Матсукава не любит устраивать большие празднества. Да, отмечать что-либо бывает весело, выдается случай провести время с семьей и друзьями, но порой общение с таким количеством людей слишком утомляет, поэтому, если бы у него был выбор, он бы просто остался дома. Даже слушать, как его сожитель о чем-то лопочет, Матсукаве приятно, и ему больше ничего не нужно.

У Ханамаки, с другой стороны, на этот день, кажется, другие планы.

***

Кто-то тыкает его пальцем в бок, причем так упорно, что начинает раздражать. Вообще-то Матсукаву не так уж и легко разбудить, но, в принципе, и не тяжело тоже — только иногда, когда он слишком устал, его даже будильник в одиночку разбудить не может.

В этот раз, однако, эти настойчивые тычки довольно быстро его пробуждают, а Матсукаве очень. Нужен. Сон.

Поэтому он решает не обращать на это внимание, но тыкать все продолжают. Вместо того, чтобы прекратить, теперь ему еще и на ухо шепчут.

— Иссей, Иссей… Иссей.

Наверное, может показаться, что происходит сцена из какого-нибудь ужастика, но голос звучит ужасно похоже на его парня дефис доставучего сожителя.

На его ужасного парня, который прекрасно знает, что у Матсукавы завтра учеба, поэтому он просто игнорирует его.

Ханамаки цокает языком, немного подпрыгивая на матрасе, а потом укладывается на бок, хотя, кажется, он не ложится рядом.

Вдруг Матсукава чувствует резкую боль под голенью, что заставляет тут же распахнуть глаза, и он понимает, что Ханамаки его только что пнул.

Он раздраженно стонет от боли.

— Какого черта, — хрипло произносит Матсукава.

Ханамаки наклоняется над ним и ложится прямо Матсукаве на бок. Брюнету даже не нужно на него смотреть — он и так знает, что тот победно ухмыляется.

— Эй, Маттсун, слушай, — говорит Ханамаки, и на этот раз Матсукава к нему все-таки поворачивается. Ханамаки устраивается теперь уже у него на животе и, как и ожидалось, ухмыляется.

— Хиро… — Матсукава прочищает горло. — Хиро, что за херня? Зачем ты меня разбудил?

Ханамаки его, видимо, особо не слушает. Ухмылка так и не слезает с его лица.

— Знаешь, что сейчас за время? — спрашивает он.

Матсукава сонно моргает.

— Время мне пойти спать.

— Нет, уже полночь.

— Ну вот, время идти спать.

Ханамаки посмеивается.

— Нет, нет, полночь, Маттсун.

Матсукава хватает подушку и несильно бьет Ханамаки ей, а тот только смеется.

— Я понял, что полночь, зачем ты меня разбудил, мне завтра рано вставать…

Ханамаки не отвечает. Матсукава снова моргает и закрывает лицо подушкой, которой совсем недавно ударил его.

Ханамаки пытается ее отобрать.

— ИССЕЙ, ВСТАВАЙ.

Матсукава от него отмахивается.

— Уди.

— Ну блин, мне надо с тобой кое о чем поговорить, это важно!

Матсукава его не особо слушает и все продолжает пытаться стряхнуть.

— Уйди! Дай поспать!

Ханамаки и правда слезает. Это Матсукаву удивляет, и он выглядывает из-под подушки, только чтобы увидеть, как Ханамаки через него переступает и усаживается.

— ТАКАХИРО, — Матсукава снова молотит парня подушкой, теперь, правда, гораздо упорнее.

— СЕГОДНЯ ТВОЙ ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ.

— ОН ВСЕ ЕЩЕ ЗАВТРА, ЧЕРТ ПОБЕРИ.

— УЖЕ ПОЛНОЧЬ, ИДИОТ.

— ЗАВТРА НЕ НАСТУПИТ, ПОКА Я НЕ ПРОСНУСЬ.

— Эй, хватит орать, соседи услышат, шшш.

Матсукава замирает и вдруг забывает, что хотел сказать, вместо этого пристально смотря на Ханамаки.

— У меня завтра учеба.

Ханамаки широко улыбается, чуть ли не сияет.

— Я знаю.

Он быстро ложится на Матсукаву, наслаждаясь его теплотой.

— Уф, Хиро, слезь…

— Да ты совсем не романтик, Иссей.

— Хочу поинтересоваться твоим определением слова «романтик», потому что я уверен, что романтики НЕ БУДЯТ МЕНЯ ПОСРЕДИ НОЧИ, КОГДА У МЕНЯ ЗАВТРА УЧЕБА.

— Иссей, поверить не могу…

— Я пошел спать.

— НЕТ, ПОГОДИ.

Матсукава не отвечает, закрывает глаза и лицо подушкой, и правда пытаясь уснуть. Ханамаки возмущенно вдыхает и трясет его.

— ПРОСЫПАЙСЯ, ПРОСЫПАЙСЯ, ПРОСЫПАЙСЯ…

— ДА ТВОЮ ЖЕ МАТЬ…

— ТЫ МОЕ СОЛНЦЕ, МОЕ ЕДИНСТВЕННОЕ СОЛНЦЕ, — начинает петь Ханамаки, не попадая в ноты, уткнувшись в шею Матсукавы, и делает это настолько раздражающе, насколько только возможно.

— ЗАТКНИИИСЬ.

— …МОЕ СОЛНЦЕ, ТЫ ДЕЛАЕШЬ МЕНЯ СЧАСТЛИВЫМ, КОГДА НЕБЕСА ПАСМУРНЫ…

Матсукава снова стонет с раздражением — Ханамаки его уже достал — и берет его лицо в руки (Ханамаки не прекращает завывать), чуть приподнимается и целует его, чтобы тот замолчал наконец.

Когда Матсукава отстраняется, он чмокает Ханамаки в щеку.

— Теперь ты замолчишь, надеюсь? — сонно бурчит он.

Ханамаки что-то мурлыкает себе под нос, будто ответ — «еще подумаю», и прижимается поближе, обхватывая Матсукаву руками, тихо посмеиваясь.

— Мммм, — бормочет Ханамаки. — С днем рождения, Иссей.

Несмотря на все, Матсукава все же тепло улыбается.

— Спасибо.