— Одного не понимаю. Как вы-то оказались на этой проклятой миссии?
Юноша под её руками едва заметно вздрогнул. То ли от вопроса, то ли от того, что зеленая чакра Хокаге как раз в этот момент коснулась целительным теплом раны на его животе, запуская процесс регенерации.
Огромный опыт позволял проводить лечение почти машинально, пока она пристально всматривалась в бледное молодое лицо своего пациента в попытке уловить малейшие признаки лжи.
Да, она уже несколько лет переписывалась с Пятым Казекаге.
Да, нередко он просил у неё совета, и потому Цунаде, можно сказать, издалека наблюдала за становлением лидера Песка.
И да, она считала его достойным шиноби и человеком.
Но сейчас опасение обмануться этим установившимся доверием то и дело брало в ней верх, накатывая холодными волнами. Страшнее всего враги, подобравшиеся так близко, что кажутся друзьями.
Гаара разомкнул тёмные веки и задумчиво посмотрел на Хокаге. Его лицо оставалось спокойным, а сердцебиение и дыхание ровными, опровергая её страхи.
— Мы пошли по просьбе Наруто.
— По просьбе Наруто… — Цунаде еле удержалась, чтобы не закатить глаза. — Так обычно звучит первопричина всех глупостей. Неужели достаточно всего одной его просьбы, и ты покидаешь деревню?
Юный Казекаге многозначительно помолчал, глядя куда-то в сторону.
— Кто знает, глупостей или нет. Мы всегда видим только отдельные фрагменты картины событий и не понимаем заранее, куда свернет история в следующий момент. То, что казалось глупостью, может обернуться удачей, — внезапно изрёк он.
Прозвучало вполне в его стиле. Он и письма так писал, что Цунаде не раз с улыбкой отмечала: в Гааре явно без дела мается философ. Но тут он добил её последней фразой:
— И разве не так должны поступать друзья и союзники?
«Как тебе такое, Цунаде-сама? И это говорит Каге. А тебе, Сенджу, две войны уже наглядно показали, КАК на самом деле могут поступать и друзья, и союзники… И не поймёшь, стоит ли дать ему пару непрошеных советов, или самой уже пора совета просить. Интересных всё-таки шиноби подарила нам эта эпоха. Гремучая, опасная смесь наивных детей и мудрецов. Но почему-то я надеюсь застать мир, который они перекроят на свой лад. Если перекроят… а не споткнутся на полпути, как мы».
— Что произошло в Конохе, Цунаде-доно? — Гаара не догадывался, какие размышления породил своим ответом, и перешёл к более конкретным вещам.
— Пока мы знаем немногое. Отряд шиноби в протекторах Суны как-то проник в деревню. Два дня назад, как раз когда на территории Конохи осталось совсем мало боевых команд из-за необычного притока миссий, произошло нападение. Они устроили серию крупных взрывов и исчезли. Как сквозь землю провалились, — в голосе Цунаде зазвенели отголоски недавнего гнева, — а преследовать их было практически некому.
— А цель нападения? Что-то похищено?
— Нет. Основной целью был госпиталь. И архив. Из-за взрывов уничтожена часть секретных свитков, не самых ценных. Худшее заключается в другом, — тут слова жгучими обломками встали поперёк горла. Лишь каким-то чудом удалось вытолкнуть их наружу. — Далеко не все пациенты успели покинуть здание госпиталя.
Гаара снова прикрыл глаза. Ушёл в себя подумать?
— Сакура-сан, уходя, плакала поэтому?
Цунаде вздохнула горько и тоскливо. Последние дни были тяжелы и страшны, почти как самые чёрные дни её юности. Свечение зелёной чакры на секунду дрогнуло и потускнело.
«Непрофессионально, Сенджу, держи себя в руках», — сказала она себе, выравнивая поток, а вслух ответила:
— Ино, подруга Сакуры и моя вторая ученица…
— Яманака-сан?
— Верно. Она находилась в госпитале в тот день. Сама Ино жива, но она была на последнем месяце беременности, и ребенка потеряла. Сакура очень хотела успеть к ней, чтобы быть рядом, когда он родится.
Пауза вышла особенно тихой.
— Мне очень жаль. Я могу понять ваш гнев.
«Можешь понять? Правда?»
Перед глазами упорно вставали лица изувеченных людей, молящих о помощи. Большинство из них были простыми гражданскими. И ещё там было много детей, ведь больница Конохи разрослась на два корпуса и сейчас принимала обычных жителей наравне с шиноби. Нет, тысячу раз права она была, считая должность Хокаге работой для дураков. Будь сейчас какой-нибудь другой круглый идиот главой этой деревни, Цунаде могла бы позволить себе заглушить, залить свежие воспоминания, и взбаламученные старые заодно, известным и привычным способом. Но нет же.
Несложно быть великой. Не так уж сложно блюсти порядок в целом селении. Несложно заботиться о людях. Сложно продолжать соответствовать самой себе в страшных ситуациях. Когда все вокруг свято верят, что ты всесильна, а вдруг оказывается, что предел возможностей уже достигнут, и за ним неизбежное.
— Это было одно из самых вероломных нападений, которые я могу только припомнить, — с горечью сказала Цунаде. — А помню я их огромное множество.
— Как бы вы поступили, если бы мы случайно не оказались сейчас здесь?
— Начала бы военные действия, — не задумываясь ответила она. — Не хочу ворошить былое, но…
— Это не первый инцидент с нападением Песка, да. Я выясню, кто это был и откуда у них протекторы Суны. Вам нужна наша помощь? Я могу отправить медикаменты или врачей.
— Коноха справится, — сухо проговорила она, качая головой. — Просто выясни всё и найди их. Мы тоже будем искать.
— Хорошо.
Цунаде убрала руки и оглядела результат своей работы. Довольно опасная, хоть и неглубокая рана превратилась теперь в длинный розовый шрам. Единственный на сухом рельефном торсе Гаары.
Обычно к двадцати годам почти любой шиноби с ног до головы уже покрывается множеством маленьких и больших, свежих розовых и старых побелевших отметин. Но у некоторых видимый шрам бывает всего один, а об остальных никто не знает, потому что они внутри. В случае с джинчуурики это почти всегда именно так.
— Учти, Гаара, я сейчас оказала первую помощь, а не вылечила. Это невозможно сделать так быстро. Тебе понадобится более длительная реабилитация, так что будь осторожнее в пути и не перенапрягайся. Рана может открыться.
Гаара медленно сел и как будто даже с долей любопытства провёл пальцами по свежей полосе шрама.
— Спасибо, Цунаде-доно. Темари уже отправила сообщение в Песок с призывным Каматари.
Он принялся натягивать чёрную рубашку, а затем плащ.
— Повторю, что я надеюсь на твоё благоразумие в отношении джинчуурики, Казекаге-доно, — строго напомнила Цунаде.
Она отошла к окну и сложила руки на груди, давая понять, что сантименты закончились, начинается официальный разговор двух лидеров.
— Я не буду в этих обстоятельствах настаивать на проверке твоей памяти. Не хочу беспокоить клан Яманака. Но я надеюсь…
— Это и в моих интересах, Цунаде-доно, чтобы о ней никто не узнал, — перебил Гаара. — Я не хочу, чтобы в Суну снова пришли Акацуки. Предложите другое место, где можно спрятать джинчуурики, не отводя пол деревни на её охрану. Я буду первым, кто поддержит вашу идею.
— Нет такого места, — признала Цунаде. — Иначе я давно отправила бы туда твоего безбашенного друга. Ты только учти: единственное, чем я смогу дальше помочь — это сбить Акацуки и их шпионов с пути в Суну. Ну, скажем, отведя им глаза десятком клонов, похожих на эту девочку из Тумана. Но, если Дейдара выжил, то это ничего не гарантирует.
— Я знаю, Цунаде-доно.
— Хорошо. Значит, свои риски ты видишь. Идём, поговорим с Шикамару, — видя, что Гаара собрался, она направилась к двери. — Кстати, где он?
— Я думаю, он присоединится к нам через пару минут.
Двое Каге вышли из дома, успешно заменившего им только что больничную палату. Снаружи была та же кромешная тьма, если не считать света звёзд, слабо пробивающегося через облака.
Единственная площадь деревушки, повидавшая сегодня столько всякого, сколько не видала за последние лет двадцать, выглядела пустынной и одинокой, снова лишившись тех, кто наполнял её движением. Почти все ниндзя Конохи были уже на пути в родное селение. Здесь, помимо песчаной команды и Нами, остался только клон Наруто, который хотел проводить друзей, и Шикамару.
Цунаде в который раз спросила себя, не стоило ли и ему сказать про Ино, как она сказала Сакуре.
И в который раз решила, что поступила правильно, промолчав. Она точно знала, что удар, обрушившийся на его подругу и товарища по команде, Шикамару будет переживать как личную трагедию.
Пусть ещё немного побудет в блаженном неведении.
***
В глухой темноте другого дома, среди кучи старой рухляди, покрывавшей пол, на коленях у парня сидела светловолосая девушка, тесно прижатая к его широкой груди.
Шикамару чуть не до боли стискивал Темари в объятиях, и гнал, гнал прочь мысли о том, когда они смогут встретиться в следующий раз.
Его сердце разрывалось надвое. Одна часть желала скорее попасть в Коноху. По гневу, а потом по упорному молчанию Цунаде, по красным глазам Сакуры он уже понял, что помимо нападения случилась еще и личная для них беда. Беда, которая непременно коснётся его — так говорила интуиция, которая ещё никогда не ошибалась.
Но вторая часть сердца упрямо билась отдельно, в своём рваном пунктирном ритме, накрепко привязанная к девушке в его руках. Эта часть жаждала забыть обо всем и остаться навсегда здесь, в их общей черноте душной ночи.
— Темари, — нарушил пыльное безмолвие охрипший голос Шикамару.
— Да?
— Обещай, что будешь беречь себя. По пути в Суну, а?
— Нас встретят, не волнуйся.
— Обещай.
Вздох.
—…обещаю.
Ничего она не обещает, сразу ясно. Ксо.
— Я приду. Как только смогу, когда решу проблемы здесь. Попрошу Цунаде и обязательно приду помочь вам.
— Помочь нам?
— Да, разобраться во всём. И к тебе.
— В таком порядке?
— Нет. Не в таком.
Темари издала тихий смешок. За такими привычными уже маленькими ехидствами обычно пряталось смущение. Вот и сейчас тоже. Он кожей почувствовал, как загорелись её щёки.
Не справляясь с волной жгучей нежности, Шикамару уткнулся носом в шею своей песчаной принцессы. Уловил запах миндаля и нотки каких-то цветов вперемешку с запахом крови, соли, дыма и чего-то еще, напоминающего о долгой, абсурдной, но зато совместной с ней миссии. Голос вечного скептика внутри отметил, что наверняка для кого-нибудь другого, не влюбленного с головой, она пахла бы совсем иначе — потом, грязью, отсыревшей одеждой. Но он-то любил, до смешного отчаянно. И поэтому в любой, даже самой ужасной мешанине чувствовал её родной манящий аромат цветов и миндаля.
Темари пошевелилась, немного повернулась, и, взяв Шикамару за подбородок тонкими пальцами, заставила поднять голову. Пока он слепо моргал в темноте, пытаясь хоть что-то разглядеть, она так же вслепую, наугад прижалась потрескавшимися, сухими, но такими нежными губами к его губам.
Тёмные клубы страхов и опасений в голове Шикамару съёжились, стали несущественными. По телу разлилось тепло. Сразу отчётливо вспомнился тот вечер… Ну тот, после которого, встретившись на новой миссии, они долго не могли смотреть в глаза друг другу.
Он боялся, что сразу задохнётся от неловкости и любви, глянув на неё. А чего тогда боялась Темари?
«Сейчас не то время, не то место, так зачем…»
Подумав так, Шикамару тут же безответственно откинул все «зачем» и «что дальше» и позволил себе углубить поцелуй, запустить пальцы в сплетения жёстких светлых волос, освобождая их от резинок, а потом скользнуть губами по линии челюсти к уху и вниз по шее.
Темнота разом поменяла свой цвет, окрасившись багровыми сполохами разгорающегося внутри огня.
Зря он это делал, зря. Но как можно было удержаться, когда Темари в ответ прошептала его имя срывающимся голосом и с силой, которой совсем не ожидаешь от девушки, вцепилась ему в плечи.
Стремясь не растерять ни одной секунды ускользающего времени, Шикамару рванул в сторону жалобно затрещавший край кимоно, припал губами к оголившемуся плечу, ключице, мягкой впадинке чуть пониже.
— Не надо, Шикамару. Не надо, — тихо просила Темари. А руки, напряженно обнимавшие его голову, и часто вздымающаяся грудь говорили обратное.
С улицы послышались голоса. Цунаде и Гаара. Волшебное наваждение тут же лопнуло мыльным пузырём и сгинуло в тенях.
Темари выскользнула из его объятий. Слышно было, как она торопливо поправляет одежду и прическу. Страхи и тревоги снова заняли свое законное место в голове.
— Береги себя, Темари, пожалуйста.
— Береги себя, Шикамару, — эхом отозвалась она.
И он первым вышел в ночную прохладу, оставляя ей всё тепло и половину сердца.
***
Сначала они довольно неспешно двигались по скрытым тропам страны Огня, огибая мирные деревни и молча прощаясь с зеленью и прохладным ветром.
Надоедливая промозглость за компанию с дождями осталась на границе с Мидзу-но-куни, а здесь весна была совсем иная. Яркая, приветливая, почти безоблачная. Лес Огня весело и ласково шумел вслед четверым шиноби, тянулся погладить тонкими мягкими веточками, подмигивал из путаницы трав искорками первоцветов. «Как жаль, что вы уходите. Возвращайтесь», — слышалось Нами в шелесте листвы.
Но песчаным ниндзя, да и ей самой, было не до окружающей идиллии. Они достигли основной тропы, соединявшей Огонь с Ветром, и ускорились, стремясь туда, откуда потрескавшиеся сухие руки тянула им навстречу пустыня. В сосредоточенном молчании они бежали километр за километром, и к вечеру, через десять часов почти непрерывного движения, вошли в пограничную зону.
Здесь деревья были мелкие, какие-то убогие недоросли, а трава торчала унылым ёжиком, пожухлая и несчастная с виду. О реке, которая ещё часов шесть назад встретилась им полноводной и журчащей, напоминали только змеящиеся желобки сухого русла.
Шиноби замедлились перед маячащим впереди подъёмом, и Нами оглянулась на единственный источник воды, который видела за последние несколько часов — еле живой мутный ручеек, спрятавшийся от пустыни в тени последних деревьев.
Вопросительно посмотрев на своих спутников и не получив возражений, она подошла к воде, присела и протянула руку. Ручей резко поменял направление и переливающейся прозрачной лентой устремился к её пальцам. Трое за её спиной молча и очень пристально наблюдали, как исчезала вода, впитываясь в кожу, словно в губку.
Крошечный водоёмчик почти сразу пересох, и Нами отпустила поток. Зачем уничтожать его, пусть подземные ключи восполнят ручей до прежнего уровня. Она встала и привычно тряхнула кистью. Кристалл на правом ухе качнулся, как маятник, и, если скосить глаза, можно было уловить лёгкое мерцание голубого огня в его глубине.
— Что за техника? —поинтересовалась Темари, чуть ли не впервые за день нарушив молчание. Всё это время песчаные общались между собой не иначе как телепатией.
— Разновидность техники иссушения, Кансо:Кансо: — высыхать, сушить. Двоеточие передаёт долготу последней гласной, — неохотно ответила Нами, которая не слишком-то любила свои ниндзюцу. — Я создала запас воды и смогу его использовать. При большой необходимости. Это ниндзюцу не связано напрямую с ним.
Использования ледяной стихии, Хьётона хвостатого, Казекаге убедительно попросил избегать. Запретил, вернее, учитывая новые обстоятельства. Но про её природную стихию Суитон ничего сказано не было.
— О… Но у тебя же нет никакого сосуда, вот типа, как у Гаары, — озадачился тем временем Канкуро, почёсывая раскрашенную щеку. Его тон был на порядок менее подозрительным, чем у сестры.
— Есть. — Нами приблизилась к ним и стукнула ногтем по поверхности кристалла. — Он может накапливать довольно большое количество воды.
Песчаные опять переглянулись.
Точно телепаты.
— Удобно, — хладнокровно прокомментировал Гаара.
— Изящное решение, я бы сказал. Завидуешь, что не надо на себе тыкву таскать, а? — ухмыльнулся Канкуро.
— Ужасно завидую. — Гаара, похоже, шутку не оценил. — Нами-сан, нужно применить хенге к кристаллу. Слишком выдающая тебя вещь.
— Про эту технику почти никто не знает, — пожала она плечами, — но хорошо.
Две печати, и кристалл изменил форму, превращаясь в каплевидную подвеску.
— Так лучше. Но надо будет добавить потом второй, чтобы не бросалось в глаза… Если все готовы, то мы переходим в пустыню.
Не дожидаясь ответа, Гаара начал быстро подниматься по склону впереди. Остальные последовали за ним. Забравшись на возвышение, Нами с трудом сдержала вздох восхищения напополам с ужасом.
«Это же настоящая… пустыня. Пустыня. Самая, Аматерасу её подери, настоящая».
Внизу, на сколько хватало глаз, простиралась бесконечность. Почти что океан. Как и океан, бескомпромиссная. Как и океан, беспощадная. С той небольшой разницей, что в океане бесконечность воды, а тут — песков.
Мягкий бархат, золотисто-красный в вечернем свете, тянулся невозмутимой гладью до самого горизонта. Пустыня, как и океан, внушала благоговение и уважение. И понимание, что слабым тут не место.
— Здравствуй, новый дом, — тихонько проговорила Нами.
При взгляде на эту пустошь, столь же жуткую, сколь и притягательную, волей-неволей начали терзать сомнения: как вообще выжить в таких условиях? С источниками воды намечалась очевидная проблема. Это означало, что она вообще не сможет использовать свои ниндзюцу, ведь талантом создавать воду из пустоты Нами совершенно точно не обладала.
Но перспектива остаться без своих техник её не сильно обеспокоила. Совсем наоборот, она, как цветок к солнцу, безотчётно потянулась к возможности перестать быть шиноби. Одного намёка на перспективу немного пожить мирной жизнью хватило, чтобы проглотить все возражения, родившиеся в уме, когда двое Каге беспардонно озвучили свои планы на её дальнейшую жизнь.
Как ни странно было это признавать, но даже за несколько недель обычной человеческой жизни она могла отдать всё, что у неё осталось.
Внутри смутно кольнуло надеждой. Вдруг где-то там, в призрачной пока перспективе найдётся новая причина барахтаться в луже под названием «жизнь»? А, может, даже и цель? Должна же быть цель, раз уж её выдернули с того света?
«Мусмэ, мусмэ, неужто помирать раздумала?» — вопросили изнутри.
«Ну… может, это мой шанс, а?»
Демон засмеялся:
«Ждёшь хорошего от Каге?»
Нами пожала плечами и снова посмотрела на пустыню. В сущности он прав, Каге забирают свои обещания так же легко, как дают. А чего можно ждать от Каге-бывшего-джинчуурики?..
«В любом случае… с Днём рождения, Куромидзу Нами, джонин из Конохи. Ты теперь на мирной миссии в стране Ветра. На неопределенный срок и под неусыпным контролем Казекаге, — усмехнулась она про себя. — Главное не забыть свою новую фамилию и новое прошлое».
Подставное прошлое для неё на клочке бумаги нацарапал Шикамару. Почерк у него был, конечно, как у споткнувшейся курицы, но главное, что легенда объясняла её появление в Суне некой дипломатической миссией. Что бы это ни значило. Учитывая злосчастное нападение на Лист, о котором она мельком услышала, немного дипломатии двум деревням явно не помешало бы.
Каждое слово легенды могла подтвердить сама Хокаге и документ о назначении посла, наспех сочинённый и подписанный ею на коленке.
Ещё нужно было заучить побольше фактов о Листе. Что-то уже было написано всё на той же бумажке от Шикамару, а что-то следовало спросить у песчаных шиноби.
Но второй вариант Нами отложила на потом. Прямо сейчас от её спутников веяло таким гнетущим напряжением, что даже близко подходить к ним не хотелось. Но она не слишком переживала, так как готова была поспорить, что большинство песчаных ниндзя не были в Конохе и не слишком разбирались в её истории и культуре.
— Какой ответ принёс Каматари? — раздался справа голос Гаары.
— Сейчас, я смотрю, смотрю, не стойте над душой, — Темари дёргаными движениями разворачивала взявшийся откуда-то маленький свиток, а оба брата нависли над ней с абсолютно каменными лицами. Нечаянно надорвав от волнения свиток в одном месте и два раза уронив его, Темари наконец хрипло объявила:
— Всё нормально. В Суне все нормально. Сенсей отправит отряд нам навстречу.
— Ууффф. Ками, храни Каматари, это суперскоростное животное! — выдохнул Канкуро с нескрываемым облегчением и провёл широкой ладонью по лицу, слегка смазывая краску. — Ну хоть от кого-то добрые вести. Можно я ему кормов куплю в знак признательности?
— Ты дурачок? Он же призывной. Очень нужны ему твои корма. Ба-а-ка-братик, — Темари неожиданно широко улыбнулась и по-кошачьи потянулась, словно скинула с плеч многотонный груз.
Атмосфера вокруг песчаных поменялась так резко, что даже дышать стало легче.
— Дойдём ночью до первого места стоянки и там сможем отдохнуть, — произнёс Гаара. А затем все четверо по его команде понеслись вниз со склона, прямо во владения песков.
Нами на ходу натянула до самых глаз белый шарф, который дала Темари, и сразу же похвалила себя за предусмотрительность: горячий ветер шаловливо швырнул в лица шиноби щедрые горсти мелких песчинок, приветствуя детей пустыни и их гостью поневоле.
***
Бег через барханы оказался тем ещё сомнительным удовольствием.
И это ночью, когда путь скрашивали умопомрачительно красивые звезды и прохлада.
«Интересно, что будет днём? И каждый последующий день».
Стараясь не углубляться в мысли о сложностях адаптации, Нами села на холодный камень, и вытряхнула из ботинок песок, по паре килограмм из каждого. Форма шиноби Тумана однозначно как нельзя хуже подходила для путешествий по этой местности.
— Отдыхайте, я на дежурстве, — бросил через плечо Гаара, выходя из-под сводов углубления в скале, где они остановились на отдых ближе к рассвету.
Дважды повторять не пришлось. Достав свои сильно поношенные плащи, шиноби почти синхронно расстелили их и тут же улеглись. Судя по быстро выровнявшемуся дыханию Темари и звучному похрапыванию Канкуро, у этих двоих с засыпанием проблем не возникло.
Нами тоже закрыла глаза, но сон — штука упрямая, особенно когда восходящее солнце бьёт лучом прямо в глаз.
«Екиджу. Поговори со мной», — мысленно обратилась она к своему вечному спутнику.
Многолетняя привычка. И привычный ответ:
«О чём с тобой говорить, человечек?»
«Расскажи что-нибудь. Вот что было бы, если бы я умерла, а ты исчез?»
«Чушь спрашиваешь, откуда мне знать».
«Я думала, ты все знаешь… Ладно. Тогда как ты относишься к другим хвостатым? Дружба? Ненависть? Вы вообще как-то связаны?»
«Ты оперируешь человеческими понятиями, мне не знакомы эти чувства. Мы все созданы из одного источника и объединены стремлением к свободе и хаосу. Не более того. И с чего тебе вдруг стало интересно?»
«Просто раньше я не видела других джинчуурики. Они… другие. И демоны, наверное, тоже. Вот Кьюби сильнее тебя?»
«Я бы так не сказал».
«А элементарная математика шёпотом подсказывает мне, что девять больше восьми».
«Нет прямой связи между количеством хвостов и силой», — отрезал демон и издал низкое утробное ворчание, обычно означавшее крайнюю степень недовольства.
Как бы Ооками ни отрицал, что обладает тем, что люди называют эмоциями, у него имелось и тщеславие, и своеобразная гордость и…
«Я тебе могу кое-что рассказать. Про человека, настолько увязшего в одиночестве, что вместо общения с себе подобными она выбирает разговор с демоном».
…и вредность, много злобной вредности. Их разговоры почти всегда принимали такой оборот. Со временем Нами научилась не замечать не то что подтекста, но даже и прямолинейных издёвок. И иногда ещё отвечать ударом на удар. А ведь было время, когда она очень тяжело и подолгу переживала топтания демона по болевым точкам.
«Эти, как ты сказал, «мне подобные» спят, если не заметил».
«Да со мной можешь не оправдываться. Один, к слову, не спит».
«О, с ним я наговорилась на год вперёд».
«Верю. Верю».
«Вот люблю тебя за это, Екиджу, — усмехнулась Нами, — пообщаешься с тобой, и сразу настроение поднимается».
«Всегда пожалуйста, мусмэ».
«Почитай стихи, что ли».
«Как ты попросишь…
«Далеко от всех,
В ущелье меж горных скал,
Один, совсем один,
Незрим для взоров людских,
Предамся тоскующей думе…»
Нами вздохнула. Демон был в ударе и, само собой, выбрал самые тоскливые строки из всего, что знал. А репертуар у него обширный, в библиотеку не ходи.
«И кто бы мог представить, что эти существа накапливают не только опыт сражений и вечной борьбы с людьми за свою свободу, но заодно и культуру человеческую впитывают? — размышляла она. — Интересно, они все такие, или у меня уникальный экземпляр? Может быть, Кьюби предпочитает живопись? Надо когда-нибудь спросить у Наруто. А однохвостый, как его… Шукаку? О, нет, он для этого слишком свихнувшийся…»
Убаюканная своими мыслями и монотонно-заунывным бормотанием демона в голове, Нами повернулась на другой бок, набросила на лицо пыльный шарф, чтобы хоть как-то приглушить солнечный свет, и не заметила, как провалилась в сон.
А в следующий момент она вскочила от чьего-то прикосновения.
Сердце дико стучало, отдаваясь в висках, а собственное дыхание казалось таким громким, что заложило уши. Опять сны. Вспомнить, что же там приснилось, не получалось. Наверное, это и к добру.
Реальность была не лучше: ослепительно яркая и неимоверно жаркая, словно Нами прилегла поспать на сковородке. Хотя углубление в скале по-прежнему давало защитную тень, сам камень уже раскалился на полуденном солнце, равно как и песок вокруг.
Она перевела дыхание и вялым движением стянула шарф со вспотевшего лба.
— Плохие сны, — произнёс рядом чей-то низкий тихий голос.
Гаара? Глядя против света, Нами различила только тёмный силуэт: Казекаге сидел на корточках сбоку от неё. Темари и Канкуро по-прежнему мирно сопели по своим углам.
— Решил лучше разбудить тебя.
— Спасибо, — одними губами прошептала она, удивленная неожиданным жестом заботы.
— Спи дальше. Ещё есть время. Переход днём покажется сложнее, чем ночью.
***
Не соврал Гаара, ох, не соврал. Переход через пустыню днём стал настоящим испытанием на прочность.
Солнце стояло высоко и палило беспощадно, забивая лёгкие огнём. Вредное светило словно нашло себе жертву в лице чужестранки и развлекалось теперь, норовя жгуче лизнуть любой открытый участок кожи.
Песок был вездесущ.
Можно было только гадать, насколько чудовищный размах здесь приобретали техники Гаары. Ведь песок, будь он неладен, скрипел под ногами, на зубах, на пальцах, в глазах.
Ах да, в воде и в еде тоже, конечно, был он.
На участках, где ноги не утопали в барханах без поддержки чакры, земля походила на ладони древнего старца. Сухая, испещрённая морщинами-трещинами, она молила о капле воды. А воды не было нигде. Даже на огромной глубине сейчас не ощущалось присутствия влаги.
Песчаные ниндзя трезво оценили возможности своей подопечной, и не бежали, как обычно, а шли быстрым шагом. Нами в свою очередь из последних сил старалась не подавать виду, что даже в этом щадящем темпе её выносливость давно исчерпала себя, сердце колотилось от перегрузки, а ноги заплетались на каждом шагу и наливались тяжестью.
По лицу Темари и так можно было догадаться, что она не прочь скормить замедлявшую движение джинчуурики маленьким зверькам, которые то и дело шныряли мимо — кажется, они назывались тушканчиками. Не хотелось давать ей лишний повод думать об этом.
Стиснув зубы и собрав волю в кулак, Нами держала темп и натягивала выражение уверенной бодрости на лицо каждый раз, когда песчаные оборачивались в её сторону.
«Шагай, не будь дохлой селёдкой, — подбадривала она себя. — Шиноби ты или где? Одно дело — хотеть больше никогда не ходить на миссии, и совсем другое — стать для кого-то обузой посреди похода. Шаг, ещё шаг. Ещё пара шагов».
Нами на ходу подняла голову и посмотрела вверх, чтобы отвлечься от однообразия барханов. В оглушительно тихой безоблачной синеве парили огромные птицы. Они кружились. Медленно и плавно, медленно… Быстрее, ещё быстрее. Замельтешили, завертелись, вызывая головокружение. Слишком быстро…
Песчаные шиноби обернулись, услышав странный шум.
— Нами-сан? — Они окружили потерявшую сознание девушку.
— Чёрт, да у неё тепловой удар никак.
— Ксо. Неужели у нас такая разница в восприятии температуры? Разве тут сильно жарко? Ладно, давайте скорее, делаем мокрые повязки, парни. Гаара, организуй тень.
***
Когда Нами открыла глаза, то чуть не взвыла от досады и первым делом поклялась себе в самое ближайшее время избавиться от дурной привычки валяться без сознания в компании песчаных шиноби.
Они сидели под навесом из песка.
На лбу, шее и руках у Нами лежали мокрые повязки, а справа и слева по соседству расположились марионетки Канкуро. Сейчас вместо всевозможных орудий убийства, к их конечностям были прилажены маленькие веера, которыми они механически махали на неё. Выглядела эта композиция на редкость извращенно.
— Эй, Нами-сан? Тебе лучше? — голос Канкуро пробил плотную тишину в ушах.
— Да, намного. Простите, что задерживаю. Ещё и чакру тратить заставляю попусту.
— Не стоит извинений, — сухо прервала Темари. Во взгляде её опять явственно сверкало раздражение, но при этом она, похоже, старалась быть справедливой. — Наша форма отличается от твоей. К тому же ты из очень прохладных и влажных мест. — Песчаная куноити даже поёжилась, вспоминая эти «места».
Нами кивнула и сбросила со лба повязку:
— Давайте двигаться дальше, я в норме.
— Подожди… Так, нам придётся как-то поделиться экипировкой, чтобы этого не повторялось, — задумчиво протянула Темари, оглядывая среднего брата.
— Так это… Особо поделиться-то нечем, — он в ответ растерянно пожал плечами. — Сама знаешь, ничего запасного в живых не осталось после нашего купания в озере Кисаме.
— А всё потому, что не надо было нырять туда вместе со свитками.
— Правда, что ли? Может, мне ещё стоило отлучиться, чтобы надеть свой купальный костюм? — Несмотря на то, что Темари буркнула последнее замечание себе под нос, Канкуро всё прекрасно услышал. — Ой, забыл, это же происходило во время сражения!
— Да всё, молчу я, молчу! Хватит бухтеть.
— Короче говоря, я разве что капюшон свой могу отдать. Мне не жалко, мне голову не напечёт.
— Гаара.
— Что "Гаара"? — не понял младший, который только что вернулся под навес.
— Раздевайся, Гаара, — скомандовал Канкуро с широкой улыбкой и стянул свой ушастый капюшон. — У нас минутка стриптиза, всё, как ты любишь.
— Тоже перегрелись, да? — Гаара склонил голову набок и наморщил лоб.
Нами начала считать секунды до песчаной оплеухи, которую вот-вот получит Канкуро.
— Ну его к верблюдам! Не слушай, Гаара, — не выдержала Темари. — Мы просто решили, что надо отдать Нами-сан часть нашей экипировки, чтобы ей легче было перенести дорогу.
— Да. Можно попробовать, — коротко согласился Гаара и начал расстегивать свой плащ.
«Демоническая сила, как же в этом может быть не жарко? И как оно должно мне помочь?» — изумилась Нами, исподлобья глядя на него.
Тёмно-бордовый плащ, под ним ещё чёрные брюки и чёрная же рубашка. А сверху жилет для крепления тыквы.
«У нас определенно большая-пребольшая разница в восприятии температуры».
Тут Гаара о чём-то задумался, встал и вышел из-под навеса. Вернулся он уже снова полностью одетый, а свою рубашку протянул Нами. Канкуро торжественно вручил ей свой капюшон, сопроводив этот жест напутствием:
— Береги его, от сердца отрываю. Потеряешь — узнаешь, какой я в гневе.
— Мальчики, теперь выйдите, что ли, — намекнула Темари. — Позвольте девушке переодеться.
Гаара с Канкуро ушли на другую сторону навеса, а Нами не без труда стащила с себя удушающе плотную форменную куртку Кири. Куртка, которая в лесу спасала от холода и дождя, в пустыне превратилась в настоящее пыточное орудие. Но идти через пески с открытыми руками и плечами означало получить сильные ожоги. Поэтому Нами всю дорогу её не снимала, хоть и тихо ненавидела.
— Чёрная рубашка — нижний слой, основной для терморегуляции, — подсказала Темари, заметив, что Нами призадумалась. — Он должен прилегать к телу. Чёрный цвет в нашей одежде предохраняет от ожогов ультрафиолетом, хотя многие думают, что в пустыне надо носить исключительно белые вещи.
Переварив информацию, Нами сняла и свою насквозь мокрую, прилипшую к телу майку. Натянула одолженную рубашку. По длине подошло идеально — они с Гаарой были практически одного роста, а вот в плечах одежда висела. Но эта мелочь не могла испортить того факта, что рубашка была удобная и очень лёгкая.
— Хм… Как будто прохладнее стало и дышать легче.
— Хорошо. Так и должно быть, — одобрительно кивнула Темари.
Следом Нами нахлобучила капюшон Канкуро. Чёрные пряди волос вперемешку с белыми хаотично топорщились из-под него и лезли в нос и глаза.
«И на кого ж я теперь похожа-то…»
На этот молчаливый вопрос ей ответил вернувшийся под навес Канкуро, который сначала громко хрюкнул, сдерживая смех, а через секунду начал без стеснения хохотать, согнувшись пополам.
— У меня теперь есть свой клон! И не нужна мне техника клонирования…
— Не льсти себе, — поморщилась Темари.
— Ты хочешь сказать, что я не симпатичный? — оскорбился он.
— Я хочу сказать, что ты дубина.
Даже Гаару новый имидж Нами, кажется, слегка позабавил:
— Теперь больше похоже на шиноби песка, — задумчиво сказал он, с прищуром, который можно было с большими допущениями принять за улыбку. — Разве что боевой раскраски не хватает.
— Сейчас мы и это сообразим, — обрадовался Канкуро и принялся что-то искать в своих подсумках. — Мама родная не узнает.
— Да и без грима не узнает, — спокойно заметила Нами, не прекращая попыток заправить волосы под капюшон.
Канкуро закашлялся, подавившись своим энтузиазмом.
— Давайте на этом пока завершим процесс преображения, — вклинилась Темари. — Как ты сейчас? Готова идти дальше? Или можем сделать остановку подлиннее и…
— Готова. Вполне готова, — перебила её Нами.
— Тогда идём, — и Гаара взмахом руки сравнял песчаный навес с землей. — Чем быстрее доберемся до Суны, тем лучше.
***
— Темари, а Темари. Ты чего опять такая серьезная? На плохой ноте рассталась со своим гением? Или другое что-то беспокоит?
— О, от кого я это слышу? Канкуро, ты ли это?
— Ну чего сразу злиться? Я просто спросил. Вижу, ты сама не своя.
— Да просто… — Темари раздражённо махнула рукой и мотнула головой, не глядя на него.
Они с Канкуро ушли немного вперёд. Нами начала всё же слегка отставать, а Гаара замыкал их цепочку и поэтому тоже шёл позади.
— Переживаешь из-за неё? Канкуро показал взглядом назад через плечо.
Сестра промолчала, но он понял, что прав.
— Нормальная же девчонка, не вижу ничего плохого в ней. Ну джинчуурики. А кто наш Гаара, вспомни. Ты как обычно себя накручиваешь.
— Уф, будь добр, избавь меня от стандартных мужских диагнозов, — окончательно рассердилась Темари. — Нет, это не я накручиваю. Это кое-кто рад поверить любой девчонке. А второй кое-кто — любому джинчуурики. Да если мы сейчас наткнёмся на пятихвостого какого-нибудь, Гаара и его попытается взять под свое тёплое казекаге-крылышко. Спорим?
— Ну я бы не хотел спорить на пятихвостого посреди пустыни, — задумчиво проговорил Канкуро. — Не к добру это. Я другого не пойму, тебя беспокоит безопасность деревни? Или то, что Гаара пошёл на риск?
— И то, и то. Ты же понимаешь, что внутри деревни шпионы. Кто-то снабдил нашими протекторами напавших на Коноху. Кто-то отправил несколько писем с наводками на несуществующих преступников и запросы на подставные миссии. Так вот, эта наша «джинчуурики в беде» вполне может быть с ними заодно. Мы из-за неё еле тащимся!
— Ты просто злишься и перегибаешь, Темари. Она еле идёт, потому что не привыкла к пустыне. Когда мы все мёрзли в этих чёртовых лесах, ей холод был нипочём. Теперь мы поменялись местами, да и все дела. Если она отличается от нас, это ещё не означает, что всё специально подстроено, и что она — враг.
— Ладно. Допустим, ты прав. Но помнишь, мы про возможную войну с Кири говорили? А что, если это они нам подсунули джинчуурики так же, как Узумаки подсунули миссию с Саске? Подожди, закрой рот. Я понимаю, что на первый взгляд ход странный, но… Тот, кто придумал миссию с Саске, знал, кого Наруто точно побежит спасать. Вот и тут они как знали. Короче, я предчувствую недоброе. Пока не знаю, как объяснить точнее.
— Ну… Крупицу разума я в этом вижу…
— И на том спасибо.
— А всё остальное — это паранойя… Да не надо меня бить, а! Честно же говорю, как есть! Гаара, останови её! Спаси брата, молю! Нет, ну совсем ему фиолетово на меня…
— Слушай, тебя правда вообще ничего не смущает, Канкуро? — несильно приложив брата пару раз веером, Темари успокоилась сама. — По мне так Гаара чересчур озабочен идеей кого-нибудь спасти. Причём даже ценой своей жизни. А ты сам знаешь, как буквально он следует своим принципам.
— Во-первых, нам никогда не понять, что он чувствует, — серьёзно, в тон сестре, ответил Канкуро. — Это слишком сложная материя. Так что я бы не пытался оценивать его мотивы. А во-вторых, это же влияние Узумаки, разве нет? Они давно в одну сторону по фазе съехали. Станет этот балбес оранжевый Хокаге — вообще весело заживём. Но если честно… лично мне такой Гаара нравится. Он человечнее даже нас с тобой.
— Нравится, говоришь… А я вот вспоминаю все время ту деревню, Хиноаши. Помнишь?
Канкуро помнил.