Когда пуля попала в плечо Вегаса, Пит почувствовал эйфорию.

Не то чтобы выстрелить в Вегаса было для Пита идеей фикс. Скорее, так просто сложились обстоятельства, заставив его нажать на курок. Впрочем, он не жалел об этом. Много о чем другом жалел, а об этом — точно нет. Все же, несмотря на очевидную влюбленность в Вегаса, Пит иногда очень хотел его убить. Или покалечить. Например вот так, выстрелом. А потом смотреть взглядом невинной овечки. Или, ещё лучше, добавить на его излюбленном английском:

— Oh my god, I think it's karma.

Пит исполняет свое желание, произнося это одними губами, глядя Вегасу в глаза. Он же умный, книжки читать любит, должен понять, что Пит зол. То, что он отправил остальных телохранителей за Кинном, не позволив Вегаса и пальцем тронуть, его величайший акт милосердия.

Вегас выглядит напуганным и поражённым, и Пит с неудовольствием отмечает, что ему не нравится, когда Вегас смотрит на него так. Ему нравилось, когда Вегас смотрел заботливо, когда приносил поесть. Ему нравилось, когда Вегас смотрел на него в поисках поддержки после визитов отца. Ему нравилось, когда Вегас смотрел на него с восхищением. Ему нравилось, когда Вегас смотрел на него затуманенным от желания взглядом.

Питу, черт возьми, невероятно нравилось вызывать у Вегаса положительные эмоции, и осознать это в момент триумфа оказалось отвратительно.

Эйфория от минутной победы быстро проходит, и это злит ещё больше, потому что состояние этого паршивца не должно никак влиять на Пита. Он должен ненавидеть Вегаса. Пит должен мечтать о том, чтобы он смотрел на него с ужасом и страхом в ожидании собственной казни. Все было бы так легко, если бы Пит просто желал ему смерти.

Но это же Вегас, с ним никогда не бывает легко.

И это чертовски бесит.

Пит чувствует слишком много гнева и любви одновременно. Слишком много ярких эмоций для слишком эмоционального Пита. Слишком много следствий, причиной которых является Вегас.

Поэтому Пит бьёт его по лицу со всем отчаянием, что скопилось в душе. Он просто не может остановиться, несмотря на искаженное болью лицо Вегаса. Потому что он заслужил. Потому что Вегас — конченый мудак, который причинял Питу боль с улыбкой на лице. Потому что Вегас вырос среди насилия и не смог сформировать себя иначе, кроме как приспособиться. Потому что Вегас, гад, залез Питу в сердце и обвился вокруг него змеёй, мешая спокойному ритму. Потому что он — слишком ядовитая кобра, мешающая свободному дыханию. Потому что…

«Пит, ты такой глупый», — думает про себя Пит и, наконец, останавливается.

Вегас всё ещё дышит, и даже, ублюдок, улыбается, словно безумец. Он и есть безумец, вспоминает Пит, и думает, что сам такой же. Это он разбивает в кровь свои костяшки и лицо Вегаса. Это он, как зачарованный, смотрит, как кровь из их ран смешивается, и это почти смешно, словно они дают клятву на крови. Словно Вегас способен поклясться в чем-то и никогда не нарушить клятву.

— Я люблю тебя.

Словно Вегас заверяет кровью свою любовь.

И сбегает, как трус.

Пит остаётся сидеть на холодном полу парковки. Он думает, что зря не добил Вегаса и зря отпустил. Он думает, что чувствует себя слишком плохо для того, кто наконец отомстил за боль и унижение, что пришлось перенести.

Господи, Пит так сильно устал любить и ненавидеть. Настолько сильно, что готов нырнуть в этот омут с головой.

Пит любит Вегаса до боли в сердце.

Смотря на его умирающее тело, Пит думает, что карма — слишком жестокая сволочь.