Красный-хороший, золотой-злой.

Они стояли друг против друга. Копье против меча. У обоих глаза сияют алым. Звериное рычание и готовность свистнуть.

Кто бы думал, что все так обернётся.

— И вот наступил момент, которого я боялась и ожидала одновременно. — злобный плевок в землю, отверженный взгляд упёрся в спокойного на вид заклинателя — Все-таки выбрал их, не так ли?

Он резко вступает в разговор, не давая продолжить, его взгляд был спокоен и тверд.

— Теперь услышь меня. Я выбрал тебя. Ты моя семья. Я люблю тебя и никогда не предам особенно ради эфемерной идеи безопасности.

Утверждение без всякого сомнения, дева лишь смотрит безмолвно, но руки сдают её своей дрожью. Она не верит. Она в панике. Судорожно сжимает глаза в тщетных попытках пробудиться. Ничего.

Звонк.

Древковое оружие шлёпнулось оземь из ослабевших рук. Заклинатель также показательно выпустил со своих рук оружие.

Ножны глухим стуком упали на землю.

Оба они обезоружены. Но еще не беззащитны. Но это знак.

Ранее твёрдая и оборонительная позиция потеряла свою силу. Казалась фигурка, излучающая ранее угрозу, в миг преобразилась. Она стала слишком уязвимой. И все это наблюдал Вэй Ин. Он смотрел с нежностью и болью. Смотрел как его сестра, спаситель и благодетель, прежде постоянно грозный и непоколебимый теряется меж действительностью и мечтой, отказываясь осознать слова, что ее... Любят.

Отказываясь принять эту реальность.

Реальность, где её любят. Где её поставили в приоритет. Выбрали ее.

Не верит и просто не может признаться в этом факте ни ему никому либо еще. Особенно себе.

И эта уязвимость и беззащитная открытость яркое свидетельство.

Он ласково берет ее руку и прижимает к своей груди.

— Слышишь? Чувствуешь? Не лукавлю и перед небесами предстану, но свои слова не заберу и никогда их не изменю — на скорый взгляд продолжил — несмотря на будущее, которое меня ждёт, на настоящее мелькающие лишь в мгновении, перед невзгодами, в болезни и печали, в боли и отчаянии не предам тебя, уберегу тебя...

— И останусь щитом для тебя и верным другом— закончили вместе теперь общую клятву они.

Что-то, что однажды прозвучало с ее стороны, когда они только вступили в орден Цзян, и взгляды жгли спину новичкам, а слухи пускали семена сомнения и разочарования. Что-то, что Шань Ли, крепко сжимая в объятьях рыдающего Вэй Ина, шёпотом клялась в своей связи. В своей любви и поддержке. В том, что отныне Вэй Ин ее главный и незыблемый приоритет перед всеми. Что она вместе со своими гончими заставит любую опасность уйти, а любой недуг излечить. Что она будет всегда на его стороне, несмотря на злословие.

Тогда он ещё не до конца понимал: почему в последующие разы, когда обнажалась их связь, в ее глазах вместе с любовью была дикая боль и обречённое знание.

И только сейчас, в момент их столкновения, он осознал: это была не просто боль, а страх потери и возможного одиночества.

Так как предлагая себя так полно и бескорыстности, она заранее готовила себя к тому, что в будущем ею пренебрегут. Поставят ниже кого-то другого, нового. Так как ее станет недостаточно.

Но его резало и причиняло извращенную боль другое. А именно факт того, что страх нёс в себе принятие своей участи. Принятие себя как что-то, что в конце- концов заменят, если найдут вариант получше.

Похожее сомнение страха было и тогда... «Вэй Ин, ты же знаешь тёмный путь извращает сердце и душу. Прошу, пойдём со мной в Гу Су!» Удивление и неприятный шок вкупе с огорчением. Выражение лице скривилось в оскорбленную гримасу, но... «Ты что, издеваешься? Какой Гу Су?! Оставь его! Он живой вернулся!»

Не дав ему ответить, перебила его Шань, одновременно со словами тщательно и вместе с тем нежно начала поверхностный осмотр Усяня, подбежавшие псы судорожно начали обнюхивать его. Завершение осмотра, удовлетворённый кивок и его прижимают к груди. Ее сердцебиение очень учащённое. Ранняя ярость и злость улетучились. Он более менее в безопасности.

Слова Ланя он оставляет без внимания. А страх отвержения, что клокотал внутри него, развеялся. Он вернулся

Мягко прижимая к себе сестру, и медленно поглаживая ее по дрожащей и всхлипывающей спине, Вэй Ин позволил себе расслабиться. Его сестра. Пальцы сильнее сжали одеяние. Его милая Ша-ша.

Вздох облегчения от разрешённой напряжённости и объятий со сестрой расслабили его окончательно, на это его сестра лишь сжала его покрепче. Он не против. Ему тоже это надо. Впереди их ждало еще больше тягот. Однако сейчас момент покоя.

Они с сестрой вместе. Они справятся.

***

Совершенствующиеся лишь наблюдали за этой картиной со стороны. Они чувствовали и мыслили всё с тёмным магистром.


Они видели лишь отпечаток, жалкий отпечаток, который должен был дать им... Не это. Не чувства которые несла эта сцена... Чувства людей, которое не должно испытывать адское отродье.

Душераздирающая преданность и любовь.

Он дорожил ею, как своей семьей.

И она отвечала ему тем же. Брат и сестра.

Казалось, что столь интимный в своей душевности момент был предназначен только для них двоих. И должен был быть защищен от вторжения чужих.

И этим чужими были они все.

Но в итоге этот момент был осквернён вмешательством.

Людишки, которые вознамерились вторгнуться в яркий отпечаток осколка души магистра. А как же! Столь яркое и сильное переживание, очевидно — осколок содержит в себе необычно важную информацию Старейшины! И что может быть весомее чем создание Печать или особые таинства тёмного пути?

Оказалось, что все они забыли, что изначально перед тем как стать старейшиной, Вэй Усянь был... Вэй Ином. Мальцом семнадцати лет. Который потерял своих родителей в четыре года отроду, и до девяти был вне ордена, на улицах Илин. Где и был рядом с Шань Ли. Девой без рода и племени. Отвратительная кандидатка в жены, несуразная дева, но хороший воин, «будь мальцом» поговаривали некоторые... Но постоянный бешеный оскал при общении с людьми и издёвки — мешали приблизиться к ней и отбивало всякое желание поддерживать контакт.

Кто же знал...

Цзян Чэн с виной и сожалением отвёл взгляд от флейты дизи. Тошно. Его бывшие старшие боевые брат и сестра в очередной раз подверглись осквернению. Ярость прорывается через искрящую молнию. Уступка сестре в их плане для волнений среди остальных совершенствующийся в долгосрочной перспективе никак не помогает справляться с негодованием и элементарным непринятием действительности происходящего кощунства. Осквернения памяти и могилы. Точнее остатков того, что могло стать могилой.

Кто же знал, что флейта запомнит именно это воспоминание.


«Верь мне, А-Чен. Они пожалеют» — хищный взгляд и мурашки от знакомого хлёсткого тона.

Прошло уже семь долгих лет с момента трагедии на горе Луанцзан. Теперь Луанцзан закрыта завесой. Жизни там нет и не может быть. А остатки Вэнь исчезли. А искать их, мало кто теперь горит таким ярким желанием. Да и мало у кого есть возможность, когда ущерб нанесённый Отступницей после смерти Тёмного старейшины был существенно велик.

Кто же знал, что для Вэй Усяня его исповедь сестре после возвращения с Луанцзан будет самым драгоценным воспоминанием.

Глава Не неудовлетворённо сплюнул и с особым разочарованием и можно сказать даже с тоской начал о чём-то бормотать с Не Хуайсаном. Последний со времён Случая имел довольно оборонительные отношения со многими заклинателями, и стал удивительно реже появляться с братом на заседаниях. Что в неком плане неудивительно. Ранее гуляла молва, что он был близок с Отступницей. На что ещё ссылаются люди, так это на возросшее влияние второго господин Не на своего старшего брата: Не Минцзюэ существенно меньше участвовал в боях со своей саблей на передовой и стал более отстраненно общаться со своими заклятыми братьями.

Второй мастер Лань, который изначально был против всей этой затеи застыл и будто бы заледенел изнутри еще сильнее. Хотя куда уж там сильнее: сжатие до кровавых лунок ладоней и поджатые кулаки. Глава ордена со своим дядей не выглядели лучше, раскрытие информации глубоко личного характера, выставленную на всеобщее осмотрение; использование техники, оскверняющую память почивших, пусть и не самых добропорядочных, людей; а также получение нулевой необходимой для противостояния с тёмной энергией информации... Учитель Лань тщетно пытался сохранить свое лицо, утомлённо помассировал виски, но слабо получалось.

И во главе был разочарованный и пристыженный Советник - Цзинь Гуаншань, который стоял с неловкой улыбкой подле своего сына Цзинь Цзысюаня и своей невестки.

Последняя парочка была воплощением гнева и разочарования. И если последнее чувство, понятно дело, принадлежало Главе, то невестка, оставившая девичью фамилию, Мадам Цзян, кротко оскаливалась и кидала кинжалами через взор на своего свекра.

Атмосфера в ордене Цзинь и так не прельщала особым умиротворением. Клан раздирало на части изнутри — внутренний раскол привёл к основанию трех лагерей: один возглавляемый парой Цзян и Цзинь (самые приближенные знали, что власть и влияние находится под бдительным оком Мадам Цзян), второй сосредоточил старую гвардию, состоящая из приближённых Гуаншаня, третий лагерь, который возглавлялся подпольно Мен Яо с группой недовольных политикой Гуаншаня и решающих сместить правящую семью. Поэтому настоящая выходка Гуаншаня, как попытка восстановить былое влияние, провалилась и, если не сказать, ускорила возможное его...окончательное смещение. Но только кем?

И со стороны наблюдал на всем этим безобразием послушник у алтаря. Происходящее вызывало смесь злорадного смеха и горького плача.

Подошёл сменщик. Поменялись у поста. Возвращается в каморку. Поворот. Смена одеяний. Рывок. Выход в город. Сжечь следы. Побег. Он забрал, что должен был.

Дизи была спрятана под внутренними одеяниями ханьфу.

Пора возвращаться домой.

***

Вэнь Юань рос хорошим ребёнком: он улыбался капризничал, любил, хотя не знал, что так можно, и был любимым, что очень хорошо чувствовал.

А потом пришёл злой золотой цвет.

Золотой цвет приносил с собой неприятный запах, который щекотал носик, и заставлял делать его то, что ему не хотелось.

Золотой цвет забрал его родителей и его тепло. Хороший мальчик А-Юань возненавидел золотой цвет.

Заботиться стала о нем, мягкая Бабуля: она любила его, часто прятала в своих рукавах, давала поиграться с камешками и поддерживала его, когда он не хотел идти.

Только из-за того, что был золотой цвет рядом мягкая Бабушка стала меньше мягкой и более холодной и чёрствой.

Но она все еще его любила. Пусть и закрывала часто его ушки и порою шикала, когда ему очень сильно хотелось кушать, но ему не давали.

А ещё у малыша Юаня была тетя Цин, и дядя Нин. Они его лелеяли, часто приносили еду ему и бабуле. Еще дядя Нин обучал его премудростям клана и часто играл в прятки.

Юань ненавидел золотой, и любил красный цвет.

Красный цвет был на одежде его семьи. «Красный цвет, — говорила Бабуля — символизирует удачу и процветание». Красный цвет имели ягоды Годжи, а еще красный...

Красный цвет спас их. Красным цветом сияли их глаза и красный цвет покрывал их одежду. Но там, где привычно для него был белый, у них был чёрный и серый. «Ну, ничего, » — важно решил А-Юань — « они тоже красивые цвета»

Потом красный цвет защитил их от золотого и повёл их в странное место. Место не было домом, но оно было хорошим. В странном месте странные боли в животике прошли, Бабуля стала чуть мягче на ощупь, а воздух передал быть наполненным неприятным запахом. Еще здесь были собаки и игрушки. Они тоже были красными. Все было хорошо. А-Юань был в порядке.

Ему нравился красный цвет... И новые красные сестричка и братик.

И он ненавидел золотой.

И эта мысль была как никогда чёткой и осознанной в голове Вэнь Юаня. Она звучала набатом, когда он вместе со своей семьей смотрели как место, ставшее им всем домом, снова сгорало и прекращало был их странным местом.

Золотой цвет забрал уже любимые сердцу Сянь-гэгэ и Ли-дзе от А-Юаня.

Последняя потеря окончательно разрушил облик детской невинности у малыша Юаня.

Рядом раздалось рыдание младенца.

Примечание

Думаю, что это будет конечная глава без последующего продолжения, но все может все таки измениться. ( возможно будет написана глава со стороны Вэнь Юаня, так что... ваши предположения :з)

2200700429367112 - на плюшки :з

https://vk.com/miss_jes - здесь я буду выкладывать фото и новости по моим фанфам.

Мой профиль на фикусе: https://fanficus.com/user/638ef3346573de001813a985