— Кто такой Вергилий?
***
Желтоватые, с выцветшими от времени живописными иллюстрациями и петлистой вязью печатных строк, страницы ветхого сборника стихотворений негромко шелестели и заламывались в уголках, когда Неро неосознанно сжимал их слишком сильно. Бумага была плотной, шероховатой на ощупь и отчего-то — немного тёплой. Как будто затёртые и пальцами, и вдумчивыми взглядами читателя — Ви же не отрывался от неё днями напролёт; Неро не удивился бы, если бы узнал, что и сну тот предпочитает лирическую английскую поэзию — страницы хранили тепло его рук.
Если бы только это было правдой. Если бы книга содержала в себе частицу души обладателя, даже самую малую, мизерную, почти ничтожную, Неро без зазрения совести присвоил бы её; забрал бы и душу Ви, и его любовь — не к себе: едва ли это абстрактное, но невероятно прекрасное и желанное чувство существовало где-то, помимо несбыточных мечтаний самого Неро, — но к этой книге. И хранил бы бережно во внутреннем кармане плаща, у сердца, как сокровище немыслимой ценности.
Неро тяжело вздохнул, захлопнул томик и прижал корешок к губам. Повёл носом и вдохнул запах: немного древесный, немного — затхлый, и совсем отдалённо, неуловимо настолько, что впору задуматься, а не придумал ли он это сам себе в утешение, — кожи Ви.
Укусами диких ос ощущались мурашки на спине и шее — Неро зажмурился и уткнулся в переплёт лбом; горько, беззвучно рассмеялся. Он безнадёжен. Совершенно и неисправимо безнадёжен, и не будь Ви так жесток к нему — каждое своё прикосновение он дарил бы не книге, но её владельцу. Мягче, бережнее, на толику изощрённее, продолжая прерванное ранее и доводя его если не до совершенства, то до чего-то крайне близкого к нему. Ви же тоже это нравилось, и сколько бы он ни сбегал от Неро, сколько бы ни отталкивал его и ни убеждал, не жестом, но словом, что всё это — пустое, ему не нужное, язык его тела говорил об обратном. И этим утром своё истинное отношение к Неро продемонстрировал он с предельной откровенностью.
А у Неро время от времени щёки вспыхивали при воспоминании о жадных чувственных губах Ви, ищущих его; о прикосновениях гладких пальцев к животу и паху, дразнящих, разжигающих вожделение, но аккуратных, как первые мазки кистью по чистому холсту, который страшно испортить нетерпеливой порывистостью и малым опытом; о шумном горячем дыхании, которое не скрыть, не подавить, не выдать за что-то другое, более нейтральное.
И чем дольше Неро размышлял о произошедшем, тем больше уверялся, что Ви, несмотря на броские фразы, впоследствии разбившие всё вдребезги, действительно хотел его. И, может быть, если подгадать момент и вновь подтолкнуть его в нужном направлении…
Неро встряхнул головой и раскрыл книгу повторно; хмельным, всё ещё хмельным взглядом уцепился за строчки стихотворений, чтобы хоть как-то отвлечься и не взвинчивать себя воображаемой картиной Ви, обнажённого, распалённого его ласками, преступно красивого. И наконец-то ему доступного.
Не время и не место думать о Ви в таком ключе, несмотря на то, что в фургоне он находился один.
В Фортуне Неро не остался. Этим же утром, после непростого, но честного разговора с Кирие, исход которого до сих пор чугунной тяжестью давил на сердце, и безобразной ссоры с Ви, он нашёл в себе силы встать на ноги. Кое-как впопыхах собрался, неловко клюнул Кирие в щёку и скомканно поблагодарил её за помощь, избегая лишних объяснений и долгих прощаний, усугубляющих и без того сложную ситуацию между ними двоими. И был таков.
Нико никак не стала комментировать его поведение и нешуточное рвение вернуться к работе, что, впрочем, не помешало ей отвесить ему подзатыльник и обозвать свиньёй: о разрыве с Кирие она, видимо, успела узнать от последней. И, судя по испепеляющим взглядам из-за стёкол очков, неоднократно перехваченных адресатом, расстроена Кирие была куда сильнее, чем показалось изначально.
«Проклятье…» — Но что сделано — то сделано, и Неро не жалел о своём решении, пусть и корил себя за косноязычие и неспособность преподнести новость более мягко, щадяще, чтобы сберечь бывшую возлюбленную от потрясения.
Как бы там ни было, теперь это осталось в прошлом. Впереди же плотным молочно-белым туманом расстилалась неизвестность, и где-то среди её безбрежности заброшенным, разорённым и погасшим, на ветру шатающимся маяком высился Ви. И Неро предстояло отыскать его вслепую, на ощупь, спотыкаясь о каменные выступы и проваливаясь в глубокие ямы и канавы, заполненные стылой водой и непроницаемой пеленой сокрытые коварно; ссаживая колени и попеременно разбивая лоб при особенно неудачных падениях, потому что сигнального огня его маяк, его путеводная звезда, никогда бы не подал: это же Ви, не кто-нибудь, и пора бы перестать лелеять пустую надежду и ожидать от него хоть какой-то помощи в том, что не касалось битв, но затрагивало их двоих лично.
Этот путь Неро должен пройти в одиночку. И он был готов к затяжному странствию, полному препятствий в виде взаимных недопониманий, разочарований и бессчётных обид, потому что теперь-то знал, знал наверняка — ему есть за что, за кого, сражаться. Не за себя и не за Ви — за них обоих. За возможность разделить одно чувство на двоих и обогреть продрогшее сердце Ви своим теплом; наконец-то спасти его, вытащить из мрака — нет, из молочно-белого тумана, — в котором тот молчаливо погибал, и вдохнуть в него новую жизнь. Склеить разбитое — их обоих, разбитых в мелкое крошево, — нерастраченной, но сладкой, засахаренной, как застоявшийся мёд, и такой же тягучей, любовью.
«Забудь». — Ви, вероятно, был тем ещё шутником. А Неро жалел, что в порыве эмоций выкрикнул в ответ первое пришедшее в голову, а не утвердительное «чёрта с два, Ви! Чёрта с два!»
Что же до самого Ви, то тот старательно избегал Неро всеми правдами и неправдами. Что неудивительно.
Но если поначалу Неро был зол, буквально закипал от ярости близ него, как фурия, на чью территорию забрёл чужак, то сейчас, по прошествии нескольких часов утомительной езды по ухабам и рытвинам — в последний раз ремонт дорог проводился явно очень и очень давно; на асфальте едва ли находилось живое место, а с учётом манеры езды Нико — поездка стала тем ещё испытанием; очевидно, почему Ви предпочёл вертолёт: раненый Неро и костей бы не собрал по прибытии в Фортуну, — он остыл.
Первые эмоции угасли, и жирными разводами копоти отпечаталось на душе наболевшее.
Они остановились в глухом месте, далёком от цивилизации настолько, что даже вывески, выжженные жарким солнцем и иссечённые ветрами, позабыли название городка; на полпути к Редгрейву у заправки, доживающей свои последние годы: ржавчиной не покрылась разве что пожухлая трава на лужайке. И то отдавала нездоровой желтизной, сходной с нею.
Нико ушла оплачивать бензин, а Ви увязался за ней под предлогом купить воды.
Вода у них была, но Неро понимал, что тот попросту не хочет оставаться с ним один на один. Осознание сего факта обесточивало, каменными тисками давило на виски, заставляло бесцельно метаться по салону, раздражённо пинать мелкий мусор и мысленно цедить ругательства.
«Задрали твои загоны! — Повторная вспышка злости нахраписто боролась со смирением. И постепенно выигрывала. — Сука, как же задрали!»
Но Ви забыл книгу, и Неро, случайно уцепившись взглядом за потрёпанный переплёт, медлил меньше секунды. С лёгкой руки он подхватил с подлокотника томик, завалился на диван и небрежно пролистнул страницы. Картинки были занятными, шрифт — витиеватым и трудно читаемым. Подушечки пальцев скользили по шероховатой бумаге, ощупывали, словно ту самую несуществующую частицу Ви ухватить пытались. Ви и сам весь — как несуществующая частица, которую не воссоздать искусственно; а обнаружив, к своей величайшей удаче, — не приманить ни угрозами, ни ласковым словом, не обхитрить и не поймать: к таким сложным элементам, как он, нужен особый подход. Но Неро настойчив, у Неро всё получится.
Так, незаметно для самого себя успокаиваясь, переводя размышления в иное русло: ближе к нему, к Ви, и тому, что произошло утром в комнате в Фортуне, — и пролистывая страницы одну за другой, он дошёл до конца. И уже хотел было закрыть книгу и положить на место, пока владелец не вернулся и не хватился её, как на последней странице взгляд его случайно зацепился за надпись, сделанную явно от руки. Не надпись — имя.
«Вергилий».
«Кто такой этот Вергилий?» — Неро заинтересовался. Всё ещё хмурился, всё ещё приглушённо сердился, но негатив и лёгкое возбуждение понемногу вытеснялись неуёмным любопытством.
Буквы были ровными, округлыми, как будто ребёнок писал. Но сборник стихотворений едва ли в руках не рассыпался — и тот ребёнок уже вполне мог вырасти и даже обзавестись собственными. Сам Ви не стал бы носить с собой книгу, подписанную его именем: слишком рискованно для того, кто скрывал от окружающих абсолютно всё. Значит, как здраво рассудил Неро, имя было не его.
Мог ли томик быть подарком от близкого? От кого-то, кто был ему дорог?
От кого-то, кого он любил или любит до сих пор?..
Неро скрипнул зубами и со злостью захлопнул книгу, так что мелкие пылинки, желтоватые, почти ржавые, как и всё в этом богом забытом месте, взвились в воздух. И когда он поднял глаза вслед за ними и увидел Ви, напряжённо застывшего в дверях, с Грифоном на плече и бутылкой воды в руках, вопрос вырвался сам собой:
— Кто такой Вергилий?
***
В широко распахнувшихся зелёных глазах промелькнул страх. Почти осязаемый, он дрожью затронул кончики ресниц; густой, взбаламученный со дна души бесцеремонным вопросом, словно взрывоопасный реактив — стеклянной палочкой, навязчивый и постепенно растущий, чёрной клейковиной поглощал Ви изнутри с каждым пропущенным вдохом, с каждым ударом сердца — Неро и сам не понял, как догадался об этом. Но знал о том, что Ви напуган, так же твёрдо, как и то, что не мог ошибаться. И это знание обескуражило его самого.
«Что с тобой не так, Ви?..»
Всего секунда — и вместе с затравленностью во взгляде Ви отчётливо прорезалась ледяная ярость. Точно у истерзанной крысы, долгое время преследуемой охотником и внезапно, для неё самой неожиданно, загнанной в угол; в тупик, из которого не выбраться, не оставив на когтях и клыках противника изрядной доли своей крови.
Ви мертвенно побледнел, как если бы его кровь уже струилась по выпущенным когтям невидимого врага, переместился на ступеньку ниже, ближе к двери, и вцепился в бутылку: импульсивно, грубо, до треска сминаемого пластика. Будь она живой — шею бы ей неосознанно свернул. И звук этот, громкий, неприятный — как будто не тара ломалась, а хрупкие фаланги пальцев, или же неприступная стена, ограждающая бесчисленные секреты, таки дала крупную трещину, — словно привёл его в чувства. Осанка стала прямой, а взгляд — непроницаемым, тяжёлым и колючим. По-прежнему не безразличным, хотя Ви наверняка желал бы выглядеть полностью незаинтересованным.
Грифон взъерошил перья, разом став крупнее в полтора раза, и недружелюбно сверкнул глазами исподлобья.
Неро прикусил щёку изнутри, ошеломлённый ответной реакцией: сам не предполагал, что так метко попадёт в цель. Если бы Ви нахмурился или непонятливо склонил голову набок, если бы переспросил или недоумевающе вскинул брови, Неро бы сообразил, что о надписи тот не подозревал. Но нет — имя было ему знакомым, и тугой ком ревности закупорил глотку, не позволяя вдохнуть как следует.
— Эм, Ви?.. — напряжённо позвал своего партнёра Грифон, и по маховым перьям пробежались бледно-голубые искры электричества.
— Не надо. Я разберусь, — шёпотом, не сводя цепкого взгляда с Неро, ответил Ви, и кошмар недовольно щёлкнул клювом и исчез.
Неро с вызовом вскинул подбородок: показалось, или только что совершенно возмутительно, как будто его здесь вообще не было, как будто он весь — пустое место, решалась его участь? Но даже в ослабленном состоянии он способен дать им фору: и Ви, и Грифону, и Тени, и Кошмару в том числе; им его не одолеть ни поодиночке, ни скопом.
От гнилостного привкуса догадки Неро перекосило: возможно ли, что Ви не ринулся в атаку лишь поэтому?
А Ви медленно, шаркая подошвами по полу, прошёл вглубь салона, явно не спеша и раздумывая над ответом, и поставил скособоченную крупным заломом бутылку на рабочий столик Нико. После чего, кивнув самому себе и, видимо, что-то для себя решив, вернулся к Неро и потянулся к книге — и не добрался до неё: тот ловко спрятал её за спину.
— Отдам, когда ответишь, — мрачно процедил Неро. — Так кто он тебе?
— Предыдущий владелец.
Это не ответ. Неполный, нарочно урезанный, но Неро близок к тому, чтобы сборник подобных уловок составить толщиной с три такие дурацкие книжонки. И столь примитивный фокус с ним не пройдёт. Поэтому он засунул томик во внутренний карман плаща, решительно подорвался на ноги и надвинулся на Ви; поэтому действовал неторопливо, осознавая своё превосходство, со скрытой угрозой, точно та же Тень перед броском. И тот тайный посыл распознал и отступил; спиной упёрся в столик и замер, твёрдым бесстрастным взглядом встречая взгляд оппонента. Ни дать ни взять — та самая обескровленная крыса в тупике.
Впрочем, нельзя не признать: крыса весьма очаровательная.
— Ты убил его? — продолжил допытываться Неро. Обе руки упёрлись в столешницу по бокам от Ви — не сбежать, от ответа не уйти и не увильнуть. Не в этот раз.
— Скорее, наоборот, — натянуто усмехнулся Ви и в защитном жесте — Неро заметил, с зарождающимся раскаянием догадался, что причиной тому — его натиск, — скрестил руки на груди.
А потом его запоздало настиг истинный смысл фразы Ви. Тяжёлыми от ливневых вод тучами рухнул на плечи и окатил осознанием, как студёной водой, с головы до ног.
— То есть… — Неро услышал, как стучат зубы; физически ощутил, как его мелко потряхивает, словно он и впрямь — вымок до нитки. Отшатнулся от Ви и привалился к музыкальному автомату позади, во все глаза уставившись на собеседника. Проще простого: убить наоборот — означает дать жизнь. — Это книга твоего… сына?
Ви был молод и хорош собой, ему труда не стоило вскружить голову какой-нибудь миловидной девушке и создать семью. Не потому ли он так хотел остаться в Редгрейве: вдруг они все ещё жили здесь? Или пропали без вести, и он не терял надежды их отыскать? А может, именно к ним он и уходил вечерами, а Неро принял желаемое — гипотетические чувства к нему самому — за действительное?
Уши будто бы ватой заложило, а перед глазами в беспорядочной чехарде замельтешили цветные пятна — Неро стало дурно. Он был готов бороться за Ви хоть с ордой демонов, хоть с Уризеном, хоть с самим Ви, но не посмел бы рушить чужую семью. Но Ви не был похож на примерного семьянина. Он — перекати-поле, странник без конечной цели. В этом они с Неро были похожи. Единственная точка их соприкосновения.
А Ви смотрел на Неро неотрывно, кажется, с минуту, оценивая его внутреннюю борьбу, следы которой наверняка явственно проступили на лице. Затем запрокинул голову, накрыл лицо ладонью и… расхохотался. Раскатисто, чисто и искренне, как ребёнок, услышавший занимательную шутку — при нём Ви смеялся так впервые. Неро крупно вздрогнул и вжался в стенку автомата сильнее, полностью сбитый с толку. Книга вывалилась из кармана и с глухим стуком упала на пол.
— Нет-нет-нет, Неро, — смеясь и утирая слёзы, проступившие в уголках глаз, покачал головой Ви. Он наклонился и подобрал книгу, бережно смахнул с неё приставшую пыль. — Нет никакого сына. Владельцу она больше не нужна, так что… я позаимствовал.
— И он не был против? — недоверчиво уточнил Неро, всё ещё ощущая где-то скрытый подвох, а самого себя — круглым идиотом. Но новость о том, что у Ви не оказалось сына, его несказанно обрадовала.
Перед глазами посветлело, прояснилось, слух восстановился, и дыхание выровнялось — момента, когда оно сбило ритм, Неро не вспомнил бы, если бы и постарался.
— Неро, — мягко, печально, даже несколько сочувственно укорил его Ви и подступил ближе. А Неро устыдился собственной глупости и необоснованной вспышке ревности. Надумал себе головной боли, толком ни в чём не разобравшись, в самом-то деле. Ещё и на Ви чуть ли не рыком рычал ни за что. Бледная рука, исчерченная татуировками, легла ему на плечо и слабо сжала, и Неро встрепенулся и незаметно стиснул кисти в кулаки, чтобы не коснуться Ви в ответ: пожалуй, из всех возможных моментов, этот — самый неподходящий. — Раз уж ты поехал со мной, сосредоточься на нашем задании. Это имя… — Ви поднял книгу, демонстрируя разворот с надписью, и тонко улыбнулся. — Сейчас ничего не значит. Не забивай пока себе голову.
Неро молча кивнул, стараясь мыслить трезво и абстрагироваться от прикосновения Ви и его губ, находящихся слишком близко от его собственных, чтобы списать это на случайность. Гнусный червячок недоверия всё же точил его изнутри, отыскивал лазейки и царапал их мелкими когтистыми ложноножками. Как будто от Неро ускользало что-то важное; как будто Ви нарочно встал почти вплотную к нему и улыбался так томно и маняще, словно, вопреки своим же словам, был искренне рад, что Неро не остался в Фортуне с Кирие, — но лишь с целью сбить его с толку.
Том «Тысяча и одна уловка, или как свести Неро с ума. Расширенное издание» пополнился бы новой, несомненно.
«Сейчас ничего не значит… Сейчас? То есть, раньше всё же значило, — Неро хмурился и честно пытался разобраться в услышанном, — и может значить в будущем?»
На душе скребли кошки — или те же когтистые ложноножки червя, — но Ви игриво подмигнул ему и легко, точно в похвалу, похлопал по щеке прежде, чем окончательно отстраниться, и Неро и думать забыл о своих тревогах.