остро всколыхнулось колкое тепло. Речь о нем? Но как его направить?..

Итаки взял ее за руку так неожиданно, что Харикен дернулась. Его ладонь обдавала жаром ее ледяные пальцы.

— Сосредоточься. Когда ты научишься, то даже не будешь чувствовать усилия.

Она попыталась напрячь не мышцы, а колкое тепло, что теперь струилось в жилах. Оно отозвалось, заискрилось внутри, метнулось к кончикам пальцев…

И схлынуло.

Харикен обессиленно покачнулась. Итаки придержал ее за плечо. В подвале тянуло сыростью, где-то тихо капало из трубы, и ее бросило в холод.

— Хватит на сегодня, — сказал он тихо. — Мы учимся этому чуть ли не с рождения. Со временем получится.

Получится… Ну да. Как же. В первый же день она вляпалась в такие неприятности, что словами не описать, ее подруга в больнице, она пропустила школу, и эти красные волосы…

Она с трудом совладала с собой, сдержав слезы, но Итаки заметил. Да почему рядом с ним она вечно раскисает?!

— Слушай… — начал он. Только бы не начал утешать, как маленькую. — Давай я тебе покажу кое-что. Но мне понадобится твоя помощь. Дай руку.

Помедлив, Харикен протянула ему руку. Он снова сжал ее пальцы и закрыл глаза. Несколько мгновений ничего не происходило — и вот под кожей расплылось теплое покалывание, все сильнее и сильнее.

— С-Мир! — выпалил Итаки.

Мир закрутился бело-синим вихрем и исчез. Тело стянуло в нитку, протянуло сквозь игольное ушко, швырнуло куда-то вперед…

Перед Харикен выросло ониксово-черное зеркало. По его поверхности бежали белые росчерки, пока сквозь них не проступил силуэт — изящная фигура с волной струящихся по плечам красных волос, в простом светло-желтом платье, что без ветра шло рябью…

Женщина коснулась стекла изнутри и с грустной улыбкой взглянула на нее.

— Эй, все нормально? — ворвался в сознание голос. Харикен пошатнулась, и мир соткался из ниоткуда: вдалеке выросли высотки, на мощенной камнем дороге заблестели мутные лужи, и повсюду разлилось невероятное, пылающее закатное небо. Не успела она и рта раскрыть, как мимо пронесся маленький мальчик, обдав ее брызгами из-под ног. Его красные волосы вихрились и отливали огнем на солнце, а по скулам, захватывая щеки, вились по две черных полосы.

— Где это мы? — Харикен недоуменно огляделась и тут же мысленно отругала себя за глупейший вопрос, даже щеки вспыхнули. — А, ну да… извини.

Она отпустила руку Итаки и шагнула вперед. Широкая длинная дорога тянулась к городу, деревья вокруг весело шелестели на ветру, но они росли не так близко, чтобы ты почувствовал себя среди них скованным, как в клетке. Пахло дождем, так сильно, что от удовольствия и свободы закружилась голова. Лужи блестели на асфальте, отражая пылающее всеми оттенками огня небо — красные, оранжевые, желтые всполохи на земле, пылающее зарево вверху, бесконечно прекрасное зарево, от которого перехватывало дух.

Рука сама потянулась к фотоаппарату.

— Нет, стой! — воскликнул Итаки. — Он сломается! Сфотографировать С-Мир никак не выйдет.

Как жаль… но она запечатлеет это зрелище в своем сердце.

— Ты можешь уйти сюда, если тяжело ранена, — бросил он, рассеянно вглядываясь в очертания города вдалеке. — Здесь время застыло, и ты сможешь немного оправиться хотя бы для того, чтобы вернуться в штаб. Но если ты здесь умрешь, то развоплотишься, — и, уловив непонимание на лице Харикен, объяснил: — Ну… никогда больше не сможешь переродиться.

Она оглянулась на город, что простилался за кромкой тумана. Хлюпали лужи под ногами Ибики, точно плакали, а в них заходился рябью солнечный свет.

— Так зачем нужны Сюрреалистичные Миры? — тихо спросила она, боясь потревожить искристый покой этого места. Итаки пожал плечами.

— Всем для разного. Помогают восстановиться после сражения. И морально тоже воодушевляют. И еще… — Взгляд Итаки метнулся к мальчику, взгляд, полный боли и едва ли не страха. — Они не обращают внимания на наши разговоры, пока мы сами с ними не заговорим. Ибики, слышишь меня?

— Ага, — отозвался мальчик. Заходящее солнце отразилось в его больших серых глазах.

— Если в твоем С-Мире кто-то будет… не забывай, что это ненастоящие люди. Просто… отголоски твоей личности. И твоих воспоминаний.

Невысказанное повисло между ними давящей тишиной.

— То, что я воплотила Акуму, — плохо? — прямо спросила Харикен. Итаки помедлил. Тихо ответил:

— Не особо. Просто… старайтесь поддерживать друг друга и не погибнуть, потому что ваши рассудки… в общем, теперь очень чувствительны друг к другу. Это все равно что ты в двух телах одновременно, только одно из них не можешь контролировать. Ладно, давай вернемся. Здесь солнце всегда в зените, и не поймешь, который час.

***

Пламя свечи трепетало в полумраке, словно от легкого сквозняка. Икемицу Сузуя по прозвищу Генерал морщился, подавляя желание склониться ниже над бумагами, чтобы лучше разглядеть, как чернильное перо ползет по строчкам. Электричество в доме не провели: Генерал слишком стар, чтобы разбираться во всем новосозданном дерьме, — а тому, в чем не разбирался, не доверял.

Пламя свечи снова всколыхнулось. Позади хлопнуло окно, пузырем вздулась занавеска, и тень прочертила темный узорчатый ковер на полу. Генерал фыркнул.

— Пробираешься в дом, как вор. Что, кишка тонка зайти через дверь?

— Зачем? — весело осведомился убийца.

— Ну да, и правда, — отрезал Генерал насмешливо, не отрываясь от письма. Кляксу посадил из-за этого ублюдка, попробуй теперь ее затри. — Надо же, кто ко мне пожаловал. Живая легенда преступного мира, чуть ли не Его Величество. Отвлекаешь меня от работы, — губы расползлись в жесткой, как бич, ухмылке. Он нарочито неспешно отложил ручку, поправил выбившийся из стопки документ и встал.

— Ты ж сам меня пригласил, — протянул убийца с тенью иронии. — Ну, швырнул в меня камень… Или я не так понял?

Генерал не оборачивался, но чувствовал его неприятную улыбку. Всего-то и стоило, что слегка задеть его самолюбие, как сукин сын тут же взвился. В этом-то его главная проблема. Генерал и по пьяни не сказал бы, что этим парнем легко манипулировать, но вот привлечь его на бой, особенно если он сам того хочет…

— Знаешь самую бесполезную вещь на Земле? — спросил убийца.

— Бесполезнее твоего трепа?

— Отчеты Охотников. Вы тратите целую кучу времени, чтобы описывать ваши вылазки, миссии и прочую херню, вместо того, чтобы совершенствоваться. О, кстати, почему тебя называют Генерал? В какой войне ты сражался? Войне Тэнгу?

Генерал развернулся. Убийца правда выглядел молодо, лет двадцать пять или чуть старше, но холодные, бесстрастные спектральные глаза выдавали опыт прожитых столетий. Если этот тип застал войну Тэнгу, он раза в полтора или даже два старше, а значит, и опытнее, пусть и выглядит юнцом. Генерала бросило в холодный пот, но он и бровью не повел.

— Не твое собачье дело, — отрубил он. — Если ты думал, что мы немного потреплемся о войнах, как старые добрые боевые товарищи, то иди нахрен. Раз хочешь меня убить, доставай свой меч, и я тебе покажу, почему это была плохая идея, сукин ты сын!

— Знаешь, — протянул убийца, насмешливо прищурившись. — Ты очень, очень самонадеянный. Я в том смысле, что ваш Глава уже кинул кучу народа, чтобы меня прикончить, и все никак, а тут ты в одиночку собрался. Я уже выбрал, кто будет следующим заместителем главы Охотников Сэры, когда ты сдохнешь!

В его левой руке полыхнул короткий серебряный клинок.

Генерал шагнул в сторону, рванул из Хаоса меч, отражая удар. Клинки с лязгом столкнулись, брызнули искры. Убийца ловко пригнулся, откатился вбок и вскочил. В его широко распахнутых глазах плескалось безумие.

— А что твоя правая рука, Великий Лидер? — задорно крикнул Генерал. — Так покалечена, что даже не можешь взять из Хаоса настоящий меч?

Убийца фыркнул.

— А тебе не все равно, чем я тебя убью?

Генерал швырнул в него клинок в потоке багровой энергии, но тот выскользнул из-под удара, только на шее вспыхнул порез.

Убийца взвился в невероятном прыжке. Серебряное лезвие пропороло пиджак на плече Генерала, обрушилось снова, и снова, безошибочно находя бреши в защите. Длинный меч Генерала задевал мебель, чиркал по стенам, вокруг грохотало, осколки и щепки летели под ноги, сбивая равновесие.

Генерал шагнул в сторону. Схватил убийцу за ворот. Серебряное лезвие впилось в руку над локтем, но боль не пришла — вместо нее грудь захлестнуло азартом.

В потоках энергии Хаоса Генерал швырнул убийцу в огромное зеркало на стене. Комната взорвалась оглушающим звоном. В лавине осколков убийца рухнул на пол и замер. Кровь залила его бледное лицо и пятнами расплылась на рубашке.

Генерал выждал несколько мгновений, сдерживая тяжелые, судорожные вздохи. Чертова гражданская работа. Из-за нее теряет форму, да и за последние годы сделался грузноватым.

Убийца не шевелился. Меч лежал рядом с разжавшимися пальцами. Что, правда помер? Как-то быстро. Лучше отрубить ему голову, чтоб уж наверняка.

Шип спектральной энергии вонзился Генералу в горло.

Покачиваясь, убийца тяжело встал. По его искаженному насмешливой яростью лицу текла кровь, заливала глаза, превращала бирюзовые волосы в багровые.

— Ну что… — сказал он хрипло, и его застывший оскал врезался в сознание Генерала даже сквозь подступающую черноту. — Твои ожидания оправдались?