После того памятного боя Василия задёргали. Сначала был визит к ротному, а потом и к командиру батальона. Его сначала распекали за скрытность, а потом соблазняли назначениями. Но Василий упёрся, как баран рогом в землю: «Не пойду без экипажа»! И тут на его сторону встал комвзвода.

Василий даже понял его. Иметь во взводе второго одарённого, да ещё и Огнём, было для того подарком небес. Но и командование на конфликт не шло, понимая, что Дар Божий — это чудо не подвластное Уставу. Он может проявиться, а может и уснуть. Так зачем рисковать синицей в руках ради журавля в небе? Не хочет парнишка привилегий, так проще его оставить где есть, чем он подведёт в самый ответственный момент.

— Василёк! Я с вами! — радостно объявил Василий, вернувшись с очередной встречи с командованием.

— Ну и дурак, — проворчал Глеб. — Мог бы и в офицеры выбиться вместо того, чтобы рисковать собой.

— Так! Не понял! — вскинулся Василий. — Ты не рад, Васильков? Или ты от меня сдыхаться хочешь? Так вот, я тебе тогда морду набью! И не как командиру, а как до́рогу!

— Не кипятись, Вась, Глеб дело говорит, — внезапно поддержала того Васенька. — Будь у меня такой дар — я бы не раздумывала даже.

— И нас бы бросила? — прищурился Василий.

— Зачем бросать? Живут же другие, по частям разным раскиданные. У комвзвода вообще жена в городе с дитями и ничего. Наведывается к ним, когда увольнительная выпадает.

— Это не жизнь, — покачал головой Василий. — И потом вас поднимут по тревоге, а я гадать буду: вернётесь или нет? И ругать себя за то, что мог быть с вами и помочь? Нет, Васенька, я однажды уже потерял близких людей. Теперь или жить всем, или погибать. Но один я больше не хочу оставаться.

— Так вот в чём дело… — Глеб дёрнул Василия и усадил на колени, лицом к себе. — Намаялся?

— Первый месяц почти не спал, — признался Вася, уткнувшись лбом в плечо. — Как только глаза закрывал — перед глазами сразу подвал кровью залитый. Мама, брат… У меня ведь близнец был.

— Война никого не делает счастливее, — обняла его со спины Васенька. — Просто нам с Глебом кроме армии идти некуда. Васильков — сирота, а я… Я ведь по паспорту тоже Василий, а не Василиса, как думают многие.

— Это как? — удивлённо обернулся Вася.

— А вот так. Поп пьяный покрестил и в книгу вписал. А уж из неё метрика в паспортный ушла. У нас в семье детей аж четырнадцать, и никому до нас дела толком не было. Отец с весны по осень в поле, а зимой в запое. А я с техникой всегда ладила. Тракторный прицеп в первый раз в двенадцать лет починила. Мешал он во дворе, и я перетащить его захотела. А тот зацепился за торчащую на крыше сарая балку, и одна из труб каркаса тента выломала крепление и вылетела. Я как представила, что со мной батя сделает, когда с поля вернётся, так и схватилась за инструмент. Полдня убила, но на место всё поставила. А правда с метрикой всплыла только когда отец сосватать меня решил. Пошел документы подавать — вот там Василий. Поменять хотел, даже к судье ходил, только я не стала ждать, а бегом к военкому — в армию проситься. Уж лучше здесь, чем как мать с утра до ночи с дитями и скотиной…

Договорить Васенька не успела. В этот момент в казарму влетел дежурный и рявкнул:

— Матвеев! К комбату! Бегом!

— Что, опять?! — простонал Василий, сполз с колен Глеба, одёрнул форму и бегом на выход.

Дорогу к кабинету командира батальона Василий пролетел за три минуты. Притормозил перед дверью, выровнял дыхание, глянул на нетерпеливо мотнувшего головой адъютанта и решительно распахнул дверь.

— Ваше Высокоблагородие! Рядовой Матвеев по вашему приказанию прибыл!

Только отработанная ещё с училища фраза не позволила Василию сбиться. Потому что сегодня в кабинете командира батальона было людно. Но взгляд Василия приковал только один. Высокий темноволосый парень в белоснежной форме рынд. Василий судорожно сглотнул, сделал шаг назад, будто собираясь сбежать из кабинета, и так застыл.

— Василий Матвеев? — прищурился один из гостей, что сейчас вальяжно устроился в кресле. — Или всё же Василий Шувалов?

Алексей разглядывал худого беловолосого паренька и сам был готов прибить уже покойного Павла. Зря он боялся, что не узнает Василия по старым детским фотографиям. Только на тех были два улыбающихся мальчика, а сейчас перед ним стоял один битый жизнью боец.

— Шувалов, — подтвердил Алексей.

— Значит, признали родича, Алексей Константинович?

— Так точно. Могу я поговорить с братом?

— Идите, — отпустил его Георгий. — Свободны, господин Шувалов.

Как понял Алексей, второе распоряжение было дано Василию. Поэтому, он немедля шагнул к двери, кивнув Василию следовать за собой.

— Ну, давайте знакомиться с вами, Василий Петрович. Меня зовут Шувалов Алексей Константинович. Как вы должны были догадаться — Павел всё-таки довёл Сергея Максимовича до греха.

— Подмена? — с подозрением спросил Василий.

— Да.

— Я не вернусь в Род, — вдруг сразу заявил Василий.

— Чтобы не возвращаться — надо сначала уйти, — хмыкнул Алексей. — А вас никто не выгонял. Это во-первых. А во-вторых, подумайте чуть подольше. Вы имеете право на солидное наследство.

— Которое мне никто не отдаст, — буркнул Василий. — И дорогих мне людей никто в Род не примет. Так зачем?

— Вы сейчас о своём экипаже? Я в курсе. Поверьте, справки о вас были получены самые точные. Познакомите?

— Зачем? — напрягся Василий.

— Я не Павел, Василий Петрович, — покачал головой Алексей. — Может вам сейчас в это и трудно поверить. Но раз уж вы так цените свой экипаж, что ради них отказались пойти на повышение, то и не лишайте их возможности участвовать в вашей жизни. Кстати, Сергей Максимович нашел тех, кто участвовал в той резне. Из двенадцати человек восемь уже мертвы, трое пока недоступны, а один получил прощение от имени Рода.

— Кто?

— Дезертир. Прозвище у него такое. Тот самый солдат, который надел на вас свою войсковую аптечку. Ну так что, познакомите?

— Только не в казарме. Там лишних ушей много, — попросил Василий.

***

— Миш, что мне им говорить? — растерянно произнёс Алексей.

— Смотря какой результат ты получить хочешь. Если показать себя щедрым меценатом — то просто выдели Василию часть имущества и денег.

— В том-то и дело, что я не хочу его совсем отпускать. Знаешь, совсем недавно я сам был в таком положении. Если бы тогда Воронцов не настоял на выслуге титула, я был бы счастлив просто получить жилье и деньги, потому что просто не понимал: зачем мне всё остальное. Но сейчас я ему благодарен.

— Вот только в отличие от тебя, Василию известны все тонкости взаимоотношений в Родах, — усмехнулся Михаил.

— Думаешь? А я вот считаю, что в нём говорит обида. Ему всего восемнадцать, Миш. И большую часть своей жизни он прожил в замкнутом мирке. Сначала в поместье с матерью, а потом в гарнизоне. И после этого ты говоришь, что всё знает?

— А ты сам точно понимаешь, что собираешься сделать? — скептически ухмыльнулся Михаил.

— Вот поэтому я тебя и спрашиваю. Но я точно знаю, что хочу сделать.

— Ладно… Есть один приемлемый вариант. Дело в том, что все мужчины гербовых фамилий должны состоять на государевой службе. Чаще всего на неё идут сами дворяне, потому что престиж и привилегии, но некоторые не имеют желания воевать. У таких есть возможность отправить вместо себя боевую единицу. То есть нельзя послать пятерых солдат, а вот разведывательно-диверсионную группу — можно. Но тут есть обязательные условия: боевая единица должна быть самостоятельной, должна быть на полном обеспечении Рода, должна состоять из родовых или подгербовых, и в ней должен быть хоть один одарённый. Понимаешь, к чему я?

Для встречи с Василием и компанией Алексей выбрал обычный трактир. От пафосных ресторанов он отказался сразу, едва вспомнил свой первый визит в «Палкинъ». Ребята ведь простые, и если даже он чувствовал себя неловко в окружении избыточной роскоши, то каково будет им? Но и дешевым выбранное заведение не было. «Три медведя» было популярным местом у офицеров среднего звена, желающих скоротать вечерок за хорошим ужином и кружкой пива.

Сегодня у всей троицы увольнительная, выпрошенная для них Алексеем у командования. Утро он оставил им на личные дела и возможность Василию немного подготовить ребят к знакомству. Встреча была назначена на три часа. Поздновато для обеда, но рано для ужина. Алексей надеялся, что в это время посетителей будет не много и удастся поговорить спокойно.

Ни машину, ни авиетку Алексей брать не стал, чтобы не привлекать лишнего внимания. От формы он отказался по той же причине, предпочтя простой неброский костюм. Трактир «Три медведя» располагался на первом этаже жилого дома в тихом проулке, недалеко от центра. Всего в десяти минутах ходьбы от резиденции, где сейчас остановился Георгий со свитой.

Идя неспешным шагом, Алексей подгадал время так, чтобы зайти в трактир ровно в три часа дня, помня выражение, что: «Точность — вежливость королей». Окинув взглядом полупустой зал, он заметил Василия и компанию. Его уже ждали.

— Добрый день, дамы и господа, — кивнул он, подходя к столу.

В ответ на приветствие все трое поднялись со своих мест, а Василий даже склонил голову. И Алексей вынужден был признать правоту Михаила в том, что несмотря на солдатское воспитание этикет Василию известен от и до. Ведь фактически сейчас перед ним был глава Рода. Заняв место, Алексей дождался пока сядут остальные, и подозвал разносчика. Разумеется, такое демонстративное приветствие не осталось незамеченным, и вместо официанта к ним подошел сам хозяин.

— Что желают господа?

— Закуски, вино и не беспокоить, — распорядился Алексей.

А пока накрывали на стол, он принялся рассматривать двенадцатый экипаж. С их личными делами он уже ознакомился и теперь сравнивал написанное и увиденное. Глебу Василькову был тридцать один год. Битый жизнью вояка с суровым лицом и упрямо поджатыми губами. Он имел репутацию хорошего командира, но дальше взводного ему путь был заказан. Слишком упрям и неуживчив. Но сейчас Алексей видел, что Васильков нервничает. Оно и понятно, не каждый день узнаёшь, что твой до́рог не просто парень-сирота, а принадлежит известной гербовой фамилии. А уж глава Рода в его представлении был кем-то совсем заоблачным.

А вот Василия Лапшина была спокойна и рассматривала Алексея с не меньшим интересом. По документам ей было двадцать пять лет, но на вид она казалась младше. Может, дело было в короткой, «под ёжика», стрижке? Или в невысоком росте и худощавой фигуре? Женских форм почти не наблюдалось, а то, что было, явно не подчёркивалось, а наоборот, пряталось под мужского кроя костюмом.

— Представите нас, Василий Петрович? — попросил Алексей, когда, закончив накрывать на стол, хозяин трактира вернулся за барную стойку.

От того, как именно Василий это сделает, будет зависеть тон дальнейшего разговора.

— Глеб и Васенька, — вскинув голову представил их Василий. — Шувалов Алексей Константинович, глава Рода.

«Вот и задано направление, — хмыкнул про себя Алексей. — Ни отчеств, ни фамилий. Я же сейчас фактически могу приравнять их к имуществу Рода. Но только в том случае, если Василий останется в Роду. А он этого не планирует. Желает хлопнуть дверью у меня под носом? Ну уж нет…»

— С отчествами и фамилией надо будет что-то решать, — улыбнулся Алексей, подцепив на вилку кусок буженины.

— Можем обойтись без отчеств, — предложил Василий.

«Венчание? Когда вместо отчества даётся имя супружника?»

— Вы с Глебом — да. А Василия?

— А я сама по себе, — заявила она.

— Не получится, — покачал головой Алексей. — Либо вы в подгербовых, либо вне экипажа.

— Что?! — вскинулся Василий.

— Ну а что? — ухмыльнулся Алексей. — Согласно дворянскому праву любой Род может предоставить на службу самостоятельную боевую единицу. Правда, из-за высокого налога на ударную технику Рода предпочитают самоходки или авиетки. Но с учётом некоторых обстоятельств Род Шуваловых вполне может себе позволить содержать и танк. Например, новейший ТМ-45, прозванный за свой внешний вид «Пантерой». Как вам такая машина?

— Алексей Константинович, — подал голос Васильков. — А можно нам подробнее. Начиная со слова «подгербовый» и заканчивая «Пантерой»?

— Василий? — переадресовал вопрос Алексей.

— Подгербовые — это члены рода, не входящие в основную наследственную ветвь. Это могут быть не только люди, семьи, но и другие Рода, — начал Вася, но заметив непонимающе нахмуренные брови Глеба, поправился: — Проще — это взвод внутри роты. Их может быть несколько, все они самостоятельные, но подчиняются ротному.

— Ротным у нас, я полагаю, станет Алексей Константинович. Понятно…

— А про «Пантеру»? — проворковала Васенька, растянув последнюю «Р».

— «Пантера» уже есть. Осталось только герб нанести. А вы, Василия, готовы ради неё замуж?

— Замуж… — сразу сникла Васенька. — Если я замужем буду — то эмансипацию потеряю, и никто меня в экипаже не оставит. Жёнам положено сидеть дома, воспитывать детей и вести хозяйство.

— Эмансипацию потеряете — это факт, — кивнул головой Алексей. — А вот насчёт всего остального… С разрешения главы внутри Рода может быть всё, что угодно. С государевой службы вам придётся уйти, но никто не может мне запретить нанять вас, как простого работника. Работать же замужним не запрещается.

Вывалив на Василия и компанию информацию для размышления, Алексей пригубил вина и принялся за еду. Его примеру последовали и остальные. На некоторое время разговоры за столом смолкли, пока тишину не нарушил Глеб.

— Почему у меня такое ощущение, будто я на своём танке сам в окружение лезу?

Алексей усмехнулся, оценив корректность вопроса, и поддержал тон:

— Но ведь боекомплект с вами. Можете попробовать пробиться, если совсем подожмёт.

— Ценой жизни машины и экипажа? — прищурился Васильков.

На несколько секунд Глеб встретился взглядом с Алексеем, но начать следующую фразу не успел. Васенька, прекрасно знающая вспыльчивый характер командира, перетянула внимание на себя.

— Кстати о машине. Танк, как боевая единица, не рассчитан на долгую эксплуатацию. Три-четыре боя — и его можно на свалку.

— Это в условиях полноценной войны, — поправил Алексей. — При единичных выездах он может прослужить несколько лет. Знаете, Василия, чем хороши подгербовые? О них заботится сам Род. А это значит никакой стандартной защиты. Даровой ход, даровая броня, даровые походные и таранные щиты, даровые боеприпасы. Подгербовая машина — это практически неубиваемый монстр по сравнению с войсковыми. Именно поэтому их так любят в частях. Никаких затрат на машину — всё оплачивает Род. Начиная с боезапасов и заканчивая обслуживанием и ремонтом. А налог, уплаченный на ударную технику, порой за год превышает её стоимость. И эти деньги тоже идут в войска, значительно сокращая на них государственные затраты. Вы станете гордостью своего батальона. Я уже молчу про то, что подгербовые автоматически приравниваются к офицерам. А это не только собственные комнаты вместо казармы, но и возможность покидать часть лишь уведомив об этом командование.

— Алексей Константинович, мы можем подумать? — спросил Василий, катая вино на дне бокала.

— Два дня. Именно столько мы пробудем ещё в Амурске, а потом…

Включившийся канал эфирника заставил Алексея оборвать фразу.

«Лёш, ты где?» — раздался в голове взволнованный голос Михаила.

— На встрече.

«Бегом на улицу, я тебя сейчас подберу. У нас ЧП!»

— Понял, — выдохнул Алексей, оглядел сидящих за столом, сорвал с руки гербовик и, бросив его на стол рядом с Василием, велел: — Рассчитаешься сам!

Удивлённый Василий только проследил взглядом за стремительно выскочившим на улицу Алексеем, а затем, через окно трактира увидел, как белоснежная авиетка резко нырнула вниз. Боковая дверь распахнулась и плетением Воздуха Алексея буквально втянули внутрь. Дверь захлопнулась и машина свечой ушла в небо.

— Что это было? — удивлённо спросила Васенька.

— Либо что-то очень серьёзное, либо нас красиво подставили… — тихо ответил Василий.

— Поясни, — прищурился Глеб.

— Если я сейчас рассчитаюсь с гербовика, то фактически подтвержу свое родовое имя. И тогда у нас будет только два варианта. Или мы принимаем предложение Алексея Константиновича и уходим в подгербовые, или вы вдвоём становитесь моими клятвенниками.

— Это же почти как… — начал Глеб.

— Да, почти как крепостные в своё время. С той разницей, что подчиняться вы будете только мне.

— А если мы сами рассчитаемся? — спросила Васенька.

— Судя по количеству заказанного — мы втроем останемся на следующий месяц без жалования.

— Давайте, всё же, не будем торопиться, — предложил Васильков. — У нас увольнительная, отсюда нас никто не гонит, деньги у нас есть. Так что предлагаю поесть, выпить и обсудить ситуацию.