Поздний рассвет вместе с выцветшими солнечными лучами принёс запах блинчиков, крепкого кофе, и разлитой океан лени. Отбрасывая на потолок мерцающую белым пудру, лучи едва-едва проклёвывались сквозь просвет штор. Ртутный столбик в термометре опустился за отметку минус, плотно утрамбовался в стеклянном капилляре — и выбираться из-под нагретого одеяла навстречу новому дню не хотелось совершенно.
Неро и не спешил.
Лежал обмякшим и разнеженным на спине и, в сонном прищуре разглядывая то потолок, то окно, освежёвывал правое плечо. Вот уже четыре дня как последнее зудело по-настоящему невыносимо. В пульсирующие синим прожилки словно бы мелкой соли насыпали и хорошенько растёрли, старательно, с душой, так что Неро, вместо того, чтобы досматривать концовку сна, агрессивно елозил ногтями по жёсткому хитину и старался шуметь как можно меньше: в отличие от него, неуёмного, Ви ещё не проснулся. Его тёплый бок ощущался совсем близко, и Неро, мужественно сражаясь со страшным зудом, периодически отирался о него своим.
Пусть Ви отдохнёт как следует, пока возможность представляется. Уже завтра так не поваляется: предстоит важный день для них обоих. Сегодня же — последний, когда Неро идёт на задание один.
Разумеется, он по-прежнему не был в восторге от того, что Ви волей-неволей придётся подвергать себя опасности, но делать было нечего: Неро обещал и слово своё сдержит. К тому же существовали три причины, каждая из которых могла соперничать с другими за статус первостепенно важной: во-первых, после завтрашней зачистки он планировал умыкнуть Ви с собой в город и показать ему квартиру, которую присмотрел для съёма; устроить сюрприз! Во-вторых, отговорок в его запасе уже не осталось, ни одной мало-мальски приличной, а оставлять Ви одного с Данте в агентстве — всё равно что запереть в тесной клетке кошку с собакой, и это уже в-третьих.
Последнее доставляло Неро немало проблем, к слову.
От каких-то привычек невозможно было избавиться, и тихая, но странная, на удивление уютная, неприязнь искрила, вспыхивала между братьями ссорой; благо — не дракой. Неро бдел и успевал вмешаться до начала открытого конфликта, худо-бедно растаскивал зачинщиков по углам и поддерживал неустойчивый баланс. Но нервы звенели натянутыми струнами у всех троих; в особенности у нейтральной стороны, раскатанной между молотом и наковальней тонкой свинцовой пластиной. Деформированной и избитой со всех сторон, местами — опасно истончённой. Свинец не вечен, человеческое терпение — тем более, и Неро не был уверен, что его самого хватит до конца текущей недели.
Съехать следовало как можно скорее.
Прошло две недели с момента возвращения Данте — и ещё ни разу за минувшее время эти двое не попытались не задеть друг друга. Даже не попытались сделать вид, что стали друг к другу терпимее, и порадовать несчастного Неро — неужели он многого просит? Воздух потрескивал от напряжения, царапал нос и грозился в любой момент взорваться шаровой молнией, осесть на стенах перламутровой рябью.
И пора было с этим заканчивать.
Но, как оказалось, справиться с проблемой было не так-то просто: реакция Данте на долгожданную и очевидно желанную новость удивила безмерно. Стоило Неро украдкой сообщить ему о том, что он планирует съехать вместе с Ви, как тот, вместо того чтобы выдохнуть с облегчением, на мгновение потемнел лицом. Тяжело привалился спиной к стене, крякнул и хмуро поскрёб щетину.
— Вон оно как…
Грудь не колесом — перебитой ветвью, а взгляд мёрзлый, матово-исцарапанный, с пыльной усталостью давностью не одного дня. Он как будто из Нижнего мира вернулся только что, или как если бы Неро самолично его туда отправить вздумал. Чудно́ и неприятно, с привкусом сухого плесневого порошка на кончике языка.
Сплюнуть бы, но не на пол же.
— А… М-мы будем заваливаться в гости! — тут же нашёлся Неро, растерянно почёсывая затылок. Задел резцами кончик языка намеренно. Стянул плесневую прогорклость. — Ну, проверить, чтобы ты грязью тут окончательно не зарос.
— Вот уж чего мне не хватало для полного счастья, так это вас двоих в качестве гостей, — демонстративно закатил глаза Данте, уже больше походя на привычного себя самого, и шутливо взъерошил Неро волосы на макушке. — Только попробуйте!
А Неро, пихая его демоническим плечом в грудь и тихо посмеиваясь, для себя решил, что попробует. Обязательно попробует.
Тот самый разговор, к счастью, больше не поднимался. Лишь однажды Данте, заглянув на кухню в отнюдь не самый подходящий момент, скривился и попросил отпрянувших друг от друга любовников исключительно об одном: «при нём не обжиматься». Условие не обрадовало. Изящно спрыгнув со стола, Ви щёлкнул пряжкой ремня, одёрнул футболку и нехотя кивнул; выскользнул из кухни тотчас же, явно не желая находиться в одной комнате с братом дольше необходимого. Неро же страдальчески стукнулся лбом о дверцу шкафчика, пряча раскрасневшиеся губы и щёки, и буркнул угрюмое согласие.
Трудно, но выполнимо. Не им выстраивать свои правила в чужом доме — и слаще поцелуев Ви была лишь мысль о скором переезде.
Впрочем, не обошлось и без приятного: спали они по-прежнему вместе. Стоило Данте недвусмысленно намекнуть, что кому-нибудь из них лучше бы переселиться вниз на диван, как он тут же встретил такой отпор, какого ожидать никак не мог: Ви и Неро сверкнули на него откровенно возмущёнными взглядами; Грифон, вспорхнув на демоническое плечо Неро, сердито защёлкал клювом и скосил на Данте один глаз; прекратив старательно вылизывать подхвостье, так и замерев с поднятой вверх задней лапой и высунутым полукружием языка, Тень вперила в нарушителя спокойствия по-кошачьи неподвижный взгляд; и даже Кошмар, бесцельно слоняющийся по второму этажу, перегнулся через перила каменным торсом и выпуклой линзой-глазом уставился на его макушку. Невыразительно. Пусто. И тем ещё более страшно.
К его части, хватило Данте на целую минуту молчаливого сопротивления; ни один мускул на его лице не дрогнул. Но столь мощному напору осуждения сопротивляться было бесполезно, и он предсказуемо капитулировал. Чертыхнулся. Отмахнулся. Оставил спальню за Неро и Ви, как и прежде.
И хорошо, что оставил: Неро не успокоился бы и каждую ночь украдкой забирался под одеяло к Ви. Дело было не в сексе: привычка; иначе уснуть уже не получилось бы.
Замигав, заплескавшись светом, синева убавила яркость и ушла вглубь плеча бойкими ручьями; спряталась под твёрдую непроницаемую броню как под каменную гряду, пенной шапкой унося с собой и неприятные ощущения. Зуд стих. Полегчало. Оставив расцарапанный хитин в покое, Неро блаженно потянулся, слизнул с губ горьковатую сладость и не глядя закинул руку на Ви. А под ладонью — бархатистый мех и острые треугольные лопатки, и подозрительно знакомый запах донёсся нежными нотами: индейка в сливочном соусе; Неро вчера лично покупал кошачий корм, цветная упаковка запомнилась вместе с броской надписью — как и то, что корм был надёжно спрятан на верхней полке шкафчика.
Недостаточно надёжно, выходит.
А бок, о который он так приятно грелся, вдруг дрогнул урчанием и распушился. Неизвестно как дотянувшись до пальцев, тёплый липкий язык прошёлся по костяшкам и развесил на них тяжёлые нити слюны — Неро гадливо отдёрнул руку.
— Опять ты за своё! Брысь отсюда!
Недовольно заворчав, заворочавшись в одеяле, крупная кошка толкнулась лобастой головой в лицо, но Неро был начеку — увернулся от мокрого носа и не менее мокрого языка, пахну́вшего индейкой гуще и неприятнее, и отпихнул любвеобильного фамильяра. Тени же ничего не оставалось, кроме как обиженно сверкнуть глазами, сощуриться, чтобы влага заблестела молочным кипенем в их уголках, и, драматично всхрапнув, спрыгнуть с кровати. Зацокотать когтями по полу — и покинуть комнату: объятия объятиями, а стащить свежий блинчик у Данте было ежедневным кошачьим ритуалом.
Завалиться же посреди ночи на кровать, разбросать лапы и хвост и пригреться между Ви и Неро незваным третьим компаньоном — уже ночным. Безобразие!
Возмутительно бессовестное животное, злиться на которое получалось не дольше, чем до первого наигранно печального взгляда. У Ви наверняка научилась, а как же иначе. Хорошо, хоть Грифон в стороне держался: зоопарка в их постели Неро бы не потерпел.
Вытерев склизкие пальцы об угол одеяла, кое-как отделавшись от неприятных ощущений и густого запаха кошачьего корма, Неро подкатился к Ви. Взглядом плавно скользнул по складкам простыни, по размытым теням и их хвостам, более тёмным, узким, спрятавшимся в заломах ткани раскрученными нитями. По пятнам жёлтого, голубого и красного, всплескам фиолетового, неаккуратно размазанных по постельному белью и присохших к нему — так; следами ночного «преступления».
И коснулся Ви.
Спал он на животе, свесив руку с кровати и отвернувшись от Неро. Тихо размеренно посапывал. Волосы — клубком блестящих змей, неаккуратно, но живописно свернувшихся на затылке кольцами, а в самой позе — спокойствие и умиротворённость, бархатное доверие, обнимающее плечи Неро вторыми невидимыми крыльями; чёрная футболка с чрезмерно растянутым воротом провокационно сползла с одного плеча, и вновь искривил клюв в ухмылке отпринтованный попугай с безумным зачёсом перьев на макушке. Чем-то он напоминал Грифона, и Неро подмигнул ему, осклабился в ответ и потянул одеяло на себя. Стаскивая его с Ви, оставляя последнего практически нагим.
Какие-то утренние ритуалы были и у самого Неро.
Поясничный изгиб, не прикоснуться к которому невозможно, не тронуть кончиками пальцев ямочки, не обвести их контур и всей ладонью не прижаться плотно, но без давления — крупицами насыщения к неутолимому тактильному голоду; светлая кожа ягодиц с неожиданно заметным отпечатком зубов, и мятой полупрозрачной паутинкой — нежный пушок на бёдрах. Кроме футболки, на Ви больше ничего не было. Не было бы и футболки, но эта ночь, Неро, измотала его настолько, что Ви не потрудился стянуть её с себя — да даже до душа не добрался, вяло отмахнувшись и пробормотав невнятное «утром».
В груди отдалось тёплым, густым; стиснуло от нежности сердце.
Медленно поглаживая поясницу Ви, Неро продолжал созерцать прекрасное. На фарфоровых бёдрах кое-где угадывались такие же цветные пятна, как и на одеяле: где-то размазанные, частично осыпавшиеся на простыни, а где-то сохраняющие чёткость линий — следы акварели, медовой. Ви весь — как неумело, но с душой, с чувством расписанная статуэтка. Забавно. Неро истратил на него полпачки влажных салфеток, а до конца всё равно не отчистил.
И пусть.
Остаточными следами их ночных ласк хотелось любоваться бесконечно. Вспоминать. Мысленно переживать яркие моменты — и красные, и жёлтые, и фиолетовые; всю палитру до последней капли цвета, — заново. И захлёстываться изнутри чем-то светлым и всеобъемлющим, сладко давящим на грудь; чем-то, описать что могло лишь искренне трепещущее сердце, наполненное до краёв с избытком, с кипящей клокочущей пеной, выплёскивающейся жаром: любовью.
Вчера вечером Данте сообщил, что планирует навестить кое-кого и ночевать, соответственно, останется не в агентстве — и грех было не воспользоваться его щедрым подарком.
Так что в супермаркете неподалёку покупал Неро не только кошачий корм. И до смешного: волновался как в первый раз.
Языком вновь по губам — собирая вяжущую сладость; тепло улыбнулся приятным воспоминаниям. Эксперимент вышел не слишком удачным: Ви идею не оценил, но сопротивлялся настолько вяло и настолько громко шептал стихотворения, запинаясь о согласные, путаясь в словах, а пальцами — в волосах Неро, и гибко прижимался к нему разгорячённым, влажным от мазков кисти и языка, телом, что принять это за сопротивление было крайне сложно. Акварель на вкус оказалась чем-то средним между горькой химией и химией, претендующей на сладость; простыни и пододеяльник придётся стирать, и хорошо бы, если следов совсем не останется, иначе плюс один повод получить подзатыльник от Данте.
Но Неро не жалел: даже с учётом всех шероховатостей, секс был поистине умопомрачительным. Попробовать однозначно стоило.
И повторить.
В лицо плеснуло жаром, закололо скулы; тихо неловко хмыкнув, сместив ладонь ниже, он снял чешуйки высохшей акварели с кожи Ви — те остались на подушечках пальцев ломким цветом, а Неро, машинально слизывая их, взглядом задержался на светлых бёдрах. Глубоко вдохнул, унимая, усмиряя внутреннее пламя. Ви по-прежнему не утруждал себя нижним бельём, но, покидая комнату, неизменно с видом мученика натягивал на себя пижамные штаны. Чаще всего те же, в безобразную клетку: чем-то пришлись они ему по душе. Светить голым задом перед Данте он категорически отказывался. Оно и к лучшему.
Склонившись к Ви, Неро быстро поцеловал его в плечо у кромки ворота и ладонью шлёпнул по ягодице: не удержался. Тот сонно заворчал, дёрнул ногой. Неро улыбнулся.
Пора собираться.
Снизу потянуло горелым, неаппетитно и горько, — их завтраком, вероятно. Уничтожать смертоносных демонов всех пород и мастей у Данте выходило явно лучше, чем справляться со сковородкой. Подавив тяжёлый вздох, Неро решил, что и одного кофе с него хватит, а для Ви он может притащить круассаны из кафе неподалёку. Может, и для Данте захватит пару сандвичей, если тот не будет хмурой задницей с утра. Решит уже по ходу.
Вернув одеяло Ви, аккуратно подоткнув края, Неро откатился на свою половину кровати. Вновь потянулся: медленно, долго, до приятной боли в мышцах; разогревая их звенящим напряжением — и распрощался с остатками сонливости. Решительно свесил ноги с кровати. Под ступнёй хрустнуло, щекотно кольнуло свод стопы — Неро вынул сухой цветочный лепесток. С удивлением повертел находку между пальцами: крошечный, иссушенный, светло-серый с более тёмной каймой, как-то же он уцелел после генеральной уборки. Поднёс к глазам ближе и посмотрел на свет, на мутную белизну, просвечивающуюся через мелкие трещинки. Вздрогнул, отшвырнул лепесток — и не стал смотреть, как тот закружился в воздухе тяжёлой уродливой снежинкой.
— Неужели снова цветы? Может, хватит? — Не дёрнуться, оказавшись врасплох застигнутым голосом с мягкой хрипотцой, было невероятно сложным. Но Неро быстро справился с собой. Обернулся. Ви лежал уже на боку, умостив голову на согнутую в локте руку, и лукаво щурил на него один глаз.
— Да нет, я просто… — забеспокоился Неро. — Точнее, я мог бы… Если ты хочешь. Ты хочешь?
— Не в таких количествах.
Ви завозился под одеялом и выпрямился; тяжёлые складки ткани соскользнули с его плеч, опали пуховыми крыльями позади. Устроившись рядом с Неро, он потёр глаза — и зевнул. Неро машинально зевнул следом. Подхватив эстафету, глухо зарокотала где-то внизу Тень. Дождавшись звучного зевка Данте, больше похожего на вздох чем-то невероятно опечаленного гризли, Неро широко осклабился и одними губами прошептал «джекпот!» — и прыснул, завидев, как вытянулось лицо Ви.
— Ладно, — отсмеявшись, шутливо пихнул он Ви плечом. — Скажи, что любишь, и я принесу. Так и быть, сегодня обойдёмся без стрёмных экспериментов.
А Ви вскинул на него взгляд с искрой и помедлил, размышляя. Лохматый как чёрт, с крошечным синим пятном акварели у уголка рта и в нелепой футболке — Неро был готов положить к его ногам весь мир, если бы он попросил.
Ви же улыбнулся, нежно порозовел скулами. И выдохнул шелестящим шёпотом, коротко, но отчётливо, так что никаких сомнений не оставалось в том, что он уверен в своих словах:
— Возвращайся сам.