И всё же Олег Николаевич слукавил. Гостевые комнаты, куда Алексея проводил один из рынд, явно предназначались для гостей нежеланных, потому что запирались снаружи. Но и тюремной камерой они тоже не были. Вынужденному затворнику предлагалась уютная гостиная с книжными стеллажами, спальня и ванная. Окна были без решёток и спокойно открывались. Ну а то, что на двери замок… Это, скорее всего, для того, чтобы гости не ходили там, где им не положено.

Морить голодом Алексея никто не стал. Не прошло и получаса, как в дверь деликатно постучали, а после щёлкнул замок, и в солидных годах дама внесла в комнату полностью сервированный стол. Хотя слово «внесла» мало подходило к самостоятельному перемещению предмета по воздуху, но другого определения Алексей подобрать не смог. А после его снова оставили одного.

Поев и бесцельно побродив по комнате, Алексей распахнул окно, сел на подоконник и принялся разглядывать пустой парк. Деревья, цветы, дорожки и ни одного человека. Одиночество угнетало, неизвестность нервировала. Грустно усмехнувшись, Алексей вынужден был признаться самому себе, что на «попаданца классического» он совсем не тянул. Те врывались в новый мир наскоком и, размяв кисти рук, тут же переделывали его под себя. Свергали тиранов, раскрывали заговоры, несли миру прогресс.

Вот только, в отличие от книжных героев, Алексей не состоял в клубе реконструкций, чтобы с первого дня начать лихо скакать на коне и махать мечом. Да и меча с конём тут не полагалось — не тот уровень цивилизации. Устройство автомата Калашникова ему тоже было неизвестно, как и рецепт пороха, технология изготовления дамасской стали и способ варки мыла. Даже его знание истории было бесполезно, потому что история тут была своя.

— Как в книгах так легко всё получается? — в пустоту спросил Алексей. — Не зная законов и условностей общества, герой тут же находит верных преданных друзей, которые даже не помышляют на нём нажиться. И, конечно же, есть абсолютный злодей, которого победить может только Избранный. А как быть, если злодея нет и друзей тоже?

Последний вопрос был особенно актуальным для Алексея. Не то, чтобы он уж очень хотел с кем-то дружить. Нет, для него сейчас речь шла просто о доверии. Вот хоть тот же Сергей Максимович… С одной стороны, он первый, да и что там — единственный, кто взялся рассказать ему о мире. И вроде честно всё рассказывал, пояснял любой момент. А с другой стороны, промолчал о том, что именно он провёл обряд, и кто знает, о чём ещё промолчал. А с третьей — не так уж много времени было у него, чтобы отвечать на вопросы, да и Алексей их не задавал. Так стоит ему доверять или нет? Все эти сомнения не добавляли Алексею уверенности и спокойствия. Он чувствовал себя здесь лишним, как кусочек пазла из другого набора, что насильно пытаются засунуть в картину мира взамен потерянного. Так почему сюда занесло именно его?

— Чёрным лебедем в белой стае

Довелось уродиться мне.

В чём вина моя молодая?

Чем я так неугоден судьбе?

Может, тем, что родился я в мае

И вся жизнь у меня маета.

Ну а, может быть, стая другая

Та была, и совсем не моя…

Но окончательно впасть в меланхолию ему не дали. В этот раз навестить его решил сам тайный советник.

— Как устроились, Алексей? — с улыбкой спросил он, проходя в гостиную.

— Это сейчас был риторический вопрос? Нормально.

— А это был риторический ответ? — вскинул бровь Олег Николаевич. — Но я здесь не затем, чтобы упражняться с вами в остроумии. Я хочу вас пригласить на прогулку, Алексей.

— У меня есть выбор?

— Есть, — кивнул тайный советник. — Вы можете принять моё приглашение полюбоваться на пруд или отказаться и остаться в комнате.

— И мне за это ничего не будет?

— Не ёрничайте, Алексей, — вздохнул Олег Николаевич. — У вас здесь нет врагов. Пока нет. Но если не смените манеру общения, то очень скоро появятся. Причём ваши личные, а не доставшиеся по наследству.

— А что, и такие есть? — спросил Алексей.

— Найдутся. Ну так как? Хотите побеседовать на свежем воздухе?

Алексей только кивнул и шагнул к двери. Никакой охраны в коридоре не обнаружилось. В обществе Олега Николаевича Алексей спустился вниз и вышел на улицу через ту же самую дверь, через которую входил.

— Здесь всегда так мало людей? — спросил он, оглядывая пустой парк.

— Не всегда. Во время официальных приёмов бывает не протолкнуться. Но сейчас все заняты делом, а из гостей вы один. Это всё, о чём вы хотите меня спросить, Алексей?

— Нет, просто не знаю, как выразить свои мысли, чтобы снова не показаться вам хамом.

— У нас сейчас с вами простая дружеская беседа. Так что спрашивайте.

Но задавать вопросы Алексей не спешил. Хоть Олег Николаевич и сказал, что врагов у него пока нет, но во внезапно родившуюся дружбу он тоже не верил. Более того, после родившегося недоверия к управляющему Алексей теперь подозревал всех. Особенно государственных чиновников, каким был тайный советник императора.

— Расскажите обо мне, — наконец решился он. — То есть не обо мне, а о Павле.

— Хороший вопрос, — хмыкнул Олег Николаевич. — Только не очень верный. Начинать надо не с Павла, а с его прадеда Константина Ивановича.

Алексей сбился с шага и покосился на советника. Это имя ему было знакомо. Сергей Максимович дважды назвал его сыном того самого Константина. Но Олег Николаевич будто не заметил заминки. Всё так же шел неспешным шагом и щурился на заходящее солнце.

— Константин Иванович Шувалов был третьим сыном и не должен был унаследовать титул графа. Но к тому моменту, как его отец оставил этот мир, он оказался единственным живым наследником мужского пола. Через год после принятия титула у него родился сын — Алексей. До пяти лет это был обычный ребёнок, но как только в семье появился второй сын, Алексей стал отставать в развитии. К пятнадцати годам его состояние ухудшилось настолько, что его приходилось кормить с ложки, а в семнадцать Алексей тихо ушел из жизни. Вот тогда в семье Шуваловых впервые и заговорили о «проклятии старшего сына». Следующий граф Шувалов рисковать не стал и ограничился всего одним наследником. Тот вырос, завёл семью, но как только родился Павел, его отца стал преследовать злой рок. И уже в тридцать один год он оставил Павла сиротой. Заметили закономерность, Алексей Константинович?

— Какую? — нахмурился тот.

— Каждый следующий граф Шувалов после Константина жил меньше предыдущего. Но я продолжу. Не скажу точно, кто именно просветил Павла относительно родового проклятия, но он решил не рисковать. В пятнадцать лет, вступив в полное наследство, он тут же в приказном порядке отправил Елизавету Григорьевну и двух младших братьев в Амурск, где они и сгинули. А вот теперь и Павла больше нет…

— Зачем вы мне это рассказываете? — прищурился Алексей.

— Вы сами спросили, — усмехнулся советник.

— Я не об этом спрашивал!

— И тем не менее факт имеет место быть. Но есть ещё один нюанс: побочные ветви Шуваловых проклятие не трогает. Сергею Максимовичу уже девяносто три года. У него двое детей, пять внуков и одиннадцать правнуков.

— Вы хотите сказать, что Сергей Максимович…

— Ваш двоюродный дед. Сын Максима Ивановича, старшего брата Константина Ивановича.

— Но он же умер?

— До того, как стал графом. Но это не значит, что он не оставил после себя детей. Как и Василий Иванович. У Шуваловых две младших линии, но страдает только старшая.

— И жизни нить, запутавшись в игле,

Нырнёт за ней в другую быль.

Чтобы на проклятом челе

Смахнуть убийственную пыль.

— Какое необычное стихотворение, — повернулся к Алексею тайный советник. — Кто автор?

— Сам придумал, только что, — признался Алексей.

— Недурно. Совсем недурно. У вас есть потенциал.

— Скажите, Алексей, как вы видите свою дальнейшую жизнь? — после непродолжительной паузы спросил Олег Николаевич.

— Со мной за двое суток столько всего случилось. Как-то не до планов было, — поджал губы Алексей.

— А вы попробуйте поразмышлять сейчас. Можно даже вслух.

— Ну, вернусь к Сергею Максимовичу. Он же сам провёл этот обряд, так что, думаю, не выгонит.

— Не выгонит, разумеется! — рассмеялся Олег Николаевич. — Вы же глава рода. А дальше, Алексей? Что вы будете делать? Чем заниматься? Или вы планируете всю оставшуюся жизнь провести в имении?

— Учиться, наверное, пойду.

— Куда?

— Да откуда я знаю! — вспылил Алексей. — Чего вы привязались ко мне?!

Олег Николаевич внезапно остановился, резко повернулся к Шувалову и прищурился.

— Алексей Константинович, я, помнится, предупреждал вас следить за языком! Но вы, смотрю, до сих пор не можете понять, что сейчас не у себя в поместье. Ещё раз позволите себе повысить голос в моём присутствии, и через минуту рынды выставят вас прочь из Константиновского. И мне станет всё равно, где вы будете ночевать и как станете добираться до Сергея Максимовича. Вам ясно?

Во время этой резкой отповеди Алексей молчал и лишь во все глаза смотрел на Воронцова. На секунду представив себе, что он и правда оказался на улице, Алексей, наконец, осознал всю сложность своего положения. У него нет при себе ни денег, ни документов. Даже одежды сменной нет — лишь только то, что на нём. Куда ему идти? К бомжам? Но даже у бомжей положение лучше, чем у него. Потому что они знают законы этого мира, а он — нет.

— Простите, — прикусил губу Алексей. — Но вы же сами сказали, что у нас дружеская беседа.

— Дружеская, — согласился Воронцов, возобновляя прогулку. — Но не панибратская. Я и так снисходителен к вам больше, чем нужно. Потому что понимаю, в каком положении вы сейчас. Вы совершенно не приспособлены к жизни. Не удивлюсь, если вам даже неизвестно, где вы находитесь сейчас, где ваше поместье и как туда добраться. И поверьте, моё любопытство совсем не праздное. Всё дело в том, что вы, хоть и являетесь главой рода, но при этом не являетесь графом Шуваловым.

— И в чём разница? — спросил Алексей, припомнив, что именно на этом основании рынды не позволили ему взять сопровождение.

— Положение главы рода вам досталось вместе с телом. Это старший по крови, наследственность, евгеника, если хотите. А граф — это титул, который даруется императором и передаётся из поколения в поколение в определённой последовательности. Чаще всего эти два определения совпадают, но не в вашем случае. Вы, Алексей, несмотря на положение главы, будете десятым или пятнадцатым в очереди на титул. А первым будет ваш кузен Степан Киселёв, сын Марии Николаевны Киселёвой, в девичестве Шуваловой.

— Подождите, я совсем запутался в именах и родственниках, — остановил Алексей Воронцова. — Но я точно помню, что Марию вы раньше не упоминали.

— Учите историю своего рода, Алексей, — хмыкнул Олег Николаевич. — И особенно генеалогическое дерево. Вы там найдёте много неожиданного. А пока просто слушайте и принимайте к сведению. Так вот, лейб-гвардии поручик Степан Киселёв в свои двадцать семь лет уже успел спустить выделенное матушкой наследство на кутежи и азартные игры. Всё, что у него сейчас есть, — это двести десятин земли и подмосковное имение Бабкино — заброшенное и обедневшее. Павел Андреевич и так просадил производство, и если заводы Шуваловых достанутся вот такому человеку, то сталелитейная промышленность России сильно пострадает…

— И вас это очень волнует? — спросил Алексей, стараясь, чтобы в голосе не проскочила ирония.

— Волнует, — кивнул головой Воронцов. — Выбирая между Степаном и вами, я предпочту, чтобы именно вы получили титул графа.

— А вместе с ним и проклятие, о котором вы мне рассказывали? — прищурился Алексей.

— Вряд ли. Основная ветвь Шуваловых закончилась со смертью Павла. А побочные, как я уже говорил, живут вполне спокойно. Но здесь решать вам, Алексей. Только, если титул получит Киселёв, вы окажетесь на улице. Собственного имущества у вас нет. А всё, что принадлежало Павлу, уйдёт в наследство.

— А как же то, что я, по вашим же словам, глава рода?

— А это у вас останется. И вы с гордостью сможете подписывать очередь на императорскую милость как: «Глава рода, Алексей Константинович Шувалов».

— Ясно, это только слова… — вздохнул Алексей.

— Нет, это прецедент.

— А как же Сергей Максимович?

— Сергей Максимович может вас приютить, если вы подадите это как наказание за проведённый обряд, — усмехнулся Воронцов. — Вы ведь ещё не озвучили своего решения?

— Нет… Но это как-то… И что мне делать?

— Есть одна возможность, Алексей. Вы можете выслужить титул графа. Правда, действовать вам придётся быстро. Российское дворянство хоть и многочисленно, но при этом всегда внимательно отслеживает ближайшую родню в надежде урвать свой кусок при передаче наследства. Из-за того, что о смерти Павла пока известно лишь узкому кругу лиц, вы на шаг впереди. Но как только этот факт будет признан официально, Киселёв немедленно подаст запрос в дворянское собрание на подтверждение титула графа Шувалова. И вот тогда что-то делать будет уже бесполезно. Но сейчас ещё можно сыграть на опережение. Как глава рода Шуваловых, вы можете подать прошение императору о дозволении вам выслужить титул графа. С момента его подписания и до тех пор, пока вы будете состоять на императорской службе, любые притязания на него будут отклонены. Если честно будете исполнять обязанности, а не просиживать в кабаках, лет через пять титул вам утвердят.

— И что, император так просто и быстро его подпишет? — прищурился Алексей, в понимании которого прошение императору равносильно было письму президенту. — Сколько чиновников оно должно пройти, прежде чем попадёт на стол. Да и попадёт ли вообще, а не отправится в корзину рукой какого-нибудь второго помощника третьего секретаря?

— Понимаю ваши сомнения, — кивнул Воронцов. — Но тут я готов вам помочь. Если согласитесь, уже завтра ваше прошение будет у императора. Готов даже посодействовать в его подписании.

— Вот так просто? За спасибо?

— Не совсем, — рассмеялся Олег Николаевич. — Предлагая вам этот выход, Алексей, я фактически пользуюсь служебным положением в личных целях. Дело в том, что с графом Киселёвым, двоюродным дедом Степана, у меня очень натянутые отношения. Он, благоразумно опасаясь за свою жизнь, не появляется в Петрограде, а я, не желая вызвать гнев императора, не посещаю Пензу. Вот так и живём. И то, что я не допущу получения Киселёвым наследства Шуваловых, станет моей маленькой, но победой.

— Простите, Олег Николаевич, но откуда мне знать, что всё именно так, как вы сказали?

— Моего слова будет достаточно? Молчите! — резко оборвал Воронцов уже открывшего рот Алексея. — Если вы сейчас усомнитесь в честном слове светлейшего князя, мне не останется ничего другого, как самолично написать письмо Степану Киселёву и поздравить его с получением наследства.

Алексей клацнул зубами, но удержал рвавшиеся наружу слова.

— Вижу, вы не совсем понимаете, Алексей, поэтому скажу прямо. Я фактически предлагаю вам покровительство. Род Шуваловых сейчас на спаде, и пройдёт ещё много лет падения, прежде чем вы упорным трудом сможете его остановить. Если только вас никто не поддержит. А таких найдётся немного. Гораздо больше будет желающих нажиться. Сергей Максимович, хоть и предан роду, да только не имеет веса. Но решать вам, Алексей. И решать быстро. Ваша личность доказана, поэтому уже завтра граф Павел Андреевич Шувалов будет признан почившим, и эта новость получит огласку.

Воронцов замолчал, и Алексей тоже не спешил нарушать тишину. В полном молчании они подошли к пруду и остановились, облокотившись о кованое ограждение моста.

— Армия, значит… Олег Николаевич, ну какой же из меня солдат?

— Почему сразу армия? — удивился Воронцов. — Я собирался предложить вам рындов двор. Конечно, до охраны императора вас никто не допустит, да и дворец охранять не возьмут. Самое большее, на что вы можете рассчитывать, — это караул на воротах в Александровском саду. Но ведь на ратные подвиги вы и не рвётесь?

— Не рвусь, — подтвердил Алексей. — У меня есть время подумать?

— До вечера. Я приглашаю вас на ужин, Алексей. И там хочу услышать ответ. Либо сразу после него я помогу составить вам прошение, либо утром вас отправят в имение. В любом случае завтра будет объявлено о кончине Павла Шувалова.

***

Ужин, на который пригласили Алексея, был приватным. За столом сидели только три человека: он сам, Олег Николаевич и ещё один молодой человек, в котором Алексей опознал младшего из рынд, что всю дорогу буравил его неприязненным взглядом. Только сейчас формы на нём не было, да и взгляд хоть и не стал дружелюбным, но и ненавидящим тоже больше не был.

— Алексей Константинович, — начал Воронцов. — Позвольте мне познакомить вас. Вы уже виделись, но представлены не были. Михаил Александрович Оболенский, мой племянник. Алексей Константинович Шувалов, глава рода, подменный.

— Эм… Приятно познакомиться, — кое-как выдал Алексей, не привыкший к такому официозу.

— Благодарю за оказанную честь, — коротко кивнул Михаил, хотя его вид был далёк от благодарности.

Ужин стал настоящим испытанием для Алексея. Началось всё с того, что он не понял назначения большинства столовых приборов и принялся есть так, как привык дома. За что был удостоен презрительного взгляда Оболенского и ехидного Воронцова. А когда потянулся через стол за солонкой, Михаил и вовсе демонстративно отложил приборы.

— Олег Николаевич, позвольте мне покинуть вас, — попросил он.

— Нет уж, Миша, посиди пока с нами, — с явной издёвкой произнёс Воронцов и, повернувшись к Алексею, спросил: — Господин Шувалов, вы подумали над моим предложением?

— Подумал, — честно признался Алексей, который полдня ломал голову над этим вопросом. — Я согласен.

— Вот и славно. Тогда после ужина прошу в кабинет. А к тебе, Миша, у меня будет просьба. Завтра ты свободен и вполне можешь сопроводить Алексея Константиновича в город. Дело в том, что, в связи с вашей поспешностью, господин Шувалов остался без гардероба. И будет гораздо дешевле приобрести его здесь, чем отправлять служебный транспорт в имение.

— Но у меня нет денег, — попробовал возразить Алексей.

— Это не ваши заботы, господин Шувалов, — усмехнулся Олег Николаевич и снова взглянул на племянника. — Чтобы к десяти был готов. Вот теперь — свободен, а вас, Алексей, прошу следовать за мной.