В глазах Ви мелькнуло недоумение, когда губы его, приоткрытые, предвкушающие поцелуй, натолкнулись на предупредительно выставленные пальцы Неро.

Неро, сощурившись и плотно сцепив зубы, смотрел на него в упор. И ждал.

Предоставлял Ви последний шанс отказаться и уйти прежде, чем он распахнёт объятия, душу и сердце; раскроется и оставит самого себя полностью беззащитным. Последний шанс всё взвесить и принять решение, о котором Ви не станет сожалеть. Потому что если он оттолкнёт Неро после того, к чему всё неминуемо шло, то оправиться тому будет в разы тяжелее.

Несмотря на его недюжинную силу и крепость мышц, Неро не железный, и пора бы Ви это понять.

Ви не двигался, дышал отрывисто и часто и взгляда не отводил. А Неро бережно провёл пальцами левее, по бархатистой щеке, по её ямочке и вновь вернулся к уголку губ. Надавил на нижнюю губу, шершавую, в мелких трещинках, запоминая текстуру, и Ви послушно открыл рот шире и склонился ещё ниже. Носом потёрся о щёку Неро и кончиком языка влажно мазнул по его пальцу.

Это и послужило ответом.

Ви, гибкий, податливо льнущий к его груди, отдавал ему себя. В коротких нежных прикосновениях выражал то, о чём Неро грезил днями и долгими бессонными ночами; в чём до сих пор не признался ему сам.

И он исправит это недоразумение. Несомненно.

Пальцем Неро провёл по влажной слизистой преддверия полости рта, по острому краю зубов и языку. И остановился. Замер. Задержал дыхание, не веря, всё ещё не веря в происходящее. Теперь всё будет по-другому. Теперь-то он своего не упустит и не позволит Ви отгородиться от него, какие бы причины у того ни были; что бы он себе ни надумал.

Ви покачнулся, поощрительно прикусил палец Неро, и кожа на его лице отчего-то зашелушилась сильнее обычного. Бесцветными пылинками щекотно упали на щёку Неро мелкие частицы: неправильно, раньше такого не было точно, Неро бы заметил, но размышлять над этим некогда — сердце колотится заполошно, бьётся о грудную клетку и рвётся к Ви; подушечку пальца колет, остро, на грани неприятного, как будто в тисках сдавило и пережало кровоток, — но Ви ласков, Ви не причинит ему боли. Мягкое ровное свечение на дне его глаз — прямое тому доказательство.

Ви шумно сглатывает, усиливая нажим зубами, и перед глазами Неро распускают бутоны дьявольские цветы, карминные и амарантовые, с резными лепестками, невообразимо прекрасные. И в голове становится пусто и легко. Красно, насыщенно-красно, в их тон.

Осторожно вынув палец изо рта Ви, он запустил руку в тёмные волосы и наконец притянул его к себе.

Больше всего на свете боясь проснуться.

— Я люблю тебя, — жарко прошептал Неро, и Ви поймал его слова губами, слизнул их, как сладкую росу, и собрал каждый звук до последнего полутона.

Внутри него словно что-то сломалось. Ответил на поцелуй он страстно, пылко, ужесточая ласку, и забрался на кровать с ногами; оседлал Неро и по-хозяйски стиснул его бока бёдрами. Небрежно взъерошил ёжик белёсых волос на макушке и тут же впился ногтями в кожу, дёргано, конвульсивно и почти грубо, как будто дорвался наконец. Как будто давно хотел это сделать.

Неро зажмурился, не протестуя и охотно поддаваясь натиску Ви, и игриво цапнул его за нижнюю губу в отместку.

Поцелуй вышел совсем не таким, как в первый раз. Солёность сказанных ранее слов перебивалась ненавязчивым мятным привкусом зубной пасты Ви и горечью порошка зелёных осколков: очевидно, Ви касался губ Неро, когда занимался его ранами, но мысль ускользала ужом, скрывалась, теряясь на задворках сознания. Дыхание Неро наверняка несвежее, а щетина стала ещё длиннее, но Ви льнул к нему, по-прежнему цеплялся пальцами за его волосы и болезненно задевал зубами язык, не желая уступать главенство.

И ничто его не смущало и не отталкивало. А Неро — и подавно.

«Лёгкой победы не будет». — Вот она, победа. Её вкус — на губах Ви. Её запах — на его коже. И осязается она горячими несдержанными прикосновениями языка к языку, тянущей болью у корней волос и нарастающим давлением в паху, плотным и жарким.

Именно так, как и должна.

И сам Ви — чувственный, подвижный, как ртуть, и такой же опасный. Он оставил в покое волосы Неро и скользнул руками вниз, по его шее, к груди и разветвлённым линиям электротравмы. Очертил рельеф мышц, аккуратно, больше не причиняя боли, и вновь вернулся к рисунку ранений.

— Ты не представляешь, как это было мучительно, — выдохнул он и с нажимом провёл ногтями по красноватой, не до конца зажившей коже.

— Мучительнее, чем любить тебя? — прошептал Неро, вздрагивая от остроты сменяющих друг друга ощущений и невольно прикусывая губу Ви. А тот, сузив глаза, ненадолго отстранился, оскалился и мстительно положил ладонь ему на пах. И сжал возбуждённый член через тонкую простыню. — Ах! Твою мать, Ви…

Неро передёрнуло против воли, лицо вспыхнуло, и мурашки усеяли грудь и живот; тело отзывчиво реагировало и на ласку, и на более жёсткие касания. Неро весь — пластичная глина в умелых руках скульптора. В руках того, кого любит. В руках Ви.

Зная каждый изгиб его тела, Ви бесстыдно пользовался этим преимуществом. И кисть его, к явному разочарованию Неро, переместилась кверху, на живот, а пальцы со знанием дела принялись ласкать его и разглаживать складки простыни; будто бы нарочно игнорировали эрогенную зону, вынуждая Неро нетерпеливо ёрзать и самому подставляться под прикосновения.

Неро хотел так же.

Хотел выучить карту его чувствительных мест; по движениям мышц под кожей и сменяющемуся ритму дыхания определять участки, к которым возвращался бы чаще, чем к остальным. И дразнил бы его, дразнил, дразнил, доводил до мольбы, до грязных, едва ли контролируемых, фраз и невнятных угроз. Шершавыми мозолистыми пальцами поглаживал его тело, где-то легче, без давления, где-то чуть ли не растирая кожу до покраснения, и смягчал касания влажными прохладными поцелуями.

У него ещё будет время постичь искусство мучительно приятной прелюдии. Много, много времени, принадлежащего только им двоим.

Впрочем, это он так думал.

Не переставая провокационно задевать ногтями живот и тем самым распалять пылкое вожделение, Ви вновь отыскал губы Неро. А тот отпустил его волосы и прошёлся рукой по покатому плечу, по груди и книзу — по шнуровке плаща, перебирая тугие нити, как струны; и далее — к узлу. Нетерпеливо дёрнул за его концы — как же давно он мечтал об этом, и усилий-то совсем немного потребовалось. И нити ослабли, провисли, а полы плаща приглашающе распахнулись, и Неро забрался под них, подрагивающими от волнения пальцами двинулся по впалому животу и груди кверху, в обратном направлении; ладонью ощущая выступающие рёбра, а тыльной стороной и костяшками — жёсткий материал плаща; лаская Ви и с удовлетворением слыша, как тот задышал чаще; чувствуя, как всё более вяло тот стал отвечать на поцелуй, постепенно погружаясь в его, Неро, прикосновения и вверяя ему себя.

Головокружительно.

Будь у него вторая рука, демоническая, Неро провёл бы ею по бедру, тяжелее, с нажимом; когтем подцепил ремень брюк. И стащил бы их решительно. Смотрел бы в глаза Ви, на то, как расширяются его зрачки от ощущения бугристых роговых пластин на чувствительной коже. И ни в коем случае бы не останавливался…

Кровать старая, расшатанная, и скрипит бесстыдно громко — Кирие же наверняка всё слышно. Нужно прекратить, хотя бы притормозить немного, но страх оттолкнуть Ви окончательно и разрушить хрупкость момента заглушает голос совести. Ви впервые раскрылся. Впервые обнажил истинные чувства. И столь сокровенные мгновения прерывать никак нельзя.

Десятком вопросов царапает где-то внутри обида: уж если Ви горит так же, как и он сам, то почему молчал всё это время? Почему препятствовал себе? Почему держал дистанцию? Не потому ли уходил в одиночку вечерами, чтобы не видеть Неро и не мучиться? Чтобы не замечать, как Неро себя поедом ест и из неунывающего парня, ходячего оптимизма, превращается в бледную тень самого себя? Чтобы не забивать себе голову знанием, что причина его пагубных изменений — он сам?

«Не надо» — «не заставляй меня говорить тебе «нет», потому что на самом деле я хочу этого не меньше, чем ты».

«У нас нет на это времени» — «у меня нет на это времени, но я бы очень хотел, чтобы всё сложилось иначе».

«Ты здорово нас напугал» — не «меня в том числе», а «меня в особенности».

Выходит, Ви не доверял ему, но разве Неро хоть раз дал повод усомниться в себе?

Длинные цепкие пальцы забрались под простыню и сжали бедро, с силой, наверняка до багровых кровоподтёков, но хватку тотчас ослабили и скользяще двинулись по его внутренней поверхности к паху.

И остаточные мысли напрочь покинули голову Неро.

Ему недостаёт второй руки, о, как же ему её недостаёт! Выпутавшись из-под плаща, он властно положил ладонь на колено, острое, болезненно врезающееся в бок, и стиснул его. Мягко боднул Ви, хрипло дышащего и уже полностью прекратившего реагировать на поцелуи, и прихватил его шею зубами.

Ви дёрнулся и зашипел; очнулся от опиумного дурмана чувств и пришёл в себя, но не сразу — едва-едва. Пальцы его, бегло коснувшиеся основания члена, показались Неро ледяными. Он чертыхнулся, добавил к отметинам укуса новых и заскрёб ногтями по колену, и Ви затрясло как в лихорадке.

«Есть!» — Одна область найдена.

Пряжка ремня отыскалась сама собой. И расстегнуть её — секундное дело. Но тихий металлический щелчок неожиданно прозвучал громче пушечного выстрела. И эффект оказал такой же: Ви отшатнулся от Неро, рывком, точно опомнился разом. Точно подставлял шею не любовнику, но слюнявой пасти Цербера, не меньше. Скатился с кровати и обессиленно опустился на пол, спиной к Неро. Вытер рот тыльной стороной ладони и торопливо оправил одежду, избавляясь от всяких свидетельств их близости.

Неро смотрел на него как в тумане. Слепо, не моргая. По ощущениям — тот же туман стлался и внутри него, в его голове, в его груди; стискивал сердце в стылых сырых объятиях и не давал ему биться. Может, оно и к лучшему, иначе, растравленное и жестоко покинутое, обманутое в который раз, разбилось бы вдребезги. Снова.

Сглотнув ком в горле и проморгавшись, избавившись тем самым от жжения в глазах, Неро перекатился на живот, протянул руку в нерешительности и коснулся смоли вьющихся волос; физически чувствуя, как нарастает прежняя защита, как брешь заделывается мало-помалу и Ви оказывается от него всё дальше, дальше и дальше. И хотел бы он помешать, нежным прикосновением доказать, что все его страхи — надуманные. Что они пройдут через любые невзгоды вместе, да, вместе, сражаясь бок о бок, плечом к плечу, и надерут задницу и тварям, и Уризену, и кому угодно.

Но не получалось.

Ви не верил ему. Или не понимал. Или понимать отказывался напрочь. Попытки приблизиться он не предпринял, но шевельнулся; мягко, отзывчиво заластился к его руке. Как будто ему знакома эта ласка. Как будто он испытывал её раньше и бережно отложил в памяти, чтобы воскресить приятное воспоминание в подходящий момент.

И догадка, внезапная, ветвящаяся неуклюжим смущением — а был ли он на самом деле без сознания, ещё там, в Редгрейве, когда Неро гладил его волосы и представлял… разное?

— Я… просто хочу жить. И с недавних пор сильнее, чем когда-либо, — вдруг прошелестел Ви, но так тихо, что Неро едва расслышал его. — Пообещай, что, когда всё закончится, мы не станем врагами.

— А должны? — нахмурился он, не прекращая поглаживать тёмную макушку. — Почему врагами, о чём ты вообще?

— Нет… нет, ни о чём. Я рад, что ты в порядке, — спокойно, словно Неро и впрямь почудилось, ответил Ви. — Поправляйся скорее, ты нужен мне.

Он отодвинулся, вывернулся из-под ладони, и рука Неро безвольно повисла. Указательный палец ещё покалывало после укуса Ви, и отметины зубов не сошли, не до конца. Но всё закончилось даже раньше, чем демоническая регенерация взялась за дело, намного, намного раньше. Несправедливо. До обидного.

Ви встал с пола, отряхнул плащ и двинулся к выходу. Вот так просто.

И всё бы хорошо, почти хорошо, почти не плохо, но…

«Ты нужен мне» — сказано не с той интонацией, с какой хотелось бы. С какой следовало, учитывая события минутной давности.

Сухо, деловито — всё будто бы вернулось на круги своя.

— Я же твой должник, помнишь? — Трудно говорить ровным голосом, словно ничего не было, когда дыхание ещё не нормализовалось; когда сердце саднит и беззвучно крошится; когда на губах и горько, и сладко, и немного — мятно.

Неро не знал, зачем поддерживает эту игру, но сейчас по-другому отчего-то не получалось. Если для Ви это важно, то он пойдёт за ним до конца, даже при условии, что на его признание тот так и не ответил. Ничем не ответил. И уже навряд ли ответит хоть когда-нибудь.

И впрямь — едва ли в их отношениях изменилось хоть что-то. Едва ли их отношения могли считаться таковыми по праву.

— Нет, — покачал головой своим мыслям Ви, — нет. Это я… это я… — Глаза его бегло скользнули по взъерошенному Неро и остановились на плече — единственном, что от неё уцелело, — правой руки. — Я не должен был… так.

Он отвернулся и взялся за дверную ручку, медля, медля точно так же, как и Кирие после расставания с ним, Неро. Проклятое ощущение дежавю. Проклятая комната. Проклятые растрескавшееся сердце на потолке и Неро, ломающий всё, к чему бы ни прикоснулся.

— Времени мало, Неро. Тебе лучше побыть здесь, в Фортуне. — «Нам с тобой не по пути». — Оставайся с Кирие. — «Не бросай Кирие».

— Так вот зачем ты притащился! — Ошеломляющая догадка обожгла пламенем Красной Королевы. Так и есть, с самого начала Неро был прав: Ви пришёл с одной-единственной целью — попрощаться. — Ты всё уже решил за меня, да?! Очень удобно, наверное!

— …а я вернусь в Редгрейв, — точно не слыша его, флегматично продолжал Ви, взглядом безучастно исследуя древесный рисунок двери. — Пятнадцатого числа в шесть утра я буду ждать тебя. Точный адрес перешлю сообщением.

— Нет уж, я пойду с тобой! — Никакие силы мира не смогли бы удержать его на месте, вдали от Ви. И тот, кажется, тоже это понял.

Он отпустил дверную ручку и круто развернулся. Категорично скрестил руки на груди и вскинул на Неро взгляд. Больше не тёплый. И ничуть не любящий.

Раздражённый. Исключительно раздражённый.

Ни былой приязни, ни затаённой нежности, ни света — всё та же мглистая тьма, словно Неро померещилось или приснилось произошедшее. Но ни пьянящим миражом, ни сном это не являлось: на шее Ви показательно цвели свежие кровоподтёки, а губы припухли и раскраснелись. И хотя Ви выглядел самим собой, его будто бы подменили — или же подменили ранее, а теперь вернули былого, прежнего Ви. Которому он не был нужен, несмотря на заверения в обратном.

Неро запутался. Неро любит их обоих. Его, Ви, — любого.

И до чего же жаль, что это ни на что не влияло.

— Данте проиграл, хотя был в своей лучшей форме. — Тон Ви заледенел. — А что противопоставить Уризену сможешь ты? Ты же на ногах едва держишься.

— Ой, да кто бы говорил! — оскорбился Неро. Но парировать чем-то более внятным не получилось. В чём-то Ви был всё-таки прав: боец из него на данный момент выходил крайне сомнительный.

— Если бы я мог!.. — Ви стремительно подлетел к Неро, крепко схватил его за плечо и перевернул обратно на спину. И навис над ним зловещей тенью. Глаза его стали змеиными, неподвижными, а голос снизился до озлобленного шипения. — Я бы разобрался с ним в одиночку и никогда бы не привлёк ни Данте, ни тебя. Ясно?

Он осадил его. Жестоко. Справедливо. И Неро потупил взгляд, изнывая от сожаления и запоздалого раскаяния в своей резкости, а ещё — явственно, чуть ли не кожей, чувствуя презрение Ви к собственной слабости. Но не успел он и слова сказать в ответ, как тот рывком отпрянул и быстрым шагом направился к выходу.

— Эй, Ви… — Рука, протянутая к оставленной у стены трости, застыла в воздухе на полпути к последней. На него Ви не смотрел, но продолжения фразы терпеливо выжидал. Неро же имел право знать. — Какого чёрта это сейчас было? — И прижал кончики пальцев к своим горящим губам, ещё влажным, ещё помнящим губы Ви на ощупь и вкус.

— Забудь.

Неро показалось, что он ослышался. Что Ви решил подшутить над ним. Но прямая спина и непреклонность в позе говорили об обратном: не ослышался; не подшутил.

— Забудь?! Ты охренел?! — раненой фурией взвился Неро.

Он свесил ноги с кровати и швырнул в Ви первый попавшийся под руку предмет — подушку. А тот подхватил трость и ловко отбил её. Затрещала ткань, импровизированный снаряд лопнул, и белоснежными лепестками в воздухе завихрились перья.

— Кирие убьёт тебя, — мстительно осклабился Неро, оценивая ущерб. Она бы и пальцем его не тронула, конечно же, и слова бы злого не сказала, но знать об этом Ви не стоило.

— Не убьёт, если ты скажешь ей, что это недоразумение. — В волосах и на ресницах Ви — белый пух, точно мелкие кружевные снежинки. Он выглядел умилительно, даже в чём-то смешно, но Неро было не до смеха.

Что-то подсказывало ему, что тот имел в виду вовсе не порванную подушку. Неужели подслушал его разговор с Кирие? Неужели намекал на то, что ему стоит извиниться и вернуть их отношения? После того, что только что случилось?..

Злобный рык исторгся из глотки сам собой.

— Ты ещё слишком слаб, ты должен…

— Я сам решу, что я должен, а что нет! — рявкнул Неро и свирепо осмотрелся, ища подходящее оружие. Такового не отыскалось, поэтому Неро, плюнув на приличия, сгрёб простыню, которой был накрыт, скомкал её и метнул в Ви. — Нельзя поцеловать кого-то, попросить забыть и просто свалить в закат, как ни в чём не бывало! Какого черта ты ведёшь себя как мудила?! Тебе по приколу?!

Агрессивный возглас отразился от стен и смолк в звенящей тишине. Простыня вспучилась бело-зелёным парусом, но тотчас опала и безжизненно повисла, зацепившись за дверную ручку.

Ви в комнате уже не было.