— Ташиги-кун, недавно у тебя был довольно сильный рецидив. Как твое самочувствие? — Я сложил руки, скрестив пальцы, и сжал их, поджимая губы. Мне действительно было стыдно за то, что нечто подобное произошло. К тому же в такое время. — Недавно ты показывал тенденцию к улучшению. И так внезапно — два срыва за один день. — врач покачала головой и вздохнула. Она положила папку с историей болезни на стол и сняла очки, чтобы помассировать глаза. — Я знаю, что ты редко чем-то сильно интересуешься, стараясь сдерживать себя, но твое желание стать героем… Это опасно. Для тебя, но в первую очередь для окружающих людей.
— Я еще никому не навредил, — мне хотелось сжаться и исчезнуть, чтобы не попадать в поле зрения этих строгих глаз, полных понимания и жалости. Не люблю, когда меня жалеют.
— Ты же знаешь, что это не так, Ташиги, — покачала она головой и открыла третью страницу истории. — В первом классе средней школы ты впал в безумство ввиду ярости и страха. По итогам ты сломал мальчику нос и нанес несколько ударов по лицу. Только чудом его черепные кости не пострадали. — она снова закрыла папку и строго взглянула на парня. Уже такого взрослого, но все еще боязливого и замкнутого, не смотря на свою нарочитую простоту и веселость. — В то время ты был еще мал и не смог нанести существенный ущерб. Но сейчас, Ташиги, твой вес превышает сто килограмм. Если ты начнешь тренироваться, то твой вес под влиянием причуды будет только расти, а с ним и урон от твоих срывов. Пусть случай в средней школе был единственным, но в условиях геройской жизни будет слишком много раздражителей, которые будут пробуждать в тебе отрицательные эмоции.
— Я себя контролирую. С тех пор ведь ничего подобного не случалось! — я говорил уверено, но губы все равно подводили и дрожали. — Я контролирую себя. — повторил я и опустил голову. — Я подумал… — сжал руки крепче, — что смогу найти что-то… или кого-то там, кто сможет мне помочь. Цель, идея, может быть, мечта… — я говорил все тише, понимая, как это глупо звучит.
— Я понимаю, что тебе сложно, Ташиги. Я вижу, что ты старательно сдерживаешься. Вижу твою пылкую натуру, которая вынуждена скрываться за железными стенами самоконтроля. И ты понимаешь, что не освободишься, пока не сможешь решить свою «проблему».
— Я понимаю, Сато-сан, — я поднял голову и собрал всю свою увереность. — Но я все равно хочу попробовать. Если я не сдержусь, то сразу уйду. Все равно все уже привыкли, что я быстро бросаю многие вещи, — печальная ухмылка появилась на лице сама собой.
— Давай пока оставим эту тему, — вздохнула она, поняв, что парень не собирается к ней прислушиваться. К тому же она хочет кое-что попробовать. Женщина поднялась из-за стола и подошла к книжному шкафу у одной из стен. Она быстро нашла необходимое и достала небольшую папку с фотографиями. — Я недавно просматривала твой блог и заметила картину, которую ты мне не показывал. Она была написана тобой пару месяцев назад, когда ты познакомился с тем юношей, которого зовешь «Маримо». — она раскрыла папку и разложила передо мной мои собственные картины. Это не были те, которые я рисовал специально для нее. Все они были из блога с изображением Виктории.
Знакомое лицо заставило сердце дрогнуть. Во рту все сразу пересохло и меня охватила дрожь. Мне не хотелось сейчас смотреть на них. Волнение, охватившее меня в этот момент, было сродни страху. Я не хотел, чтобы Она смотрела на нынешнего меня.
— Что вы имеете ввиду? — собрался я с силами, стараясь не смотреть на стол.
— Я про картину «В горах» — Сато-сан достала одну из фотографий, на которой было единственное цветное пятно. Глядя на нее, женщина переводила периодически взгляд на меня. — Ты впервые за эти годы нарисовал что-то в цвете.
— Просто… это показалось уместно, — я отвел взгляд и потер шею.
— В моей работе нет ничего «простого», Ташиги-кун, — мягко улыбнулась она, положила фотографию обратно на стол и села на стул напротив. Так мы оказались ближе и уровень интимности повысился. Это означало лишь одно — Сато-сан снова хочет, чтобы я говорил и думал о себе. — Любое действие моего клиента, которое он называет «прихотью», я называю — подсознательным явлением. Это означает, что твой собственный мозг хочет тебе что-то сказать. Моя работа расшифровать это для тебя, — она указала на картины перед нами и мой взгляд невольно упал на Викторию с той самой картины «В горах». Ее развевающиеся на ветру рыжие волосы и бледная кожа, покрытая тонким слоем льда от замерзшей воды и капелек пота. — Появление красок в твоих черно-белых картинах, похоже на то время, когда ты начал постоянно рисовать ее. «Виктория», я права? — услышать ее имя из чужих уст было словно гром среди ясного неба, я резко поднял глаза, а губы слились в одну линию, но я сдался и согласился. — Я до сих пор точно не знаю, что означает имя, которое ты ей дал, или внешность, ее характер. Но я точно знаю, что ты и она — один человек. Точнее ты отождествляешь себя с ней.
— Мы это уже решили четыре года назад. — крутил большими пальцами от нетерпения. — Зачем вы снова поднимаете эту тему?
— Потому что за эти четыре года произошли изменения, Ташиги, — мягко улыбнулась она и положила руку на мои, останавливая непрерывные круговые движения. — По опыту и истории я могу сказать, что такие изменения в картинах художников происходят под влиянием их внутренних изменений.
— Мои картины всегда разные, — отрицал я. — Разве я не менял стиль и материалы? К тому же они воплощают разные сюжеты…
— Но они все черно-белые, — Сато-сан видела меня словно насквозь, что вызывало неловкость. — Я хотела спросить, что ты чувствовал, когда взялся за краски? Что произошло тогда? Что смогло так повлиять на тебя? Ташиги, расслабься, откинься на спинку кресла и прикрой глаза. Попытайся вспомнить те чувства. Расскажи мне, что тогда произошло. — она говорила тихо, вкрадчиво и каждый звук ее голоса проникал в мою голову, вызывая приступ сонливости и покоя. Я понял, что врач снова использовала свою причуду. Я не был против, потому что иначе я бы просто не желал говорить. — Итак, Ташиги, вспомни день, когда ты познакомился с «Маримо». Какой это был день? Солнечный, или шел дождь?
…
Я открыл глаза и оказался снова на пляже. Солнце уже садилось, создавая прекрасный пейзаж заката.
— Хаха, у тебя вышло лучше, чем раньше. — рассмеялся Рэй, и я заметил в руках фигурку далматинца, которую тянул ему. — Ну и у кого в этот раз будем хранить? — я четко видел его самодовольное лицо, которое он строит каждый раз, когда получает подарок. И так всегда, когда Сато-сан использует свою силу. Я словно вновь проживаю какой-то жизненный эпизод.
— Ташиги, сосредоточься, — услышал я голос врача и нахмурился. Сцена продолжалась, как и было в тот день. Мы говорили с Рэем о магазине и будущем, когда услышали посторонний звук. — Что это был за звук?
— Мы думали, что это школьники или бандиты, — сквозь дымку сна пробормотал я.
— Что случилось потом?
— Взрыв. Я упал и ударился головой…
— Голова сильно болит?
— Нет, всего лишь небольшой синяк.
— Вы пошли на звук? Кто там был?
— Нет. Мы сразу ушли.
— Почему?
— Рэй меня образумил. Я понял, что это может быть опасно. Я не хотел причинить ему боль.
— Что ты чувствуешь?
— Разочарование…
— Потому что мог по своей прихоти навредить другу?
— Нет. Я хотел туда пойти…
— Хорошо, просыпайся.
…
Раздался хлопок, и я очнулся от наваждения. Мне было стыдно, и я боялся поднять глаза. Я и не думал, что за эти годы все еще не изменился.
— Не переживай, Ташиги. Все в порядке. Это не то, что мы искали. Придётся снова погрузиться в воспоминания. — успокаивающе погладила она меня по руке и заглянула в глаза. — Это нормально, Ташиги. Это твоя натура. Тебе просто нужно время, чтобы разобраться в себе. Давай повторим.
— Хорошо, — согласно кивнул я и снова прикрыл глаза, слушая ее голос.
…
— Итак, Ташиги. Ты вернулся домой и лег спать. Наступил следующий день. Что в нем вызвало в тебе сильные колебания?
— Я сидел в комнате Рэя и листал ленту в Н. Мне на глаза попался пост про Всемогущего.
— Что тебя в нем привлекло?
— Там было лицо того мальчика, которого я когда-то травмировал.
— Ты был зол или сожалел о содеянном?
— Нет. Я вспомнил тот день в средней школе и был напуган. И в то же время доволен, что он пострадал. Я ужасный человек… Мне действительно приносило наслаждение его страдание. Я…
— Ташиги, успокойся. Сосредоточься, — я почувствовал давление на своей руке и этот стимул помог привести мысли в порядок. — Это все?
— Нет. Было еще кое-что.
— Снова тот парень?
— Нет. Я перешел на свой авторский блог, чтобы восстановить самообладание.
— Ты там что-то нашел? И это вызвало в тебе изменения?
— Да.
— Что это было?
— Фотография гор.
— Она послужила вдохновением для картины?
— Нет… Не совсем. Это только зародило что-то.
— Тогда… что-то еще произошло?
— Да. Мы снова пошли на набережную.
— Тогда ты встретил «Маримо» и «Костика»?
— Нет. Мы встретили «Маримо» по дороге и проследили за ним. Тогда мы предположили, что это он был одним из виновников вчерашнего происшествия и моей травмы.
— Вы пришли на набережную и что?
— Решили проследить за мальчиком, чтобы точно убедиться.
— Что произошло потом? Вы нашли ответ?
— Да. Маримо встретился с Костиком и что-то обсуждал.
— Тебя это так удивило? Что-то в их встрече было странным?
— Да. Маримо никогда не отходил от того мальчика. Но в этот раз он намеренно шел туда. До этого они даже поссорились. К тому же Костик и Маримо не имели ничего общего. У них не было причин для встречи и знакомства, но они там были.
— Что они делали?
— Тренировались.
— Хорошо, что произошло дальше?
— Мы над ними подшутили. Отомстили за вчерашний испуг.
— Ты остался доволен?
— Да. — я самодовольно усмехнулся, — Это того стоило. Я ничуть не сожалею.
— Это тебя осчастливило. — констатировала Сато-сан, — Получается это был стимул к написанию картины?
— Возможно.
Раздался щелчок шариковой ручки и легкий скрежет по бумаге.
— Хорошо. Давай тогда отыщем следующий раздражитель. Ты что-то припоминаешь?
— Да. Я вернулся домой и начал писать картину. Но что-то было не то. Это чувство зудело, не давая успокоиться. Картина выходила отличная, но мне не совсем нравилось.
— Ты ее изменил. — в ее голосе было слышно удивление. Снова послышался скрежет ручки по бумаге.
— Это так.
— Что тебя заставило это сделать?
— Я вернулся к тому посту с горами. Зашел в аккаунт автора и изучил его.
— Тебя зацепил другой пост?
— Нет. Но я нашел под фотографиями гор трек.
— Музыка. Тебя стимулировал звук?
— Да. Слушая музыку, я смотрел на горы с фотографии. Это вызвало наваждение. Картина ожила в моей голове, и я увидел ее продолжение. Словно сцена из фильма от третьего лица… Я… Я был пленён этим. Виктория улыбалась, она двигалась и разговаривала, а потом…
— Что случилось потом, Ташиги?
— Она спрыгнула в пропасть.
— И все, что ее удерживало от смерти был трос?
— Да. Хрупкий, тонкий, он был практически полностью замерзшим и трещал. Но он ее удержал.
— И что дальше?
— Это ее обрадовало…
— Просыпайся!
…
С очередным хлопком я проснулся. У меня было сбито дыхание, словно я пробежал целый марафон, а перед глазами стояла все та же картина. Она же лежала и на столе. Я отдаленно начал что-то понимать, но не мог собрать все воедино. Что-то мешало мне понять себя.
— Все хорошо, Ташиги. Отдышись пока, — Сато-сан пару раз провела рукой по моей спине, делая круговые движения, и вернулась за свой стол.
— Вы… Вы что-то нашли? — с отдышкой поинтересовался я. Перед глазами все плыло и легкие сдавило. Это были последствия от долгого нахождения под причудой женщины.
— Только зацепку. Но это уже неплохо. Мы так и не выявили главную причину. — она вздохнула, массируя глаза. Для нее это тоже большое напряжение. Отдача. — Но, я кое-что обнаружила в твоих воспоминаниях. Пока не могу точно это обнаружить. Могу я спросить о Центре? — осторожно начала женщина.
— Конечно, — восстановив дыхание, уверено кивнул.
— Я знаю, что это могут быть неприятные воспоминания, но, Ташиги-кун, ты проходил звуковую… терапию? — смягчила она действительность. В действительности она имела ввиду «эксперимент над причудой».
— Ее проходили почти все, — с пустым выражением ответил я, улыбаясь.
— Понятно. Прости, — тихо добавила она и закрыла мое дело. — Ты не против, если я подам запрос на эти данные?
— Если это поможет, я не против. Прошлое — это прошлое, — кивнул я и почувствовал облегчение. Говорить о волнующих тебя вещах с кем-то действительно успокаивает.
— Хорошо, тогда на этом мы закончим сегодняшний сеанс. До встречи, Ташиги, — мягко улыбнулась она и помахала.
— До встречи, Сато-сан, — вернул ей улыбку и вышел из кабинета. Потянувшись всем телом, я пошел домой с легкой душой.
…
Кийоми Сато некоторое время смотрела на закрывшуюся дверь. Этот ребенок был действительно исключительным. Не только его история и болезнь — он мог сопротивляться ее причуде. Не желая называть имена, он заменил их прозвищами. Сглаживал углы и утаивал детали. Это создавало в ее работе некоторые сложности, но уже было отлично, что парень желал сотрудничать. Это был большой шаг.
Она его лечащий врач с восьми лет — с тех пор, как мальчик выписался из центра «ОЖП». За эти семь лет были видны явные успехи в лечении. Помимо срыва в средней школе, больше не было инцидентов с насилием. Это правда. Но его желание стать героем, создавало лишние проблемы — значительно повышалась опасность срывов ввиду резкого увеличения раздражителей.
Кийоми знала о геройских школах многое. Ее сестра, Кимико, училась в Шикетсу и много рассказывала про их геройский курс. Если парень и правда пойдет туда учиться, то придется сильно постараться, чтобы разработать подходящий курс лечения. Возможно, придеться даже снова вернуться к лекарствам. Ташиги это определенно не понравится.
Женщина постучала ручкой по столу, размышляя.
Возможно, желание стать героем, связанно с причиной появления красок на холсте. По мысли Сато-сан, картины Ташиги — олицетворение внутреннего мира парня. Пустой, скучный, без красок, но очень чувственный и пылкий. Такой разный, но запертый. Его срывы и желание экстрима, скорее всего, вызвано недостатком этого в нем самом. Что-то словно исчезло из него. Теперь парень в поиске.
Кийоми щелкнула ручкой и провела пальцами по губам.
— Поиск, — повторила она вслух и что-то записала в блокнот.
Возможно, то небольшое пятно «В горах» — признак того, что он ухватился за это недостающее звено. Проблема в том, что они так и не нашли его. К тому же, он впервые изменил изначальную идею картины.
— Ничего, это не последняя встреча. В будущем я обязательно с этим разберусь и помогу ему. — заверила себя женщина и начала собираться домой. На сегодня это был последний сеанс.