К Дырявой скале они выехали, когда солнце уже поднялось высоко. Большую часть вещей и запасных тухов Аймай оставил на постоялом дворе. Надар тоже ехал налегке, сопровождаемый четырьмя охранниками.

— Часов за пять доберёмся, — уверенно заявил он. — Узнаем про твоего слугу, Хаи, а там решим: или на закат выехать, или ночевать остаться. В любом случае завтра к полудню будем снова в Кучукуле.

— А почему скала «Дырявая»? — с любопытством поинтересовался Хайнэ. — Там так много пещер?

— Не, пещеры только две. Одну как ночлег используют, а во вторую предпочитают не соваться. Она хоть меньше размером, и там есть расщелина без дна.

— Так не бывает, чтобы совсем без дна! — рассмеялся Хаи.

— Может и есть оно, — пожал плечами Надар. — Да только никто так и не смог измерить её глубину. Один любопытный целый тюк верёвок специально купил, закрепил груз и стал опускать, привязывая очередную верёвку, когда заканчивалась предыдущая. Сотню мотков спустил, а до дна не достал.

— Прямо уж сотню? — скептически выгнул бровь Хайнэ.

— Даже больше, — вздохнул Надар. — Ты только не смейся, Хаи, но этим любопытным был я двадцать лет назад. Вот с тех пор я и приезжаю каждый год в Кучукул.

До Дырявой скалы они добрались, когда солнце уже ушло за спину. Оглядывая местность Хайнэ вынужден был признать, что без сопровождения они бы просто прошли мимо. Скала оказалась всего метров тридцать высотой. Со стороны оазиса она была пологой и присыпанной песком так, что почти сливалась с рельефом. И только когда они обошли её с боку, Хаи увидел отвесную, будто срезанную ножом каменную породу и широкий грот в её основании. Надар оказался прав, когда сказал, что в Дырявой будут люди. Возле грота паслись четыре туха, а их владельцы что-то готовили на костре.

— Тихого солнца вам, уважаемые, — не слезая с туха поприветствовал их Надар. — Есть кто ещё на скале?

— И вам полные бурдюки в дороге, — кивнул старший. — Мы первые прибыли — лагерь обустроить. Остальные подойдут к вечеру. Но в пещере уже горит огонь.

— Ясно, — ответил Надар. — Идём, Хаи, посмотрим кто в пещере обосновался.

Восемь человек спустились с тухов. Надар первый уверенно шагнул к пещере, но на самом входе притормозил.

— Осторожней, Хаи, когда со света заходишь — почти не видно ничего, а тут камни под ногами.

Надар протянул руку, перехватив Хайнэ за предплечье, и тот вскрикнул от резкого укола. Уже теряя сознание он услышал сдавленные ругательства Аймая за спиной, а после погрузился в темноту. Очнулся Хайнэ на каменном полу. Под его голову кто-то заботливый даже подложил свёрнутый валиком шурук. Попытавшись подняться, Хаи обнаружил, что скован по рукам и ногам железными кандалами, а цепь от них продета сквозь кольцо, закреплённое на низком каменном ограждении.

— Очнулся, Хаи? — спросил рядом голос Надара. — Как раз вовремя. Солнце уже село и скоро начнётся ритуал.

Хайнэ поднялся на ноги и огляделся. Он был внутри большой пещеры, на стенах которой горело множество факелов. Хаи, Надар и ещё десяток человек сейчас стояли на небольшом балконе, а то самое каменное ограждение, к которому он был прикован, на самом деле являлось перилами. Основная пещера находилась ниже и представляла собой наклонённую площадку, обрывающуюся пропастью под балконом. Видимо, той самой, Бездонной.

Отсюда был хорошо виден ярко освещённый противоположный край пещеры, а также люди, собравшиеся там. Расстояние до них было небольшим: всего около двадцати метров. Даже с учётом того, что Хайнэ смотрел сверху вниз — большинство лиц, присутствующих там, были ему знакомы. Так, он легко разглядел многих жителей оазиса: хромого старика, что часто сидел на пороге своего дома и вытачивал фигурки из камня, двух молодых охотников, что три дня назад вернулись с хорошей добычей и закатили попойку, даже хозяин их постоялого двора был и несколько его работников. Значит, неспроста они все надели знаки Ушума.

— Что же за ритуал такой? — спросил Хайнэ, понимая, что в его положении пугаться уже поздно, а вот поторговаться ещё можно.

— Ритуал Пробуждения Ушума! — с гордостью ответил Надар. — Мы проводим его каждый год. После первой грозы огненное солнце начинает ослабевать. Ушум ещё силён в небе, но с каждым днём его могущество падает. Именно сейчас, в момент затишья, Великий Ушум может услышать призыв и пробудится от спячки.

— Значит, храм Ушума даже не скрывает, что их Первозданный спит? — хмыкнул Хайнэ.

— Первозданный проснётся! Этот ритуал поможет ему!

— Откуда вы знаете это?

— Тебе любопытно, Хаи? — спросил Надар. — Хорошо, я расскажу тебе.

Около ста лет назад в небольшой деревушке жил кузнец. Хороший был кузнец, к нему со всей Асьялы приезжали за оружием, потому что никто другой не мог работать с металлом так, как он. Секрет кузнеца был очень прост — в нём горела искра Ушума. До пятидесяти лет он жил спокойно, делал клинки, владел собственной носящей, растил детей.

Но один из сезонов дождей в его кузню ударила молния. Её каменные стены развалились, расплавилась наковальня, а сам кузнец получил отметину на всю руку и часть грудины. Весь день он лежал без сознания, а к вечеру пришел в себя. Достал сохранившиеся инструменты и за одну ночь превратил бывшую наковальню в карту и послание.

В том послании говорилось, что в указанном им месте проснётся Ушум. «…явит он миру Огонь свой, явит он Мощь свою, и очистительное пламя вспыхнет в сердце каждого, кто носит искру Ушума. Вспыхнут сердца, и тела гореть будут. И сгорят недостойные, и очистятся те, кто верен ему. На вторую ночь сезона дождей, скользящую по полотну Времени Шуу…»

Тот кузнец доделал свою работу, сложил инструмент, сел на камень, что вывалился из стены и умер. Несколько лет его семья боялась подходить к тому месту, пока однажды эту наковальню не увидел один из жрецов. Едва коснувшись так и не остывшего за эти годы железа, он сразу понял, что перед ним послание самого Ушума. Он выкупил наковальню, нашел место, указанное на карте и заложил поселение Кучукум.

Вот только мало кто к нему прислушался. Верховные, что сидят в храмах городов, не захотели пробуждать Первозданного. Конечно, им не выгодно терять свою власть и выставлять на обозрение свои грехи. Им проще притворяться и делать то, что выгодно. Того жреца убили, но его ученики продолжили дело. И вот сегодня — очередной виток полотна Шуу, — продолжил свою речь Надар. — Самый значимый день для истинных почитателей Ушума. Сегодня, как и многие годы до этого, мы проведём ритуал, чтобы ускорить пробуждение нашего Первозданного.

«Вот оно как. Значит, ветка, что откололась от основного храма», — подумал Хайнэ, а вслух спросил:

— А я-то тебе зачем?

— Красивый… — усмехнулся Надар и провёл ладонью по щеке Хайнэ. — Тебя тоже надо было бы отправить к жертвам, но их сегодня хватает, так что я решил оставить тебя себе. Я боялся, что опоздаю, но всё-таки успел привести в Кучукум предателя, что польстился на обещания Верховных и скопировал для них нашу карту. Мы его целый месяц искали, но в последний момент тот нашел способ спрятать карту и сообщить об этом храму. Жаль, что самого предателя не смогли взять живым. Зато поймали его подельника. Смотри, Хаи, сегодня он станет первой жертвой Ушуму.

Последние слова Надара заставили Хайнэ напрячься. Слушая про будущий ритуал, он как-то не подумал, что он предполагает жертвы. А теперь с тревогой наблюдал, как на противоположной стороне пещеры расступилась толпа зрителей, и к вершине довольно крутого спуска двое вынесли человека. Он был спеленут, как младенец: руки и ноги примотаны длинным отрезом красной ткани так, что не пошевелиться, а вот голова оставалась открытой. Он сыпал проклятиями в адрес собравшихся и обещал им кару Ушума.

Голос неизвестного показался Хайнэ знакомым. Приглядевшись чуть внимательней, он понял, что перед ним один из тех двоих, что напали на них на постоялом дворе и требовали с Сануна карту. Тогда им удалось сбежать от Аймая, а вот теперь этот попался. Интересно выходит…

«Получается, что если бы Санун не забрал карту из обувной лавки, где её, видимо, оставил тот, кто скопировал её… Если бы нападавшие нашли её тогда на постоялом дворе, то сейчас здесь были бы не мы, а настоящие жрецы Ушума. Вот уж действительно жаль, что по полотну Шуу нельзя вернуться назад!»

Тем временем на той стороне пещеры начался ритуал. Сначала все затянули песню, призывающую Ушума проснуться, затем завёрнутого в ткань человека положили на самом краю ската, а присутствующие из рук в руки стали передавать друг другу факел, закреплённый на длинной палке. И тут Хайнэ всё понял и повернулся к Надару.

— Если этот человек действительно носит искру Ушума, то огонь не причинит ему вреда, — пытаясь скрыть волнение в голосе, сказал Хайнэ.

И действительно, когда стоящий ближе всех человек поднёс огонь к ткани, она вспыхнула, как огромный факел. Но лежащий человек не обратил на это внимания, продолжая осыпать всех проклятиями. Надар только хмыкнул и указал кивком на жертву. Хайнэ снова повернулся и увидел, для чего факел сделали таким длинным. Этим шестом бедолагу просто толкнули. Не удержав равновесия, человек покатился по спуску, и через несколько секунд сорвался в Бездонную пропасть.

Толпа взорвалась ликованием и вновь расступилась, открывая дорогу новой жертве. В этот раз никакой красной ткани не было — двое крепких мужчин тащили за руки орущего Сануна. В этот момент Хайнэ показалось, что у него в груди что-то завибрировало. Больно, с натягом, будто вот-вот порвётся. Он резко развернулся к Надару и зло прошипел:

— Зачем было воровать моего слугу?!

— Я опаздывал, — пожал плечами Надар. — И хозяин постоялого двора испугался, что я могу не успеть доставить жертву и тогда её пришлось бы выбирать из тех, кто был в оазисе. Вот он и передал старейшине мальчишку. Решил, что вы не будете его искать. Но вы подняли шум, и он собирался дать вам подсказку, но тут пришел мой караван. А дальше всё сложилось просто удачно.

Очередной крик заставил Хайнэ дёрнуться, но Надар жестко удержал его, натянув цепь.

— Смотри! — велел он. — Там и твои охранники тоже есть. Смотри, Хаи, и думай, как будешь вести себя со мной, чтобы не стать жертвой на следующий год!

Их возня привлекла внимание людей внизу. Санун поднял голову и встретился с Хаи взглядом.

— Господин Хайнэ! — закричал он, узнав того на балконе.

В этот момент Хайнэ забыл, как дышать. Столько разных эмоций было в этом взгляде: страх, боль, отчаяние и какая-то дикая надежда, что вот сейчас Хайнэ взмахнёт рукой и весь этот ужас просто исчезнет, как сон. И вот он ждал, ждал чуда, этот неугомонный мальчишка, не сделавший никому ничего плохого. Лишь слепо верящий во всемогущество бывшего Верховного. А ведь там ещё Аймай и Гауд, которые лишь хотели честно выполнить свою работу, а вместо этого Хайнэ повёл их за собой. А факел на длинной ручке уже снова передавали по рукам…

Санун замер в удерживающих его руках, и лишь губы шептали что-то — не разобрать было слов. Боль в груди Хайнэ стала нестерпимой, будто огонь жёг его изнутри. Нет, не тот, которым горел факел. Другой огонь, от которого пахло грозой. Хайнэ закрыл глаза и отдался своей боли. Позволил ей захватить себя и закричал, выпуская наружу. Раздался взрыв, пещеру тряхнуло так, что с потолка посыпались камни. Где-то далеко закричали люди, но он их почти не слышал.

Хайнэ ослеп от яркой вспышки тысяч молний, оглох от непрекращающегося грома, его тело будто распалось на части и рассеялось над миром. Но при этом он чувствовал каждую частичку, что искрила, соприкасаясь с другой. Ему казалось, что он горит, хотя гореть было нечему. Единственное, о чём в этот момент мечтал Хайнэ, чтобы пришел его единственный и погасил этот пожар. Тот, кому всегда принадлежало глупое человеческое сердце, хоть и само не знало об этом. И Хайнэ позвал. Всей душой, всей своей сущностью, вкладывая в этот зов самого себя.

— Тише, тише, тише, Хайнэ! — вдруг обняли его знакомые руки. — Полмира разнесёшь!

— Ахантэ, — выдохнул Хайнэ, пытаясь удержать в руках коварную воду.

Но в этот раз она не просачивалась сквозь пальцы, а наоборот — наполняла его собой, заставляя обрести форму, собрать себя заново. Вернуть обратно все рассеянные по миру части и вцепиться в плечи, всей сущностью вжимаясь в такое нужное тело. Влажные прохладные губы Ахантэ заскользили по телу, сбивая температуру, гася огонь ярости и пробуждая огонь страсти.

Для слов места не осталось, да и не нужны они были тем, кто ощущал саму суть партнёра. Лишь Хайнэ рвано прошептал:

— Войди в меня и погаси этот огонь…

И снова, как в том сне, звёздная россыпь окружила Хайнэ. Только в этот раз он не упирался в неё руками, а лежал на спине. По его телу то и дело пробегали яркие всполохи, срываясь вниз ветвистыми молниями. А над ним нависал Ахантэ, непрерывно меняющий облик, но остающийся неизменным. Они жадно целовались, вжимаясь друг в друга, и оттуда, где соприкасались их тела, лилась вода, падая вниз дождём.

Первый толчок заставил Хайнэ закричать, и тут же невероятной силы гром раскатился по небу, а с откинутых волос ударила молния. Каждое движение, что ощущал внутри себя Хайнэ, приносило наслаждение, будто холодная вода лилась на обожженную кожу. Ещё и ещё, снова и снова, пока Хайнэ не выгнулся от невероятного наслаждения, забившись в сильных руках любовника.