Да уж, Канкуро отлично помнил деревню Хиноаши и день, когда её чуть не стёрло песчаной бурей с лица земли. Вместе с ними. Но когда же это случилось? Почти год назад? Или уже больше года?
Как-то утром к резиденции прорвался запыхавшийся мужчина. Ничего особенно примечательного в нем не было, кроме того, что он настырно утверждал, будто пришёл лично к Казекаге по очень срочному делу из мирной деревни Хиноаши.
Каким чудом этот кадр уломал стражу пропустить его к резиденции, а потом и к самому Казекаге, и откуда вообще житель какой-то там захудалой деревушки в принципе разведал, как пройти в закрытую Суну, Канкуро не знал. Он вместе с Темари и Баки торчал в кабинете у Гаары, когда двое молодых охранников привели туда под строгим конвоем незваного гостя.
— Казекаге-сама! — завопил человек, бухаясь на колени перед удивленным Баки. — Прошу прощения за вторжение!
Баки кашлянул и выразительно указал взглядом на Гаару. Мужчина, подняв голову, оторопело и не вполне вежливо уставился на «юнца» в облачении Каге. Это молчаливое и неодобрительное «юнец» было слишком крупно написано у посетителя на лбу.
Однако спустя буквально пару секунд он переключился в правильное русло и обратился к Гааре учтиво:
— Казекаге-сама, моя дочь, Идзумо Нарина. Она учится в академии Суны…
Гаара тут же озабоченно нахмурился.
Учеников со способностями шиноби, рождённых вне скрытого селения, начали принимать в академию Суны относительно недавно. Это была общая идея «демона и его семейки», как их ласково именовали некоторые старейшины. Идея, между прочим, была хороша, поскольку обеспечила приток талантливых юных генинов.
Но с другой стороны, как видно, такой подход был неидеален с точки зрения безопасности, раз родители учеников могли вот так просто заявиться сюда, без разрешения и пропуска. Канкуро мысленно сделал себе заметочку разобраться с этим вопросом.
— Я прошу вас, чтобы… Нет… Я, это самое… о помощи! Я прощу вас о помощи, — сбивчиво продолжал тем временем мужчина, глядя на Казекаге со смесью страха и надежды. — На нашу деревню надвигается песчаная буря. Я чувствую, что она сотрёт мой дом, мою любимую Хиноаши с лица земли. Мы находимся прямо на пути бури, а Даймё не выделяли нам денег на заградительные сооружения уже много лет. Буря страшная, господин, клянусь. Я больше тридцати лет не видел… Не чувствовал подобной.
Шиноби переглянулись, а Гаара знаком попросил Канкуро сделать запрос в метео-подразделение.
Эту местность регулярно накрывали всяческие катаклизмы, от песчаных бурь до землетрясений, поэтому в Суне за погодными изменениями пристально следили и всё аккуратно регистрировали.
Канкуро был настроен, мягко говоря, скептически: вот ещё, верить всяким проходимцам. Но до метео-отдела, тем не менее, прогулялся резво. Судя по отчёту, вручённому ему буквально через пять минут приветливыми девчонками-сейсмологами, где-то на самых дальних датчиках, на периферии, действительно было зарегистрировано приближение бури. Но любопытным ему показалось другое: по этим данным до удара стихии оставалось еще более суток.
«Занятно», — сказал себе Канкуро, и задержавшись на секундочку, чтобы перекинуться парой слов и улыбками с самой симпатичной куноити в отделе, пошел назад в кабинет, где этот мутный тип заговаривал зубы его родственникам и Баки.
После ознакомления с отчётом, все присутствовавшие вопросительно уставились на незваного гостя.
— Вы, наверное, поняли уже, я — сенсор, — подтвердил он их догадки. — Но не шиноби. Меня зовут Идзумо, Казекаге-сама. Раньше, вы знаете, людей из обычных семей не брали в скрытую деревню, разве только после больших войн. У меня вот есть небольшие способности… А дочка моя, она да, она сильная. Смогла попасть к вам…
— Небольшие способности — это слабо сказано, — степенно проговорил Баки. — Если ты, конечно, говоришь правду. Но мы шиноби, как ты правильно заметил, нас дела мирных селений мало касаются, если только это не заказ…
— Баки-сенсей, подождите, — Гаара повернулся к Идзумо и окинул того очень внимательным взглядом, от которого «не шиноби» сразу же начал мелко трястись. — Надо спасти деревню, раз есть такая возможность, — выдал он наконец свой вердикт. И вновь обратился к учителю: — Вы в Суне тоже подготовитесь к буре. Если всё правда, она будет очень сильной.
Баки открыл было рот, но предупреждающий жест Гаары остановил его.
— Темари, Канкуро, вы со мной. И возьмите ещё десять шиноби, из тех, кто обычно принимает участие в ликвидации бурь и последствий. Также, — Казекаге опять пристально посмотрел на Идзумо, — найдите его дочь. Вы оба идёте с нами.
На вопросительный и умоляющий взгляд Идзумо Гаара ответил жёстко:
— Я не могу оставить вас в деревне, пока не уверен в ваших намерениях. Если ты говоришь правду, мы остановим бурю, и с тобой и ребенком ничего не случится, я обещаю. Но если ты лжешь, и это какая-то ловушка… — тут Идзумо верно считал в голосе Гаары угрозу и судорожно сглотнул. — Может быть, ты хочешь мне сейчас сказать что-то ещё, может, есть другая правда?
Мужчина окончательно съёжился под пронизывающим взглядом, но уверенно замотал головой:
— Нет, Казекаге-сама. Про бурю всё истинная правда.
— Собираемся, — Гаара скинул официальное белое хаори и направился к шкафу за форменным плащом шиноби.
— Ты серьёзно? Собираешься сам пойти туда? — о да, Темари всё-таки вставила свои пять рё.
— Совершенно серьёзно. Посмотри на предполагаемый радиус поражения и силу, — Гаара взял отчёт со стола и сунул ей в руки. — Я не хочу потом откапывать ваши трупы из-под тонн песка.
Канкуро даже невольно умилился этим словам, вспомнив, как «ранний» Гаара регулярно обещал украсить их с Темари останками стены селения.
— Гаара-сама, эта буря будет уже в три раза слабее, когда достигнет Суны, — упрямо заметил Баки из своего угла. Такое официальное обращение говорило о том, что сенсей не вполне одобряет действия Казекаге.
— Подождём пока она замедлится о беззащитные деревни? — колко уточнил Гаара, которого явно уже начали раздражать все эти возражения. — Оттуда приходят наши будущие шиноби. Как минимум по этой причине будет разумно помочь им.
Сам Канкуро даже не попытался влезть в спор. Он, похоже, реалистичнее всех оценивал степень упрямства брата.
***
Не прошло и часа, как они отправились в путь. Впереди всех бежал добряк Кокоро, настоящий шиноби-громила ростом под два метра. Он легко нёс на плечах и щуплого Идзумо — тот не способен был передвигаться со скоростью шиноби — и его дочку, девятилетнюю девочку по имени Нарина.
Дальше следовало ещё девять шиноби, владеющих заградительными техниками ветра и управлением марионетками, а замыкали отряд Канкуро с Темари и Гаара.
Баки в это время выставлял охрану и приводил в готовность заградительные установки на границе селения, с расчётом сразу и на возможное нападение — уж слишком подозрительно выглядела вся эта история — и на бурю.
Отряд нёсся в сторону мирного селения, из которого пришёл Идзумо. День был чудовищно жаркий, даже для пустыни. Скосив глаза к переносице и понаблюдав пару секунд, как по носу медленно стекает стойкая фиолетовая краска, Канкуро почти всерьёз задумался о том, не переехать ли ему в Коноху под каким-нибудь предлогом. Ибо солнце решило сжечь здесь всё к чертям.
Наконец они миновали саму Хиноаши, протопав по крышам прямо через центр деревни и наделав тем самым переполоху среди местных жителей, и достигли места, где стояли датчики. Тут уже было как-то неспокойно, но при этом угнетающе тихо и мёртво. Природа явно готовилась пройтись божественной метлой по просторам пустыни и очистить её от лишних смертных.
Канкуро, не теряя времени, принялся руководить заградотрядом, расставляя шиноби широким полукругом и отдавая команды. Гаара с Темари вышли вперёд, а здоровяк Кокоро, остался вместе с Идзумо и его дочкой позади всех.
Гаара долго щурился на солнце, а потом опустился на колени и прижал ладони к песку.
— Да, буря близко, — произнёс он глухо спустя пару минут. — И не просто буря. Песчаные вихри, их три или четыре. Скорость впечатляющая. На нашей памяти и правда такого ещё не было.
В унисон его словам ветер резким злым порывом швырнул песок в людей, словно пытаясь прогнать их этим последним предупреждением. Но никто не шелохнулся. Темари оглянулась на Канкуро, уже стоявшего рядом с ними, потом на испуганных Идзумо с дочерью и деревню за их спинами.
— Что ж, попытаемся остановить.
— Остановим, куда денемся, — громко подбодрил всю компанию Канкуро, выдав самую легкомысленную из своих ухмылок. Просто стало немного неловко от того, что отец и дочь Идзумо так умоляюще и испуганно смотрели на него.
***
Ждать пришлось недолго. Буря налетела резко и мощно.
Пронзительную тишину сменил утробный вой. Воздух завибрировал, загудел сотнями нечеловеческих голосов. Под эту дикую песню прямо перед ними, из-за барханов, выросли четыре огромных вихря. В «сердцевине» каждого вращался песок, ошметки сухих кустов и кактусов, и что-то ещё, что, наверное, было живым до роковой встречи со стихией. Жуткие воронки пожирали на своём пути всё, чего касались.
Шиноби, традиционно принимавшие участие в ликвидации бурь, оторопело смотрели на эти торнадо, пока Канкуро не заорал на них. Тогда все начали плести барьер из нитей чакры. Однако, где-то в глубине души, марионеточник сразу признал, что на фоне рвущей и мечущей стихии их потуги выглядели неубедительно.
Темари решительно взмахнула веером. Затем снова и снова, посылая вперед ветряные лезвия и пытаясь нарушить структуру вихрей. Для людей она была страшна со своим огромным оружием в руках, но сейчас, стоя перед смерчами, показалась Канкуро маленькой и беззащитной.
Мир вокруг стремительно тускнел, превращаясь в сплошное песчаное месиво. Маски на лицах уже не спасали. В бежево-коричневой мгле Канкуро различил, как вперед выступила невысокая фигура.
Гаара поднял руки навстречу безумному шторму, и ветер загудел сильнее и громче, встретив нового противника. Скрытой угрозой над их головами затаилось, готовое взорваться огромное напряжение, а воздух стал гуще и плотнее. Канкуро понял, что Гаара пытается придавить вихри к земле, подчинив себе песок, крутящийся в воронках.
Два из четырёх смерчей действительно стали уменьшаться.
Темари поддержала атаку, ещё раз послав в вихри лезвия воздуха, на этот раз максимально накачанные её чакрой. Острый ветер рассек одну из ослабших воронок, гася её скорость. Смерч стал вращаться ощутимо медленнее. Но напряжение в воздухе не спадало. Спустя ещё несколько мгновений Канкуро вдруг словно оглох. И одновременно показалось, что время замедлилось, а завывание ветра стало нестерпимо громким, и резонировало теперь во всем теле, сдавливая и перемешивая внутренности. Это Гаара создал из своего песка экран. Но напор стихии был такой, что Казекаге, стоящего лицом к лицу с ней, ветер по сантиметру сдвигал назад, как бы он не упирался.
Сзади послышался ровный мерный гул, и, обернувшись, Канкуро увидел, что над оставшейся за их спинами деревней поднимается стена песка.
— Он использует эту технику! — проорала Темари в ухо Канкуро, силясь перекричать бурю и рискуя подавиться песком. Он только благодаря выработавшемуся за годы взаимопониманию сумел расшифровать её крик. Под «этой техникой» она имела в виду новый способ Гаары контролировать песок сразу в нескольких удалённых друг от друга точках. Сложная, изматывающая, беспощадно жрущая чакру техника.
Темари начала ещё более неистово посылать вперёд собственные вихри. Канкуро отдал команду накидывать сети чакры на смерчи. Марионетки были тут бесполезны, их просто пережевало бы да и выплюнуло ошмётки.
А Гаара одной рукой направлял песок, который отталкивал от отряда вихри и прижимал их к земле, другой одновременно возводил заградительный щит из песка, чтобы спасти деревню. Канкуро невольно заметил, как сводит судорогой пальцы брата от напряжения.
Один из вихрей наконец «споткнулся» о воздушные лезвия Темари и нити чакры отряда Канкуро. Песок Гаары тут же довершил расправу, заставив воронку схлопнуться.
А еще через секунду со вторым произошло то же самое. Но два оставшихся торнадо неумолимо, хоть и замедленно, двигались вперёд, угрожая порвать людей на куски.
Стена из песка за их спинами уже отгородила мирную деревню от безумия пустынной бури, и теперь отряд остался один на один со стихией.
В этом горячем и диком хаосе уже ничего не было видно. Песок и ветер беспощадно хлестали по лицам и телам. Все пригнулись к самой земле. Вот и Темари не смогла сделать очередной взмах веером — ей было просто не преодолеть враждебное сопротивление воздуха.
Отряд Канкуро все ещё стоически делал попытки задержать вихри. Безуспешные.
А Гаара по-прежнему стоял впереди них всех с распростёртыми руками, как будто пытался обнять бурю. Но и он не мог погасить оставшиеся два вихря. Они подкрались на угрожающе близкое расстояние, продолжая извиваться в жутком танце. Гаара на секунду обернулся и встретился взглядом с братом и сестрой.
Они одновременно поняли, что он сейчас сделает.
— Гаара, не смей! — кажется именно это прокричала Темари перед тем как их всех отшвырнул назад поток песка и закрыл плотной скорлупой. Последним, что увидел Канкуро в тот момент, была фигура младшего брата, оставшегося стоять на пути песчаных воронок. Эти воронки несли верную смерть, даже для родственной пустыне души…
А затем наступила темнота.
***
Скорлупа начала трескаться. Сильно потрепанные шиноби и двое дрожащих селян медленно подняли головы и принялись очумело вытряхивать песок из глаз, ушей, рта и носа, не вполне понимая, что произошло. Канкуро осмотрелся, игнорируя пелену слёз перед глазами: вокруг осталась одна голая песчаная пустошь. На том месте, где должна была быть деревня… стояла песчаная стена, постепенно сползающая вниз.
— Гаара, — прошептала Темари, тоже пришедшая в себя, и завозилась у него под боком. Они оба оглянулись, пытаясь определить, где может находиться младший брат.
Он сидел на том самом месте, где его застигли песчаные воронки, целый, почти невредимый, и задыхаясь от напряжения из последних сил удерживал защитную стену от стремительного разрушения и медленно отводил её от границ деревни.
А за ним возвышалась огромная песчаная фигура, раскинувшая руки в защитном жесте, и закрывшая Гаару своей спиной. Канкуро помог сестре подняться, и они оба застыли разинув рты — такой техники они ещё не видели.
Фигура была женская. Жаль, что лица они не успели разглядеть — она уже начала осыпаться. Кто бы это ни был, она несомненно преградила путь песчаным торнадо, не дав им убить Гаару.
Темари первая отошла от шока и направилась к нему. Канкуро похромал следом — песок неудачно приложил его обо что-то, обеспечив вывих.
— Гаара, я так испугалась за тебя. Уже подумала, что у тебя не хватит чакры, чтобы защититься, — неуверенно заговорила Темари, присаживаясь рядом с братом.
— Не хватило, Темари, — еле слышно произнёс Гаара. — Это не моя чакра. Это сделала… Я не знаю… Пустыня.
Это заявление заставило их ошеломлённо замереть. Но ненадолго. Уже почти опустившаяся стена за их спинами с шумом обрушилась, превратившись в почти безобидную волну песка.
Гаара попытался встать, и пошатнулся. У него действительно совсем не осталось сил и чакры.
Пока все остальные шиноби приходили в себя, а Кокоро приводил в чувство Идзумо с дочкой, тревожно поглядывая в сторону Казекаге, брат и сестра помогли Гааре выйти из тени его щита.
— Кто это, как ты думаешь? — спросил Канкуро, глядя на медленно осыпающееся изваяние. Что-то в нём было такое… Знакомое. Далёкое. Тревожащее память. Ускользающее.
— Не знаю, — почти шепотом признался Гаара.
***
— Ну вот, раз ты помнишь, — вклинился в воспоминания голос Темари, — значит, понимаешь, о чём я. Я могла понять, когда он пожертвовал собой ради Суны. В конце концов он Казекаге. Но ради другой деревни, Канкуро, зачем? Я иногда себя спрашиваю: это всё чувство вины за то, что было раньше? Он же изменился слишком резко и стремительно. Внешне. Короче, можешь сказать, что у меня запущенная паранойя, но я боюсь, что Гаара не справляется. А нам он никогда об этом не скажет.