Рипто вечно влипал в неприятности.

С первого момента знакомства Уилл постоянно видел последствия встреч несогласных с колдуном. Тот, как заправдавский дикарь, часто бросался в драку первым, в основном из-за того что не сумел сдержать порыв и затушить всколыхнувшуюся агрессию. У него и до их знакомства были проблемы с гневом: сносить насмешки и издевательства с годами становилось все труднее, посему Рипто быстро терял над собой контроль и влезал в никому не нужные разборки. Чаще всего заканчивающиеся не в его пользу, о чем свидетельствовал длинный список прегрешений, тянущийся за не совсем вменяемым колдуном и отправивший его на скамью подсудимых.

Он не всегда был склонен к физическому насилию, юные годы не позволяли ему противопоставить что-либо тем, кто превосходил его в комплекции. Одна только Ведьма оставила на его коже несчетное количество шрамов. Школа научила тому, что не всегда большой значит сильный. Рипто дрался. Много. До сотрясений и переломов. До первой крови. Только тогда его оттаскивали от обидчиков и наказывали, несмотря на то, что он не был виноват и даже не был инициатором драки. Единственная его ошибка была в том, что он не мог и не хотел мириться с ролью жертвы, которую гнобит стая внешне далеких от шакалов существ, но по сути ими являющаяся.

Именно благодаря неблагополучному прошлому, Уилл мог свободно лицезреть, как кидается на обидчиков его новый друг. Ему каждый раз было страшно за ящера, ибо наблюдать за банальным мордобоем было пугающе, особенно не имея возможности помочь. Смотреть как на внешне хрупкое и небольшое тело наваливается кто-то в два или три раза крупнее было жутко и дико, но Рипто умудрялся справляться. Для себя Чикс сделал несколько выводов, исходя из наблюдений за ящером: во-первых, если уже дерется, не лезть под руку, а во-вторых, будь готов обрабатывать раны и ушибы, коль назвался другом. Первые травмы, которые получил Рипто, когда вступил в безрассудный бой с тремя подосланными за их энерго-кристаллом ворами, мутант помнил еще долго. Он впервые зашивал кому-то рану, а так же впервые увидел всё жестокое прошлое, намертво впившееся в чужую кожу. Ему неизмеримо хотелось помочь новообретенному другу хоть как-то…

Третьим выводом стало парадоксальное умозаключение: если первый удар наносил колдун, то всё могло ограничиться сотрясениями, переломами и синяками, но если нападали на Рипто, а уж тем более если он взрывался на ранее случившуюся агрессию… Скажем мягко, тебе крупно повезет остаться с целыми конечностями.

Рипто был свиреп в рукопашном бою. В такие моменты в нем преобладала дикая половина, которая как и полагается крупному хищнику не гнушалась рвать когтями и зубами чужую плоть. Конечно, рассудок никуда не исчезал и внимательно следил за действиями собственного тела, иногда прерывая кровавый поток, чтобы вступить в уничижительный для оппонента диалог с элементами запугивания и шантажа, или чтобы с зубастой улыбкой пронаблюдать как ломаются чужие кости.

Когда бой был сугубо интеллектуальный, то Уилл отчетливо подмечал как в ящере просыпается острый на язык хам, который забивал противника не только витиеватыми ругательными конструкциями, но и весьма специфическими и заковыристыми знаниями, ответ на которые найдет не каждый. По мнению Чикса, в Рипто пропадал не только великий актерище, меняющий насмешливые маски на беспристрастные и откровенно скучающие, но и прожжённый политик. Уилл был свидетелем, как колдун общался с подчиненными в парке: язвительно, холодно и требовательно, при этом четко проговаривая, что он от них хочет и что им будет за успех и провал. Но это не шло ни в какое сравнение с тем, как тот общается с другими волшебниками или чиновниками. С последними в ход шло всё: от обаяния до банального подхалимажа. Люди чаще не выдерживали ударной волны внимания от Рипто и быстро теряли позиции, чуть ли не стелясь перед ним. А вот с другими волшебниками было сугубо наоборот. Надменность, чопорность, мрачное превосходство, темный и тягучий яд ощутимо капал с губ динозавра стоило ему только схлестнуться с кем-то языком на почве магии. Такие создания мгновенно понимали, что перед ними не дикарь с магическим артефактом на перевес, а опытный колдун, с ворохом накопленных знаний за спиной.

Однако магам это не мешало ставить ящера в неудобные положения и пытаться выставить его в еще более отрицательном свете, ибо репутация у него было не самая положительная. Рипто учился держать лицо, но и оно порой трескалось от необоснованных оскорблений и обвинений, что лились на него как из ушата. Он не взрывался только потому, что благодаря Уиллу и покровительнице осознал, что у него пока что недостаточно сил чтобы прервать злословия в его адрес. Но обид он не забывал и откладывал месть на более поздние годы.

Магический бой в глазах фрукточеловека был подобен танцу. В нем сплеталось все самое сильное и могущественное, что видел в динозавре Чикс. Выверенные точные движения, невероятный контроль и неизведанная внутренняя мощь, которой искусно управлял колдун. Щиты и заклятья летали над ним и от него, разбиваясь о чужие щиты или настигая свою цель. Вспышки то исчезали, то появлялись. Различные стихии сталкивались в противоборстве. Искажалось время и пространство. Уилл трепетал, когда ему доводилось видеть, как Рипто творит магию у него на глазах. Трепетал от ужаса и восторга одновременно.

Так же у Рипто было патологическое шило в заднице. Ему не сиделось на месте, особенно когда ему скучно. Он умудрялся находить себе проблемы самостоятельно, а иногда они находили его сами. С последним Чиксу приходилось тупо мириться, ибо это своеобразная карма прилетала по затылку динозавра за все дерьмо, что он делал до этого. Сам колдун подходил к этому вопросу с долей юмора, при этом пряча грустные глаза от друга.

Но что больше всего не нравилось Уиллу, так это травмы которые получал иногда нерадивый приключенец. Мутант с ужасом вспоминал некоторые их приключения, когда они колесили по мирам, неприкаянно слоняясь из одного места в другое.

Ему часто приходилось видеть порезы от когтей или холодного оружия на руках и торсе Рипто, обугленные края запекшихся ран из-за огненных шаров и прочих неприятных магических заклинаний. Он вытаскивал стекло, иглы и щепки из кровоточащей кожи, бывало и большие куски взорванных магией предметов, вонзившихся в не успевшего увернуться ящера. Процесс зашивания рваных и кровоточащих ран по отвратительности не шел ни в какое сравнение с переломанными костями конечностей и ребер, а так же с внутренними кровотечениями и сотрясениями. Самым не приятным для Чикса было вправлять сломанные кости, которые с влажным и неприятным хрустом вставали на место, заставляя Рипто захлебываться болезненным криком в зажатый зубами шейный платок.

И хоть на Рипто все заживало достаточно быстро и почти бесследно, все равно все травмы причиняли боль и требовали определенной помощи в излечении. До появления в его жизни динозавра, у Уилла не было опыта в оказании первой помощи кому-либо, но со временем ему казалось, что он готов ко всему.

И каждый раз это было ложью.

Рваное быстрое дыхание. Кровоточащая рана, зажатая импровизированным бинтом из собственной мантии. С губ рвется влажный кашель, после которого из уголков губ стекали алые капли. Кожа холодела и бледнела по мере того как росла лужа крови.

Вот такие моменты Вилли искренне ненавидел. Свое отчаяние и неспособность помочь. Чикс никогда не забывал как под его пальцами тяжелым камнем лежало обугленное тело, из которого ускользала жизнь его друга. В голове часто прокручивались и другие эпизоды, а во снах добавлялось тягучее ощущение беспомощности, ведь в кошмарах он неизбежно терял своего друга. И он ничего не мог сделать.

К собственным ранам и травмам мутант относился весьма хладнокровно и безразлично, ведь повышенная регенерация позволяла мелким ранкам и повреждениям сходить через несколько часов, а вот более серьезные раны могли исчезнуть без следа по истечению двух-трех суток. Потеря крови ему тоже была не страшна, из-за своей способности воспроизводить питательные жидкости, а переломы были не столь значительны в виду весьма гибких костей и их малочисленности.

Однако он впервые увидел схожий ужас и панику в любимых глазах, когда дорогой друг однажды нашел его в полу-обглоданном состоянии, без ног и половины головы. Злобные твари разделили их буквально на несколько минут, и пока колдун добивал свою партию, на мутанта напали со спины и он не смог увернуться от острых зубов, лишаясь конечностей и в принципе плоти. Тогда Чикс был свидетелем концентрированного всплеска злобы и агрессии, которые выжигали все на своем пути, наконец-то осознавая почему многие на их пути так боялись «Ярости Рипто». И в последствии ощущал на себе всю ту заботу, на которую был способен колдун. Это приятно удивляло и давало понять, что и его усилия не безразличны ящеру.

В процессе обработки ран, мутант с нарастающим удивлением следил за руками друга. Его движения были уверенными и четкими, Рипто знал что делать и как остановить кровотечение, но в глазах плескался страх. Страх того, что он мог не успеть. Страх бессилья и отчаяния. Прямо как и в его собственных глазах в такие моменты.

Тогда-то он и услышал от чего же из них двоих чаще всего огребал именно ящер. Потому что даже зная о чудесных генах Чикса, он не мог позволить себе даже мысли о том, что дорогое сердцу существо окажется в столь плачевном состоянии. И к тому же, у Уилла лучше получалось вправлять ему не только кости, но и мозги на место. Чтобы не так сильно рисковал, ведь он теперь не один.

Уиллу оставалось только выдохнуть, запрокинуть голову и рассмеяться в голос от облегчения…