Темари ушла. Гаара осмотрелся по сторонам и опустился на поваленный ствол, устало прислонившись спиной к другому деревцу и грея ладони о чашку с дымящимся чаем.
«Из какого свитка они достают эти чашки? Ещё бы сервиз фарфоровый на миссию притащили. Коноха…» — промелькнула насмешливая мысль, пока он задумчиво разглядывал шершавый глиняный бок под своими пальцами.
В какой момент сестра успела вручить ему чашку, Гаара не понял, но загадочным образом она согревала сейчас не только руки, но и сердце. Это другие, посторонние, могли обманываться внешней безжалостной жёсткостью и резкостью Темари. На самом же деле в их семье именно она была единственным человеком, умеющим проявлять любовь, так просто, в мелочах.
Надо будет отправить её в отпуск по возвращении в Суну, любой ценой. Даже если придётся связать песчаными путами. Темари взяла на себя слишком много работы в последнее время, а он и не обратил внимания на то, как она измотана. Нет, не дело забывать, что нормальные люди не могут не спать месяцами…
Обрывая поток мыслей, из сумрака между камнями появилась высокая сухая фигура повелителя теней. Быстро пришёл.
— Вы все решили сегодня не спать? — поинтересовался Гаара вместо ненужного никому приветствия.
— Помогал Темари-сан наблюдать за тобой. Она волновалась, а я составил ей в этом компанию, — флегматично растягивая слова, пояснил Шикамару. Послышались щелчки зажигалки, и спустя пару секунд в темноте загорелся красный огонёк. Потянуло табаком.
«Помогал ты», — скептически усмехнулся про себя Гаара.
Как бы он ни был слеп и глух ко всему, что касалось романтики, необычайно тёплые отношения между сестрой и главным ленивцем и стратегом Конохи от него не ускользнули.
А впрочем, почему нет? Шикамару уже давно и как-то незаметно превратился из равнодушного мальчишки, предпочитающего всем заботам разглядывание облаков, в ответственного молодого мужчину. Командиром отряда со стороны Конохи был именно он, не Наруто. Раз он нравился Темари — и очень давно к тому же — Гаара уж точно был не вправе лишать её этой толики радости. А если она когда-нибудь решит уйти за Нара в Коноху… Это будет огромная потеря, и для Суны, и для них с Канкуро, но Гаара и к такому повороту морально был готов. И даже пойти против мнения старейшин в этом вопросе, если потребуется.
«И всё-таки, зачем им это? Отношения… Что в них все ищут?»
Гаара за свои девятнадцать лет один только раз целовался с девушкой, и то не по своей инициативе. И не нашёл в этом ровным счётом ничего захватывающего.
Где-то полгода назад, ещё задолго до этой миссии, на одном из семейных ужинов он по странной случайности проиграл Канкуро в сёги. Странная случайность, вероятно, называлась «жульничество обыкновенное», но поймать брата за руку не удалось. Играли на желания — опрометчиво было со стороны Гаары согласиться на это — и, конечно, Канкуро после победы не удержался и загадал нечто весьма предсказуемое. Свидание.
«Чёртовы сёги, чёртова ловушка, чёртовы марионеточники-махинаторы», — думал Гаара, когда, под аккомпанемент довольных улыбок и коварных смешков брата с сестрой, отправился приглашать на встречу девушку.
Поклонниц Казекаге у Резиденции толпилось несметное количество с того самого момента, как он закрыл Суну от бомбы Дейдары. Гаара предпочитал не обманываться их пустым вниманием и всегда ясно понимал одно: девушкам интересен образ неприступного героя. И всё. Плевать им, кто именно стоит за красивой обложкой. А он сам, чёрствый не по возрасту человек с багажом из скучных забот о селении, стопок писем, кровавого прошлого и проблем со сном, никакого отношения к их влюблённости не имеет.
К тому же многие девушки вели себя крайне навязчиво: надоедали визитами в приёмные дни, попусту тратя его драгоценное время; засоряли корреспонденцию глупыми письмами, от которых обычно за километр несло кошмарно сладкими духами; пытались столкнуться с ним в коридорах и на улицах и непременно что-нибудь уронить… Всё это утомляло, а из эмоций вызывало лишь глухое раздражение. Гаара давно решил про себя, что в гробу он видал романтические отношения, тем более с этими восторженными дурочками. Ему и без них было чем заняться.
Уровень жизни в Суне постепенно, но неуклонно снижался в те годы, когда он, обезумевший джинчуурики, заодно со срывающимся с цепи Шукаку, то и дело устраивали в деревне хаос. А позже, когда у власти оказался Орочимару под личиной Четвертого Казекаге, экономика деревни и вовсе рухнула. Поднимать теперь селение с колен и исправлять в том числе и результаты своих деяний было мучительно непросто. За прошедшие четыре с половиной года удалось решить лишь крошечную часть всех проблем. А новые задачи множились в геометрической прогрессии и неустанно сыпались на голову, не дожидаясь, пока он разберётся со старыми.
Во многих вопросах остро не хватало опыта. Гаара постоянно читал, учился, периодически советовался с Хокаге, как с главой дружественной деревни. Но политическая позиция и стиль управления — это не то, что может сформироваться за пару месяцев и даже лет.
Старейшины вообще долго не считали Гаару за полноценного Казекаге, словно позабыв, что собственноручно надели на него парадные одежды с иероглифом «ветер». Часть из них упорно и вполне искренне боготворила старые ценности, по-своему заботясь таким образом о Суне. Другая часть преследовала личные выгоды. Кое-кто вообще беззастенчиво намекал на то, что потомки Четвёртого Казекаге — не единственная клановая ветвь, имеющая право на высокий титул, и на то, что в Суне имеются ещё семьи, способные выдвинуть претендентов на пост Каге. И почти все старейшины, за малым исключением, противились любым новым начинаниям Гаары и не упускали шанса вставить палки в колёса… которые и так были квадратными.
Откровенно говоря, возводя Гаару на высокий пост, советники рассчитывали, что он либо не справится под давлением и погибнет от рук оппозиции, либо они получат в свои руки марионетку, на которую удобно будет перекладывать вину за любые проблемы, грустно приговаривая: «Да, да, что поделать. Молод наш Казекаге, слишком зелен. И с головой у него… сами знаете. Того». Стоило ли удивляться тому, какими кислыми сделались их лица и тухлой атмосфера на собраниях к концу первого года правления Гаары. Ведь он всё ещё оставался Казекаге и всё ещё принимал решения практически без оглядки на совет. Старейшины недоумевали. Наверное, их ничему не научили предыдущие пятнадцать лет его жизни, а, может быть, они в силу преклонного возраста просто позабыли о том, что джинчуурики Песка не склонен к послушанию.
Однако на то, чтобы сначала пережить вспышки бунтов и конфликты между сторонниками и противниками нового Казекаге, успокоить население, а потом наглядно показать, что игры в теневых кукловодов отменяются, у Гаары и у Темари с Канкуро ушло много сил и бессонных ночей. Одним словом... в гробу он видал романтику, с какого ракурса ни взгляни. Единственной любимой девушкой Пятого Казекаге была Суна. А работа на её благо занимала по меньшей мере двадцать часов в сутки.
Угодив в хитро расставленную ловушку Канкуро, Гаара, размышлял недолго — он просто выбрал самую спокойную из всех поклонниц. Она была вполне адекватной и вполне симпатичной по его беспристрастной оценке.
— Да она же красавица! — воскликнула Темари, услышав имя, и радостно всплеснула руками.
Сестра, к тихому ужасу Гаары, одобряла всю эту затею.
— Ага, знаю её! О-о-чень хорошенькая и милая девочка, — поддержал Канкуро тоном истинного знатока.
Гаара вздохнул и представил, как закапывает своих заботливых родственников во дворе Резиденции.
Тем не менее к приглашённой куноити он отнёсся с уважением, честно пытался развлекать её беседой, прогулкой и ужином. Хоть свидание и состоялось исключительно в результате хитро… сти Канкуро, девушка в этом была не виновата. Акеми-сан, так её звали, пребывала в полном неведении и в полном восторге, чего не скрывала. Весь вечер она мило щебетала, улыбалась, наматывала каштановый локон на пальчик… одним словом, вела себя так очаровательно, что даже мужчины, сидевшие за соседними столиками, нет-нет да и заглядывались на спутницу Казекаге, рискуя заработать косоглазие.
А Гаара отрешённо наблюдал, как пропасть, простирающаяся между ним и девушкой напротив, становится всё шире и шире с каждой минутой разговора.
Чего и следовало ожидать.
Разница в возрасте у них была меньше полугода, зато разница в жизненном опыте оказалась удручающе огромной. Акеми довольствовалась жизнью чуунина средней руки с её нехитрым укладом и потоком однообразных, несложных миссий. У неё была большая, дружная семья с кучей младших братьев и сестёр. Гаара даже проникся некоторой симпатией, слушая, как она рассказывает о них. Наверное, такую девушку и имели в виду Темари с Канкуро говоря, что ему полезно пообщаться с кем-то лёгким, кто умеет радоваться простым обыденным вещам… которых, увы, Гаара не мог до конца понять и оценить.
Когда он попытался заговорить о более глобальных делах, которыми жил сам, Акеми сначала уставилась на него восхищёнными щенячьими глазами, а потом как-то сникла и заскучала. Чтобы не смущать собеседницу, Гаара быстро свернул тему и до конца вечера исключительно слушал, стараясь делать заинтересованный вид и время от времени вежливо вставляя пару слов в поток её речи.
Всё это было не так уж плохо. И Акеми вовсе не была плохой. И даже свидание казалось вполне сносным, просто… ненужным. Бессмысленным.
Обременительным. Не для его жизни.
Он был рождён не для счастья — для войны. Для подчинения, для уничтожения, для внушения страха. Он — военная мощь деревни. А она — просто нормальный, хороший человек. К тому же, Акеми была явно из числа тех, кому не довелось хлебнуть горя с лёгкой руки Гаары, пока он шёл по пути тьмы и убийств. Знай она о нём чуть больше, не щебетала бы рядом так легкомысленно.
Когда ужин подошёл к концу, а беседа окончательно исчерпала себя, Гаара с чувством облегчения и выполненного долга проводил Акеми до дома и поблагодарил, как того требовали приличия, за прекрасный вечер. И тут девушка проявила неожиданную инициативу. Она обвила руками его шею и горячо поцеловала в губы. Только твёрдое намерение оставаться вежливым и тактичным до конца помешало Гааре оттолкнуть её сразу. Продираясь сквозь нахлынувшее раздражение он неловко и рассеянно отвечал на поцелуй и честно старался понять, чего такого хорошего находят в этом люди.
Но сколько он ни прислушивался к своим ощущениям, внутри царил абсолютный штиль. Зато в голову настойчиво царапалась мысль об отчёте по строительству нового госпиталя, который ждал на рабочем столе. Гаара попробовал забыть про отчёт, напомнив себе, что в такой момент следует чувствовать нечто иное. Что-то вроде приятного воодушевления. Разве нет? Да, вот оно. Желание… Желание пойти дописать письмо Хокаге.
Акеми же, которая, к счастью, мыслей читать не умела, была почти на седьмом небе. Поцелуй здорово кружил ей голову, как и мысль от том, что она так близка к самому Казекаге. Несмотря на некоторую холодность и заторможенность Гаары, губы у него были соблазнительно мягкие, а от тела исходило настоящее мужское тепло. Если немного постараться, он наверняка отбросит свою вежливую скованность и обнимет её. Увлечённая этой идеей, Акеми перешла к более активным действиям. Тонкие пальцы нежно прошлись по шее юноши, взъерошили красные волосы. Другая рука как бы невзначай скользнула по его спине под рубашку. Тут Гаара аккуратно, но очень решительно отстранил её и покачал головой.
Акеми была обескуражена. Ещё никто и никогда не отталкивал её, тем более после проявленной инициативы.
— Ты хочешь зайти в гости? — с надеждой в голосе уточнила она, открывая дверь дома и чуточку обиженно глядя на своего спутника.
Но он снова покачал головой, в очередной раз коротко поблагодарил за вечер и ушёл, чтобы больше никогда не вернуться к такому близкому общению. Ни с Акеми, ни с кем либо другим.
Оставалось ещё поломать голову над обеспечением неудавшейся «подруге Казекаге» охраны — на случай, если его чокнутые поклонницы решат проучить её за этот единственный вечер.
«Морока», — утомлённо вздохнул Гаара на обратном пути и поймал себя на том, что мыслит с интонациями Шикамару. Но он уже придумал, кому дать скучное и слегка унизительное задание по охране Акеми. Оставалось только сообщить об этом Канкуро.
Когда Гаара вынужденно поделился результатами свидания с братом и сестрой, те, не сговариваясь, обменялись скептическими взглядами, в которых ясно читалось: «Во даёт».
— Ну-у-у, м-м-м, зато ты очень честен. Да. И это… Хорошо, — сказала Темари, так осторожно и ласково, словно он был пациентом психиатрического отделения главной клиники.
— Не надо так смотреть. Со мной всё нормально, — процедил Гаара, угадывая ход мыслей сестры. — Просто меня интересуют другие вещи. Более важные.
— Не. Это просто, видимо, не та девушка, — встрял Канкуро. — Но ты знаешь, есть в группе твоих поклонниц другая. И я тебе точно говорю…
Что говорил Канкуро, Гаара не узнал, потому что захлопнул у родственников перед носом дверь своего кабинета и с непередаваемым облегчением вернулся к работе.
***
«Какого биджу…»
Незаметно для себя и почти с удовольствием он отвлёкся от изматывающих мыслей о долге и трудном выборе на посторонние вещи. Кажется, мозг изо всех сил старался найти лазейку, чтобы отложить неприятные решения на потом.
— Вот морока-то, а… Гаара? Гаара? — голос Шикамару опять вклинился в его запутанный внутренний мир. — Ты там спишь на ходу или медитируешь?
Нара опасливо помахал у Казекаге перед носом ладонью, пытаясь вернуть того в рабочий режим и не пробудить при этом песчаную защиту.
— Дилемма, да? — уточнил он, убедившись, что Гаара на него смотрит. И, подумав, протянул сигарету, своё универсальное средство для сосредоточения.
— Дилемма, — согласился Гаара. А потом, зачем-то взяв предложенную сигарету и бессмысленно крутя её в пальцах, пересказал Шикамару всё, что узнал за последние часы.
— Ксо, такую проблематичную запару нарочно не придумаешь… — Шикамару, выслушав всю историю, вздохнул, почесал подбородок, пощёлкал зажигалкой, посылая рыжие искры в рассеивающуюся темноту. — Сомнительное намечается мероприятие, однако. Ты же понимаешь, как отреагирует Наруто, если узнает? Это будет выбор без выбора.
Гаара молча смотрел на него.
— Но ты в любом случае намерен всё ему рассказать, — кивнул Шикамару. — И сам хочешь избежать самого очевидного пути решения. Понимаю. Не с точки зрения стратегии, но вообще…
Он всё верно понимал. На то Шикамару и был признанным гением.
А Гаара иногда чувствовал себя столетним старцем. Например, прямо сейчас. Хотя настоящий старец из прошлого, вроде Эбизо, изволил бы молвить, что Пятый Казекаге — дурак, растяпа и слабак, который боится пожертвовать одной несчастной жизнью ради устранения целого ряда крупных проблем.
«Если б шиноби были такими, как ты, в наше время, все б мы давно передохли в Суне! Одни рожки да ножки бы остались!» — ехидно и скрипуче заявил внутренний старец Гаары. Пришлось его заткнуть.
Была в этом утверждении своя печальная правда. Однако хладнокровно жертвовать человеком, которого и так обрекли на бесконечные испытания, казалось Гааре грязным предательством, после которого он не смог бы смотреть в глаза ни брату с сестрой, ни, тем более, Наруто. Так что он снова кивнул, соглашаясь с выводом Шикамару.
— Так-так… Вернуться в Коноху прямо сейчас, чтобы вскрыть печати с помощью Цунаде-сама, мы не можем, — начал прокручивать варианты Шикамару, глядя на смутно розовеющее небо. — Мы слишком далеко от деревни и слишком близко к цели. Я также не думаю, что нам стоит разделяться. Точно нет. Опасно. У нас, точнее у Нами, в запасе есть пара недель. Если повезёт, конечно. Ну-у, должны успеть. Остаётся один вариант: теперь нам придётся и охранять джинчуурики восьмихвостого и искать Саске сразу. А что касается Кири и предполагаемой сделки с Акацуки... Факты, конечно, интересные, но пока слишком отрывочные, чтобы делать выводы. Тут мне нужно время подумать.
Гаара кивнул. И только теперь с лёгким удивлением заметил у себя в руках помятую сигарету. Он вручил её обратно стратегу, и, поразмыслив, допил свой остывший чай.
— Ладно. Как насчёт такого варианта… — уже более решительно заговорил Шикамару.
Они совещались до тех пор, пока дежурные не принялись будить весь лагерь.