С тех пор между Тэхеном и Чонгуком с одной стороны и страшим тренером с другой установилась словно негласная договоренность: Ли Джусо не преследовал Тэхёна, даже не смотрел в его сторону и не мешал парням работать — Чонгук оставался в должности младшего тренера, а Тэхен играл в первом составе. Также и Ли оставался на своем месте и с не подпорченной репутацией — парни не сдавали его, никак не поднимали тему случая в душевой — да и как ее поднимать, если от одного воспоминания Тэхёна бросало в дрожь, а сердце останавливалось. Внешне все было спокойно, но что творилось в душе у каждого из них? Трудно было поверить, что такой человек, как Ли Джусо смирится с тем, что из его рук вырвали добычу и самого загнали в угол.

Как и невозможно было представить, что унижение и ужас когда-то сотрутся из памяти Тэхёна. Но все же боль постепенно притуплялась, страх угасал, а одиночество уже так не холодило душу — неожиданно для себя он сблизился с младшим тренером Чонгуком. Тот, кто всегда казался Тэхёну заносчивым мажором, слишком идеальным и удачливым, чтобы снизойти до изгоя команды, теперь стал его единственным другом.

Тэхён, истосковавшийся по общению, настолько близко подпустил Чонгука, что однажды, привычно сидя на кухне младшего тренера, впервые за все время решился рассказать о домогательствах Ли Джусо. Сначала слова застревали в его горле так, словно это были острые камни, оставляющие внутри кровоточащие царапины, но чем дальше говорил Тэхён, тем свободнее и быстрее бежала его взволнованная речь, тон голоса нарастал, а глаза увлажнялись. К концу рассказа, который завершался на моменте появления Чонгука в душевой, Тэхён уже трясся всем телом и едва не плакал, но слезы не текли — казалось, он уже выплакал их раньше, на этой же кухне, с этой же красной кружкой в руках. Он лишь почувствовал, как горит его лицо и дрожат губы, когда оторвал взгляд от остывшего кофе, которого даже не отпил, и поднял глаза на Чонгука.

Тот стоял, прислонившись к разделочному столу за спиной, упираясь на столешницу ладонями. Лицо Чонгука было едва различимо в полумраке кухни — хозяин не любил яркого света по вечерам, чаще в доме горела лишь дежурная лампа на потолке холла, тускло освещая сквозь распахнутые двери другие комнаты.

— Так значит, ты не сам соблазнял его? — наконец, с сомнением произнес Чонгук.

— Что?! — Тэхён даже не сразу осознал услышанное.

Чонгук, очевидно почувствовав напряжение в голосе парня, развернулся к столу, неопределенно взмахнув руками и поясняя:

— Извини, просто мы все думали, что ты флиртовал с Ли Джусо, чтобы попасть в первый состав. Я еще подумал, ну как так, он же мерзкий такой…

Тэхён вскочил, чуть не опрокинув холодный кофе на идеально чистый светлый пол. Он задыхался от возмущения, не в силах подобрать слов:

— Кто думал так? Кто такие «вы все»? — он рванулся к Чонгуку, стараясь заглянуть тому в лицо. Разом вспомнился весь пережитый стыд, обида на смешки за спиной, преследовавшие его все время, пока он безуспешно пытался ускользнуть от старшего тренера, загоняя себя в тупик.

— Да… прости, — что-то мямлил Чонгук, отводя глаза.

 — Я ничего не делал! Я просто жил, просто тренировался! — в голосе Тэхёна зазвучало отчаяние. — Я не знаю, почему он выбрал меня! — парень вглядывался в глаза Чонгука, словно ища ответа.

— Ну, ты симпатичный, — неуверенно ответил тот.

— Что? Что ты несешь?! — от одной мысли, что старший тренер разглядывал его внешность, выбирая, Тэхёна тошнило, а то, что Чонгук говорил об этом, как о чем-то естественном, вызывало в нем протест и отвращение.

Поддавшись гневному порыву, он метнулся к двери кухни, чтобы уйти. Чонгук схватил его за локоть, останавливая.

— Эй, ну ты чего, успокойся, Тэхён!

— Я не гей! И геев ненавижу! Меня блевать тянет от одной мысли об этом, как один мужик слюни пускает на другого, — парень демонстративно засунул два пальца в рот, будто желая вызвать рвоту.

— Ладно, ладно, понял! — Чонгук убрал руку с плеча Тэхёна и отошел назад. — Не хотел тебя задеть, — голос его стих, а в лице что-то неуловимо поменялось на мгновение, но через миг Чон уже примирительно улыбался, взяв кружку со стола, — Налить другой кофе?

<center>***</center>

На тренировке Тэхён с подозрением оглядывал дружескую компанию двух младших тренеров и нескольких игроков основного состава, толпящихся возле бортика в перерыве и громко смеющихся. Его кольнуло щемящее чувство: вот они «мы все», которые обсуждали, как он соблазнял Ли Джусо ради места в первой линии, и строили догадки, пока он сходил с ума от страха и унижения. Но не только это.

С тех пор, как Тэхён волею судьбы сблизился с Чонгуком, ему стало неприятно видеть, что младший тренер друг не только ему, что тому интересно и весело с Хосоком, Чимином и остальными, а вот Тэхён порой не удостаивался и мимолетного взгляда за всю тренировку. Парень убеждал себя, что нормально, если Чонгуку комфортно со старыми друзьями, с которыми у него, наверняка, много общих тем и интересов. К тому же Чон не хотел раздражать изредка появляющегося на тренировках Ли Джусо тем, что общается с Тэхёном, да и другим не следовало этого знать, ведь внезапная дружба между чужими до того людьми вызвала бы вопросы. И сам Тэхён совершенно не хотел, чтобы эти вопросы ему задавали.

Умом парень это понимал, но в глубине души засела, как заноза, досадная мысль, что младший тренер попросту стесняется общаться на людях с таким неудачником и аутсайдером, как Тэхён, да и вся их «дружба» — всего лишь акт милосердия в отношении него, которой уверенный и независимый Чонгук тяготится. А вот сам Тэхён, привыкший по жизни идти в одиночку, вдруг оказался совсем не таким самодостаточным, как ему раньше казалось — он чувствовал, что нуждается в Чонгуке, в его внимании. Это пугало его, как и глупая ревность, но ничего поделать с этим парень не мог.

Возможно, он и раньше тянулся к Чонгуку, только тогда его удачливость, популярность и харизма вызывали у Тэхёна скорее смесь подражания и зависти, но теперь, когда он узнал младшего тренера с другой стороны — как человека, способного поддержать, выслушать и утешить, Тэхён был просто очарован им. В каждую свободную минуту на тренировке он тайком не сводил глаз с Чонгука, и каждый раз раздосадованно натыкался взглядом на кого-то из его насмешливых друзей рядом.

Сегодняшний день не был исключением. Тэхён, сидевший в перерыве на скамейке, обернулся на смех — Чонгук, Чимин и Хосок сначала смеялись о чем-то, а потом, спустя пару реплик, к ужасу парня посмотрели на него. Быстро отведя глаза, Тэхён с гулко стучащим сердцем, уставился на свою обувь и принялся перевязывать шнурки.

— Эй, слушай, Тэхён, — раздался над самой его головой голос Чимина.

Парень поднял лицо слишком резко, вздрогнув, что вызвало у подошедшего Пака ухмылку, с которой он продолжил:

— У нас тут вечеринка намечается — у меня днюха. Собираемся всем основным составом. Ты теперь вроде как, — Чимин уклончиво помахал рукой, — один из нас. Приходи!

От неожиданности Тэхён потерял дар речи, не зная, как реагировать. На языке крутился вопрос: «А Чонгук будет?», но стоило посмотреть за спину Чимину на двух младших тренеров, издали наблюдавших за их разговором, как стало ясно — эти оба будут на вечеринке.

— Круто, спасибо за приглашение, — выдавил он из себя и в знак согласия ударил кулаком в протянутый в дружеском жесте кулак Чимина.

<center>***</center>

Спустя неделю Тэхён явился на съемную квартиру Чимина вместе с остальными игроками основного состава. Кроме празднования дня рождения одного из самых популярных игроков команды был и дополнительный приятный повод собраться — блестяще сыгранная накануне игра, где и Тэхён хорошо проявил себя.

— Молодец, хорошо играл, — первое, что он услышал от Чонгука, уже расслабленно развалившегося на диване в обнимку с незнакомой красивой девчонкой. — Хотел сказать после игры, но так и не столкнулся с тобой.

Тэхён почувствовал, что лицу становится жарко, а губы сами расползаются в улыбке. Но была в его радости и примесь печали — казалось, что чем больше времени проходило с момента насилия в душевой, чем больше в его памяти стирался ужас того дня, тем больше отдалялся Чонгук. Вот уже он не нашел времени подойти к Тэхёну после удачной игры, да и дома у младшего тренера парень давно не бывал. А ему так хотелось рассказать что-нибудь Чонгуку про универ, про нового соседа по квартире, про то, как надоела промозглая зима, или просто послушать про девушек или машину тренера, сжимая в ладонях любимую красную кружку, которую считал почти своей.

 Замкнутому Тэхёну было непросто влиться в компанию давно притершихся друг к другу игроков, к тому же многие откровенно недолюбливали его, поэтому на вечеринке он чувствовал себя не в своей тарелке. То и дело поглядывая на Чонгука, который предпочитал общество именинника и своей подруги, Тэхён бродил от одной группы людей к другой, но чаще держался в стороне, уже жалея о том, что согласился прийти. Ситуацию спас Чимин, который неожиданно подошел к нему с двумя бокалами какого-то наскоро замешенного коктейля и обдал сладковатым запахом алкоголя, почти крича в ухо, чтобы заглушить громкую музыку:

— Ты был крут вчера! И спасибо, что пришел, — с этими словами Чимин протянул Тэхёну один из бокалов и предложил чокнуться.

Не привыкший к выпивке парень захмелел с половины бокала. Повеселев и осмелев, Тэхён сам не заметил, как стал раскованно болтать с гостями и даже пытался завести тесное знакомство с одной из многочисленных девчонок, присутствующих на вечеринке, которая, к сожалению, оказалась подругой Хосока. Бокал следовал за бокалом, и вскоре, насмеявшись и натанцевавшись, Тэхён обессилено присел на диван, чувствуя, как веки его предательски закрываются, а голова идет кругом. Он тяжело опирался локтями в колени, силясь совладать с подступающей тошнотой, когда к нему подошел Чонгук и сквозь молотом стучащей по мозгу музыку Тэхён услышал его недовольный голос:

— Я уезжаю домой. Пошли со мной, ты уже дошел до кондиции.

С этими словами тренер протянул Тэхёну руку. Если бы Тэхён был способен подняться на ноги в тот момент, то не сидел бы в ожидании, когда содержимое его желудка извергнется на пол, а пошел бы в туалет, но тело не слушалось его, и потому он лишь беспомощно посмотрел на Чонгука, стараясь сфокусировать взгляд. Тот резко дернул парня за руку и потащил к выходу.

— Не вздумай блевать в моей машине! — это было последнее, что услышал Тэхён перед тем, как вырубиться.

И его организм как будто прислушался к строгому приказу Чонгука, однако стоило им войти в дом тренера, как тошнота достигла своего пика так резко, что Тэхён едва успел дойти, держась за стену, до туалета, даже не сняв обуви. Он знал, что Чонгук будет недоволен истоптанным полом, но это было лучше, чем убирать рвоту.

Эта ночь осталась в памяти Тэхёна обрывочными кусками. Он то спал, упираясь щекой в унитаз, то обнаруживал себя уже на диване в гостиной с дикой головной болью, то хлебал воду прямо из крана на темной кухне, а потом стоял, прислонившись лбом к ледяному стеклу, надеясь, что холод хоть как-то облегчит его состояние. Чонгука он не видел — после того, как тот буркнул: «На кой хрен ты так напился?», тренер больше не выходил из своей спальни, предоставив гостю возможность самому справляться с последствиями вечеринки.

Утром Тэхён проснулся от какого-то звука, но не успел осознать, что именно разбудило его. Приподнявшись на локте на диване, он схватился ладонью за лоб, который заломило от яркого света, брызнувшего из большого панорамного окна. Застонав, парень посмотрел время на телефоне — почти полдень. Прикрыв рукой глаза, он, пошатываясь, подошел к окну и посмотрел на ослепительную белизну чистого выпавшего за ночь снега. В доме Чонгука всегда было чисто и свежо, как и за его окном. Тэхён повернулся и оглядел большую комнату: ни одной лишней вещи, все по своим местам. Он подошел к электрокамину и провел рукой по крышке, словно проверяя наличие пыли. На самом деле, ему просто нравилось прикасаться здесь ко всему — интерьер дома завораживал Тэхёна своей гармонией и неброской дороговизной, особенно на контрасте с тем жильем, где теперь жил парень.

Спустя мгновение он понял, что разбудило его — в прихожей слышался разговор. Ни разу за все время тесного общения с Чонгуком Тэхён не встречал в его доме никаких людей: ни друзей, ни девушек — никого, поэтому услышать чужой голос было неожиданно и удивительно. Не задумываясь, он выглянул из гостиной в сторону прихожей, и сразу отпрянул, прячась за косяком стеклянной двери — что-то в лице стоящего перед Чонгуком мужчины дало понять Тэхёну, что он лишний. Однако как только любопытного слуха достигли слова хозяина, парень не смог не выглянуть снова, осторожно высовывая из-за косяка половину глаза.

— Ты пропал на три месяца, отключил телефон, — голос Чонгука заметно дрожал. — А теперь просто явился за вещами? Я скучал, — голос его совсем сломался, — не знал, что с тобой, где ты… Ты так неожиданно уехал.

— О, брось, Чонгук! — с раздражением ответил пришедший. — Для тебя все неожиданно. А я сто раз говорил — я уеду в Сеул, моя карьера, жизнь — все там! А телефон отключил, чтобы ты не звонил мне по пять раз на день.

— Я просто скучал, очень, — повторил Чонгук с выдохом и протянул руку к парню.

Тот резко отвел его руку, делая шаг вглубь дома.

— Все кончено, я давно с другим парнем. Ты, я вижу, тоже нашел себе кого-то.

— Никого я не нашел, — ошарашено ответил Чонгук, поворачиваясь вслед направляющемуся в дом гостю.

Теперь Тэхён увидел его лицо: глаза широко раскрыты, щеки раскраснелись, губы дрожат. Всегда спокойный Чонгук отчаянно пытался держать себя в руках, но эмоции разрывали его. Он побрел за парнем, который, не оборачиваясь, махнул рукой за плечо.

— Это не твои кроссовки валяются у двери — ты такое дерьмо не носишь. Не пытайся обмануть меня — зачем? Я рад за тебя, — гость пожал плечами, проходя мимо и не замечая обомлевшего Тэхёна за стеклянной створкой двери в гостиную. Неожиданно он остановился, снова обернувшись к Чонгуку с деловым лицом. — Я заберу свой шлем и гитару в кладовой, ты же не выбросил их?

Чонгук молча покачал головой. Таким поверженным Тэхён никогда его не видел: Чонгук смотрел вниз, сгорбился, руки бессильно повисли вдоль тела, а лицо было наполнено такой безысходностью, что у Тэхёна сжалось сердце.

— И вот еще, — крикнул откуда-то из глубины дома гость, — помнишь, у меня была старая футболка, серая, я все время спал в ней. Она ведь осталась где-то здесь, верно?

— Да, она здесь, — Чонгук, который все это время стоял в прихожей, опираясь спиной на стену, ответил чуть слышно. — Я принесу.

С этими словами он оторвался от стены и прошел мимо двери в гостиную, также не заметив Тэхёна, такой нетвердой походкой, что тому показалось, что у Чонгука сейчас подкосятся ноги и он упадет. Вскоре пришедший парень с шумом и пыхтеньем вынес в прихожую гитару в текстильном чехле, мотоциклетный шлем и спортивную сумку, чем-то плотно набитую. Все это добро он свалил на пол и принялся надевать обувь, наскоро скинутую, на секунду отвлекся от шнурков, посмотрев на кроссовки Тэхёна, и обернулся назад, туда, где уже шел к нему со свернутой футболкой Чонгук.

— А где этот? — гость указал кивком на кроссовки. — В спальне? Познакомишь?

— Нет здесь никого, — совершенно ледяным голосом ответил Чонгук, протягивая парню вещь.

Тот взял с удовлетворенной улыбкой и запихал футболку в сумку.

— Здорово, что ты сохранил ее, не ожидал, что найдется. Впрочем, у тебя же ничего не теряется, все всегда по местам, — парень хохотнул и открыл дверь, запуская в темную прихожую ослепительно белый свет и холодную свежесть.

Чонгук не отвечал, он стоял неподвижно в глубине прихожей, крепко обхватив плечи руками, но стоило гостю сделать шаг за порог, словно сорвался, бросившись ему вслед:

— Намджун! — воскликнул он надтреснутым голосом, непроизвольно протягивая к парню руки.

Чонгук вдохнул, чтобы сказать что-то еще, но гость с легкой усмешкой поднял руку в прощальном жесте:

— Давай!

И быстро пошел по заснеженной дорожке.

Чонгук медленно притворил дверь и еще какое-то время стоял, не двигаясь, почти упираясь в нее лицом, а затем осел на пол на корточки, обхватил затылок руками, подтягивая голову вниз и тело его затряслось. Тэхён отчетливо видел, как вздрагивают лопатки тренера, а слух уловил тихие не то всхлипы, не то судорожные вздохи, от которых Тэхёну стало совсем не по себе. В смятении он отошел от двери в гостиную и сел на диван, переваривая ту сцену, невольным свидетелем которой стал.

Через какое-то время по коридору за дверями гостиной прошел Чонгук. Обернувшись, он, наконец, заметил Тэхёна, и посмотрел на него исподлобья покрасневшими глазами. Не зная, что сказать, Тэхён подскочил и заговорил быстро, смущаясь:

— Я пойду! — и направился к выходу, стараясь не смотреть на Чонгука.

— Да, иди, — ответил тот ледяным голосом, — проваливай давай.

Его бесстрастный тон, контрастирующий с дрожащими руками и обезумевшими от сдерживаемого горя глазами, напугал Тэхёна. Он опрометью бросился к двери, напялил свои видавшие виды кроссовки и, что-то буркнув на прощание, выскочил из дома, на мгновение ослепнув от искрящегося на ярком зимнем солнце снега.

Лишь пройдя быстрым шагом пару кварталов по уже знакомой дороге до автобусной остановки, Тэхён остановился, согнулся, положив руки на колене, словно желая отдышаться, и почти вслух выругался. Охренеть! Человек, к которому он привязался, кого считал другом, кому открылся настолько, что рассказал даже о том, о чем боялся вспоминать — гей? Чертов гей! Такой же, как Ли Джусо сраный извращенец!

Только почему-то в тот момент Тэхён буквально заставлял себя возмущаться и материться, а сердце после увиденного ныло. Ему не хотелось орать, блевать от отвращения или бить Чонгуку лицо — хотелось вернуться, обнять его, прижать к груди. Тэхён будто сам испытал ту же боль, ту обжигающую обиду, кожей почувствовал то, что чувствовал тот. Когда он успел так срастись с Чонгуком, как это произошло? И что теперь с этим делать?