Чонгука будит будильник. И он этому рад. Группа наконец-то возвращается в график — пускай и очень вялый, но всё же у них будут выступления, тренировки, съёмки. Без зрителей это было не то, однако он рад, что их «отпуск» затянулся всего на несколько недель. Музыкальная индустрия не стояла на месте. Просто не могла. Как и Чонгук.

      Они провели с Тэхёном в постели два ленивых дня. Первый — болели с похмелья и смотрели дорамы, по очереди засыпая друг на друге. Второй — всё ещё смотрели дорамы, но так же много целовались и трогали друг друга. Чонгуку это нравилось. Нравилось, когда Тэхён долго и медленно целовал его, бережно обнимал и гладил голую кожу. Нравилось, что они могут позволить себе это, не занимаясь сексом. Его это устраивало. Всё было хорошо.

      Кроме чего-то очень маленького, неприятного и холодного внутри, что каждый раз посылало в голову болезненные вспышки. От них рождались мысли, подталкивающие просить чего-то безумного, грязного, жесткого. Чонгук гасил их, потому что хотел просто приятного, нежного утра, с маленькими поцелуями и тёплыми объятиями. Но это всё равно не давало ему покоя. Как надоедливая муха — только в голове.

      Работой их загружают постепенно: сначала они снимают новый выпуск «BTS RUN». Чонгук счастлив такому стечению обстоятельств, потому что очень любит это шоу. Оно весёлое, чаще всего активное, так что он рад ещё больше, когда они делятся на команды для околоспортивной игры. 

      Тэхён выбирает Хосока, и обычно Чонгуку всё равно. Намджун берёт его под руку, заявляя, что они обязательно победят. Чонгук смотрит на Тэхёна — на его плече рука Хосока. Рядом с тем маленьким и неприятным чувством появляется ещё одно. Чонгук закусывает щёку изнутри, улыбается Намджуну и смотрит на свои ноги.

      Тэхён ведёт себя мило. Как обычно. Смешит Хосока. Как обычно. Когда они выигрывают, они обнимаются и смеются. Как. Обычно.

      У Чонгука внутри ощущение разливающейся кислоты. Они едут домой. Тэхён смеётся с Хосоком, обсуждая что-то для Чонгука неинтересное. Тэхён держит руку на бедре Чонгука, но это отзывается раздражением, он хочет скинуть его ладонь с себя и сказать, чтобы он положил её на Хосока.

      Не как обычно. Чонгук смотрит в окно и сжимает челюсти. Это неправильно. Он знает. Этого чувства не должно быть здесь. По крайней мере, не в этой ситуации. Но как бы глубоко он ни дышал, как бы ни пытался считать до десяти и убеждать себя в иррациональности своих чувств, это не проходило. Ревность не была новым чувством для него. Он думает, что не привык к их с Тэхёном новому статусу, что это ново, странно, необычно; и он не знает, что с этим делать. Что делать с собой и чувствами, которые ему незнакомы. Эти отношения и так не будут простыми, он не хотел усложнять ещё больше.

      Он убирает руку Тэхёна с себя и не смотрит на него больше. Ему нужно побыть одному, успокоиться, научиться справляться с этим, научиться принимать и реагировать правильно.

      Как только они приезжают, он сразу идёт тренироваться в зал. Точнее, боксировать. Это помогает выпустить пар. Ослабить гнев, злость. Но липкое и мерзкое чувство внутри не уходит.

      Чонгук садится на пол душевой, подставляет лицо горячей воде, надеясь, что она смоет с него это. Он слышит стук в дверь, но игнорирует его, слышит стук своего сердца, — здесь слишком душно, — но игнорирует его. Чувствует боль в мышцах, растирает их. Он сидит с закрытыми глазами ещё минут пятнадцать, пока под веками не начинают вырисовываться разноцветные круги. Он выключает воду, но не встаёт, а просто открывает дверь душевой, впуская прохладный воздух. Голова начинает кружиться сильнее, он упирается лбом в колени и глубоко дышит. Постепенно пульс возвращается в привычный ритм, и он осторожно встаёт, надевает халат и выходит из ванной.

Тэхён сидит на его кровати и с улыбкой смотрит что-то на своём телефоне.

      — Надеюсь, это не то дурацкое шоу, — фыркает Чонгук, вытирая волосы полотенцем.

      — Не совсем, — Тэхён смотрит на него, пытаясь анализировать. — Куда ты пропал?

      — Ходил потренироваться, — Чонгук отворачивается к зеркалу, пытаясь скрыть свою нервозность.

      — Мне показалось, что-то не так, — Тэхён встаёт и подходит сзади, кладёт руки на чонгуковы плечи и смотрит в его лицо в отражении зеркала. Чонгук замирает.

      — Всё в порядке, — он улыбается. — Просто нужно было немного выпустить пар.

      — Тебя что-то разозлило? — Тэхён массирует уставшие мышцы плечей Чонгука, и это приятно.

      — Нет, — врёт Чонгук. — Просто перерыв в съёмках сказался. Я чувствовал себя нервозно. Вот и всё.

      — Устал? — Тэхён убирает с его лба прилипшую мокрую прядь.

      — Да, на самом деле, — день действительно выдался тяжёлым для него. — Хочу лечь спать, чтобы выспаться перед тренировкой.

      — О, я и забыл, — Тэхён бьёт ладонью по лбу, а потом улыбается. — Тогда не буду мешать, спокойной ночи.

      Тэхён знает, что что-то не так. Знает, что Чонгук это скрывает. А ещё знает, что он ни за что не скажет, если сам не захочет. Поэтому настаивать не было смысла. Он разворачивается, чтобы уйти, но Чонгук ловит его запястье и тянет на себя.

      — Постой.

      — Да? — Тэхён разворачивается к нему и видит его смущённое лицо.

      — Спокойной ночи, — Чонгук быстро целует его в щёку и виновато улыбается.

      Он тоже знает, что Тэхён всё понимает.

*

      — Ребят, соберитесь, — Хосок хлопает в ладоши. — Я понимаю, что это не новая хореография, но давайте серьёзнее.

      Они тренируются уже три часа, и постоянно что-то не ладится. Кто-то ошибается, кто-то забывает про взаимодействия, кто-то отыгрывает не ту эмоцию. Сдержанный Хосок всё сильнее краснеет и, кажется, вот-вот взорвётся.

      — Чимин, отлично, — между счётом выкрикивает Хосок.

      Чонгук старается как обычно. И устаёт как обычно сильно. Он не рассчитывал, что эта тренировка так затянется. Он ожидал что-то вроде вводного урока или типа того. Но у Хоби было настроение отыграться за все те дни, что они халявили. Мышцы болели после вчерашнего, и накладывающаяся сверху боль приносила приятную гармонию внутри.

      У Чонгука хорошее настроение. Когда Хосок останавливает всех, чтобы разъяснить что-то, он слоняется вокруг и слушает краем уха.

      — Чонгук, я тебе объясняю тоже, — Хосок разводит руками, мол, что за хрень.

      — Я слышу-у, — тянет Чонгук, прислоняясь к стене в дальнем углу.

      — Подойди сюда, будь добр, — настаивает Хосок.

      — Я же всё делаю правильно, — огрызается Чонгук и закатывает глаза, но подходит ко всем.

      — Мы не на соревновании, где каждый сам за себя, ты помнишь, да? — Хосок подходит ближе к нему. — Полезно послушать про чужие ошибки. Полезно учиться на чужих ошибках.

      Чонгук сжимает губы, чтобы не сказать лишнего, Хосок злится, и это может стать последней каплей, а он не хотел ссориться с хёном.

      — Твоя мудрость впечатляет, — Джин пытается разрядить обстановку и похлопывает Хосока по плечу.

      Чонгук ловит взгляд Тэхёна, тот вскидывает брови, мол, «ты чего?». Чонгук молча отводит взгляд и ещё раз прогоняет свою связку, пока Хосок показывает что-то Намджуну. Он чувствует раздражение, потому что уже не маленький, и ему надоело, что всё пытаются его учить даже там, где это не нужно. Он чувствует руку на своём плече, а потом слышит голос Юнги:

      — Будь сдержаннее.

      Ещё один совет, который он не просил. Ещё один бессмысленный кивок головой, хотя ему хочется послать всех нахуй. Он думал, что вчерашняя злость ушла, но она поднимается снизу, вскипает, смешиваясь с раздражением. Чонгук танцует резко, каждое движение сквозит дерзостью. Он вкладывает все силы в танец, и это помогает успокоиться. Эмоции отступают, он чувствует себя нормально под конец тренировки. Это оставляет осадок, словно внутренние органы покрываются копотью. Он садится на пол студии и упирается затылком в стену, его лицо мокрое от пота.

      — Ты хорошо постарался, — хвалит Хосок. — Немного не в том настроении, но в целом это было очень хорошо.

      — Приятно слышать от тебя, — Чонгук устало улыбается и протягивает руку, давая хёну пять.

      За спиной Хосока все покидают зал, он провожает каждого взглядом и вновь обращается к Чонгуку.

      — Как твои дела?

      — Хорошо, — Чонгук пожимает плечами.

      — Мне кажется, ты нервничаешь.

      Чонгук качает головой.

      — Карантин давит на нервы. Всё в порядке, не беспокойся. Если что, — он улыбается, — обещаю прийти плакаться к тебе первому.

      — Договорились, — Хосок с улыбкой треплет его влажные волосы и уходит.

      Чонгук перестаёт улыбаться сразу, как только Хосок поворачивается к нему спиной. Он всё ещё тяжело дышит после тренировки. Переживания отнимали у него силы. Зато спать он стал куда лучше. Особенно, если Тэхён ночевал с ним. Но это было всего два раза — слишком мало, чтобы стать приятной привычкой. Он хрустит пальцами и думает, что сейчас ни с кем не может поговорить о своих чувствах. Они неправильные, глупые и просто не имеют права на существование.

      Чонгук прекрасно знал и помнил, как его одёргивали от «излишних» взаимодействий с Тэхёном на камеру, даже до того, как они были парой. И как всем остальным — почти, если быть честным — можно было делать гораздо больше, без осуждения и внимательного изучения на монтаже. Это подъедало его. Сильнее, чем раньше. Вся индустрия с её ограничениями, правилами, которые он считал бессмысленными и рабскими, подъедала его. Но он давно смирился и принял. Ещё во времена, когда  был стажёром. Теперь же он думал, что это станет другим, более острым, более болезненным, и он не хотел испытывать это, не хотел чувствовать этот груз на себе. Он не слабый, просто рано или поздно та тяжесть, которую ты можешь вынести, становится непосильной.

      Тэхён говорил, что они справятся.

      Чонгук думает, что они справились со многим. Но он не мог справиться сам с собой. И не мог просить Тэхёна справляться с ним.

      Если бы хотя бы одной переменной в этом уравнении не было, было бы гораздо проще.

* 

      Теперь у них есть трансляции — гораздо чаще, чем раньше. Это не ново, но весело и неплохо отвлекает. Чонгуку нравится проводить их, нравится смотреть трансляции других мемберов. Сегодня Тэхён занят одной из них, так что Чонгук после тренировки обедает и ложится спать. Слишком рано, за окном ещё светло, но он чувствует себя усталым и истощённым, поэтому сразу глубоко засыпает.

      Уже где-то полночь, когда Тэхён заканчивает со своими делами. Он сидит ещё немного за своим рабочим столом, пока Намджун готовится ко сну. Тэхён выключает настольную лампу и смотрит в окно. Его эмоции тихие, спокойные. Что любовь, что тревога — они живут дружно, друг друга не беспокоят. Беспокоят разве что Тэхёна. Он умело пропускает их через себя, ослабляя их хватку, оставляет самое важное, нужное, плохое обдумывает и ищет решение. Сейчас напротив плохого всё ещё стояли знаки вопросов, но он был уверен, что сможет найти решение. Он думает о Чонгуке. Для него он решения найти не мог. Тэхён видел, как сложно ему приходится с новыми эмоциями, как он не может устаканить эту ситуацию внутри себя, как он бросается из крайности в крайность: то душит эмоции, то выпускает всё наружу и не может найти золотую середину. Он думает, что может быть рядом, поддерживать, стараться помочь, но разрешить конфликт внутри Чонгука не мог. И это нормально.

      Они будут ссориться из-за этого. Это тоже нормально. Тэхён грустно улыбается своим мыслям. Едва вступив в отношения, он думает, как будет ссориться со своим парнем. Он отбрасывает эти мысли и выходит из комнаты.

      Тихо пройдя ряд одинаковых дверей, Тэхён заходит к Чонгуку, садится на край кровати и осторожно касается его волос. В комнате темно, и лица Чонгука почти не видно. Тэхён наклоняется ниже и оставляет на его щеке лёгкий поцелуй. Рукой он скользит по чужому плечу, собираясь вставать и уходить, но Чонгук пробуждается, слабо удерживает его запястье и тянет на себя.

      — Останься, — сонно просит он, даже не открывая глаза.

      Тэхён смотрит на него и знает, что не может отказать. Он ложится рядом, укрывает их одеялом, крепко обнимает его. Чонгук прижимается к нему спиной, и Тэхён чувствует медовый запах его волос, рукой — размеренный, спокойный пульс. Тэхён закрывает глаза. Он мечтает о дне, когда Чонгук будет спокоен и счастлив всегда.

      Их жизнь похожа на карточный домик, думает Тэхён. Вот они держат его тонкие стены. Вот дует ветер, их качает, они не падают, потому что они сильные, они держат его. Но стоит кому-то устать, отвлечься, потерять веру в себя или в них — домик падает, их придавливает тонкими стенами, как бетоном. Он обнимает Чонгука сильнее. Вдыхает запах его волос. Он сделает их карточный домик достаточно прочным, чтобы не бояться ветра.

      Когда Чонгук просыпается, Тэхёна рядом уже нет. До будильника десять минут. Он проводит это время в интернете.

      Перед интервью Чонгук нервничает. Они едут на разных машинах, в гримёрке их разводят по разным углам и единственное, что он видит, — как Тэхён постоянно с кем-то переписывается, улыбается и смеётся. Он помнит, что Тэхён спал с ним, помнит, как он обнимал его этой ночью, и сейчас ему не хватает этого тепла. Он хочет подойти и просидеть в его объятьях до начала интервью, но не может. Чонгук дёргает ногой и закусывает губу, его просят расслабить лицо, чтобы нанести макияж. С усилием, он делает это.

      Перед выходом на сцену Тэхён подходит к нему и приобнимает за талию, они не смотрят друг на друга. Чонгук тяжело вздыхает, когда их зовут, и ощущение тепла под рёбрами пропадает.

      Он не может расслабиться всё интервью: внутри до предела сжатая пружина. Остаётся надеяться, что хотя бы внешне он выглядит нормально. 

      Когда их приглашают исполнить песню, пружина противно скрипит, но ослабевает. Во время выступления ему становится лучше. Движение и пение помогают ему.

      А потом они снова едут домой на разных машинах. И Тэхён не приезжает. Никто из группы не знает, где он. Чонгук думает, что может написать ему, спросить. Но не делает этого. Потому что это сигнал ревности, ему придётся объясняться. Или, как минимум, Тэхён заметит его слабость. А Чонгук этого не хотел.

      Он до поздней ночи сидит в гостиной и играет в приставку. Его клонит в сон, он пьёт кофе и снова играет. Глаза режет, и он готов уснуть прямо здесь — дверь открывается, и он слышит знакомые шаги. Прохладные пальцы массируют его кожу головы.

      — Ты ждал меня?

      Чонгук поджимает губы. Его ложь будет слишком очевидной.

      — Типа того.

      — Встречался с друзьями, с которыми когда-то снимался в дораме.

      Тэхён отвечает на незаданный вопрос, садится рядом. От него пахнет сигаретами и алкоголем. Чонгук ощетинивается и даже не успевает осмыслить то, что чувствует.

      — Я не спрашивал, — холодно говорит он, не глядя на Тэхёна.

      — Просто решил, что тебе интересно, — спокойно отвечает тот.

      Чонгук смотрит на него. Он помнит, как недавно в этой же гостиной они ругались. Как Хосок успокаивал Чонгука, говорил, что Тэхён не плохой человек.

      — Ты спал с кем-то из них? — слова срываются с его языка прежде, чем он думает, что не должен спрашивать такое.

      — О чём ты? — Тэхён хмурится и кладёт руку ему на колено, думая, что этот телесный контакт позволит им наладить моральный.

      — Не знаю, — Чонгук горько усмехается. — Последний раз, когда мы встретились тут ночью, я узнал что-то подобное.

      — Если я и спал с кем-то из них, то не сегодня, Чонгук, — Тэхён сжимает его колено. Чонгук дёргается и смеётся.

      — А тогда?

      — Чонгук.

      — Ответь мне.

      — Это не имеет значения.

      — Для тебя может быть и нет, — сквозь зубы говорит Чонгук и резко встаёт с дивана.

      — Успокойся, Чонгук, — Тэхён встаёт следом за ним, пытается подойти к нему и взять за руки, но Чонгук отстраняется, делает несколько шагов назад. На глаза ему наворачиваются слёзы. Как бы он ни хотел, за этот короткий отрезок времени он не смог пережить эту дурацкую, никчёмную боль.

      — Я успокоюсь, если ты ответишь, — его голос дрожит, он сжимает кулаки, пытаясь держать себя в руках.

      — Что изменит этот ответ? — Тэхён пытается вести разговор в рациональном русле.

      — Я буду знать, просто буду знать, что ты честен, что я могу знать, — Чонгук не может собрать мысли в одно предложение, — что ты скажешь мне, если…

      — Чонгук, пожалуйста, — Тэхён делает несколько осторожных шагов ему навстречу. Касается ладонями дрожащих плеч. — Да, я встречался с одним из них какое-то время. Месяц или около того. Но это в прошлом. И ничего не значит для меня сейчас.

      — А что значит? — у Чонгука две тонкие дорожки слёз по щекам. Он вообще не справляется с собой.

      — Ты значишь, — Тэхён делает ещё один шаг, но Чонгук напрягается, хочет уйти, Тэхён чувствует это, и делает шаг назад. — Я не буду обманывать тебя.

      — И ты скажешь мне, если ты не захочешь больше быть со мной. Скажешь, если я — это слишком неинтересно и тяжело для того, чтобы любить? — Чонгук глотает подступающую истерику.

      — Скажу, — Тэхён не верит, что говорит правду. Он наверняка какое-то время будет скрывать это, пытаясь сделать всё нормальным и терпимым.

      — Хорошо, — Чонгук кивает и вытирает лицо ладонями. — Спокойной ночи.

      Он высвобождается из рук Тэхёна и уходит в комнату, не оборачиваясь, зная, что Тэхён позволит ему уйти. Как только за ним закрывается дверь, он сползает по ней спиной и смотрит в пустоту. Он наговорил дерьма. Которому не было причин. Он наверняка оттолкнул Тэхёна своим поведением. Он идиот.

      Тэхён тихо заходит в комнату, чтобы не разбудить Намджуна. Умывается, надевает пижаму и ложится в постель. Сегодня она не тёплая, не уютная. Он думает о Чонгуке. Думает, что любить тяжело в принципе, а не только его.

*

      Следующим ранним утром Тэхён заходит в комнату Чонгука. Останавливается на пороге, ловя на себе его заспанный взгляд.

      — Зашёл пожелать доброго утра, — он улыбается уголками губ. — Едем с Джином в студию. Думаю, на весь день.

      Чонгук приподнимается на одном локте и приглаживает волосы, на самом деле ещё больше их ероша.

      — Прости, — тихо говорит он.

      Тэхён бесшумно подходит к нему. С утра он очень красивый и естественный.

      — Всё в порядке, — спешит заверить Тэхён. Он садится на кровать и улыбается чуть шире.

      — Я знаю, что нет, — ещё тише говорит Чонгук.

      — Ш-ш-ш, — Тэхён прислоняет палец к его губам, а после тепло целует. Внутри Чонгука встаёт солнце. — От разговора, который ты хочешь завести, лучше не станет. Давай отпустим эту ситуацию. По крайней мере, пока что, — он прижимается губами ко лбу Чонгука и улыбается. — Всё будет хорошо, ладно?

      — Ладно, — Чонгук старается вместе с этим согласием действительно позволить ситуации уйти. Он чувствует себя немного лучше, немного спокойнее.

      — Ещё рано, спи. Я зайду вечером, — Тэхён оставляет в воздухе ещё одну солнечную улыбку и уходит. 

      Чонгук обнимает подушку и глубоко вздыхает.

      Они тренируются без Тэхёна и Джина, Хосок по очереди передаёт их партии всем участникам, так что это становится весёлым и расслабляющим. Чонгук чувствует себя действительно лучше. Так, словно он выпустил все эмоции, сбросил давящий груз. Всё будет в порядке, думает он.

      Тэхён сдерживает обещание и заходит к нему вечером с пакетами готовой еды.

      — Надеюсь, ты ещё не ужинал.

      Чонгук счастливо улыбается. Он ждал Тэхёна.

      — Конечно, нет. Даже подготовил последнюю серию этой ужасной дорамы.

      — Отлично.

      Тэхён распаковывает коробочки с едой и передаёт их Чонгуку. Он очень домашний и повседневный, Чонгук наслаждается этими редкими моментами. Тэхён садится рядом с ним и включает дораму.

      — Как дела в студии? — через какое-то время спрашивает Чонгук.

      — Так себе, — Тэхён вставляет палочки в лапшу. — Мы переписывали партии последней песни и, если честно, мне кажется, что она не выйдет вообще.

      — Я тоже так думаю, — кивает Чонгук.

      Тэхён убирает пустые коробочки и спускается спиной на подушки, уже привычным жестом обнимая устраивающегося на его груди Чонгука.

      На самом деле он весь день думал о вчерашнем, думал, что во всей этой ситуации есть большая доля его вины. Тэхён сделал Чонгуку больно, пускай ненамеренно, но всё же. Он уделял ему очень мало времени последние полгода, они почти не общались вдвоём — зная Чонгука, он наверняка чувствовал себя покинутым. Ему наверняка не хватало прежней заботы, близости, общения. И даже если Тэхён не должен был делать это, даже если он не нёс ответственности за чужие эмоции, он всё равно чувствовал себя виноватым. Чонгук — его выбор. Таким, каким он был. Он любил его за его излишнюю экспрессию и импульсивность. Значит, все вытекающие должен принимать тоже. Не любить, но принимать.

      Он касается губами его затылка, пропуская финал дорамы.

      Чонгуку тоскливо, но приятно. Его жизнь сложилась так, что никто не мог полюбить его. Единственными людьми, что любили его, были родители и друзья. Но это не романтическая любовь. Так что Тэхён — его первый раз, и ему чертовски не хватает опыта. Он вообще не думает, что это продлится долго, потому что считает себя поистине невыносимым. Он прижимается щекой к груди Тэхёна сильнее, закрывает глаза и просто хочет оставить этот момент в своей памяти навсегда. Пока Тэхён его любит. Пока он рядом.

      — Чонгук, — зовёт его Тэхён.

      — Да?

      — Я люблю тебя.

      Чонгук хочет ответить, но у него застревает ком в горле. Невыносимо жжёт между рёбер. Он прячет лицо в шее Тэхёна — привычный жест безопасности, и едва заметно вздрагивает. Тэхён чувствует, как по его коже возле ключиц бегут прохладные слёзы. И не понимает, почему любовь должна быть такой сложной для них.

* 

      Они устраивают барбекю и вечер просмотра фильмов. На самом деле барбекю делает только Юнги, Чимин вьётся вокруг него, суетливо помогает, и теперь для Чонгука это выглядит совсем иначе. Он улыбается этой картине и берёт кусочек мяса с большой круглой тарелки. Хосок загружает какую-то очень старую (на самом деле ей всего года три) комедию, Тэхён раздаёт всем пледы, Намджун расставляет газировку.

      Чонгук чувствует себя хорошо. Это ощущается как дом. Уютный, тёплый, родной. Каждый человек здесь ему как родной. За последние месяцы он впервые чувствует себя так спокойно и приятно. Эта неделя и даже больше даются ему гораздо легче: он работает, отдыхает, проводит время с Тэхёном, почти не ревнует и реагирует на его взаимодействия с кем угодно адекватно. Скоро у них две записи выступлений, а потом два или три дня выходных, и он надеется, что сможет съездить домой. Или что они устроят ещё один барбекю-вечер, как этот.

      — Всё готово, — по-хозяйски заявляет Юнги.

      Они с Чимином заносят ещё две большие тарелки с дымящимся мясом, морепродуктами и овощами.

      — Рассаживайтесь! — командует Хосок, уже готовый включить фильм.

      Сокджин плюхается рядом с Чонгуком, следом своё место занимает Тэхён. Чонгук чуть наваливается на его плечо и смотрит на экран.

      — Это какой-то стариковский фильм, — замечает он.

      — Цыц, — шипит на него Хосок. — В конце ты будешь в восторге.

      — Что-то сомневаюсь, — бубнит себе под нос Чонгук.

      Тэхён берёт себе тарелку и одну пару палочек, накладывает еду и садится обратно. Чонгук смотрит на него большими жалостливыми глазами. И, конечно, Тэхён кормит его, для приличия закатив глаза перед этим. Чимин приглушает свет и занимает место на полу рядом с Юнги.

      Фильм действительно оказывается хорошим, так что Чонгук поглощён им до самых титров. Тэхён рядом — тёплый и приятный, от ощущения его рядом Чонгук чувствует себя счастливым.

      — Можем поиграть во что-нибудь, — предлагает Чимин, удобно сложив ноги на Юнги.

      — Монополия? — предлагает Чонгук.

      — Не-е-е-ет, — Джин воздаёт руки к небу, — Вы с Юнги опять переругаетесь из-за этих долбаных отелей.

      — Да когда такое было, — отмахивается Юнги. — Давайте сыграем разок.

      — Я буду ведущим, чтобы наверняка, — говорит Чонгук.

      Ему хочется сохранить такое шаткое спокойствие внутри себя подольше, так что быть пассивным участником лучшее решение: это всё ещё весело, и не нужно переживать, как отобрать у Юнги синюю улицу.

      Поначалу игра течёт вяло, азарт приходит постепенно.

      — Допустим, — Тэхён подключает всё своё обаяние и уверенность, — ты продашь мне свой отель, а взамен ты сможешь останавливаться в нём бесплатно.

      Чимин смущается под взглядом Тэхёна, Чонгук старается не выдать своей усмешки, Юнги хлопает себя ладонью по лицу, а Намджун с Джином даже не стараются скрыть смех.

      — Нет, — Чимин в ответ строит недотрогу. — Он стоит дороже.

      — Поцелуй? — Тэхён соблазнительно приподнимает одну бровь.

      Чимин охает от возмущения, Чонгук тычет его пальцем в бок.

      — Я думаю, тогда ты должен заплатить Чимину, — отрезает Юнги.

      Чимин смеётся и бросает на него короткий восхищённый взгляд.

      — У кого-то будет секс, — говорит Чонгук на ухо Тэхёну, и тот содрогается от сдерживаемого смеха.

      Чонгук аккуратно сортирует игровую валюту в банке, уютно устроившись под боком у Тэхёна. Он слушает все эти эмоциональные споры, даже Джин и Намджун вовлекаются в процесс больше обычного. Они абсолютно бесполезно обмениваются домами, но выглядят очень довольными собой, так что Чонгук тоже доволен. Он чувствовал себя хорошо, когда хёнам было хорошо.

      Первым из игры выходит Хосок, признавая себя банкротом и театрально изображая смерть от позора. Чонгук смеётся и предлагает ему найти ночлег для бездомных.

      Чимин, устав спорить с хёнами, подкидывает все свои деньги вверх и говорит, что они могут наперегонки собрать их. Это работает. Намджун и Юнги буквально убивают друг друга взглядами, схватившись за одну купюру в десять валют.

      Тэхён спокоен и методичен, не обращает внимания на все эти провокации, обдумывает свои шаги на пять вперёд и стратегически распоряжается деньгами. Чонгука это даже немного заводит.

      И вот Тэхён и Юнги остаются один на один, остальные с интересом наблюдают за последними ходами. Напряжение такое, словно это соперничество двух влиятельных хозяинов наркокартелей, а не игра в монополию.

      — Тебе придётся заложить два отеля, если ты хочешь получить такую сумму, — цокает Чонгук.

      — И даже за неё я не продам тебе его, — Тэхён невозмутим.

      — Тогда бросай кубики, — Юнги безразлично пожимает плечами.

      Кажется, это психологическая война. 

      В конце концов один из ходов Юнги оказывается неудачным, и он признаёт поражение, хотя мог побороться ещё. Просто ему становится лениво, и это неудивительно: на часах уже три ночи. Все зевают и мало-мальски пытаются прибраться. Чимин и Юнги остаются мыть посуду, Тэхён помогает Чонгуку собрать монополию в коробку.

      Тэхён закрывает игру крышкой и берёт беспокойно теребящие край футболки руки Чонгука в свои ладони. Целует каждый его палец и улыбается.

      — Ты выглядишь счастливым сегодня, — отмечает он.

      — Приятный вечер, — Чонгук улыбается и придвигается к Тэхёну поближе. Упирается спиной в диван и склоняет голову в его сторону.

      На кухне слышится грохот и дедовские звуки Юнги.

      — О господи, — высоко восклицает Чимин, — да ты всё тут водой залил!

      Чонгук с Тэхёном переглядываются и слабо улыбаются. Смеяться нет сил. Под ворчание Юнги и восклицания Чимина с кухни, Тэхён нежно целует Чонгука. Он обнимает его за талию, чуть притягивает к себе и легонько сминает зубами его нижнюю губу. Чонгук вздыхает и кладёт руку Тэхёну на бедро, чуть сжимая. Тэхён отстраняется и смотрит в подёрнутые пеленой глаза Чонгука. Он наверняка хочет спать в такое время.

      — Я хотел предложить тебе кое-что, — неуверенно начинает Тэхён. Он редко бывал таким.

      — Я слушаю, — Чонгук играет с его кудряшками и, признаться честно, ждёт ещё поцелуй. Юнги и Чимин на кухне наконец затихают.

      — В ближайшие выходные я собирался поехать домой, к родителям, — Тэхён поглаживает большим пальцем щёку Чонгука. — Хотел предложить поехать со мной.

      — Оу, — пальцы Чонгука замирают в волосах Тэхёна. Он не ожидал этого. — Я тоже собирался съездить домой…

      — Я не настаиваю.

      — А ты думаешь, что стоит? Вы наверняка хотите провести время семьёй.

      — Как минимум, ты уже знаком с моими родителями, — подмечает Тэхён. — Как максимум, ты — моя семья тоже. Было бы приятно совместить.

      Это серьёзно. Пальцы Чонгука отмирают и скользят по груди Тэхёна, оставляя на футболке маленькие дорожки. Это предложение пугает его. Словно они переступят какую-то черту, если он согласится.

      — Я могу подумать? — наконец спрашивает Чонгук.

      — Конечно, — Тэхён улыбается. Он не надеялся даже на такой ответ.

      — Подумаю за ещё один поцелуй, — нагло улыбается Чонгук.

      Тэхён не может ему отказать. Он собирался сделать это в любом случае.