Ближе к обеду генерал-майор Илья Саввич лично вручил ему предписание явиться для прохождения службы в расположение рындова двора, а через час Алексея вдруг вызвал к себе Воронцов.

— Проходите Алексей Константинович, —благодушно кивнул он, когда Михаил доложил об их прибытии. — Тут вас видеть хотят.

— Кто? — удивился Алексей, обвёл взглядом кабинет, и заметил атамана Краснова и Дезертира.

— Здравствуйте, батько, — улыбнулся Алексей.

— Ну, во-первых, не «здравствуйте», а «здравия желаю, Ваше Благородие»! — поправил Алексея Воронцов, на что атаман только хмыкнул. — Михаил, займись уже просвещением своего подопечного! А во-вторых, речь пойдёт о личных делах рода Шуваловых. Алексей Константинович, решайте, кого вы готовы в них посвятить, а кого — нет.

— В смысле? — удивился Алексей, но наткнувшись на прищуренный взгляд Воронцова, тут же поспешил исправиться. — То есть, я хотел сказать, что ничего не знаю о роде и не могу правильно оценить степень важности информации.

— Тогда, позвольте дать вам совет: пригласите Сергея Максимовича и прислушайтесь к его мнению. Он действительно заботится о благополучии фамилии.

— Как это можно сделать? — спросил Алексей у Воронцова.

— Юра! Шувалова ко мне! — отдал распоряжение Воронцов своему адъютанту.

Дождавшись появления Сергея Максимовича, Воронцов кивнул на смежную дверь.

— Можете воспользоваться комнатой отдыха. Защита там не хуже, чем на рабочем кабинете.

К удивлению Алексея, кроме него и Сергея Максимовича в комнату прошел не атаман, а Дезертир. Остановившись в центре, он заложил руки за спину, нервно пожевал губами и спросил:

— Ты же знаешь мою историю, Артист?

— Слышал, но только в общих чертах, — кивнул Алексей.

— А вчера я слышал, что ты являешься наследником Шуваловых. Вот и решил, что ты должен узнать кое-что. Это случилось четыре года назад. Меня тогда только из госпиталя выписали, да к тыловым приписали. Наш полк был расквартирован в Амурске. После того как цины заняли Хабаровск, по всему Амуру неспокойно стало. Их мастера небольшими группами пробирались в города и устраивали диверсии. При этом они не всегда выбирали ближайшие цели, оттого и трудно ловить их было. У нас ведь одарённые только офицеры были, да несколько специализированных мобильных групп. Но они уже последствия расхлёбывали. В тот раз их целью стал Амурск. Точнее, золотой прииск «Ельцова и Левашова». Но на сам прииск вылетела спецбригада, а нас кинули прочёсывать местность. Мы сначала по двум уничтоженным сёлам прошлись, вроде как выживших искали. Да только многие из солдат из домов иконы выносили и да и вообще всё, что можно было в вещмешок засунуть. Я на всё это молча смотрел — новенький ведь был. А вечером мы к усадьбе вышли…

Дезертир сделал паузу, тяжело вздохнул и продолжил:

— Нам велели лагерем становиться, а одного из унтеров командир в усадьбу отправил. А после того, как тот вернулся, вся кодла туда идти собралась. Были у нас такие, человек двадцать. И унтеры, и солдаты — все вместе кучковались. При деньгах постоянно, да при поблажках. А в последний момент командир меня увидел и велел: «Салагу с собой возьмите. Посмотрим, на что годится!»

— Усадьба, значит? На берегу Амура? — прищурился Сергей Максимович. — Гербовая?

— Гербовая, — согласился Дезертир. — Только я тогда в них не разбирался. Это потом уже в войске атамана Краснова я специально выяснил, кому принадлежит герб с единорогом.

— А дальше? — спросил Сергей Максимович.

— В усадьбе нас встретила хозяйка, двое детей и десяток слуг. Командир всё про защиту спрашивал: не пострадала ли та от цинов? А услышав, что выстояла, но на последнем издыхании, предложил выключить и подзарядить накопители. Вроде есть у него такие специалисты. Десяток наших ушли в подвал в сопровождении трёх дружинников из охраны, а через пять минут один вернулся с докладом, что всё готово. Я удивиться не успел, что так быстро накопители зарядили, как командир дал отмашку и один из унтеров перерезал хозяйке горло. Одному из мальчишек тоже горло перерезали, а другого один из солдат несколько раз ударил ножом в живот…

— Интересные подробности… — прищурился Сергей Максимович. — Мне нужны имена тех, кто это сделал!

— Скажу, — кивнул Дезертир. — Но это ещё не конец истории. Пока солдаты расправлялись с домашней прислугой, я просто замер в шоке. Видя моё состояние, командир велел мне снять украшения с хозяйки. Я прекрасно понял, что если не сделаю то, что приказали, то меня тоже убьют. Два кольца, браслет, серьги и кулон… Мне сказали оставить их себе, как первую добычу, а тела оттащить в подвал. Выбор у меня был небольшой. Но когда я поднял на руки второго мальчишку, то понял, что он ещё жив. Я не сказал никому об этом, а отнёс его вниз вместе со всеми. Только в подвале закатал штанину и надел на него свою войсковую аптечку.

— Значит, один из мальчиков выжил? — подался вперёд Сергей Максимович.

— Да как он мог выжить? — удивился Алексей, который понял, что речь идёт о каких-то родственниках. — С такими ранами и без медицинской помощи?!

— Алексей Константинович, вы просто не знаете, что такое «войсковая аптечка», — повернулся к нему Сергей Максимович.

— Это целый комплекс лекарств и даровых техник, которые предназначены именно для лечения проникающих ранений, огнестрельных ран, ожогов и прочего. Она не положена для постоянного ношения, а выдаётся только для войсковой операции, — пояснил Дезертир. — Потеря войсковой аптечки приравнивается к потере оружия. Это была одна из причин, по которой я сбежал при возвращении в часть. Ну а так же и потому, что понял, откуда у той кодлы столько денег. Они ведь из поместья много чего вынесли. И это явно был не первый раз. Слишком слаженно они действовали. А я?.. То ли кровью меня повязать хотели, то ли крайним сделать случись что. Не знаю, не стал я ждать.

Дезертир замолчал, полез в карман, развернул платок и положил на стол кулон на цепочке.

— Это всё, что у меня осталось. Кольца и серьги я ростовщикам продал, пока до Петрограда добирался.

Сергей Максимович поднял цепочку и внимательно посмотрел на кулон.

— Это Елизаветы Григорьевны. Андрей и Михаил подарили его на рождение Павла, — подтвердил Сергей Максимович и повернулся к Дезертиру: — У вас есть ещё что сказать?

— Здесь списки тех, кто участвовал в нападении, — протянул тот сложенный лист. — Может не всех припомнил, но основных точно.

Отдав бумагу, дезертир вернулся в кабинет Воронцова, показывая, что ему больше нечего добавить. А Алексей остался вместе с Сергеем Максимовичем.

— Это родственники, да? — спросил Алексей через минуту.

— Наверное, Алексей Константинович, вы не запомнили. После подмены вы были сильно потрясены и я выбрал не самое лучшее время для пояснений. Елизавета Григорьевна — это мать, а мальчики — ваши братья.

— Мои?.. — задумчиво произнёс Алексей.

В калейдоскопе новой жизни он как то совсем выпустил из вида, что в этом мире у него может быть родня. Должны быть дядьки, тётки, племянники. А вот теперь выяснилось, что и брат может быть живой. Брат… У Алексея не было братьев и сейчас он испытывал двойственные чувства. С одной стороны ему всегда хотелось иметь брата, а с другой — он просто не представлял, что скажет этому, по сути постороннему человеку, которого его предшественник обрёк на смерть.

— Сергей Максимович, а как так получилось, что о выжившем не знали? — через время спросил Алексей. — Ведь тела, похороны…

— А не было ничего, — вздохнул управляющий. — О гибели семейства в амурском имении стало известно только через неделю. За это время особняк успели разграбить не только нападавшие, но и местные жители. Когда новость дошла до Павла Андреевича, он не захотел устраивать погребение в семейном склепе. Просто нанял через посредников ритуальную бригаду в Амурске и велел похоронить всех на ближайшем кладбище. Даже на церемонию не летал, только панихиду заказал в храме. Именно после этого от Шуваловых ушли остатки дружин.

— Каким же человеком был Павел… — растерянно произнёс Алексей.

— Главой Рода, — просто ответил Сергей Максимович. — И его распоряжения не обсуждались.

Взглянув на управляющего, Алексей второй раз за день почувствовал пропасть между собой и этими людьми. Вот так, безоговорочно верить тому, кто стоит выше тебя? Не сомневаясь, не осуждая… Может и осуждая, но молча и не противореча? Как такое возможно? Почему так? Что за этим стоит? Эти и ещё многие другие вопросы роились в голове, а Алексей просто не знал на них ответа.

— А мы можем найти выжившего брата? — спросил он у Сергея Максимовича.

— Можно попробовать, — кивнул он. — У близнецов был тот же дар, что и у Михаила Андрея — огонь. Если найти мастера крови, то он может почувствовать родственный отклик.

— Тот же дар? То есть близнецы были братьями Павлу только по матери? А отцы разные?

— В супружестве не делят детей по отцовству, — покачал головой Сергей Максимович. — Они все были детьми графа Шувалова.

Внезапно Алексею стало стыдно перед этим человеком, хоть он и не мог сказать, за что именно. Просто человек из кожи вон лезет, чтобы сохранить фамилию, а он, Алексей, всё кривится, будто это его заставляют решать чужие проблемы.

— Простите меня, Сергей Максимович, — тихо сказал Алексей. — Наверное, вы ждёте от меня каких-то действий, а я просто не знаю каких.

— Понимаю. Я надеялся, что вы будете постепенно вникать в дела Рода, а вышло так, что мы с вами оба оторваны от поместья. Но сейчас государева служба важнее, особенно в вашем случае. Вот, возьмите, Алексей Константинович, — протянул ему Сергей нечто, напоминающее часы, только с рисунком вместо циферблата.

— Что это?

— Гербовик. Хватит уже эксплуатировать Олега Николаевича. У вас собственные средства имеются. И собственные авиетки тоже. Одна из них сейчас здесь, в Константиновском. Я взял на себя смелость приобрести вам эфирник. Правда его надо будет настроить на вас, Алексей Константинович. Тот, что был у Павла — вам не подойдёт.

Что такое «гербовик» Алексей помнил ещё с похода по Гостиному Двору. Это, выражаясь более привычным ему понятием, кредитная карта. Только тот, что давал Олег Константинович выглядел иначе, но суть такая же.

— Сколько здесь? — спросил Алексей, надевая гербовик на руку.

— Если вы имеете ввиду: во сколько оценивается состояние Шуваловых, то это примерно двадцать миллионов рублей. А если вас интересует свободный оборот на банковских счетах, то где-то два-три миллиона. Всё остальное — это земли и имущество. Разумеется, цифры примерные. Прибыль сталелитейных заводов в последний год упала катастрофически. Часть цехов даже пришлось закрыть, но основное производство всё же держится. Я так понимаю, что вы не знаете, что на вас работает около двух тысяч человек?

— А зарплату им платят? — Алексей спросил первое, что пришло ему в голову.

— Разумеется, — кивнул Сергей Максимович. — На каждом заводе имеется свой управляющий, который отвечает за производство и рабочих. Также есть договора, по которым отпускается продукция. Правда, сейчас их совсем мало. Многие рода не хотят связываться с нами, предпочитая покупать сталь у Глебовых или Демидовых. Но если сейчас мы получим государев подряд, то все проблемы уйдут сами собой. Также свои управляющие есть на землях и в имениях. А координирую всё я. Ежемесячные траты на содержание имущества утверждены ещё графом Шуваловым, они идут отдельным расходом и в пересмотре пока не нуждаются. Ещё какие вопросы у вас будут?

— Я чувствую себя полным идиотом… — тихо признался Алексей.

— Вы научитесь, Алексей Константинович. На всё надо время. А вам его не дали.

— А сколько я должен Олегу Николаевичу? — вдруг спросил Алексей. — Он же свой гербовик давал мне на покупки.

— Нисколько. Если вы не брали в долг конкретную сумму и на определённое время, то такие долги отдавать не принято. Более того, предложив возместить расходы — вы, тем самым, оскорбите человека.

— Понятно, — вздохнул Алексей, хотя, на самом деле, ему ничего понято не было. — Может вам от меня что-то нужно, Сергей Максимович?

— Пока открытым остается только вопрос с участниками обряда «Подмены». Люди всё ещё ждут вашего решения.

— А можно ничего не делать с ними? — спросил Алексей.

— Можно. Достаточно вашего слова.

— Тогда оставьте всё, как есть, — поспешил сбросить с себя эту ношу Алексей. — Если будет нужно ещё что-то…

— Я вас уведомлю, — через несколько секунд ответил Сергей Максимович, убедившись, что договаривать фразу Алексей не будет.

— Спасибо. Наверное, нас уже заждались.

В кабинет Воронцова Алексей вернулся в пришибленном состоянии. Как ни странно, но так на него подействовал не рассказ Дезертира, а тот факт, что он оказывается миллионер. Владелец заводов, газет, пароходов. Пароходов может и нет, а вот личный самолёт имеется. Точнее, авиетка, как их тут называют. И, судя по словам Сергея Максимовича, не одна. У Алексея это никак не укладывалось в голове. Благо, никто не приставал с вопросами. Алексею надо было время, чтобы переосмыслить всё это.

— Миш, зачем мы всё это разбирали утром, чтобы сейчас опять складывать? — спросил Алексей, засовывая в чемодан очередной выбранный Оболенским костюм.

— Всё тебе брать незачем, — пояснил тот. — Но ты же не будешь ходить только в форме. Даже рындам положено свободное время. Мы же не гвардия, чтобы состоять на службе круглосуточно. Мы выполняем определённую задачу. Чаще всего рынды охраняют государя или наследника, сопровождают пересланные пакеты с бумагами, стоят в почётном карауле или выполняют конкретные поручения. Каким, например, был приказ доставить Павла Шувалова. Правда до присяги тебе многому научиться надо будет.

***

— Миш, ты же будешь со мной?

— Ты сейчас про рындов двор или про другое? — усмехнулся Оболенский и, подойдя вплотную, притянул Алексея за пояс.

— Про всё, — признался Шувалов, честно пытаясь не покраснеть.

— Если помнишь — меня к тебе как охранника приставили. И до сих пор это распоряжение никем не отменено. Так что на рындов двор мы летим вместе. А насчёт второго… Мне кажется, я болен тобой. Я буду с тобой столько, сколько захочешь.

На секунду Алексею показалось, что эти слова прозвучали как-то обречённо, но додумать он не успел. Оболенский подался ещё ближе и впился в губы поцелуем. Отдавшись таким непривычным, но желанным ощущениям, Алексей не сразу понял, что Миша его целенаправленно подталкивал к кровати. Уронив Алексея прямо на небрежно брошенные вещи, Оболенский ловко расстегнул китель и рубашку, скользнул влажной дорожкой поцелуев по груди, чуть прикусил кожу возле пупка и взялся за ремень.

— Миш… — жалобно простонал Алексей.

— Просто лежи и получай удовольствие! — усмехнулся Михаил, расстегнул брюки и, освободив член, насадился на него ртом.

Алексей коротко всхлипнул и упёрся ладонями в плечи то ли собираясь оттолкнуть Оболенского, то ли наоборот: прижать ближе. Он зажмурил глаза и задышал чаще. Ещё минуту назад спокойный член во влажной глубине встал как каменный. Михаил то ускорялся, то замедлял темп, помогая себе рукой. Обвёл языком головку, прижал языком к нёбу и медленно погрузил до самого основания. Его горло дёрнулось в глотательном движении, и Алексей чуть не заорал, когда понял что кончит прямо сейчас. Но в последний момент Михаил отстранился и чувствительно провёл по головке пальцами, заставив Алексея тем самым спустить в подставленную ладонь.

— О боже, Миш, зачем? — пытаясь справиться со сбившимся дыханием, спросил Алексей.

— Хотел сделать тебе приятное, — улыбнулся Оболенский, вытирая платком влажные руки.

— А ты сам? — Алексей невольно опустил взгляд на натянувшиеся в паху брюки Оболенского.

— А я подожду до вечера. Когда у нас будет больше времени. А теперь давай собирать вещи дальше. Через час мы должны уже вылететь.