Ледяная корка тонким белым кружевом ползёт по стволам и ветвям. Это её любимый лес, но… почему бы и нет? Так тоже будет хорошо.
Дерево жалобно трещит и скрежещет — жизненные соки, ставшие острым льдистым крошевом, разрывают его изнутри. А снежная корочка тем временем уже добралась до цветов и обволакивает беззащитные стебли, превращая их в прозрачные изваяния. Да, так ведь и в самом деле даже красивее, чем было…
Нами улыбается.
У её ног лёд застыл игривыми голубыми волнами и нежно-нежно переливается в свете луны. А обернувшись, она видит, как серебристые пальцы зимы гладят бока домов — ещё тёплые, прогретые солнцем. Лёд поднимается к круглым окнам и с освежающим морозным потрескиванием проникает в комнаты, выдавливая стёкла. Нами прислушивается к крикам и мольбам, доносящимся изнутри, и с облегчением думает о том, что это ненадолго: через час вся Суна станет чистой, прозрачной, как слёзы, вечной памятью о самой себе. Это совсем не страшно и гораздо лучше, чем если яд Мидзукаге превратит селение в вопящее от боли кровавое месиво. Правда ведь?
Белоснежный демон ехидно скалится в ответ и щурит янтарные глаза.
— Тук-тук, — вдруг говорит он тихо, но настойчиво. — Тук. Тук.
И Нами просыпается.
Когда стук раздался снова, она буквально подскочила на кровати и мгновенно оказалась у входа в квартиру. Звонкий щелчок замка вспорол ночную тишину. Распахнув дверь, Нами ошалело уставилась в темноту.
«Ночь… Улица… Гаара…»
— Гаара?.. сан.
В простой чёрной одежде, делающей его практически невидимым в сумраке, без опознавательных знаков Каге, на пороге стоял именно Гаара. И он не был частью сна. Нами на секунду представила открывшееся ему зрелище: её удивлённое заспанное лицо, взлохмаченные волосы, клетчатые домашние штаны, мятая футболка. И завершающий штрих к портрету — сай, который она сжимала в руке. Ну и ну. Впрочем, Гаара уже тактично отвёл глаза.
— Прости мой внезапный визит, Нами-сан. Вижу, ты отвыкла от ночных миссий, — без тени иронии проговорил он. — Если по-прежнему хочешь помочь с растениями, собирайся.
— Минуту! — громким шёпотом выпалила Нами и захлопнула дверь у него перед носом, чтобы спустя ровно шестьдесят секунд открыть её снова.
За это время она успела и переодеться и на мгновение испугаться, что Гаара после такого холодного приёма уйдёт восвояси, забрав с собой разрешение работать в теплице. Но он по-прежнему стоял за дверью.
— Я готова, — одной рукой перекидывая через плечо шарф, а другой пытаясь незаметно пригладить торчащие во все стороны своенравные кудри, сообщила Нами.
— Быстро.
— Ага. Извини, не сообразила пригласить тебя внутрь.
— Это было бы лишнее. Идём.
Гаара бесшумной тенью сорвался с места. Похоже, дело срочное. Нами быстро поравнялась с ним, догнав уже на крыше соседнего здания. Они бегом устремились к окраине селения, туда, где ткань ночного неба прошивали столбы света, исходящие из-под купола теплицы. От прохладного воздуха и лёгкого ветра сонливость как рукой сняло, а вместо неё пришло радостное волнение и желание поскорее приступить к делу.
— Что произошло, Гаара-сан?
— Я не знаю точно.
— А ты идёшь, чтобы?..
— Посмотреть, что и как ты будешь делать.
— Контролировать процесс, значит.
— Да.
На дорогу по прямой через крыши ушло не больше пяти минут. Они синхронно спрыгнули на землю и оказались у входа в стеклянное здание. Вход был незнакомый, не тот, через который Нами позавчера попала в «лес». Открыв дверь, Гаара кивком пригласил её войти. Внутри, в душном полумраке лаборатории, их встретили двое ботаников с одинаковым печально-обеспокоенным выражением на лицах. Один, коренастый и широкоплечий, был гражданским, а второй, настолько высокий, что, глядя на него, приходилось задирать голову, и вдобавок тощий, как палка, — шиноби. Оба парня близоруко щурились в своих защитных очках с толстыми стёклами и поначалу не узнали Казекаге. А затем, сменив рабочие очки на обычные и разглядев посетителей получше, растерялись и бестолково засуетились, сталкиваясь друг с другом и сшибая всё на своём пути. Только строгое требование показать салазарию положило конец этому переполоху.
— Вот сюда. Да-да, сюда, пожалуйста, следуйте за нами, — бормотал высокий, открывая неприметную дверь в углу.
Как Нами и подозревала, у теплицы имелись подземные этажи. Вчетвером они миновали несколько поворотов длинного коридора, продрались через колючие заросли чрезмерно разросшегося и перегородившего аллею кустарника, и, спустившись на пару пролётов, вошли в ярко освещённое полупустое помещение. Прозрачные стены, два захламлённых стеллажа и фонтанчики, расположенные по углам — в целом всё это сильно напоминало неухоженный аквариум. Прямо по центру комнаты, в большущих горшках сиротливо торчали две маленькие салазарии.
По мудрёным и торопливым объяснениям, которыми сыпали всю дорогу «широкий и высокий», то и дело перебивавшие друг друга, Нами поняла, что несколько опробованных ими схем освещения, полива и питания растений не дали результатов. А сведения из Конохи, где салазария прекрасно росла в диких условиях, оказались совершенно бесполезными.
Итак, вот оно, ценное растение, источник необходимого антидота. Неказистое на вид: полупрозрачный хрупкий стебель со смешно растопыренными веточками, причудливо изгибающиеся воздушные корни и широкие листья, покрытые мягким белёсым пушком. Сейчас листья бессильно повисли, словно уши загрустивших пустынных лисят, и Нами почувствовала жалость к ним, таким слабым и оторванным от дома и родной земли.
Один саженец — с пожелтевшей макушкой — стоял под лампой. Второй наоборот был накрыт куполом из затемнённого стекла, но выглядел точно так же чахло и вдобавок сбросил пару листиков. Судя по всем этим признакам и по похоронному настроению ботаников, их «питомцы» готовились почить с миром в самое ближайшее время.
Гаара одним жестом выпроводил обоих учёных за дверь и уселся, скрестив ноги, на пол рядом с горшками, выжидательно смотря на Нами. Она кивнула и опустилась на колени, призывая воду и заодно помощь всех богов.
Помощь богов тут пришлась бы как нельзя кстати. Работа оказалась далеко не развлечением на пять минут. Тонкая, кропотливая, изматывающая. Раз в сто сложнее, чем с кактусом и пальмой. Кактусы и пальмы ведь вообще-то угробить сложно… хотя у Казекаге, вон, почти получилось. С салазарией же дела обстояли совсем иначе: один саженец загнивал от чрезмерной влажности, другой наоборот страдал от засухи и нехватки питания. А значит, и меры для них требовались совершенно разные.
Отследить восходящий ток воды по сосудам… Проверить насыщенность минералами… Найти повреждения мелких капилляров по разнице давления… Уравновесить испарение и поглощение… Удалить излишнюю влагу… Просчитать каждое вмешательство, осторожно регулировать силу воздействия. Очень осторожно.
Одно лишнее движение — и риск убить зелёную капризулю возрастает непомерно.
Задержав дыхание и стараясь не моргать, Нами водила пальцами по стеблю, вслушивалась в вибрации. Ей ужасно не хватало теоретических знаний о работе корневой системы подобных растений. Воспоминания из урывками прочитанных книг давали шаткую опору. Всё остальное — чистой воды интуиция.
В стеклянной комнате-аквариуме спокойно и уютно гудели лампы, тихо журчали фонтанчики, а Нами чувствовала себя так, словно прогуливалась по тонкой верёвочке, которую сама же и натянула над речкой, кишащей пираньями. Ошибку она себе не простила бы.
Руки очень быстро онемели, ведь собственной чакры у неё было не так уж много, а чакра демона — под запретом. Кончики пальцев мёрзли. Их щипало и покалывало, будто бы тонкими иголками, а по лбу и спине поползли капельки пота, и вовсе не из-за того, что в помещении стояла жара.
Гаара неподвижно сидел рядом, наблюдая с явным интересом, но не вмешиваясь и не давая комментариев. Как ни странно, такой надзор не раздражал. Наоборот, вместе с растущей тревогой внутри вскипал горячий злой азарт и упрямая уверенность. Нет уж, она не допустит промаха, только не при нём. Попросила шанс работать здесь — обязана справиться.
Ток воды в сосудах… Давление… Добавить, ускорить… Добавить. Ускорить. Ещё раз. Ещё.
Второй саженец поднял листики, приобретшие яркий салатовый оттенок и огненно-красные пятнышки по краям, а Нами встала, сделала пару шагов в сторону на негнущихся ногах и прислонилась плечом к стеллажу с инструментами. Спрятала руки в карманы — пальцы почти потеряли чувствительность и мелко дрожали от перенапряжения. Как долго это продолжалось? Час прошёл? Или половина ночи?
«Я, конечно, могу вечно наблюдать за тем, как ты раз за разом находишь новые возможности рискнуть и с треском провалиться. Но всё же хочу поинтересоваться: чем ты думаешь, мусмэ?»
«Не спрашивай, Екиджу. Сама не знаю».
«Хочешь, передам тебе немного мудрости в поэтической форме? Я сегодня добрый».
«Угомонись. Пожалуйста».
Но демон есть демон. Так он и послушался. Нами осталось молча выслушивать одно за другим четверостишия, пока Ооками не надоело их зачитывать. Ну и пусть. Главное, чтоб вопросов не задавал. Она совершенно не хотела обсуждать с ним грызущее разочарование в собственных умениях и возможностях. Настолько тонкий контроль чакры она никогда не тренировала. С такими сложными и требовательными растениями ни разу не работала. В этот раз просто крупно повезло, но как бы в дальнейшем её помощь не оказалась губительна. При одной мысли по позвоночнику пробежал зловещий холодок.
— Нами-сан, у тебя получилось, — голос Гаары с явственной ноткой удивления и одобрения рассеял неприятные раздумья. — Спасибо.
Вслед за этими словами на плечи легла тяжёлая ткань.
— Спасибо. — Нами инстинктивно вцепилась в заботливо накинутый плащ и закуталась в него поплотнее. Странное ощущение — вроде и холодно не было, но при этом слегка лихорадило. — Ты сомневался в успехе? — устало выдохнула она, наблюдая, как двое ботаников радостно кудахчут вокруг оживших растений и подбирают новые климатические параметры. Их эмоциональный подъём отзывался внутри чувством удовлетворения и сожалением о том, что повторить успех она едва ли сможет.
— Немного, — ответил Гаара ровно.
«А вот я очень сильно сомневалась под конец…»
— Можем идти обратно? Или нужно время отдохнуть?
— Что? Провожать собираешься? — удивилась Нами.
— Да.
— А как же АНБУ, которые всюду следуют за мной?
— АНБУ тоже не могут работать несколько суток подряд без сна.
— Тогда идём, не хочу отнимать у тебя время.
Они покинули теплицу и пошли теперь уже не спеша. На этот раз Гаара подстраивался под шаг Нами.
— Ты хорошо справилась, — сказал он, когда они углубились в переплетения мелких улочек. — Я очень ценю твою помощь. А для Суны она вообще бесценна. Но тебе необходима тренировка тонкого контроля. Сейчас ты распределяешь силы крайне нерационально. Если так пойдёт и дальше, подобные вызовы тебя измотают. Можешь навредить и делу, и себе.
Нами рассеянно кивнула, не поднимая головы. О какой рациональности речь, когда все мысли занял один единственный вопрос: есть у неё вообще эти способности, или она придумала всё на ровном месте, только на основании того, что получилось оживить пару травинок? Ками-сама, так самонадеянно! Да ещё и обнадёжила других…
Внутри стало совсем пусто от усталости, и в этой пустоте тугой спиралью закручивался страх оказаться бесполезной. Оказаться только оружием и больше ничем.
Гаара, не дождавшись от неё внятной реакции, продолжил:
— У тебя небольшой запас своей чакры. А другую ты не используешь и правильно делаешь.
— Да, всё так. Я признаю. То, что я справилась сегодня — чистая удача и больше ничего. Зря я вообще…
— Стоп. Я не поверю, — перебил Гаара, — что человек, попытавшийся уничтожить Дейдару, налепив ему на лоб взрывную печать, и разбудивший меня пощёчиной во время приступа, может так просто опустить руки. Нет никакой удачи. Ты работала три часа и устала. Любой устал бы. У меня было всё то же самое. Но это не конец. Тебе не хватает только соответствующего опыта. Нужна тренировка, наподобие моей.
— Что ты имеешь в виду?
— Песчаные образы.
— Я их помню. Так это была тренировка? — Любопытство и удивление от внезапной поддержки вытеснили подавленность, Нами повернулась к Гааре.
— Да. Для развития тонкого контроля.
— А я думала, для красоты и достижения баланса.
— Это во вторую очередь.
— Но зачем тебе тонкий контроль? В бою-то ты его не используешь.
— Я немного изучаю медицину.
— Вот как. Должно быть, у тебя хорошо получается.
Гаара сумрачно усмехнулся:
— По большому счёту, у меня вообще ничего не получается. Но это не повод всё бросить. Так вот. Песок — мой инструмент диагностики. И механизм контроля во многом схож с твоим. Поэтому, если ты собираешься продолжить…
— Конечно, собираюсь, — твёрдо сказала Нами.
— Тогда я покажу основы этой тренировки. Завтра тебе на работу к десяти. Отдыхай.
И Гаара растворился в воздухе. После шуншина остался лишь столб песка, тут же сметённый поднявшимся ветром.
— Спасибо тебе… Гаара.
Нами проводила задумчивым взглядом последние песчинки, исчезнувшие на фоне светлеющего неба, и открыла дверь.
***
Он, разумеется, сдержал обещание, и в тот же день, в обеденный перерыв началась первая тренировка.
— Концентрация стихии в форме шара будет базой для всех остальных этапов, — с этими словами Гаара, только что вернувшийся с собрания старейшин, опустился в кресло напротив и, не слишком бережно приземлив на стол головной убор Каге, вытянул вперёд руку. Песок появился над его раскрытой ладонью буквально из ниоткуда, закрутился воронкой и образовал небольшой гладкий шар.
«Гениально. Бесполезнейшая на вид штука», — скептически подумала Нами, но промолчала. И правильно сделала, как выяснилось.
Для боя это, может, и была совершенно бесполезная техника, но назвать её лёгкой в исполнении язык бы не повернулся. Пришлось здорово постараться, прежде чем из хаотичных, непослушных потоков воды сформировалась такая же идеально гладкая сфера, какая у Гаары из песка получилась за считанные секунды.
Следующие два или три дня ушли на создание равномерной взвеси из крошечных капелек внутри тончайшей водной оболочки.
— А мне нравится. Красиво. С таким приёмом вполне можно создавать миражи, — задумчиво отметила Нами, вращая получившуюся туманную сферу в руке. Капли внутри переливались в лучах солнца, отбрасывая на стены кабинета и лица двоих шиноби радужные блики.
— Неплохая идея, — подтвердил Гаара.
В его исполнении аналогичная техника выглядела как лёгкая песчаная дымка, заключённая в почти невидимую оболочку-шар.
Уже спустя три дня пришлось проверить эффективность тренировок на практике — салазария вновь попыталась завять, только на сей раз днём. А потом ещё раз — той же ночью: новые изменения в параметрах оказались крайне неудачными, а вредное растение реагировало на каждый неосторожный чих с просто феноменальной скоростью. И снова был стук в дверь, вырвавший из сна, и тихое внимательное присутствие Гаары, который сопровождал весь процесс «лечения». И ещё раз. И ещё.
Благодаря ежедневным тренировкам голос интуиции, как определила его для себя Нами, и правда постепенно становился увереннее и громче. Теперь она куда точнее могла сказать, что и в какой момент нужно сделать, и как правильнее расходовать силы. Время «лечения» сократилось с трёх часов до двух. Книги, одолженные в лаборатории, которые Нами листала в те ночи, когда её не звали в теплицу, тоже сыграли не последнюю роль. Больше она не действовала вслепую.
И всё равно дела не всегда шли так гладко, как хотелось бы.
— Нами. Нами-сан, ты слышишь меня? — Звук дошёл как будто издалека, сквозь плотную тишину, ватой забившуюся в уши. Нами не повернулась и не подняла голову — слишком больших усилий требовало это крошечное движение. Нынешней ночью повреждение более слабого из ростков оказалось почти критическим, и процесс восстановления обошёлся очень дорого. Сначала Нами долго не могла понять, в чём корень проблемы, и ещё дольше подбирала ключ к решению. А когда подобрала, то, отбросив соображения рационального расхода чакры, влила все силы без остатка, так быстро, как только можно было, лишь бы увядающее прямо на глазах растение ожило.
Салазария очухалась, а Нами наоборот. Закончив работу, она села на стул у стены, пряча одеревеневшие пальцы в карманах, и закрыла глаза. Руки свело болезненной судорогой. Сильно. Так не сводило даже в самый первый раз. От этого ощущения грудь начали стягивать холодные путы страха. Ещё это короткое «перестаралась, дурочка», вскользь брошенное демоном, не на шутку встревожило. Но добиться от Ооками чего-то более вразумительного ей не удалось.
— Ты не рассчитала силы, — сурово предъявил настырный голос, заставляя сделать-таки усилие и посмотреть на его источник. Гаара стоял напротив, скрестив на груди руки и глядя сверху вниз. Лицо у него было в кои-то веки не спокойное, а сердитое и одновременно очень обеспокоенное.
— Это не то, чему я тебя учил. Зачем ты влила в него вообще всё, что было, да ещё одним махом?
— Не ругайся, сенсей, — примирительно улыбнулась Нами и снова прикрыла глаза, опираясь спиной на шаткий стеллаж. — В этом же весь смысл подобной работы: отдать всё без остатка, когда очень нужно. Я боялась потерять время и шанс. Всё нормально. Просто откат, всё как обычно. Сейчас пройдёт.
Гаара отрицательно покачал головой — это движение легко было угадать даже не глядя на него — а потом придвинул ногой противно скрежетнувший табурет, сел рядом и потянул её за рукав.
— Дай мне руку.
— Зачем? Сейчас пройдёт.
Нами упёрлась и отодвинулась подальше, не желая показывать, что всё на самом деле не в порядке и не нормально.
— Дай. Проверю, — потребовал Гаара.
Она очень нехотя уступила. Протянула сжатый перенапряжением кулак и тихо ойкнула — не ожидала, что Гаара резко и с такой силой сомкнёт цепкие жёсткие пальцы на её запястье, пресекая малейшие поползновения забрать руку.
— Извини, — по-прежнему сердито буркнул он и ослабил хватку.
— Что ты делаешь? Гаара-сан?
Вопрос не удостоился ответа, Нами оставалось только изумлённо следить за тем, как Гаара давит на какие-то точки на её ладони и фалангах. Давит грубовато, безжалостно разжимая негнущиеся холодные пальцы, но явно не случайным образом. От каждого нажатия вверх к локтю и дальше, к плечу, пробегали горячие импульсы. Центр ладони, подушечки пальцев, тыльная сторона. Пройдясь по всем зонам, он вновь вернулся к центру и, обхватив её кисть, медленно, с усилием провёл большими пальцами в разные стороны. Последнее движение заставило поморщиться, но мгновенно разогрело и растопило незримую ледяную корку, стягивавшую кожу. Лёгкая боль напомнила, что казавшиеся минуту назад совсем чужими и омертвевшими руки всё ещё принадлежат ей.
Когда точечные нажатия перешли в поглаживания — если эту экзекуцию вообще можно было назвать поглаживаниями — веером расходящиеся от запястья к кончикам пальцев, чувство опустошения и сосущей усталости отступило. А вслед за ним и последние воспоминания о судороге. Внутри медленно разливалось приятное тепло. И непонятно, что согревало сильнее — интенсивные до боли нажатия или сухие горячие руки, выполняющие эти замысловатые манипуляции.
Снедаемая тревогой и странным смущением, Нами всё же не могла не рассматривать руки Гаары и не наблюдать за их движением. Длинные пальцы с крупными, выступающими, острыми суставами и аккуратными короткими ногтями. Ни единой царапины, ни единой мозоли. Руки аристократа, феодала, не державшего ничего тяжелее фарфоровой чашки. Однако ей было известно, что всё это просто следствие ношения невидимой песчаной брони, насколько тонкой, что она не укрывала от взгляда выпуклые синеватые прожилки вен под белой кожей. Ладонь, с нажимом двигавшаяся сейчас от запястья Нами к предплечью, была шершавой от той самой брони, а собственные руки ощущались непривычно маленькими и хрупкими в её хватке.
Гаара снова принялся давить на точки в ему одному понятной последовательности, и стало ясно, что теперь он ещё и вливает в каждое нажатие чакру. Не медицинскую. Наконец, спустя довольно долгое время он отпустил её кисть, ставшую снова мягкой, тёплой и гибкой. Уже без колебаний и с полным доверием Нами вложила вторую руку в требовательно протянутую к ней ладонь, и весь процесс повторился. Только нажатия стали чуть легче и уже не граничили так явственно с болью.
— Так, — сказал Гаара и выпрямился, внимательно заглядывая в лицо Нами. Тень беспокойства по-прежнему проступала в выражении его глаз и голосе. — Лучше стало?
Нами медленно пошевелила пальцами. Покрасневшая кожа горела, от онемения и сковывавшего холода не осталось и намёка. Она попыталась пропустить чакру и…
— Да! Да. Полный порядок. Спасибо большое, Гаара-сан. Спасибо.
— На здоровье.
— А говорил, что у тебя не получается с медициной.
— Это простая техника. По крайней мере, для Хисотэ-сенсея.
— Значит, ты не всё делаешь песком?
— Обычно именно им. Но иногда живое прикосновение ничем не заменить. Даже если оно неприятное.
— Да нет, это было довольно приятно, — горячо возразила Нами, осеклась, поразившись двусмысленности собственной фразы, и поспешно добавила: — И очень эффективно.
Гаара бросил на неё суровый взгляд и поджал губы, всё ещё чем-то недовольный:
— Ладно. А теперь никогда больше не расходуй всю чакру до конца в такой технике. Повредишь тонкие каналы — и всё. У неопытных медиков такое случается. После чего они перестают быть медиками. Навсегда. Понимаешь меня? Раз называешь свой талант смыслом жизни, то береги его. Не нужно разбрасываться.
Отчитав её таким образом и убедившись, что сказанное произвело должный эффект, а Нами даже не находит слов, чтобы возразить и только кротко кивает, он встал и повернулся к двери, тихо проговорив:
— Спасибо, что спасла растение. Пойдём теперь.
Теплица, как и Резиденция, изнутри напоминала лабиринт. Кто-то долго и с любовью трудился над изгибами и завихрениями лестниц и коридоров. Так что они способны были вогнать в ступор любого, кто не имел под рукой карты или проводника. Нами уже провела здесь достаточно времени, чтобы узнать как минимум пять способов добраться до комнаты с салазариями и обратно. В данный момент они уверенно направлялись к главному выходу по крайнему северному коридору.
Кругом царила полупрозрачная мгла — на освещение сети переходов не сильно тратились, лампочки были тусклые и еле горели. Но вот впереди забрезжило яркое пятно. Дойдя до него, они увидели по правую руку дверь с небольшим застеклённым окошком. Жёлтый свет, льющийся из помещения за дверью, словно из другого мира, легко пронизывал серую темень коридора. Гаара остановился на светлом пятачке и посмотрел в окошко. Нами встала позади, тоже заглядывая внутрь.
— Нами-сан, знаешь, что там?
— Знаю. Там растения… как бы объяснить… условно лечебные. То есть не самые сильные и быстродействующие, но полезные. И ещё большинство из них употребляют в пищу.
— Понятно.
Он медлил, продолжая рассматривать помещение за дверью, и Нами осенила догадка:
— Ты не знаешь, что где находится в теплице?
— Ты и правда считаешь, что я знаю вообще всё?
— М-м… Да. Именно такое впечатление ты и производишь, — подтвердила Нами.
— Нет, — очень серьёзно возразил Гаара. — Это не так. Я почти ничего не знаю о теплице. Вернее, я знаю о том, как её строили. Знаю, чем она оборудована, и сколько это стоит. Знаю каждого, кто здесь работает. Но о самих растениях — почти ничего.
— Если хочешь, я покажу, — неожиданно для самой себя предложила Нами. «Широкий и высокий» ботаники, которых на самом деле звали Кира и Кано, оказались дружелюбными и очень общительными ребятами. На днях вечером они водили её в этот отсек. Теперь она решила, что и сама вполне могла бы устроить экскурсию. — Я знаю достаточно много о тех видах, что здесь выращивают.
— Откуда? — заинтересовался он.
— Ну, часть из них можно встретить и на моей родине, и в других странах. Неприхотливые, растения, знаешь ли. В отличие от одной вредной травы, которую мы не будем называть вслух.
Гаара улыбнулся уголком губ и оторвавшись от созерцания окошка, обернулся к Нами.
— Ты разве не устала?
— А здесь как раз можно отдохнуть. Это довольно уютный уголок. Идём.
Нами быстро набрала код доступа, открыла дверь и, убедившись, что Гаара следует за ней, вошла в полукруглый сектор теплицы, ограниченный с трёх сторон стенами из полуматового стекла. В одно мгновение их окутало облако ароматов — пряных, тёплых, умиротворяющих.
— Подожди-ка… Вот, держи, — присев возле ближайшей посадки, Нами, аккуратно придерживая стебель у земли, сорвала тёмный со светлыми прожилками листик и протянула оглядывающемуся по сторонам Гааре.
— Что это?
— У тебя ведь голова болит, — она постучала пальцем себе между бровей, намекая на болезненно прорезавшуюся морщинку у него на лбу. — С самого утра щуришься от любого света чуть ярче фонарика. Это растение действует как хорошее обезболивающее, именно в таком, необработанном виде. Помогает сравнительно быстро, попробуй. Мне и на вкус оно кажется приятным.
Она отвернулась, чтобы сорвать ещё лист, а когда снова посмотрела на Гаару, тот уже вдумчиво жевал предложенное лекарство.
— А как же убедиться, что я не собираюсь тебя отравить? — прищурившись поинтересовалась Нами и откусила кусочек от своего листика.
Гаара пожал плечами:
— В случае чего, отравление отвлечёт меня от головной боли, не правда ли?
— М-м, ну, если посмотреть под таким углом, то да, это максимально эффективный способ забыть о головной боли, — заверила она с полуулыбкой и отметила, что доверия между ними стало, пожалуй, чуть больше. — Как тебе на вкус? Когда его сушат, получается специя, только вот лечебные свойства пропадают.
— Ну… Могло быть и хуже. А это что за растение рядом с тобой?
— О, это тоже очень любопытная штука! Она приспосабливается абсолютно к любой среде. Его долго считали сорняком, пока однажды…
Нами старалась рассказывать кратко и периодически поглядывала на лицо Гаары, ожидая увидеть признаки скуки и усталости. Вопреки ожиданиям он задавал всё новые вопросы, один каверзнее другого, слушал внимательно и нисколько не выглядел заскучавшим. Напротив, было похоже, что ему не хотелось отсюда уходить.
Благодаря опьяняюще вкусному воздуху и ласковому рассеянному свету, исходящему от длинных ламп тёплого спектра, здесь незаметно становилось спокойно и весело на душе, словно в детстве, когда хорошо выспался и точно знаешь, что впереди ждёт длинный-предлинный день, полный приключений. А из-за вьюнков, почти целиком покрывавших стены, этот маленький непримечательный сектор теплицы казался тайной лесной полянкой, скрытой за зелёным занавесом.
Вдохновлённая то ли волшебной атмосферой, то ли искренней любознательностью спутника, открывшегося для неё с новой стороны, Нами совсем забыла об усталости. Бродя между островками зелени и останавливаясь то у одного, то у другого, она рассказывала Гааре про все растения, какие знала, и чем дальше, тем больше красок и деталей добавляла. Потом полезные факты иссякли. Зато в голову начали приходить смешные истории, связанные с названиями и способами применения растений — частично подслушанные у ботаников, а частично из собственной жизни. Экскурсия обрела второе дыхание.
К её удивлению, Гаара, хоть и скупо, и еле заметно, но улыбался этим историям. Даже слабый отблеск улыбки так чудесно оживлял его серьёзное бесстрастное лицо, что Нами невольно хотелось оборачиваться к нему после каждой сказанной забавной фразы и ловить короткий миг преображения. Что-то лукавое проскальзывало в его взгляде в эти моменты. Что-то по-мальчишески озорное и доброе — что-то, чему он никогда не давал воли.
За то время, пока длилась их спонтанная экскурсия, Нами успела убедиться в одном: пусть Гаара и не обладал искромётным чувством юмора старшего брата, но в нём была и лёгкость, и искреннее любопытство и вспыхивающий в глазах азарт. Просто всему этому редко находилось место в жизни Каге скрытого селения. И если истории могли отвлечь его, хотя бы на время, от непомерного груза ответственности, Нами была не против рассказывать их сколь угодно долго. А ещё Гаара всё сильнее напоминал ей Ичиро, мальчика, который к одиннадцати годам почти разучился легкомысленно смеяться и делать глупости, зато прекрасно умел заботиться о других.
За разговорами и изучением всех подряд грядок, время летело незаметно. В какой-то момент к Нами и Гааре присоединился вездесущий Кира. Забыв снять защитные очки, он сослепу заподозрил в них шпионов, проникших на территорию, и чуть не устроил грандиозный переполох. В теплице они задержались намного дольше, чем рассчитывали, и домой возвращались, когда небо уже окрасилось в оттенки рассвета, а солнце заявило о себе золотистыми кромками на краях гигантских скал.
Совершенно случайно и незаметно так повелось и дальше. Лечение салазарии теперь почти каждый раз заканчивалось своеобразной экскурсией, хоть и не настолько длительной. И если в сторону теплицы Нами и Гаара были вынуждены бежать, то обратно они шли нога за ногу, обсуждая сначала рабочие дела, а потом уже и посторонние темы.
Правда, и тренировки, и чтение по ночам, и время, проведённое в теплице, выливались в то, что днём на работе Нами клевала носом и при любом удобном случае закрывала глаза. Бумаги не переводились, и под их завалами она порой забывала, как выглядит улица при дневном свете. К счастью, Фукаи-сан всё ещё была рядом, так что приличная часть документации снова легла на её плечи. Как и прежде, она делала несметную кучу ошибок, а Гаара, как и прежде, молча сам их исправлял.
Пойдут ли на пользу все эти труды, вложенные в салазарию? А может шпион-диверсант уже давно смылся из Суны, и усилия по выращиванию антидота пропадут впустую? Всех мучил этот вопрос, и никто не мог сказать точно.
Пока не пришла тревожная новость о том, что один из источников воды в Суне попытались отравить.
Источник был мелкий. Он снабжал водой небольшую часть полузаброшенного района, и усиленной охраны на него не отвели — людей не хватило. Заблокировать распространение яда удалось почти сразу, просто перекрыв несколько каналов. Тем не менее несколько человек всё же пострадали. Потребовалось срочное лечение.
Затем из мирных деревень рядом с Суной пришли простые люди, крестьяне, с просьбой помочь: песчаные штормы, бушевавшие несколько ночей подряд, растащили ядовитый песок в разные стороны, что привело к ожогам и отравлениям, хоть и не тяжёлой степени. В основном пострадали маленькие дети. Казекаге не отказал им в помощи, а про себя решил, что, как только запасы противоядия станут достаточно большими, нужно будет попытаться нейтрализовать очаг распространения яда.
Виновника всех этих бед обнаружить и поймать до сих пор не удалось. Канкуро во главе охранно-поискового отряда разводил руками и люто ругался в кабинете Гаары. Даже Шикамару, чей срок пребывания в Суне уже подходил к концу, не смог вычислить затаившегося шпиона. Однако, ловушки за его авторством были расставлены на каждом углу, и, вполне вероятно, что именно благодаря им диверсии не приобрели больший размах. Кем бы ни был шпион, ему не оставили и шанса сделать в стенах Суны лишний шаг без проверок и сюрпризов.
А тем временем запасы антидота, полученные из Конохи, подходили к концу. Кира и Кано, бессменные стражи салазарии, ходили бледные, задёрганные и изменения в состоянии растений отслеживали чуть ли не каждые десять секунд. Спустя две с лишним недели смелых экспериментов, семь или восемь попыток салазарии бесславно сдохнуть и столько же сеансов воскрешения, ботаникам наконец удалось подобрать почти все нужные параметры, и теперь они корпели над последним. Самой же главной радостью было то, что один из саженцев дал новый побег. Это событие парни праздновали так самозабвенно, что даже осмелились предложить Казекаге и его помощнице выпить с ними сакэ. Прямо среди ночи. Гаара с Нами переглянулись и синхронно покачали головами:
— Спасибо, но нет.
— Нет, спасибо, ребят.
— Пока вы на дежурстве, за салазарию головой отвечаете, не забывайте, — тихо напомнил Гаара перед уходом. — Если испортите всё по пьяни…
Нами-то поняла, что угрожал он не всерьёз, да и в целом был доволен их работой. А вот Кира и Кано, судя по вытянувшимся лицам, фразу Казекаге продолжили в духе «…имейте в виду: песчаный гроб всегда со мной» и пить сакэ передумали на всю оставшуюся жизнь.
***
Подошла к концу вторая неделя их с Гаарой тренировок.
— Теперь последний этап. Фигуры. Когда освоишь его и будешь выполнять легко и быстро, время работы с растениями сократится ещё примерно в три раза.
Песок под эти слова закружился, образуя сферу, и Нами уже привычно повторила действие, только с водой.
— Звучит многообещающе. Я готова.
Шар песка в руке Гаары сплющился, изогнулся и превратился в фигурку верблюда. Нами мысленно фыркнула, вспомнив книгу про диалекты Суны, которая лежала на тумбочке ещё не дочитанная.
— А почему же не табун сразу? — посетовала она.
— Как скажешь.
И количество песчаных животных выросло до десяти.
— Ещё вокруг должны быть барханы и горы вдалеке, иначе не то, — легкомысленно поддразнила Нами, войдя в раж.
— Тоже можно.
Песок сложился в целый миниатюрный пейзаж.
— Потрясающе. А что-нибудь другое?
Гаара прищурил один глаз и мимолётно улыбнулся. Верблюд превратился в облачко песка, облачко стало кактусом.
Кактус отрастил уши, лапы, хвост и стал феньком. Нами засмеялась и, окончательно забыв, что у них тут идёт серьёзная работа, попыталась дотронуться пальцем до носа зверушки. Слишком уж он был похож на очаровательный оригинал. Ничего не вышло — «фенёк» отвернулся. Она попробовала ещё раз и снова не попала. Песчинки перетекали так плавно, что все движения выходили совершенно как у живого фенька. Гаара при этом даже не шелохнулся.
— Чёрт, неужели ты делаешь это только за счёт концентрации?
— Да, только за счёт концентрации и распределения чакры. Твоя очередь.
Не взирая на успехи со всеми прошлыми этапами, повторить хотя бы упрощённую фигуру лисёнка Нами никак не удавалось.
— Попробуй что-то другое. Кого-то, чей внешний вид ты хорошо знаешь с детства. — Гаара был просто само воплощённое терпение. Кажется, ему нравились эти тренировки. Он расслабленно сидел, подперев щёку ладонью, и наблюдал за неуклюжими попытками Нами превратить шар в животное.
«Прекрасное развлечение, Казекаге-сама».
Она сердитым движением заправила мешающую прядь волос за ухо и снова сосредоточилась. Наконец, с горем пополам получилось сформировать продолговатый силуэт.
— Кто это? — задумчиво вопросил Гаара.
— Планировался кит, — ответила Нами и закрыла лицо рукой, пряча широкую улыбку, которая невольно наползала на лицо.
— Допустим. Я плохо представляю, как они выглядят, — признался он.
— О, поверь мне на слово, не совсем так. — Ками, как же сложно не смеяться, особенно, когда у «сенсея» такое серьёзное выражение лица. — Вода вобще не годится для создания точных скульптур.
— Да. Как и сухой песок, — тут же пресёк он оправдания. — Пробуй пока не получится. Можешь вспомнить что-то, что с ними связано. Это помогает сконцентрироваться.
— Что-то, что связано, говоришь?
«Что связано… Что связано с китами…»
Нами подняла глаза к потолку и тихо нараспев забормотала себе под нос:
Смотри скорей! Киты плывут
сквозь бури серый мрак…
Слова всплывали в голове неохотно, но вот образы гораздо охотнее… Гаара посмотрел заинтересованно и прислушался, по привычке склоняя голову набок.
Кит чёрный пророчит час скорби
Кит синий — судьбы знак.
Не плачь, родная, не надо
Забрезжил рассвет вновь
Меня уберёг от смерти
Кит белоснежный — любовь.
Кончики пальцев начало покалывать холодом, зато из тонких свивающихся, льнущих друг к другу струй будто сама собой проступила фигура. Горбинка на спине, мощный хвост, большая округлая голова и мягкие овалы грудных плавников. Один из самых любимых морских гигантов, чей образ она частенько перерисовывала в детстве из книжки и однажды даже видела мельком издалека, там, где океан сливался с небом в одну линию.
— Ну вот, так уже гораздо лучше, — Гаара тем временем, разглядывая незнакомое создание, склонился к рукам Нами настолько низко, что она почувствовала горячее дыхание на своих пальцах и могла рассмотреть его опущенные длинные ресницы, которые оказались такого же тёмно-красного цвета, как и волосы. — А что за… песня? Похоже на песню.
— Да. Старая песня моряков и рыбаков.
— Известная в Мидзу?
— Не знаю, честно говоря. Просто мама моих друзей детства была родом из прибрежного рыбацкого поселения. Ичиро, старший брат, часто пел эту песню и рассказывал про поверье. Белый кит там считается добрым знаком, он — воплощение любви тех, кто ждёт на берегу. Помогает уйти от штормов и вернуться домой. Чёрная косатка к смерти, а синий — крутой поворот, важное событие или знание.
— Интересно. А какой кит получился у тебя?
Нами скользнула взглядом от точной копии белого кита к алому шраму на лбу Гаары, наполовину прикрытому волосами. По спине побежали мурашки, а внутри нехорошо и предостерегающе кольнуло.
— Синий. Это синий кит. Знаешь, я, кажется, устала. Продолжу позже, если ты не против. А то сил не хватит на салазарию. — Она сжала ладонь, резко вставая, и кит рассыпался мелкими брызгами. — Пойду бумаги разберу. Фукаи-сан там не справляется одна.