Уэйд стоял в роскошном и богатом зале суда с его колоннами и розетками. Прошло три дня с того происшествия после карнавала, теперь Уэйд разбирался с последствиями.
— Скажете последнее слово? — спросил судья, даже не взглянув на скучающего Уэйда.
— Я, признаться, очень сожалею о содеянном, — сказал наемник, драматично поджав губы.
— Мы вас слушаем, как и пострадавший от ваших рук, уважаемый в обществе писатель Джеймсон, — судья указал рукой на человека, который и устроил весь этот цирк. Уэйд посмотрел на наглую усатую морду с крошечными трусливыми глазами. Что ж, теперь наемник знал, кто был всадником, что пытался похитить Питера.
— Я сожалею о том, что не ударил его по яйц… — начал было говорить Уэйд, когда судья его перебил и встал, оглашая приговор:
— Мы выслушали всех свидетелей и пришли к заключению. Уэйд Уилсон обвиняется в причинении вреда здоровью достопочтенному господину Джеймсону. Трое свидетелей это подтвердили. В наказание вас привяжут к позорному столбу, двадцать плетей и три часа вы будете привязаны к столбу после. Получили бы меньше ударов, если бы выбирали выражения в зале суда.
Уэйд никак не отреагировал. Он двое суток провел за решеткой, болтая с разговорчивыми жрицами любви, которых тюремщики обрили налысо. Обычное дело: стоило бедным девушкам с длинными волосами оказаться за решеткой, как стража бессовестно их стригли, чтобы самим заработать. Дамы рассказывали смешные истории, Уэйд тоже делился прибаутками и шутками. Все это время решалась его судьба. А сегодня он уже два часа выслушивает этих напыщенных кретинов, которые обвинили его в разбое. Оказывается это Уэйд налетел на благородного всадник и еще избил его, трое человек это подтвердили.
«Эй, а почему у нас нет подставных свидетелей!?»
“Потому что мы не знали заранее, а то привели бы целый цыганский табор”.
«Был бы здесь малыш Питти, он бы за нас заступился».
Уэйд улыбнулся. Это еще больше разозлило судью, и Уилсон получил еще десять ударов плетью в подарок.
Тянуть не стали и Уэйда вывели на Гревскую площадь к позорному столбу. С него стянули его плащ, разорвали на спине единственную рубашку, которая у него была, привязали к столбу. На помост поднялся огромный, широкий в плечах человек, на темных одеждах которого красовался герб города. В его руках была тонкая плетка. Толпа затихла в предвкушении и радостно заверещала, когда раздался первый удар.
Уэйд молча вытерпел все удары, даже обрадовался, что его поставили на колени, потому что стоять было бы куда сложнее. Но самое тяжелое началось потом: видеть толпу зевак, пока ты привязан к столбу, по спине стекает кровь, поднималась жара. Мухи стали слетаться на запах спекшегося на солнце мяса. Губы пересохли, а перед глазами плыло. Он постоянно проваливался во тьму, и как назло не мог окончательно потеряться сознание, а балансировал на грани между бессознательным и сознательным.
И в этой тьме он увидел ангела. Тот смывал с лица грим, и под белой маской оказывалось доброе, совсем юное лицо. Сколько ему лет? Дай бог только исполнилось шестнадцать. Карие глаза смотрели с нежностью, никто никогда не смотрел на Уэйда так. Широкий рот с пухлой нижней губой расплывался в улыбке. Паучишка протянул ему руку. Уэйд хотел протянуть руку в ответ, но толстые веревки впились в кожу запястий. Он разлепил глаза. Не было здесь никакого ангела. Только злые рожи, что с ненавистью уставились на него. Уэйд снова закрыл глаза.