«Ах, какая девушка!» — подумал Цзинь Цзисюань, одновременно чувствуя смешанный шквал эмоций: смущение, восхищение и страх.

«Эх… Вся в Юй-эр, такая же реакция» — с ностальгией и теплом проронила Мадам Цзинь, отряхивая рукава от несуществующей грязи и бросая на пол неугодных, хотевших остановить в оказании помощи А-Ли, которая блестяще и сама справилась.

В это же время Цзинь Гуаншань пытался придти в себя и остановить кровотечение и восстановить равновесие после пережитого удара Девы Цзян. Сила и поставленный удар у нее определенно от матери. Ведь точно такой же пощечиной закончилась первая и последняя попытка, тогда еще наследника, ухаживаний за юной Фиолетовой Паучихой. пусть только мертвые будут знать, что потом было осуществлено страшное избиение наследника и нравоучительная беседа от его отца с матушкой

И еще меньше людей среди живых знают, что ранее недовольный навязанной помолвкой Фэнмянь был поражен ударами будущей его леди прямо в сердце. А вместе с дальнейшим действием был покорена его душа и все остальные ненужные в тот момент конечности.

— А А-Фен, оказывается, любит пожёстче! Неужели юная дева нашла своего заклинателя в тяжелых доспехах?

— Заткнись, Чанцзэ!

— Смотри, как покраснел! Как помидорка! Или лучше сказать как покрасневшая жепка златорылого?

— И ты меня предала, Саньжэнь!

В тот момент Гуаншань навечно зарекся приближаться к конкретной леди из ордена Мэйшань.

Но было удивительно, что хрупкое порождение буйной женщины также опасно. Хотя со стороны и казалась восхитительным белым лотосом.

***

«Как хорошо быть среди семьи. Родных речей. Привычной неспешной суеты».

— Какого черта! Вэй Усянь!

— Такой же вопрос! Цзян Ваньинь!

«Столь привычные переругивания. Столь привычный вид на Пристань Лотоса».

— Я не прощу тебя! Вэй Ин! Моли о пощаде!

— Ха! Удачи в попытке, собаколюб!

— От собакофоба это слышу!

«Хорошо быть дома».

Поглощённая в столь домашнюю атмосферу упорядоченного хаоса, Цзян Яньли совершенно «случайно забыла» о том, что у дверей в обеденный зал стоят «желанные гости».

Цзинь Гуанъяо («Что я здесь делаю?»), Цзинь Цзисюнь и Цзисюань — делегация, которая должна была принести глубочайшие извенения за предоставленные неудобства неподобающим поведением главы ордена (в это же время находящийся в руках лучших лекарей) — сидели за столом. Перед ними ничего не было. Соблазнительный запах фирменного супа Яньли распространился по всей Пристани. За окном доносились отголоски дифирамб в сторону создателя. Живот Цзинь Цзисюня забурчал, смущение и стыд окрасило его лицо. Напряженный взгляд в пол наследника ордена Цзинь сопровождался аналогичным звучанием. Улыбка Яо стала чересчур сладкой.

Мимо лица пролетел нож, брошенный в пылу ссоры, которая набирала обороты.

— Вам не кажется, что столь удивительный день как никогда прекрасен для обеда в приятной компании, Сяо Мин? — вопрос адресованный в сторону прислуги, снова нанятой после переживания страшной ночи.

Рядом сидящая женщина спокойно распивала чай, пустая чаша издевательский стояла напротив нежеланных гостей, на вопрос своей госпожи она ответила:

— Да, и как приятно разделить ее с вами Госпожа.

— Это чувство обоюдно.

«Да… Мы дома, мама, папа», — глубоко вздохнув, отпила еще один глоток чая девушка.

Нежданные гости голодали.

Блеснул Саньду, зазвучала флейта.

Битва братьев семьи Цзян за последний кусочек мяса перешла на новый уровень.

***

В это же время в Облачных Глубинах:

Юноша, самых прекрасных нравов, благочестивый заклинатель, успешно известный второй брат Лань держал в своих руках новое письмо. Письма присылаемые после соревнования рисовали все больше понятную картину: по крайне мере теперь авторство было очевидным.

Достопочтенный сильный заклинатель или…Ханьгуан-цзюнь.

Лань Ванцзи, Второй господин Лань.

Нам совершенно неожиданно стало известно о вашей привязанности к демоническому культиватору. Кто этим заклинателем является думаю говорить не стоит. Но то, что я хочу вам преподнести через это письмо вы должны в полной мере осознать и взять себе на ум и запомнить, заложить в себе так же, как тысячи правил Ордена Лань.

Мой брат бесценен. Он силён, свободолюбив и не обязан ни тебе, ни этому миру ни в чем.

Ваш неблагородный поступок мне известен. «Упомянутый» заклинатель не знает, знать не хочет, сохраняя для себя «тайну».

Но знайте, что в любой другой альтернативе, Вы бы несли то наказание, которое никогда бы не забыли. Как блюститель традиций ты должен понимать степень тяжести своего преступления. Пока не будет объявлено официального ритуала ухаживания, так как вы тот, кто инициирует свою привязанность, вы не имеете больше никак взаимодействовать с «заклинателем» помимо работы, касающейся заклинательства. Доверие ты больше не заслуживаешь. Если у тебя есть проблемы решай их сам, но не втягивай нашего братца. В противном случае мы будем вынуждены сообщить о случившемся Вашим старейшинам.

Иначе говоря: Причиняя насилие, будь готов нести наказание 

«Заклинателем» тебе не вещица, которой можно пользоваться как хочешь. Либо официальное ухаживание, либо продолжай играть глыбу льда и совершенства, но на расстоянии от заклинателя. 

Если осмелишься навредить брату, я сломаю тебе ноги и заставлю ползти и молить о прощении. Я знаю, что мучает тебя по ночам. Осмеешься как-то оскорбить его, прилюдно вырвем язык. Посмеешь ограничивать его или «прятать в Гусу» — сломаем руки и публично казним за посягательство на честь и достоинство. Наш Сянь-сянь слишком хорош для тебя. Знай это.С наилучшими пожеланиями, его крайне обеспокоенная старшая сестра.

P.S. Я заметила твой влюбленный взгляд на моего Сянь-Сяня, не смей отрицать.

P.S.S. Если все-таки посмеешь, забудь даже о возможности быть с ним.Письмо самосожжется спустя минуту, когда дойдёшь до конца прочтения.

Лань Ванцзи сконфуженно уставился на письмо. Его уши пылали.

«Именно это чувствует непутевый влюбленный от родственников белого лотоса? Впрочем. Это ли не знак?»

***

В это же время в Нечистой Удоли чахнула экстравагантная заклинательница. Внезапно встряхнув одеяния она откинула шляпу, глядя на закат.

«Может это знак?»