— Этот недостойный шиди, правда, старался учиться, но, видимо, он совсем бестолковый и шисюн зря тратит на него время… — раздосадовано произнес Су Ше, понуро повесив голову.

       Он каждый раз являлся в их тайное убежище ровно к назначенному времени, в то время как Евгения редко приходила раньше его, часто опаздывая и заставая своего шиди, смиренно сидящим на дряхлой циновке. Убежищем им служила находящаяся в удалении от основных построек и шумных горных речушек старенькая беседка, укрытая от чужих глаз в зарослях бамбука. Здесь можно было в тишине заниматься музыкой, не боясь привлечь ненужного внимания.

— Опять получил плохую оценку? — без осуждения предположила она. В случае Су Ше «плохая оценка» — это любая, кроме идеала.

— Да… — щеки юноши горели от стыда. Он отводил от своего шисюна взгляд. Евгения встала и успокаивающе погладила его по плечу. — Столько усилий вложено, но этот ничтожный всë равно допустил ошибку…

— Но ты же сдал? — поймав его взгляд, спросила она.

— Сдал… — непонимающе ответил он.

— Ну, всё. Ты молодец! — Евгения широко улыбнулась, подбадривая Су Ше.

— Но… — начал возражать он. Его шисюну на самом деле было всë равно на признание и оценку его труда старшими, что притягивало и будоражило сознание Су Ше, но порой юноше было до глупого обидно, что тот не видел разницы между выполненной работой и работой, выполненной на высшую оценку.

— Так. — пресек его возмущение Лань Чэньчжун и с хитринкой в глазах, продолжил, стараясь придать своему лицу серьезный вид. — Сейчас буду делиться великой мудростью предков, так что послушай внимательно. Смотри: так, ноги на ширине плеч ставим.

      Услышав слова про мудрость предков, в миг ставший серьезным Су Ше не понимал, почему его шисюн так весел, но с готовностью стал повторять за ним движения.

— Поставил? Ага… Теперь руку высоко-высоко тянем, — Лань Чэньчжун протянул руку вверх, вытянувшись так словно старался коснуться пальцами неба. — прям тянемся-тянемся, делаем глубокий вдох, угу, и повторяй за мной слова: и-и-и-и!

— И-и-и-и! — старательно протянул Су Ше, зажмурившись.

— Хуй с ним! — выкрикивает Лань Чэньчжун, широким жестом махнув рукой.

— Х-х… — по инерции начал было произносить его шиди, но будучи воспитанным мальчиком, зажал рот руками. Глаза его широко распахнулись, а уши покраснели, как только он понял, что слова произнесенные шисюном являлись ругательством. — Эм, а обязательно это говорить? — смущенно уточнил юноша.

— Это мудрость предков! — нахмурив брови, пригрозил указательным пальцем Лань Чэньчжун. — Так, что давай-давай! Обязательно!

      Су Ше смотрел на адепта клана Лань и не мог поверить своим глазам и ушам. Медленно до его ошарашенного разума постепенно доходило, что его шисюн просто так… шутит. Он не ожидал, что родственник безупречных Нефритов, станет говорить подобную крамолу про непогрешимых предков клана Лань, про своих предков. От попытки представить матерящимся Лань Цижэня, Су Ше стало смешно и неловко. Лань Чэньчжун был очень странным. Его шисюн был не от мира сего, но само его существование скрашивало жизнь юноши и дарило ему надежду. Надежду на то, что и ему есть место в этом мире.

      Зажмурившись и набравшись решимости, как перед прыжком в ледяную воду, Су Ше твердо поставил ноги на ширину плеч, высоко поднял руку и закричал:

— И-и-и-и хуй с ним! — выдохнул он, яростно махнув рукой.

— Полегчало?

      Су Ше на полном серьёзе прислушался к своим ощущениям.

— Немного… — удивленно ответил он, чем вызывал улыбку своего шисюна. Самое странное, что ему и правда полегчало.

***

      В пол уха слушая упражнения Су Ше в игре на гуцине, Евгения неосознанно начала стучать пальцами по резному чайному столику, что был милым дополнением их тайного убежища.

       Солнце неуклонно близилось к горизонту. Оля дала ей время подумать над еë словами. Евгения чувствовала, будто увязла в густой липкой смоле, и чем больше пыталась выбраться, тем глубже погружалась в неë. Она чувствовала беспомощность. После соревнований лучников Цишань Вэнь нападёт на Облачные Глубины. Ольга не смогла предотвратить этого, но у неë получилось убедить Бессмертного Владыку не нападать на Юньмэн ценой обещания устроить свадьбу Цзян Яньли и Вэнь Чао. Чтобы не допустить крупномасштабной войны, нужно было позволить событиям, приведшим к разрыву помолвки с Цзинями случиться, и обречь деву Цзян на несчастный брак.

      Это было несправедливо. Цзян Яньли заслуживала счастливой, долгой и спокойной жизни, и не должна была становиться разменной монетой, но что мог сделать слабый и никому неизвестный адепт клана Лань? Она хотела изменить жизни героев новеллы к лучшему, всех спасти, и видела в этом свою цель, как человека, пришедшего из другого мира, но на деле выходит так, что даже самую малость — помолвку Цзян Яньли, на которую она могла повлиять, трогать не стоило. Может Ольга права в том, что у них нет никакой сакральной миссии здесь и единственная их задача это просто жить, как они жили до этого? Не пытаться предотвратить все трагедии? Смешно подобное слышать от человека, что решил сохранить орден Цишань Вэнь, но если учитывать, что ей это место стало домом, то в этом желании нет ничего удивительного.

      Но было и то, что касалось Евгению напрямую. Ей не удастся усидеть на двух стульях. Даже если она не уйдет с Ольгой в Цишань, то после нападения на Облачные Глубины, путь обратно в Гусу ей будет заказан. Она моментально станет для всех предателем, что якшался с Крысиным господином — никто не станет слушать еë. Евгению не отпускало неприятное ощущение того, что выбор давно сделали за неë. Ей претила мысль стать антагонисткой истории, но этот выбор действительно был лучшим из имеющихся.

      И пока она здесь, она желала кое-что сделать. Ей хотелось сполна отблагодарить орден Гусу Лань за все годы страданий, хотелось побольнее ужалить, доказать самой себе, что она всë ещё способна на бунт. Кража клановой библиотеки будет невероятно захватывающей авантюрой и… достойной местью. О, да… Все драгоценные рукописи, орденские секреты и таинственные техники самосовершенствования, что так долго скрывала холодная гладь зеркала, окажутся в еë руках. Как младшей ветви клана свободный и неограниченный вход в клановую сокровищницу знаний ей был закрыт.

      Можно даже сказать, что она сделает доброе дело. Лань Сичэнь впопыхах вряд ли сможет взять и унести даже половину всех бесценных книг, собираемых на протяжении многих десятилетий, и большая их часть безвозвратно погибнет в огне. И дело будет не в злобности Вэнь Сюя, а во внутренних правилах клана Гусу Лань.

      Помимо общих правил, выбитых на стене, был ещё отдельный список правил только для адептов клана, который каждый должен был знать наизусть, и оригинал которого Евгения планировала сжечь из личной неприязни. За каждую ошибку в его пересказе Лань Цижэнь бил еë по ладоням линейкой. Не сказать, чтобы от этого она сейчас помнила каждый пункт, но могла с уверенностью сказать, что при захвате врагом резиденции было предписано поджечь хранилище знаний, чтобы они не достались никому. Предвкушение недоумевающих и паникующих лиц старших адептов и в частности Лань Цижэня от этой будущей шалости будоражило еë разум.

      Ольга хотела провернуть всë без неë, в одиночку, у неë даже откуда-то имелась гусуланьская налобная лента, которая, как и все сомнительные вещи, включая алкоголь и табак, хранились в мешочке цянь-кунь в погребальной вазе, но Евгения убедила еë действовать сообща.

      Нужно было хорошенько прощупать местность и разработать план действий, в чем помощь Лань Чэньчжуна была не заменима. К нему будет меньше всего вопросов, так как он по долгу службы мог как держать пост у библиотеки, так и патрулировать ночами отдаленные уголки резиденции.

      Единственное что добавляло ложку дегтя в эту бочку меда, было то, что она не знала, как после этого смотреть в глаза Лань Сичэня. Юноша был так добр к ней, а она собиралась обокрасть его дом и умолчать о нападении врагов. Ольга говорила, что так только увеличатся потери, но может быть все же стоило предупредить его, хотя бы намекнуть?..

— У-учитель Лань… — услышала она испуганный голос Су Ше, который вывел еë из раздумий.

      Увидев смотрящего на неë сверху вниз Лань Цижэня, она вскочила как ошпаренная под его укоризненное фырканье.

— Учитель Лань. — выучено Евгения согнулась в уважительном поклоне. Слова вылетели из еë рта раньше, чем она смогла их осознать.

— В своих любовных грезах ты совсем потерял связь с реальностью. Фаньхуэй Дицю тебе не ровня и ваша связь принесёт только позор. — Лань Цижэнь вновь кидает острый взгляд на растерянного Су Ше. — Чем ты тут с ним занимаешься?

— Этот адепт помогает шиди… улучшить его навык владения музыкальным инструментом. — с запинкой отвечает Лань Чэньчжун, потупив взгляд вниз.

— Ты помогаешь ему только закрепить ошибки. — презрительно хмыкает его учитель.

— Это не запрещено правилами. — слабо произносит Евгения, желая отстоять их с Су Ше занятия. Ей мерзко от того, каким жалким звучит еë голос, но молчать она уже не может.

— Кем ты себя возомнил, чтобы учить его чему-либо? — укоризненно спрашивает он. — Смешно! Время перед отбоем дано старшим адептам для медитации и самосовершенствования, а не для праздного времяпрепровождения!

— Помогать младшим не запрещено. — затравленно повторяет Евгения, встречаясь с Лань Цижэнем взглядом.

— Сейчас Фаньхуэй Дицю придает тебе смелости, но помни, что вернувшись в Безночный город он забудет о тебе. — грозит пальцем учитель Лань, возмущенный подобной дерзостью. Посчитав свой воспитательский долг исполненным, он уходит, величаво сложив руки за спиной.

      Евгению трясëт и она тихо оседает на дряхлую циновку. Проходит время, а мерзкие слова учителя продолжают звучать у неë в голове. Она сдирает со лба злосчастную ленту с голубыми облаками, до скрипа сжимая ткань в пальцах. Ей хочется при всех вручить еë Вэнь Чуньлэю, хочется попросить его переломать Цижэню ноги, хочется пойти с ним в библиотеку и на каждой стене написать: «Все книги вынес Лань Чэньчжун».

— Шисюн… — сквозь вихрь мыслей слышит она робкий голос Су Ше.

      Поднимает на него взгляд. Он стоит в стойке на ширине плеч с высоко поднятой рукой.

— Хуй с ним!

      От его невозможно серьезного лица Евгению пробивает на смех.