Неприметная серая ящерка юркнула в густую темень расщелины между скал, куда не заглядывал глаз человека. Нырнула снаружи, где солнце обжигало истосковавшиеся по прохладе пески, а вынырнула внутри, где среди серых теней, отбрасываемых домами, вовсю кипела жизнь.
Такая маленькая пугливая ящерица; такое большое селение. Покрутив чешуйчатой головой, рептилия уверенно скользнула вниз по стене, огибая гигантские деревянные опоры. Чем ниже она спускалась, тем больше пугал шум голосов, казавшийся звериным рёвом, тем сильнее звуки заставляли маленькое тельце содрогаться.
Дорога. Смертельно опасная зона. Мимо прогрохотала повозка, поднимая непроглядные клубы пыли. С оглушительным визгом и хохотом протопало множество огромных ног. Спасаясь от страшной толпы, ящерка метнулась через бесконечно широкое пространство улицы, устремляясь к тени.
Сверху!
Чей-то безжалостный ботинок обрушился с небес и чуть не расплющил её, но ящерица была быстрее. Пожертвовав страшной подошве свой хвост, она устремилась вперёд, по стене, на подоконник. Вот и спасительная темень. И мерцающая цель. Зов маячка привёл на место.
— Ой! Давай сюда, скорее.
Ящерка с готовностью забралась на подставленную ладонь и выплюнула крошечный свиток.
«Нас раскрыли, уходи. Я жду тебя в Х., там видели Мэй. Не оставайся здесь. Могильщики идут», — предупреждали иероглифы, расплывающиеся под лупой.
Сумрачную комнату огласил полувздох-полустон и печальный шёпот:
— Пора убираться. Но… Как же я хочу встретиться. Если есть хоть малейший шанс. Хоть одна сотая шанса, что ты и правда здесь!
Глухо скрипнул выдвигаемый ящик. Чиркнуло колёсико старенькой зажигалки, и лепесток пламени превратил кричащие об опасности строчки в щепотку бессмысленного пепла.
А немного погодя ящерка ухватила протянутое ей ответное послание и исчезла за окном, словно маленький призрак.
***
В Резиденции с утра стояла зловещая тишина.
Однообразные глухие удары печати, которые доносились из-за двери кабинета Казекаге на протяжении последних двух часов, были единственной мерой бегущего времени. Когда Гаара разбирался с документами настолько быстро и яростно, беспокоить его стоило только в очень, очень крайнем случае.
«Хлоп. Хлоп. Хлоп», — ритмично отстукивала печать каждые несколько секунд.
Нами понимающе улыбнулась паре посетителей, мнущихся в нерешительности перед её столом, и приподняла бровь: достаточно отчаянные, чтобы войти? Темари и Канкуро, а это были именно они, смотрели на дверь и явно задавали себе тот же вопрос.
— Не, я к такому с утра пораньше не готова. Подождём, — вынесла вердикт Темари и, ещё раз покосившись в сторону кабинета, устроилась в кресле, которое заботливо подтащил к столу Канкуро. Расправила подол кимоно и сладко зевнула. — Что-то явно пошло не так… И ох как я надеюсь, что это был не разговор с даймё.
— Не могу не согласиться, о, мудрая моя сестра. — Канкуро приволок второе кресло и развалился в нём, вытянув длиннющие ноги под стол Нами и заставив её потесниться. Теперь они втроём внимали отголоскам агрессивного делопроизводства, ожидая, пока Казекаге восстановит душевное равновесие и настроится на общение с людьми.
Будь человек хоть трижды серьёзным и вдобавок шиноби, от безделья он всё равно быстро начнёт маяться и искать, чем бы развлечься. Канкуро и Темари этот факт наглядно иллюстрировали. Первые минут десять они честно сохраняли рабочую атмосферу и полушёпотом обсуждали насущные дела. Следующие десять — зевали, озирались по сторонам, вздыхали и разглядывали ровные стопки папок, делая вид, что это страшно увлекательно. И наконец принялись в голос болтать обо всём подряд. Понаблюдав за их страданиями, Нами тоже ухватилась за возможность сделать передышку. Она отодвинула в сторону кипу свежих отчётов и включилась в беседу. Правда, направление, которое принял разговор, быстро заставило пожалеть о своём решении.
— Я вчера вечером видела здесь Мацури, и она была вообще не в себе, — задумчиво протянула Темари после очередной особенно громкой серии ударов печати. — Может, дело в ней? В них?
— Не знаю, — пожала плечами Нами как можно равнодушнее. Что ей до Мацури?
Канкуро хмыкнул с видом знатока и, стянув свой ушастый капюшон, примостил его на столе прямо поверх бумаг.
— Чего там не знать. Мацури наверняка призналась, Гаара наверняка всё испортил, как он это любит. Сдаётся мне, у этого странного человека появится девушка, только если старейшины доведут его до ручки с темой обязательной женитьбы.
— Не девушка появится, а некрасивые трупы старейшин, — меланхолично отозвалась Темари. — Если уж они и правда достанут его.
— Между прочим, тебе, Темари, следовало бы спасти братика от этой незавидной участи.
— Да? Иди к чёрту, знаешь ли. Почему бы тебе самому его не спасти? Ты старший мужчина в нашей семье.
— А ты Химе! Самая страш… Ой, старшая женщина.
— А ты…
— М-гм, — глубокомысленно подвела итог Нами и на всякий случай пододвинула документы обратно к себе.
Канкуро приметил её манёвр и отвлёкся от перебранки с сестрой:
— Нами, хмурое солнце моё, а как прошло твоё случайное свидание с тем инкогнито из теплицы? — промурлыкал он и подмигнул с озорной улыбкой. — Ты вчера не успела рассказать.
«А. Братская месть за ужин», — поняла Нами и приготовилась к худшему.
— Что за свидание? — оживилась Темари. Она с любопытством уставилась на Нами, подперев ладонью щёку и приготовившись слушать. — Поделишься? Может я пару советов дам.
«Пару советов? Спасите…»
Давать советы на любые случаи жизни Темари обожала — это Нами усвоила при более близком общении. После радушного приёма со стороны Песчаной Химе она чувствовала, что хотя бы из благодарности должна сделать шаг навстречу, и, выбрав момент, подошла с ответным приглашением. Темари его приняла. Всего пару раз, но она выкроила время, и, как ни странно, те вечера прошли отлично. Они пили чай, обсуждали всякие приятные мелочи и успешно избегали сложных тем.
С Темари было интересно и на удивление легко. Вот только советы… Советы она давала дельные, но, как выяснилось, деталями себя не утруждала. Даже если это были критически важные детали. Такие, как свойства сверхострых специй, например. А уж советы по поводу «свидания»…
— Сочиняет он, Темари. — Нами пнула «братика» под столом. — Сочиняет. Не было ничего.
— Да ла-а-дно вам, ну расскажите. Всё равно скучно, пока ждём, — настаивала та. — Хоть намекните, кто это? И чем дело кончилось?
«Хлоп. Хлоп», — равнодушно стучала печать за дверью, обещая, что внеплановый допрос не закончится в ближайшее время. Нами шумно выдохнула, закрыла лицо руками и закатила глаза. Как бы незаметно отсюда исчезнуть? Может притвориться мёртвой? Опоссумам, говорят, помогает. Вдруг и ей поможет?
Темари с Канкуро тем временем начали в два голоса строить догадки на грани пошлости, и Нами сочла за лучшее вмешаться до того, как их теории зайдут слишком далеко.
— Ладно! Ладно. Давайте проясним. Это и не свидание было вообще, а несчастный случай, — сдалась она.
Это и правда был настоящий несчастный случай. Глупость полная. А всё Кира! С какой радости ему пришло в голову звать её на свидание? Да ещё так коварно, исподтишка. При Гааре.
«Да», — сказала Нами, в тот злосчастный вечер. Она всего лишь запоздало согласилась с Кирой по поводу какой-то настройки освещения, сосредоточившись на состоянии подопечного растения. Всего лишь согласилась…
— Правда? О, спасибо большое! — Хорошо знакомый голос звенел совершенно незнакомыми нотками радости. Нами обернулась полюбопытствовать, что именно привело Киру в такой восторг, а наткнулась на сияющий счастливый взгляд. Она и не знала до той минуты, что за защитными очками старший ботаник прячет настолько наивные и добрые глаза тёплого орехового цвета. Сразу вспомнилась Тен-Тен из Конохи. Но приятное впечатление развеялось, уступив место недоумению, когда Кира вновь заговорил.
— О, спасибо Нами-сан, я не думал, что ты согласишься. Спасибо большое! Я очень рад, правда, уф, волнуюсь… А тебя устроило бы завтра в семь вечера?
«А? Что ещё за семь вечера?»
Она отряхнула руки от налипших листиков, медленно встала и прокашлялась, растягивая время. Так. Он ждёт какого-то ответа. Но какого? А главное — на что?
— Кира-сан, что там про семь вечера? Извини, я не расслышала, — уточнила Нами с тающей надеждой, что недоразумение рассосётся, и все продолжат спокойно работать. Но стадия «отмотать назад» и «избежать» уже миновала, а Кира был настроен решительно и даже мямлить перестал:
— Свидание наше.
— Что, прости?
— Если в семь вечера встретимся, ты не будешь против? Я потом провожу до дома. Ты не бойся, одна по темноте не пойдёшь. — Он явно намеревался довести дело до успеха и, к её ужасу, был полностью уверен, что они друг друга поняли.
— Д-да, Кира-сан, конечно. Самое страшное для меня — это идти по темноте… — пробормотала Нами с несчастным видом, кусая губы и бросая умоляющие взгляды на Гаару.
Она надеялась, что Казекаге выручит. Скажет там, что у неё слишком много работы, например, и не время разгуливать по вечерам. В конце концов из соображений безопасности он часто говорил, каких мест ей избегать, что делать и о чём говорить. Однако Гаара хранил молчание и идеально безмятежное выражение лица.
«Просто ему всё равно».
Почему-то эта мысль отозвалась внутри щемящей тоской напополам с разочарованием и совсем лишила Нами самообладания.
— Нами-сан, договорились? — снова позвал Кира.
— Да? Ах, да… Хорошо…
Ловушка захлопнулась. На полный надежды взгляд и улыбку Киры ей не хватило духу сказать твёрдое «нет» и объяснить, что никакие свидания в её планы не входили.
Об этом она теперь и поведала вкратце Темари с Канкуро. Пока они хихикали и отпускали шуточки, Нами продолжала на автомате заполнять цифрами столбики отчёта и размышлять. Забавно: в кои-то веки её волновали не вопросы жизни и смерти, а житейские мелочи вроде свиданий. Да и ребята тоже пришли сюда не войну обсуждать, а всего лишь какой-то фестиваль. Значит, сегодня жизнь продолжается. Чем не хорошие новости?
А на душе всё равно было неладно. В какой момент её попытки слиться с окружающей средой потерпели крах? С чего вдруг старший ботаник начал ей симпатизировать? Может, она мало наблюдала за коллегами и их поведением, окунувшись с головой в рабочие дела? Или это после вечера у Темари в ней настолько сильно что-то изменилось?
А ведь изменилось же. В один особенно чудной день Нами с удивлением обнаружила, что из зеркала на неё смотрит другой человек. Она даже коснулась пальцами поверхности, ожидая, что они погрузятся туда, словно в озеро. Но пальцы упёрлись в твёрдую холодную преграду, а Нами фыркнула и беззвучно рассмеялась, прислонившись к зеркалу лбом: со стороны это наверняка выглядело так, будто она чокнулась.
И что на неё нашло? Ведь всё было то же самое. Разве что щёки еле заметно округлились, да овал лица смягчился, а острых линий и в лице, и в фигуре стало меньше — пропала болезненная худоба. Ну, ещё волосы: немного отросли, сильно выгорели несмотря на постоянное ношение капюшона, и чуть меньше вились, сделавшись жёсткими от песка и солнца.
Вот и всё вроде бы. Никаких кардинальных перемен… Нами озадаченно хмыкнула. Чуть позже, немного побродив по квартире в своих мыслях, она вспомнила об одной вещице и направилась к комоду. К зеркалу она вернулась, держа в руках две нити с нанизанными на них синими и бледно-голубыми бусинами. «Осталось после дочери. Тебе очень пойдёт, а она была бы рада», — так сказала Фукаи-сан, неожидано вручив их Нами за день до окончания проверки. Вплетя с третьей попытки нити в волосы, Нами провела по тихо брякнувшим бусинам пальцами, покрутила головой и улыбнулась: новой ей и правда шло. Первое просто украшение. А ещё она впервые сочла себя больше, чем просто симпатичной — возможно, даже красивой.
— Так а в итоге-то? Чем всё закончилось? Вы целовались? — Темари потеребила Нами за рукав, напоминая о себе. — Причёску изменила по этому поводу, м? Красиво, кстати, только я бы соединила косички с ниточками сзади. Ещё лучше будет смотреться, точно говорю… Так вы целовались?
— А? — рассеянно переспросила Нами и, сообразив, наконец, о чём речь, замахала руками. — Да нет же, нет, конечно! Какие поцелуи, говорю же, он просто коллега!
Темари отозвалась протяжным вздохом, непостижимым образом умудрившись выразить им одним всю глубину своего разочарования.
Да, одно в этой ситуации было хорошо: Кира оказался скромным парнем, и всё свидание свелось к мирной светской болтовне в кафе. На ней же и закончилось. Правда, идею проводить её до дома он не оставил и по дороге закидывал удочку, выясняя будет ли вторая встреча, и можно ли в следующий раз рассчитывать на что-то более интересное. Нами увиливала от ответа до последнего, но в конце концов, на пороге дома, не выдержав, сказала, что никакого продолжения не предвидится. Совсем, точно. Но он замечательный друг и коллега, и всё в таком роде. Кира стоял, понурившись, и выслушивал её неловкие оправдания и утешения. Было жаль его и ещё стыдно за случайный обман.
— Прости, что так вышло, — выдохнула Нами под конец и, легко, по-дружески приобняв его за плечи в качестве последнего извинения, скрылась за дверью. Теперь Кира на работе дулся на неё, постоянно отводил взгляд, да и в целом выглядел огорчённым, но… Просто но.
Канкуро перегнулся через стол и с родительской заботой потрепал Нами по макушке:
— Лягушонок, ты смотри так по чистой случайности замуж не выйди. А то раз! И ещё один несчастный случай.
— Ещё слово, Ква-а-нкуро, и я сделаю предложение тебе, чтоб наверняка избежать такой беды! — вспыхнула она.
— Ого! Польщён! Мне, конечно, сразу понравилось, как ты порядок наводишь. И ещё больше — как ты готовишь. — Тут он схватился за горло, сделав вид, что умирает, и очень резво спрятался за Темари, чтобы продолжить оттуда: — Но, увы, моё сердце занято. Сама знаешь, я буду вынужден тебе отказать.
Точно. Это ведь он вчера таким серьёзным, подрагивающим от волнения голосом рассказывал, как сильно любит и переживает. Такой Канкуро — искренний, содравший с себя все маски, был жутко трогательным, что ни говори. Да ещё слова про сестру, тоже произнесённые на полном серьёзе… Попробуй теперь рассердись на него.
— Ничего себе! А ну-ка повтори, — Темари резко развернулась и схватила брата за щёки, чтобы заглянуть ему в глаза. — Впервые слышу от тебя что-то подобное, да ещё таким тоном. Заболел никак? Дай лоб потрогаю.
— Да бвось! Мне ве надо Нами уфпокоить, фтобы она не обидевась на мой откаф от нафей фвадьбы, — с трудом проговорил тот, пытаясь освободиться от растягивающих лицо пальцев.
— Поздно, я уже обиделась. — Нами слегка толкнула его под столом, привлекая внимание, и подмигнула, мол «так и быть, не сдам тебя». — Может сменим тему?
Канкуро отчаянно моргнул в знак признательности и, вырвавшись из нежных рук сестры, закивал.
— Давайте, — согласилась Темари. — Я всё думаю, чем бы нам заняться в следующий вечер. Нами, ты же придёшь? Вот что ты хорошо умеешь? Предлагай. И ты, Канкуро, тоже не отлынивай!
— Ну, скажем… Давайте я вас сделаю в ута-гарута… — начала Нами со слегка преувеличенным энтузиазмом, готовая на всё, лишь бы избежать щекотливой темы романтики, но развить мысль не успела. Дверь кабинета Каге отворилась.
— Идёмте, — велел возникший на пороге Гаара брату с сестрой, и веселья как не бывало.
Темари с Канкуро вскочили, обменялись хмурыми взглядами и поспешили в кабинет. От столь стремительной перемены атмосферы затылок тронул зябкий сквозняк. Нами поморщилась, тряхнула головой и продолжила прилежно заполнять документы. Правда возгласы, периодически прорывавшиеся даже из-за толстенной двери, изрядно отвлекали.
«Что этот старый идиот!..»
«Перестань, Канкуро…».
«Нельзя? А ему можно такое творить, а?! Я откуда вообще должен…»
«Замолчите оба и слушайте…»
Совещание продлилось меньше обычного. Старшие покинули кабинет Казекаге быстрым шагом, только отрывисто помахав на прощание, и не требовалось выдающихся навыков сенсора, чтобы заметить их подавленность. Сам Гаара до конца дня не покидал кабинета. После полудня к нему начали приходить один за другим АНБУ, охранные отряды и медики, заставляя Нами всё напряжённее гадать, что стряслось.
Причина всеобщей озабоченности стала очевидна на следующий день.
***
Ещё на рассвете по пути в Резиденцию Нами удивило необычайное оживление, царившее на улицах, и особенно патрули АНБУ шнырявшие туда-сюда по крышам с утроенной скоростью. А когда спустя несколько часов она заглянула к Гааре, чтобы отдать на подпись документы, внимание привлёк гул за окном. Погода стояла тихая, бурю ничто не предвещало. Откуда же такой звук? Похожий на… сотни голосов?
«Фестиваль же намечался!»
— Гаара, там…
— Фестиваль. Национальный праздник Ветра в честь даймё, — устало ответил он, поднимая глаза и протягивая руку за документом.
«Ого! Национальный?»
— А можно… — слова ещё не слетели с губ, а Нами уже прикусила язык. Будь проклято это её любопытство. Гаара же невысказанный вопрос достроил у себя в голове — играючи, словно они днями напролёт соревновались с ним в ута-гарута, и отрицательно качнул головой.
— Нельзя. Тебе придётся провести следующие три дня в Резиденции. — Он откинулся в кресле, крутя в пальцах ручку и хмурясь сильнее обычного. — Наша задача обеспечить безопасность селения. Я не смогу следить ещё и за тобой. Но…
Прежде чем Нами успела ответить, он встал и, подойдя к широкой шторе, закрывавшей половину стены, отдёрнул её.
— Иди сюда, я покажу.
Она молча приблизилась, а Гаара распахнул огромные ставни и впустил внутрь яркий свет и горячий воздух. Выход на балкон! А вовсе не окно, как Нами всегда думала. Стоило приоткрыть дверь, и гул с улицы многократно усилился, превратившись в какофонию, в которой теперь можно было различить отдельные возгласы. Гаара вышел первым, Нами последовала за ним, чувствуя, как начинает сжиматься внутри пружина тревоги, подстёгиваемая звонкими голосами из толпы.
После мягкого сумрака и прохлады кабинета снаружи глаза резанул ослепительный жёсткий свет. Порыв ветра стащил с головы наспех накинутый шарф, спутал волосы и фыркнул в лицо песком. А когда всё же получилось привыкнуть к свету и разомкнуть веки…
— Ками! Вот это… Чёрт! Возьми! — Нами открыла рот и распахнула глаза, позабыв про пыль, и, не найдя больше подходящих слов, принялась бессмысленно тыкать пальцем вниз.
Такой она Суну ещё не видела. Проход в скалах отворили совсем недавно, и всё только начиналось. Улицы прямо на глазах превращались в живые реки, бурлящие и переливающиеся всеми цветами радуги. Нескончаемый многоликий поток из людей, повозок, караванов с настоящими верблюдами и каких-то ещё причудливых и нарядных процессий, вливался в селение, затопляя не только главные улицы, но и каждый узенький переулочек.
— Гости со всей страны. — Тихий и лишённый выражения, голос Гаары был отчётливо слышен даже на фоне общего гула.
Цветные флажки задорно трепыхались на горячем ветру. Крики и смех наполняли воздух. Тысячи ног топтали рыхлые песчаные дороги Суны. Люди обнимались, угощали друг друга только что купленными сладостями, сажали на плечи детей, смеялись, спорили и делали покупки. Торговцы уже успели установить палатки и боролись за внимание клиентов, зычными выкриками приглашая их ознакомиться с товарами. Всё это сливалось в единый нестройный хор, бьющий по ушам. От царящего хаоса, цветастых одежд, солнечных зонтиков и мельтешащих флагов закружилась голова. Нами схватилась покрепче за раскалённые перила и вгляделась в толпу. Она поняла, что совсем не так.
Население Суны удвоилось, а то и утроилось, а шиноби в этой безвольно перетекающей людской массе буквально растворились. Лишь редкими вкраплениями мелькали тут и там в толпе форменные джонинские и чуунинские жилеты. Фигурки дозорных на крышах казались маленькими и до безобразия ничтожными.
Это что же, выходит? Все дежурства, все дневные и ночные бдения вокруг источников и теплиц, работа Шикамару, все проверки, все серые и шатающиеся от усталости дозорные, попадающие в госпиталь от побочек энергетических пилюль — всё летит Шукаку под хвост?
Она мельком глянула на Гаару, который взирал на происходящее, застыв в своей излюбленной позе со скрещенными на груди руками. Любой другой уже наверняка рвал бы на себе волосы, глядя, как толпа топчется по мерам безопасности, внедрённым потом и кровью за последние недели. Но Пятый Казекаге потрясающе убедительно имитировал полное спокойствие. Глядя на него, несложно было поверить, что он лично контролирует не только перемещения, но и мысли каждого «гостя» и подчинённого.
Нами снова перегнулась через перила и, игнорируя обжигающий ладони и тело сквозь одежду металл, начала пересчитывать в толпе и на зданиях фигуры в форме.
Мало. До чего их мало! Если обычно шиноби составляли три четверти населения, сейчас это была от силы одна двадцатая часть толпы.
— Гаара… Это… Это же безумие чистой воды! — дар речи вернулся, а к горлу подступил комок. — Как же?.. Как так вышло?
— А вот так. — С горьким смешком он отвернулся и прислонился к перилам спиной.
— И нельзя было отменить? Запретить? Не впускать их? — Нами пристально изучала строгий профиль Гаары, пока он пустым взглядом смотрел в глубину собственного кабинета.
— Нет! — Ответ прозвучал хрипло и жёстко, выдав истинное настроение Гаары. Нами опустила голову.
— Прости. Прости, я не подумала, что это вне твоей власти. Иначе ты бы такого не допустил.
Гаара кивнул и, словно раскаявшись в собственной злой резкости, пояснил:
— Это национальный праздник. Ежегодное событие в честь дня рождения даймё. В этом году юбилей. Поэтому никто не может отказаться. Ты видишь здесь людей и потенциальную опасность. Даймё видит внушительный поток денег и товаров, важный для столицы и для страны. Так что выбора нам не оставили. Приказом в ультимативной форме. Суна зависит от финансирования, от поставок, от контрактов на заказы… Суна вообще плачевно зависима. Мне следовало начать с продовольственной реформы, а не с медицинской.
Голос Гаары снова стал ровным-ровным, точно линия, выводимая твёрдой рукой. И только мелко дрожащие под ногами песчинки ясно говорили, что он с превеликим удовольствием запихнул бы весь этот пёстрый фестиваль в глотку самому даймё, щедро сдобрив песком.
— Выходит, даймё Ветра решил игнорировать угрозу диверсии и подставить всю деревню?
— Даймё Мидзу одобрил уничтожение мирной деревни, не так ли? — напомнил Гаара, и его плечи снова дрогнули от невесёлой усмешки. — Даймё живут в своем мире, Нами. Там нет диверсий, голода и смерти от жажды. Приёмы да подковёрные интриги. Нам не стоит ждать понимания. Мы — инструменты. Не только такие как я или ты. Все. Вся деревня, включая Каге.
От глупости происходящего внутри взметнулась волна горячего негодования. Нами скрипнула зубами и с большим трудом придушила в себе желание обругать последними словами всех даймё оптом. Гаара посмотрел на её помрачневшее лицо и заговорил снова:
— Это не вопрос того, кто хороший, а кто плохой. Только вопрос выгоды. Даймё невыгодно потакать нашей закрытости, и он выбрал для нас риск. Но я хочу, чтобы в будущем Суна обрела большую независимость. Чтобы мы получили права наравне со столицей. Так было однажды, очень давно. Я сделаю всё, что смогу, чтобы так стало вновь. Либо так, либо постепенно селение окончательно придёт в упадок и исчезнет.
— Как ты хочешь добиться этого? — заинтересовалась Нами.
— В случае Суны основа совсем простая — продукты, — ответил Гаара. — Если бы мы могли сами обеспечить себя продовольствием, я бы не допустил… — он махнул рукой в сторону галдящей толпы.
— Знаешь, будь всё немного проще, я бы сказала сейчас что-нибудь вроде «Казекаге-сама, дайте мне несколько человек, полномочия и время, и мы наверняка сможем решить вопрос хотя бы с растительными продуктами. И, например, создать оазисы вокруг деревни». Это ведь улучшило бы экономическую ситуацию, да? Больше людей вокруг, больше заказов и работы…
Гаара как-то странно посмотрел в ответ. Когда Нами уже решила, что попытка разрядить обстановку провалилась, его взгляд вдруг посветлел.
— Будь всё немного проще, я бы ответил: «Отличная идея, Нами. Я дам всё, что ты просишь и надеюсь на успех».
— Спасибо за оказанное доверие, Казекаге-сама. Всё будет сделано в лучшем виде, — шутливо поклонилась она, обрадовавшись тому, как оживлённо он поддержал её маленькую утопию.
— Спасибо за твою помощь. — Гаара тоже отвесил церемонный поклон.
— Вараби-и-и моти*! — вдохновенно взвыл внизу торговец с особо лужёной глоткой, и разгоревшийся было огонёк веселья потух.
— Жаль, что всё не так просто.
— Жаль, — почти шёпотом согласилась Нами. — Но как же старейшины? Они ведь в одной лодке с нами. То есть я имею в вижу, что…
— Я понял. Часть старейшин проголосовала против фестиваля. Но большинство поддержало даймё. Благоразумно.
Благоразумно. Понятно. Гаара об этом не распространялся, но часть старейшин, во главе с неким Химитаро, кажется, ничуть не скрывая своих намерений, ждала, когда молодой Казекаге оступится, подведёт селение, и можно будет отпихнуть его от власти. Чем они руководствовались, Нами не зеала. Но очевидно, что даже теперь, несмотря на риск, они не упустили шанса подставить подножку.
Нами почувствовала, как руки непроизвольно дрогнули, а кончики пальцев защекотало от острого желания обнять стоящего рядом юношу и тихонько погладить напряжённые плечи и затылок. Поддержать, не произнося сто тысяч бесполезных слов. Но… это же Гаара.
Она скрестила руки на груди, заживо замуровывая внутри несбыточный порыв нежности, и сказала то, во что не верила сама:
— А ты не думаешь, что обойдётся? Шпион давно себя не проявлял, как знать, может его отозвали после провала миссии. Ну, или Сакаи вовсе отказался от плана…
— Ты знаешь Шестого куда лучше моего. Веришь, что обойдётся?
Нами неловко кашлянула. Гаара в ответ пожал плечами, а его взгляд был красноречивее слов: «Ты знаешь, что я не верю в такую удачу».
— Ой, чтоб это всё! — Она сердито провела ладонью по вспотевшему лбу. — Ты же готов, как и всегда? Да?
— Мы все готовы.
— А я могу помочь?
— Нет. Оставайся в Резиденции и не выходи никуда без крайней необходимости. Если покидаешь эти стены, сообщай мне. — Гаара развернулся и шагнул в кабинет с балкона. Нами, не удержавшись, бросила последний взгляд вниз, с тоской подумав, что сегодня от скрытого селения осталось одно название — Суна походила на голое брюшко ёжика, которого перевернули на спину и не дали свернуться клубком.
— Нами, ещё минуту, пожалуйста, — Гаара остановил её у самого выхода из кабинета. Он подошёл к рабочему столу и вытащил из ящика небольшой чёрный мешочек из плотной ткани. — Темари напомнила о том, что давно нужно было сделать. Это теперь твоё. Открой.
Бархатистая ткань приятно зашуршала, на ладонь выпало холодно мерцающее украшение — копия её кристалла в форме хенге. Прекрасно выполненная копия. Тот самый заказ, что упоминал вчера Канкуро?
— Это…
— Давно стоило сделать, — повторил Гаара. — Может, помнишь, я говорил, что в Суне любят симметрию во всём. В особенности в одежде и украшениях.
— Помню. Традиция со времён основателей, — кивнула Нами. — В той истории ещё фигурировал клан марионеточников со своей боевой росписью.
— Да, верно. Так вот. Снять свой кристалл ты не можешь по понятным причинам. Однако он привлекает лишнее внимание. Особенно старшего поколения.
— Поддерживать двойное хенге очень затратно с моим запасом чакры, — извиняющимся тоном объяснила Нами и вздохнула. — М-да… А мне-то казалось, я неплохо ассимилировалась для посла Конохи.
— Тебе не казалось. Действительно неплохо, — подтвердил Гаара. — Но всё же в глазах стариков ты выглядишь как… — Он прищурился, подбирая слово. — Бунтарь. Как будто нарочно идёшь против традиций старших. Это не страшно само по себе, но вызывает пересуды. А пересуды могут дойти не до тех ушей.
— Э-м-м, — Нами вскинула на него удивлённый взгляд. — Бунтарь?
Без задней мысли она уставилась на лоб Гаары. Просто его иероглиф невольно привлекал внимание и… с симметрией определённо не имел ничего общего. Гаара улыбнулся уголком губ:
— Что? Считаешь, мне стоит ради традиции набить такой же с другой стороны?
Нами, опомнившись, опустила глаза и со смущённым смешком покачала головой.
— Нет, так точно не надо делать. Извини.
— Меня в любом случае считают бунтарём, — пояснил Гаара, всё ещё слегка улыбаясь чему-то. — Я редко прислушиваюсь к Совету. Часто иду против традиций. И ещё миллион причин. Так что мне терять нечего. Однако ты, как человек… не свой и при этом настолько вливающийся в жизнь селения, должна учитывать даже мелочи, если хочешь быть незаметной. Особенно для старейшин. Сейчас ты для них человек, который перебирает маловажные бумажки и строчит отчёты для Хокаге. Нужно, чтобы так было и дальше.
— Вот как… Спасибо, что объясняешь мне это… эти нюансы, Гаара. И за подвеску тоже. Ты не беспокойся, я буду всегда носить её, а стоимость вычти из моей зарплаты.
Гаара одарил её своим самым скептическим взглядом.
— Забудь. Если удобно, считай это подарком от нас на прошедший день рождения. Хоть это и невесёлая дата.
— А… Ну тогда… Тогда спасибо большое ещё раз.
Неожиданный подарок всё-таки очень смутил. Очень. Нами повертела в руках украшение, разглядывая его с таким пристальным вниманием, словно оно было центром мира. Оно точно повторяло хенге-форму её серьги, но сам кристалл почему-то был другого цвета. Гаара, рассматривавший вещицу вместе с ней, тоже заметил отличие и нахмурился:
— Мастер мог бы быть повнимательней. Синий кристалл вместо серого. Как можно перепутать?
— И правда. — Нами вспомнила Канкуро и усмехнулась. Значит, мастер точно Аои, а уж кто из них двоих там был невнимателен… — Это ничего страшного, Гаара. Смена цвета — вопрос одного хенге. Будет теперь два синих, да и всё.
— Хорошо, — согласился он. — Надевай.
— А. М-м. Видишь ли… тут небольшая загвоздка. — Нами указала на непроколотое ухо. — Хотя, подожди-ка… О, как интересно…
У серьги имелась любопытная особенность: кончик крючка** был длиннее обычного и заточен настолько остро, что мог служить иглой. Ближе к середине на нём находилась глубокая засечка — в этом месте крючок следовало сломать после прокола. Таким образом из иглы он превращался в обычный замок и не травмировал кожу при ношении.
Но откуда ювелир узнал?.. На её-то кристалле крючок был давно обломан.
— Значит, так делают мастера и в других странах? — пробормотала Нами себе под нос.
— Что именно?
— Да вот такие застёжки-иглы.
Гаара, уже что-то искавший в одном из шкафов, обернулся:
— Наверное. Не интересовался. Держи дезинфектор.
Да, а он как всегда не видел смысла в интервале между словом и делом и явно намеревался проконтролировать весь процесс до конца. Боится, что она забудет?
Нами не стала спорить. Покладисто приняла бутылочку, обработала подвеску, огляделась в поисках зеркала, и, конечно же, не обнаружив его здесь, приложила замочек к уху. Где-то с минуту, возведя глаза к потолку и прикусив щёку от усердия, она пыталась вслепую нащупать нужную точку, чтобы серьги висели хотя бы приблизительно ровно. Однако из-за спешки, пристального взгляда Гаары и нарастающего ощущения, что пора бы уже знать честь и покинуть кабинет, получалось неважно.
— Пойду я лучше зеркало поищу, — выдохнула Нами в конце концов, опуская руки. — Вдруг получится криво, опять за бунтарку сочтут. Не хочу рисковать репутацией.
Гаара хмыкнул и протянул руку:
— Давай. Сделаю ровно.
Забрав серьгу, он приблизился, а по спине Нами словно пустили разряд тока. Ой, нет, всё-таки после вечера у Темари определённо многое изменилось.
Внешне всё оставалось как раньше: они работали вместе, словно ничего и не происходило. Даже, пожалуй, лучше, чем до конфликта. Занятный факт: Гаара перестал отбиваться от предложений сделать ему чай. Он продолжал время от времени повторять, что это не входит в обязанности Нами, но потом она видела, как, забывшись за работой, он машинально заглядывал в свою опустевшую кружку с надеждой, написанной на лице. Тогда она молча уходила заваривать новую порцию, ничего не предлагая и не спрашивая.
В теплицу её в последнее время выдёргивали нечасто, поэтому свободные вечера она проводила в кабинете Гаары, помогая избавляться от накопившихся бумаг и разбирать старые отчёты с высоким статусом секретности, которые он не доверял сотрудникам архива. Сначала Нами занималась этим в своём кабинете, но необходимость постоянно уточнять непонятные моменты быстро вынудила перебраться поближе к Гааре.
При свете единственной настольной лампы в неприветливом полупустом кабинете Каге становилось почти по-домашнему уютно. Рабочие вечера проходили размеренно, похожие друг на друга, словно некий ритуал. Приготовить чай с травами на двоих и устроиться поудобнее в кресле для посетителей, в очередной раз удивившись, кто вообще придумал такое поставить — в нём же уснуть можно! Разложить нужные отчёты и не торопясь разбирать один за другим в мягкой тишине, нарушаемой только постукиванием чашек об стол и шуршанием бумаг. Перекидываться время от времени парой слов с Гаарой, скрашивая сухость официальных столбцов иероглифов. Обязательно прерваться на короткую тренировку по контролю чакры: Нами наконец-то научилась создавать из воды убедительного лисёнка, но в негласном соревновании «у кого точнее и изящнее» Гаара всё ещё уверенно вёл. А в случае особой удачи можно было «развести» Казекаге на очередной рассказ о стране Ветра или Суне. В такие моменты он забывал свою уникальную односложную манеру речи, и история лилась, как ручеёк, а Нами, заслушавшись, теряла счёт часам.
Выгонять её с работы домой начальственным тоном Гаара тоже перестал. Только напоминал изредка о том, что большинству людей нужно и полезно спать по ночам — и то когда время переваливало за полночь.
Казалось бы, с такими вечерами их общение стало проще и доверительнее. У Нами получилось убедить себя, что не происходило ничего странного и особенного на вечере у Темари, ей только показалось. Гаара под «мне тебя не хватало» явно имел в виду помощь в работе. И всё. Она сама имела в виду нечто другое, но об этом лучше было думать пореже. Тревоги, страхи и чрезмерное волнение того вечера — всего лишь следствие непривычной атмосферы, а необычайно тёплое отношение Гаары, выбившее Нами из колеи на долгие недели, — это всё действие вина. Ну и что, что одна бутылка на четверых? Ну и что, что там всего десять градусов? Биджу знает, как на него действует алкоголь, верно?..
Однако стоило им оказаться в непосредственной близости или случайно прикоснуться друг к другу, и стройные логические конструкции плавились, как лёд на солнце. А Нами обречённо понимала: ничего ей не показалось. Было, есть и продолжает набирать силу то, что заставляет её мысленно тянуться Гааре навстречу, подолгу всматриваться в хорошо знакомое лицо, пока он читает очередной документ, и отводить взгляд, когда он понимает голову. То, что заставляет её чувствовать себя застенчивой девочкой, не знающей, куда деть собственные руки.
Вот прямо как сейчас.
Гаара делал всё медленнее некуда, будто бы нарочно. Пока у Нами внутри всё переворачивалось от смущения и его близости, едва ли не переступающей грань приличий, он оставался спокоен, как сама пустыня. И, кажется, совершенно не замечал некоторой... неоднозначности ситуации. Аккуратно, с видом профессионала, он зажал оба уха Нами пальцами, одной рукой проверяя положение оригинального кристалла, а другой корректируя положение острия иглы. Реакцией на его действия было нечто невыносимо тёплое и нежное, вспыхнувшее мелкими огоньками в местах прикосновения и медленно распространившееся по всему телу. Нами невольно затаила дыхание, очарованная этими ощущениями, новыми и очень глубокими, но быстро очнулась. Достаточно было вспомнить, как Гаара смотрел на вешающихся на него поклонниц, чтобы вызвать к жизни гордость, которая мигом прочищала затуманенное сознание.
Меньше всего Нами хотела бы ощутить такой взгляд на себе — смесь недоумения, жалости и отторжения.
Вот где пригодились годы практики в сокрытии собственных эмоций «под руководством» Шестого Мидзукаге. Нужно просто смотреть вперёд, дышать ровно, расслабиться, плечи опустить.
Пытаясь стряхнуть напряжение, Нами нетерпеливо переступила с ноги на ногу. Пальцы Гаары соскользнули с уха, замок слегка оцарапал шею.
— Ты нарочно делаешь всё, чтобы я попал не в ухо, а в глаз? — пробормотал Гаара недовольным тоном и провёл по царапине большим пальцем, проверяя, насколько она глубокая. Нами едва удержалась от судорожного вздоха, а он слегка отстранился и, сузив глаза, покачал головой из стороны в сторону, глядя то на правое ухо, то на левое, заново определяя симметричное положение.
«Ой да без разницы уже! Ухо, глаз… Просто давай быстрее, умоляю!»
Нами почти решила сдаться шатающимся нервам, спросить, чего он так долго возится, и пошутить, что лёгкая асимметрия не способна испортить её неземную красоту — возможно, это успокоило бы его внутреннего перфекциониста? Но тут Гаара резко сжал пальцы, сразу же переломил кончик иглы, вышедший с другой стороны и щёлкнул замочком. Всё это было проделано так быстро и ловко, что она не ощутила боли, только огромное облегчение, когда он отступил и, оценив придирчивым взглядом результат своих трудов, кивнул:
— Ровно.
«А сердечко бьётся не так уж ровно», — лениво подметил Ооками.
— Конечно ровно. Спасибо тебе. — Нами сама поразилась, как спокойно прозвучали слова, несмотря на внутренний шторм. Она качнула головой, заставив кристаллы тихо зазвенеть внутри серебряной оправы, и уверенными движениями сложила печати, меняя цвет своей исходной подвески на синий.
— Теперь у тебя есть два уха, чтобы дёргать, когда переживаешь, — заметил Гаара с едва заметной улыбкой.
— Надеюсь, второе не пригодится. В последнее время я не переживаю настолько сильно.
— Это хорошо. А из-за чего ты прямо сейчас не переживаешь?
Нами растерянно моргнула и, только когда песок мягко потянул её за запястье, блокируя движение, поняла, что уже вцепилась в кристалл.
— А это… Это просто привычка.
— Хорошо, — повторил Гаара и сел за стол. — Тогда вернёмся к работе. И настоятельно прошу: не ходи никуда в ближайшие дни кроме Резиденции и теплицы. Даже если тебя кто-то будет сопровождать.
***
Канкуро продвигался по Суне с огромными усилиями и параллельно проклинал своё положение начальника охраны. Хотя это было чуток нечестно по отношению к остальным. Измотались за последние месяцы все, и всем хотелось отдохнуть. Для шиноби нынешний фестиваль стал нагрузкой, который, как та соломина, грозила сломать спину верблюду. Гаара был прав как никогда, противясь его проведению и даже ступив на скользкую дорожку открытого конфликта с даймё. Канкуро и сам лично плюнул бы в морду этому рыхлому ублюдку из столицы. Даймё считал их не за людей — за собак! Или за машины без усталости и чувств.
Канкуро скрипнул зубами и, следуя примеру сопровождающих его подчинённых, закинул в рот энергетическую пилюлю. Врачи ругаться будут. Он бы ругался на их месте. Но что оставалось?
А оставалось наблюдать за происходящим и, пользуясь случаем, искать свою девушку. Где-то тут должна была стоять её палатка, Аои ведь говорила, что собирается участвовать, если фестиваль состоится.
Аои. Имя, которое бальзамом смягчало острое раздражение от творящегося вокруг хаоса. Однако даже оно не могло сейчас затмить его бдительность. Все движения, сигналы и команды были отработаны до автоматизма. Канкуро кидал взгляды на крыши, ловил ответные знаки от дозорных и шёл дальше, прислушиваясь и приглядываясь к чужакам.
Впереди показалась центральная площадь. Вокруг главного водоёма, представлявшего собой что-то между широким колодцем и бассейном с невысоким фонтанчиком по центру и в обрамлении строгого каменного бортика, собралась основная толпа. Конечно, в такую жарищу все инстинктивно стремились поближе к воде и исходящей от неё прохладе. Оцепление из шиноби с трудом сдерживало напор желающих напиться и организовывало аккуратные змейки очередей, зорко при этом следя за каждым движением подходящих к колодцу.
Чёртов Даймё подкинул им работёнки. Чёртов, чёртов Даймё и чёртовы старейшины, больные интриганы!
Так. Где-то здесь должен был располагаться прилавочек Аои. Он только на минутку забежит поздороваться и поцеловать.
Планам Канкуро не суждено было сбыться.
Раздался чей-то громкий вскрик.
«Ядрён скорпион, не иначе как какому-то лорду ножку отдавили», — успел подумать он, прежде чем раздался второй вопль. Кому-то было очень больно.
Толпа на секунду затихла, так, что слышно стало журчание воды, а затем громко ухнула и заворочалась, огромным неповоротливым чудовищем. Отхлынула тяжело, отшатнулась назад от фонтана волной из тел, рук, ног и голосов.
Снова крик, теперь уже детский.
И разом обрушился шквал звуков, гомон, неразбериха, приказы, лязг оружия.
Канкуро зажало, как в капкане. Стоящие сзади ринулись вперёд — посмотреть. Те, кто стоял впереди, наоборот продирались назад, подальше от эпицентра безымянного страха. Два встречных потока схлестнулись, и толпа обратилась в смертельно опасную ловушку, источавшую животный панический страх.
«Идиоты! Гражданские!» — забилось в висках.
Канкуро с громкими проклятиями рванул к водоёму сквозь толпу. По крышам это было сделать нереально, здания отстояли от центра площади слишком далеко.
Пробиться через это месиво. Пробиться. Пробиться.
Только бы успеть.
Он уже представлял, почти знал, что там случилось. Он распихивал неповоротливых напуганных людей локтями, освобождал дорогу нитями чакры.
Он бежал, а толпа теснила его назад.
Он бежал, а яд, уже текущий по венам селения, опережал его.
Он бежал вперёд, но, казалось, не продвигался ни на миллиметр.
«Твари! Твари! А внешние источники что? Гаара должен был следить за ними. Гаара!»
Под ногами, в ответ на мысленный призыв, будто от подземного толчка всколыхнулся песок, едва не сбив всех с ног. Свился тонкими кольцами и устремился к центру площади.
Что-то тонко засвистело. Канкуро на секунду поднял взгляд наверх: вокруг селения в небо рванули столбы песка и тучи пыли. Значит и там, за скалами, тоже неладное.
Перед глазами встала карта подводных рек, текущих от источников, из-за границ деревни к её сердцу…
— Перекрыть! Перекрыть все внешние источники! Опустить затворы! — заорал он не своим голосом.
Пока во внутренности вгрызалась холодная паника, тело инстинктивно продиралось через толпу. А вокруг творилось чёрт-те что.
— Мама, мамочка!
— Помогите!
Канкуро в развороте выдернул нитями чакры мальчишку, прямо из-под слепо пятящихся ног. Приземлил неаккуратно на первое попавшееся возвышение. Ушибся, но жив будет.
— Помогите, шиноби-сан! Прошу!
Ругнувшись, он подхватил на руки какую-то девушку, потерявшую сознание. Передал ближайшему чуунину с коротким приказом: «В больницу!»
А ядовитые пальцы тянулись к сердцу Суны. Смертоносный цветок распускался в водоёмах. В каждом из них.
Представляя это, Канкуро вылетел из толпы к фонтану, как пробка из бутылки, проскочил по инерции вперёд на несколько метров и огляделся: пустое пространство, кольцо из шиноби и несколько тел.
На земле лежали двое. Нет, трое — чуть поодаль корчился от боли кто-то. А рядом…
— В сторону! — рявкнул Канкуро какой-то оцепеневшей парочке и метнулся к бортику. На спокойно мерцающем дне фонтана ничего не было. Зато рядом с бортиком валялась разбитая стеклянная колбочка, а в песок с шипением впитывалась мутная пенящаяся жидкость. Это не так страшно.
Он подскочил к лежащему мужчине без опознавательных знаков деревни и встряхнул его за шкирку, встречаясь взглядом с мутными стекленеющими глазами.
— Поздно пить водичку… пустынные. С-с-сдохни…т-те… Т-туман всеведущ и… всевластен, — прохрипел чужак, еле ворочая языком, а затем его глаза остановились, подёрнувшись пеленой смерти.
Канкуро с яростью отшвырнул труп. Здесь их кто-то остановил. Кто? А были и другие. Снаружи, если вспомнить столбы песка… Он встряхнулся, отдал приказ отправить тела шпионов в госпиталь и заметался, организуя зачистку площади и поиск раненых в толпе.
Когда он остановился, чтобы втянуть в себя невозможно горячий, пропитанный страхом воздух, то почувствовал, как трясутся от перенапряжения ноги. За спиной зашелестело, и Канкуро обернулся. Песчаный клон.
— Гаара, — сипло позвал он брата. — Что там? За стенами?
— Все источники поражены. Но доступ яда в селение перекрыли, — клон говорил механически. Видимо, он был одним из нескольких, и Гаара не осилил нормальные интонации. От этого почему-то делалось совсем дурно.
— А шпионы?
— Там были не люди. Потом объясню. Здесь?
— Двое, сдохли. Один наш со смертельным ожогом. Но центральный источник, слава Ками, не тронут!
— Кто предотвратил?
— Ещё не знаю. Возможно, наш погибший.
Они вдвоём остановили молодых шиноби, которые готовились оттащить трупы неизвестных на обследование, и присмотрелись.
— Яд?
— Не похоже.
— В госпиталь его. Там разберёмся.
— Гаара-сама, вот, смотрите! — Один из шиноби, ирё: нин, державший носилки, указал на крошечную точку на шее трупа. — Вот причина смерти, я думаю. Тонкая игла, вероятно, сенбон.
Гаара с Канкуро присмотрелись, переглянулись и кивнули друг другу.
— Спасибо. Като! — Канкуро взглядом нашёл высокого молодого джонина. — Прикажи своим обыскать периметр центрального водоёма. Ищем сенбоны и их владельца.
— Есть, Канкуро-сама, Казекаге-сама.
Клон Гаары безмолвно исчез. Шиноби оцепили источник, часть из них уже боролась с паникой в толпе, успокаивая людей и вытаскивая едва не затоптанных насмерть несчастных. А Канкуро осел бесформенным мешком на песок, глядя перед собой и пытаясь охватить умом масштаб бедствия.
И тут за мельтешащей толпой он увидел Аои. Взгляд будто магнитом притянулся к ней, безошибочно точно выхватив среди смуты и неразберихи. Она сидела, вжавшись в стену здания, сгорбившись и глядя широко распахнутыми глазами куда-то в пространство. В таком же оцепенении, как и сам Канкуро. Сердце глухо заныло от тревоги. Что с ней?
Он вскочил и побежал, не думая ни о чём. Невозможно хотелось защитить её, неважно, от чего. Но ситуация… Чаши весов закачались. Канкуро обернулся назад, перебирая в уме приказы и действия. Толпу любопытных гражданских зевак уже отогнали подальше. Колбочка от яда отправлена к Хисотэ, а трупы на вскрытие. Пострадавших от толчеи уже сопровождают в госпиталь. Источники перекрыты.
Всё плохо? Всё плохо. Да нет, всё в полной заднице. Но он же ничего не упустил? Нет. Без него справятся в ближайшие полчаса. Значит, можно. Он всего лишь узнает, не пострадала ли она.
Канкуро быстро направился к Аои, боясь потерять её из виду.
— Аои!
— К-канкуро?
Девушка подняла голову. Такая маленькая, такая беззащитная. Синие глазищи стали ещё больше на бледном лице, и теперь она напоминала напуганного оленёнка из лесов клана Нара. Зубы у неё звонко клацали.
— Как ты? Ты не пострадала? Видела, что произошло и напугалась, да?
— Д-да. — Она быстро смахнула слезинку с щеки и неуверенно улыбнулась ему. — Да… Я проходила мимо, когда всё произошло. И вдруг крики. Канкуро, такая толпа тут была! И так… громко, страшно. Меня чуть не затоптали. — Аои обняла себя за плечи.
— Тебе не больно? Ничего не сломала? А ядом не обожгло? — выспрашивал Канкуро. Его самого здорово трясло, а вопросы сыпались изо рта один за другим, как будто он был заботливой мамочкой. Но он не чувствовал ничего кроме непоколебимой уверенности, что должен о ней позаботиться. Аккуратно, поддерживая Аои, он помог ей подняться и повёл домой, в мастерскую, оглядываясь по сторонам.
Суна застыла под ослепительной синевой абсолютно безоблачного неба, отрезанная от источников воды и под завязку набитая испуганными, ничего не понимающими людьми.