Сильный ветер покачивает едва видно шпиль из стороны в сторону, однако конструкция продолжает крепко держаться, не дав ни одному трупу выпасть из своего строения. Эн тоскливо смотрит на это движения, сидя на пороге капсулы, прижимая колени к груди, словно пытаясь всеми силами стать меньше, чем он есть. Весь зажатый, грустный, словно побитый щенок, попавший под дождь. Тишина давит на слуховые сенсоры, а ведь парень почти отвык от неё с появлением бунтующего подростка в трупных стенках этого места. Было сложно поверить, что ещё недавно здесь кипела жизнь по восстановлению космического корабля.

Пальцы Эна скользят по его голове, стягивая мягко фуражку. Он держит её так трепетно, рассматривая эмблему с крыльями. Узи сказала, что он пилот. И это сделало его таким счастливым. Парень не был уверен, кем он был до приземления. Все воспоминания превратились в тот ещё суп, это было сложно отрицать, бунтарка была права, уверяя, что в этой истории что-то не клеилось. Будь она рядом, нашла бы ответ и объяснила бы ему, как всё было на самом деле?

Эн одёргивает себя: перед его глазами снова рисуется образ испуганной подруги, отползающей от него, как от чумы. Он был чудовищем, не так ли? Внутри него было такое же нечто, способное разорвать Узи в клочья. Одна мысль об этом приводила в искренний ужас. Он ведь мог не успеть её спасти. А если бы чудовищем стал он сам, то кто бы увёл подростка в безопасное место, кто бы защитил? Она бы так и погибла от его же рук?

Парень чувствует, как противно ему стало смотреть на себя в зеркало от чувства собственной ничтожности. Его будни превратились в рутину продления собственного существования. Каждый день он без слов идёт и добывает масло из трупов для питания Ви, всё чаще отказываясь от порции для себя. Моральное истощение не так заметно, если физически состояние не лучше, как кажется Эну. Ему достаточно того, что он продолжает функционировать, готовый в любую минуту остановить Ви от бесчинств, если она всё же решится вырваться.

— Нет, серьёзно — я, конечно, надеялась, что ты и та фиолетовая прекратите совать свой нос не в своё дело, но это уже слишком. Может, вернёшь её сюда и перестанешь вести себя как амёба, компостируя мой процессор? — демонтажница говорила с нескрываемым раздражением в голосе. Происходящее капало ей на нервы, ситуация не улучшалась. Было очевидно, что произошло нечто плохое, но Эн отказывался толком объяснить, почему Узи не вернулась с ним. У Ви была догадка, но она точно знала, что не будет развивать её — она уже научилась, что любая попытка влезть не в своё дело жестоко карается. Этот урок её заставили усвоить давно.

— Мы не можем больше общаться в рабочими, Ви… Мы слишком опасны. — Парень тенью проходит вдоль стены, касаясь пальцами рисунка Узи, где она расписала, как же будет выглядеть корабль после починки. Её планы были жестокими, но такими воодушевляющими. Если убрать часть с уничтожением человечества, всё казалось таким… наивно прекрасным. И ведь девушка реально могла довести дело до конца, претворить в жизнь эту мечту с полётом в космос. Сбежать от реальности, планеты, погрязшей в испарении бензина, куда-то далеко, на Землю, совсем иную планету. Покинуть клетку, в которую их загнали, и упорхнуть к свободе.

Эн чувствует, как отчётливо мечты Узи врезались в его память, когда она с энтузиазмом описывала, как много крутых вещей они могут сделать с кораблём. Девушка выводила на бумаге идеи с рисунком пламени на корпусе капсулы и добавлением конечностей к конструкции. Это вдохновляло. Работяга стала своего рода путеводной звездой для парня, он впервые почувствовал, что сделал что-то, о чём у него нет сожалений.

Узи казалась безумной временами, но всё же с ней всегда было весело. Интересно было даже просто наблюдать, как она берётся за какое-то новое дело, внезапно решив, что это просто необходимо. Девушка была взбалмошной и хаотичной временами, но именно благодаря этому в снежной пустоши стало так весело. Парень, привыкший к скудным и однотипным дням, воодушевлялся каждый раз, как выходил из спящего режима — знал, что работяга снова что-нибудь учудит. Без неё снаружи стало пусто.

Интересно, пошла ли Узи на вечеринку к Тэду? Точно пошла, ни за что бы не пропустила! Эну хотелось бы верить, что она повеселилась с новыми друзьями, хотя где-то в груди, в его ядре, ощущалось покалывание от мысли, что девушке хорошо и без него. И всё же парень никуда не пошёл, не хотелось портить вечеринку подруге, которая так хотела на ней побывать, он помнит, как она пищала от восторга после приглашения.

Иногда так хотелось проникнуть в колонию и просто посмотреть, как девушка там проводит время без него: с кем общается, что изобретает, о чём размышляет со всем своим привычным энтузиазмом. Без него она была в безопасности, в окружении своих, ей не нужен был монстр под боком, подобный ему. Уже прошла почти неделя, она, вероятно, спокойно живёт, обсуждая захват человечества с теми, кто точно не вставит ей нож в спину.

Был бы Эн слишком жадным, заявив, что хочет хоть одним глазком увидеть триумф бунтарки над всеми? Это бы облегчило ту ношу, что он возложил на свои плечи. Без неё рядом мир казался совершенно безынтересным и неприятным. Узи могла грубо высказываться на его счёт, но она всегда с ним разговаривала, никогда не игнорировала и могла даже похвалить. И рисунок его она приняла, с лёгкой улыбкой на губах. Интересно, она его выбросила? Убрала подальше? Хотя вероятнее, что просто его где-нибудь забыла и больше не вспоминала. Он вполне заслужил такой исход. Парень не хочет грезить о том, что она сохранила его цветастую благодарность. Это бы дало ему ложную надежду.

Безопасность Узи была для Эна первостепенной задачей, поставленной им самостоятельно, он хотел защитить её даже от самого себя, лишь бы не видеть снова эти глаза, полные отчаяния, направленные на него. День ото дня становилось всё более очевидно, что девушка не вернётся. И это, вероятно, даже к лучшему, что она решила остаться в колонии, с настоящими крутыми друзьями. Эн за неё безмерно рад. Жаль только, что не выходит заглушить щемящее чувство в груди.

***

Узи вертит в руках банку с таблетками: она понятия не имеет что это, из чего сделано и реально ли нечто столь подозрительное может ей помочь. Девушка ходит в раздумьях целый день, пряча от отца полученную посылку. Нигде на коробке или записке не указано ничего, что намекнуло бы на личность отправителя. Был ли это благодетель или обычный шутник, прознавший о её состоянии и решивший поиздеваться? Репутация Узи была ничтожна в колонии, нельзя было удивляться настолько злым и тошнотворным шуткам в её сторону.

Работяга перебирала в голове варианты событий, которые могли произойти, если она доверится такому странному «подарку судьбы». Он мог помочь, а мог навредить, а у девушки даже не было оборудования, чтоб проверить, чем являлось вещество в пилюлях. Да и не странно ли приносить подобное дрону? У них не было пищеварительной системы, как у людей, глотка была создана скорее с целью восполнения масла, при её внезапной потере, вела к баку с ним. В конце концов, работяги были эргономичны в плане масляного потребления: благодаря электрической зарядке нет прямой нужды тратить запасы жидкости в теле. Масло скорее служило некоторой заменой крови для перегонки веществ, необходимых для работы, по телу. По крайней мере, в общих чертах это было именно так, девушка помнила учебники по строению работяг. Если ты собираешься бросить вызов людям, надо уметь себя чинить, верно? Раньше она как-то не особо задумывалась об этом, а теперь паникует, не в силах решить что-либо обычной диагностикой. Нужно было больше информации!

Узи не могла предположить, как попадание капсулы внутрь её бака может вообще хоть как-то сказаться на состояние её механизма в целом. То, что находится внутри оболочки, пройдёт по всему её телу вместе с потоком масла, скажется ли такое нахождение в ней как-то на систему — сомнительно, но утверждать обратного нельзя, не имея представления о внутреннем содержимом. Так что же было делать? Стоило ли пойти на риск ради проблеска надежды на выздоровление?

Состояние после внезапного сбоя прошлым вечером нельзя было назвать стабильным: Узи чувствовала, что системы внутри способны работать, но всё ещё словно перегружены сигналами извне. Разве может её же собственное тело получать информацию откуда-то, кроме её ядра? Нечто губило её, но источник не хотел обнаруживаться. После случившегося девушка, кажется, начала побаиваться отражающих поверхностей, будучи неуверенной, что же вызвало вчерашний всплеск. Ну правда, не может же дело быть в том, что она увидела своё отражение. Это бессмысленно.

Узи не хочет никому больше доверять, она и так сильно пострадала от своей доверчивости. Она растерялась во время битвы, потеряла свое единственное оружие и даже попалась на уловку решателя, находясь в состоянии аффекта. Не смогла определить, что перед ней не её друг, а всего лишь голограмма. Её откинули на тот этап, когда у неё не было ничего, кроме веры в себя и свои силы, но теперь у неё и это отняли, она просто увядала на глазах. Искала опровержение мысли, что её тело потихоньку умирает от неизвестных причин, но видела глаза отца, полные боли. Ситуация становилась критической, и не было понятно, как с этим бороться.

У людей было принято называть такое состояние посттравматическим синдромом, но это не имело смысла. Узи сомневалась, что у дронов возможно такое психическое отклонение, всё же между ними и людьми была большая разница, несмотря на перенятые привычки. Так же было сомнительно, что в случае людей это отклонение могло довести до того, что тело не выдерживало, как у девушки. Можно лишь предполагать, что состояние соответствовало оному у людей, но при этом имело совершенно другую природу. Если девушка исправна, значит ли это, что нечто инородное корёжит её изнутри? Губит и обрывает в ней жизнь проводок за проводком?

Узи по привычке встала, проходя мимо рабочего стола, где когда-то собирала рельсотрон. Она помнит каждую бессонную ночь, проведённую с воодушевлением о предстоящем признании обществом. Сколько в ней было радости, когда она после очередной бессонницы видела, как много она сделала. Каждая деталь её оружия — результат упорной работы. Но теперь даже этого достижения у неё не было. Уничтожено, взорвано. Спасло их от смерти, почив в пучине воспоминаний о прошлом. Как символ того, что непутёвая создательница влезла в заведомо проигрышный бой, ведомая собственной гордыней, выросшей из червоточины своей низкой самооценки.

Осознание собственной безоружности било по голове тяжёлыми мыслями. Её руки были пусты, больше не было того великого изобретения, на которое она положила столько времени, сил. Раньше её рельсотрон казался венцом творения, но теперь он был уничтожен, как и всё представление Узи о мире. Всё, что она знала, оказалось под угрозой разрушения. Она всё это время жила мифом, который был создан неизвестным. Но фальшивые декорации разрушились, оставив Узи беспомощной среди обломков.

Девушка понимала, как много вреда принесла своей неготовностью к реальности. Эн казался таким легкомысленным временами, как очаровательный ребёнок, но по правде говоря, в отличие от неё, он не потерял самообладания при разрушении этих воздушных замков. Он так уверенно встретился с проблемой, пока она потеряла самообладание и подвергла их опасности. Узи слишком много на себя взяла и не смогла с этим справиться. Из неё вышел отвратительный напарник, лидером так тем более не стать. Были ли у неё изначально хоть какие-то навыки для становления кем-то, кто осветит будущее другим? И ведь не стеснялась раздавать приказы, хоть это и не было всерьёз.

Вероятно, Эн был в ней теперь разочарован. Она даже не способна справиться со своим же телом, совладать с собой, но притом так уверенно себя вела перед ним, пока не столкнулась с реальной проблемой. Узи поняла, насколько была на деле некомпетентна. Даже сейчас она не способна отбросить свой страх перед лицом, казалось бы, друга. Она ощущает, как потихоньку умирает, но даже не борется с этим, если подумать. Мечется перед страхом смерти, но эта активность в ней не более, чем инстинктивное действие. Все ещё не способна бросить своему страху вызов, начать бороться за своё существование. Узи не имеет права просить поддержки Эна, если он настолько впереди неё — не должна тянуть его на дно. Ей нужно было принять решение во благо ему, как это сделал он ради неё.

Если она не желает тянуть его на дно, значит, она либо должна с концами утонуть, либо вырваться вперёд своими силами, чтоб двигаться вместе. Всё или ничего, как девиз, звучит сумасбродно, но черт подери, она бунтующий подросток, который отказывается от компромиссов. Раз мир вокруг фальшивый, так пусть хоть она останется настоящей. Пусть её личные решения станут аксиомой её жизни, а не обстоятельства вокруг, которые постоянно меняются. Если страшно думать, что она ошибается, то почему бы не признать правдой исключительно свои мысли? Невозможно быть правой во всём, но для себя быть таковой возможно, пока сама не передумаешь. Она не права? Тогда пусть кто-то её переубедит, разве же она обязана беспокоиться за правду? Её касается лишь собственное понимание истины, которая будет меняться лишь по её велению. Довольно бояться.

Вчера ей казалось, что всё кончено. Тело слабло день за днём, не хотелось никуда выходить, ни с кем разговаривать. Неприятно ловить себя на том, что ты выпал из реальности и не понял, куда делось столько времени. Словно система отключилась, но это не было зарегистрировано, часы в пустоту, в неизвестность, не имеющую смысла.

На дисплее снова появляется символ, который мучает её сознание. Ощущение перегрева подступает, но Узи больше не дёргается в панике от этого. Она открывает банку с таблетками. Всё или ничего. Узи видит надпись на внутренней стороне крышки. Одна таблетка по нужде. Девушка высыпает пилюлю на руку и отправляет в рот, будучи совершенно неуверенной, что это может на неё как то повлиять, но с большой уверенностью, что она больше не собирается поддаваться страху так просто. Если и умирать, то хоть уверенной, что она не могла ничего с этим сделать.

***

Тэду было неспокойно. Прошла уже неделя с инцидента, а Узи так и не объявилась. Прислушавшись к словам Лиззи, он попытался покараулить девушку у её дома, но всё, что увидел, так это то, как старший Дорман ругается с учителем, пришедшим поговорить об его дочери. Хан непреклонен — его ребёнок останется дома, никто не смеет её забирать куда-либо. Впервые парень видел этого мужчину настолько разгневанным и непоколебимым.

Было очевидно, что с Узи было не всё в порядке. Тэд даже вновь зауважал Дормана, увидев, насколько рьяно тот защищает свою дочь перед другими. Однако было тревожно думать, в каком состоянии в таком случае пребывала девушка, раз он не услышал и намёка на её пребывание где-то внутри. Никакой реакции на гостей, их встречал всегда только её отец, не давая и шага сделать через порог. Парню хотелось знать, почему же бунтарка так ни разу не дала о себе знать, хотя разговоры преподавателей с Ханом были весьма неприятны. Разве стал бы этот готичгый подросток молчать в такой ситуации? Раньше бы точно нет.

Началась вторая неделя, а Тэд всё не может отказаться от ожидания. Он мог бы спросить у Эна, что же произошло, но Хан строго ограничил выход из колонии после взрыва. Приходилось оставаться в неведении. Напускная расслабленность начала давать трещину, обнажая беспокойство, а это было весьма нежелательно для образа крутого парня. Ситуация начала выходить из-под контроля, пока Тэд не заметил знакомую фигуру, по пути домой. Яркие фиолетовые волосы, растреранные сильнее обычного, растянутая футболка, привычная шапка и потрепанный рюкзак на одно плече. Внешне измученная, но все же настоящая.

— Узи? — голос кажется чуть надломанным, но Тэду сейчас не до этого. Намного важнее, что его героиня сейчас перед ним, живая. Не призрак — она вздрогнула, когда её позвали, схватилась за свою шапку инстинктивно, натягивая на себя головной убор сильнее. Это движение выходит неловким, почти нелепым, однако на фоне радости встречи кажется почти очаровательным. С виду немного зашуганная, но готовая дать отпор.

— Тэд? Господи, решил меня ядерным приступом отправить к праотцам?! — голос девушки кажется полным помех, но её настрой был боевым, как и до исчезновения, что не могло не приносить чувство облегчения. — Почему ты здесь в такой час? Уроки давно закончились. Пора быть дома на зарядке!

— Я думал, ты из противников привычного режима. С каких пор ты отчитываешь за плохое поведение? — усмехается парень, пряча руки в карманах кофты. Его тревоги потихоньку начали отступать, когда он увидел, как на дисплее Узи прогрузилась иконка недовольства от его замечания. Она способна злиться, значит, она относительно здорова, это был хороший знак. Пока, кроме совершенно уставшего вида, парень не заметил никаких отклонений. — Ладно-ладно, ты меня сейчас испепелишь взглядом. Я… просто хотел узнать, как твои дела.

— Дела… — Девушка отвернулась, о чём-то раздумывая, ощупывая нечто в своё кармане, словно успокаиваясь таким образом. — Всё в норме. Я бы даже сказала, что чувствую себя намного лучше, чем раньше, — неоднозначно высказалась Узи, направляясь в сторону заброшенных складов, надеясь, что на этом разговор окончен.

— Ходили слухи, что тебе было… нехорошо. — Тэд старался зайти издалека, нагоняя девушку. Хотелось узнать о причинах, почему же та покинула дом, хотя до этого она была тише воды, нижу травы. Действительно ли ей было нехорошо? Если так, то стоит порадоваться, что ей, видимо, уже полегчало. Узи явно не ждала собеседника на своём пути, но не стала его прогонять, значит, не была против разговора, верно? Её рука поправляла спутанные волосы, хотя едва ли это помогало. Тут скорее бы понадобилась хорошая расчёска, чтоб привести этот ураган в порядок.

— У меня просто были некоторые проблемы. Ну, знаешь, типичные будни героев, да? — неловко развела руками девушка, одаряя Тэда каким-то неловким взглядом. У Узи было не всё так хорошо, как она говорила, но явно не собиралась делиться переживаниями с ним. Парень принимал эту позицию, не ему осуждать такое поведение, он был не лучше, хотя ни за что бы себе в этом не признался. Это была своего рода игра, только теперь, кажется, участников было двое среди массовки.

— Конечно-конечно, я всё понимаю! Будни героев — это всегда преодоление великих испытаний! — парень поднял большие пальцы вверх, показывая, что принял условность, заданную Узи. Ему не хотелось, чтоб девушка чувствовала себя некомфортно с ним. В конце концов, Тэд искренне желал отблагодарить её за спасение собственной жизни, даже если пока это возможно сделать лишь в форме такой немой поддержки. Он знал, что означает неуверенный взгляд бунтарки, видел подобное не раз в зеркале, эту эмоцию, которую заметят на лице лишь те, кто переживал душевную боль. Возможно, когда-нибудь они поговорят на эту тему, но пока было рано.

Узи улыбнулась едва заметно, поняв, что ей не будут докучать расспросами. Было приятно знать, что кто-то понимал её чувства, даже если это было случайностью, а не осознанным решением. Девушка зашла на заброшенный склад, осматривая полки с дефектными устройствами. Сюда приносили всё, что вышло из строя и не поддавалось ремонту, как своего рода свалка, но для бунтарки это место было настоящей сокровищницей: раз нельзя починить, то можно приспособить детали к чему-то другому, более важному. Любой мусор мог стать нужным в умелых руках. Именно здесь в своё время удалось найти материалы для корпуса её оружия. Может, если она осмотрится, она сможет придумать, как ей быть.

Смотреть на свои пустые руки было неприятно, словно от неё оторвали кусок чего-то важного. Узи была обязана восполнить то, что было утеряно, она не могла быть совершенно безоружной. Собрать рельсотрон с нуля будет сложно, нехватка подходящего материала станет неизбежной. Пока она не создала достаточно мощное оружие, ей будет всё равно нужна защита, способность обороняться. Это не обязательно должно быть нечто, разносящее всё на своём пути, нужна была альтернатива на случай хотя бы элементарной самообороны. Нельзя вечно рассчитывать на какую-нибудь палку, способную изничтожать всё на расстоянии пары метров. Узи не хватало опыта в бою, её движения были далеки от совершенства.

На кой чёрт совершенная пушка, если она постоянно выпадает из рук из-за неопытности? Кроме создания туза в рукаве в виде какого-нибудь особого оружия, над которым ещё придётся попотеть, было просто необходимо научиться обращаться с чем-то не таким смертоносным, но зато легко восполняемым и полезным. И тем более заняться физической подготовкой, это было необходимо. Нужно было подготовиться основательно, найти свой стиль. Она не демонтажник, в ней не заложены навыки борьбы в подкорке разума. Зато никто не отнимал у неё сообразительность и обучаемость, свойственную работягам. Необходимо лишь сменить профиль и взяться за дело всерьёз.

Взгляд Узи бегал по полкам, начались мучения раздумий, какое оружие она могла бы использовать для тренировок. Нечто, с чем было бы легко обращаться для обучения базовым приёмам самозащиты, как минимум. Взгляд цепляется за что-то среди хлама, отблёскивающее под лучами света, пробивающегося из коридора. Девушка достаёт предмет, привлёкший её внимание — нож с треснувшим лезвием. Самое классическое оружие, которое только можно придумать, совершенно неоригинальное, но зато дающее большую свободу при обучении, не так ли?

Бунтарка никогда не имела опыта в починке подобных дефектов, до недавнего времени её в принципе не интересовало холодное оружие — теперь же оно было необходимо. Даже интересно, что скажет отец, если она попросит его найти инструкцию по починке ножей. Девушка выскользнула из дома втайне, не желая будить Хана, явно уставшего от того образа жизни, который из-за неё пришлось вести. Хотелось дать ему отдохнуть в благодарность за искреннюю заботу о ней на протяжении прошедшей недели.

Ощущать заинтересованный взгляд Тэда на себе было для Узи тяжело — ещё неделю назад на неё так смотрел Эн, любивший понаблюдать за её действиями. Становилось грустно от воспоминаний того, что та гармония, которую они построили снаружи вдвоём, была нарушена из-за неё же самой. Девушка впервые нашла друга, который не осуждал её поведение или мысли, который искренне поддерживал любые её начинания, оставаясь рядом, пока она работала над новой идеей. Дружить оказалось так приятно, хотя она и не признавала этого, а теперь, когда их дружба оказалась под ударом, было страшно, словно кусок тела отрывали.

Произошедшее сильно её травмировало, и теперь она не была уверена, что хочет заводить новые знакомства и пытаться найти единомышленников. Первого настоящего друга нельзя забыть или заменить, он всё равно останется в памяти, сколько бы людей она ни встретила. Узи ценила общество Тэда, но пока не была уверена, что готова с кем-то сближаться после травмирующего опыта первой дружбы. Однако, сейчас бунтарке некого было попросить о помощи вне дома, а она была нужна, поэтому было необходимо собрать всю силу в кулак и попытаться.

— Тэд… Если дрон, предположим, хочет исчезнуть с чужих глаз по личным причинам на какое-то время… Куда бы ему стоило пойти, чтоб ему никто не помешал? — голос девушки неуверенный, очень тихий. Ей нужно было найти уединённый уголок для тренировок, но она правда не знала, где она могла бы найти нечто подходящее. Раньше её не обременяли мысли о том, как скрыться от других, но сейчас она была уязвима и не желала ни с кем пересекаться. Появилась необходимость бороться со своими страхами, но ей пока рано бросаться в омут с головой.

— Типа… укрытия для геройских делишек, Зи? — усмехается парень, довольно быстро улавливая суть желания бунтарки. Получив в ответ кивок, парень раздумывает. У него и правда было такое место. Оно было ему дорого, он там мог побыть самим собой. Однако, впустить туда девушку не казалось такой плохой идее. Она была… чем-то на него похожа: в её глазах он видел нечто давно забытое. Нечто ностальгическое проникало в его ядро, и он не мог с этим бороться. — Впрочем, у меня есть идея, где можно разместиться!

Парень хочет взять девушку за руку, но сразу одергивает себя: она сейчас выглядит слишком закрытой и истощённой, нельзя её спугнуть. Было видно, что бунтарка переступала через себя, прося о помощи, нельзя было облажаться, поэтому он просто махнул ей рукой, жестом указывая, что нужно пойти за ним. Девушка покорно последовала, запоминая дорогу, по которой её вели. Паранойя всё ещё не отпускала её, следуя по пятам, но Узи научилась держать себя в узде. На избавление от неприятных последствий её сломленной психики понадобится много времени, но главное в этом деле не останавливаться.

Тэд не был уверен, как вести себя с бунтаркой. Она изначально была весьма закрытой личностью, плохо идущей на контакт, а сейчас казалось совсем забившейся от мира. Обычные дроны бы восприняли спокойно такой жест, как простое взятие за руку, чтоб куда-то проводить, но в случае Узи всё имело более серьёзное значение: она реагировала остро на приближение к себе, а значит, выстраивать общение с ней нужно было с умом. Парень хотел ей помочь, хотя это и было в какой-то мере из эгоистичных побуждений, которые он не хотел признавать. Может, когда-нибудь он сможет признаться себе, почему на самом деле ему хотелось сделать что-то для неё. А пока, стоит дать ей пространство, чтобы собраться с мыслями. Вероятно, это тоже неплохая плата, за дважды спасённую жизнь, не так ли?

***

Сбитое дыхание и едва подрагивающие руки, уверенная стойка и взгляд, устремлённый строго вперёд. Лиззи не может смириться с неудачей, у неё должна рано или поздно получиться эта связка, ей просто нужно приложить больше усилий. Рассчитывать каждый шаг, оценивать пространство вокруг, брать разгон издалека. Нужно так много учесть, чтобы трюк удался.

Девушка стартует с места, ускоряясь на пути к гимнастическому мостику, отталкиваясь от него и, опираясь на снаряд для опорного прыжка, делает сальто вперёд — приземляется на несколько сложенных матов, стараясь сохранить идеально равновесие, однако на пару секунд всё же теряет его. Это очевидный провал. Если она не может сделать идеально эту связку с гимнастическим оборудование, то как она сможет помышлять о том, что сможет выполнить подобное, когда вместо него будут другие дроны? Высоко подпрыгнуть, используя напарницу как опору для сальто, для приземления на руки помогающего им парня, чтоб её подняли вверх ради финального взмаха помпонами. Звучало так сложно, но Лиззи так сильно хотела сделать именно такую точку в своём выступлении.

Школа подходила к концу, шёл последний год обучения, а значит, карьера болельщицы, что так была ей дорога, могла кануть в лету. На последнем школьном матче она хотела показать что-то особенное, танец, который стал бы венцом творения. Прекрасное сочетание речёвки, музыкального бита и движений. Если после выпуска ей придётся забыть о своей гордости болельщицы, то она хотела хотя бы уйти красиво, с высоко поднятой головой.

Так не хотелось расставаться с этим занятием: скрип кроссовок во время тренировок, сухость магнезии на ладонях, часы упорной работы и ощущение постоянного полёта во время очередного прыжка. Всё было для неё драгоценным, как нечто, что делало её собой. Но после выпуска придётся с этим распрощаться: черлидинг нельзя назвать занятием, которое принималось обществом в качестве постоянной работы. Первое поколение, что застало людей, к такому настроено особо неблагосклонно. Изначально дронам-работягам не была доступна практика. Были редкие случаи, когда их создавали как инструкторов для разного рода занятий спортом, но при этом был строгий запрет на применение знаний на практике. Люди, вероятно, боялись, что это может привести к неблагоприятным последствиям для них же самих, если работяги выйдут из-под контроля.

Но это было просто несправедливо! Сейчас они сами выбрали себе будущее, но всё ещё зависели от своего прошлого. Даже черлидерство в школах появилась исключительно ради подражания, никто к нему всерьёз не относился. Но для Лиззи это занятие было настоящей сказкой, ещё в детстве вдохновившей её на развитие. Она помнит свой первый мюзикл о старшей школе, который она увидела. Сколько же элегантной дерзости было в образе группы поддержки, они выглядели великолепно, а их высокомерие было обосновано — они были прекрасны, им было чем гордиться! Блондинка хотела стать такой же невероятной, уважаемой, неподражаемой. Чтоб она могла перед любым пройти с высокоподнятой головой, не теряя своего великолепия, достигнутого тяжким трудом.

Бросать вызов системе было не в характере Лиззи, поэтому она смирилась с тем, что ей придётся оставить любимое дело. Но было так отвратно осознавать, что она может так и не осилить красивого финала для этой истории. Её идеальная картина завершения мюзикла молодости никак не хотела превращаться в реальность. Довести до совершенства свои движения не выходило, начинало казаться, что родители были правы — её любимое дело было не более чем прикладным занятием, работяги не могли перейти границы того, на что они были запрограммированы. Но блондинка отчаянно не желала признавать такую правду. Они могут забрать её будущее, так пусть же оставят ей хотя бы право поставить красивую точку в собственном призвании, своём настоящем.

Лиззи снова берёт разгон и пытается повторить прыжок, но опять при приземлении её тело чуть пошатывает. Не выходит найти идеального баланса, при котором она приземлится точно в руки помощника. Если её будут поднимать, она не имеет право на падение. Ежели её тело отклониться от центра, номер будет сорван, её не смогут удержать при потере баланса.

Система сигнализирует, что уровень зарядки уже достаточно низкий и не помешало бы восполнить его. Уже было поздно, все ушли по домам, вероятно, спали. Но девушка старалась до последнего. Попытка за попыткой, пока на дисплее не высветилось оповещение о критически низком уровне заряда. Ей был необходим отдых, она это прекрасно понимала, но собирать свои вещи и идти домой, казалось, доказательством её неспособности добиться желаемого. Настроение было отвратительным, а ситуация — отчаянной. Возможно… ей пора бросить надежду.

***

Постоянно сидеть в шпиле становилось невыносимо, Эн находил там слишком много вещей, напоминающих о его драгоценном друге, ушедшем из его жизни. Парень жил в неизвестности, не зная, как дела у Узи, как она живёт. Хотелось узнать, было неспокойно, но он не имел права пробраться в бункер, только лишнего шума наведёт. Нельзя было отрицать, что его природа опасна. Вот если бы можно было что-то внутри себя изменить…

Эн всё чаще стал уходить в себя, размышлять о своей сущности. Где-то внутри теплилась надежда, что он мог бы как-то решить вопрос своей опасности. Парень никогда раньше не вдумывался в участки кода, что мелькали в нем постоянно, но теперь у него была весомая причина начать в этом разбираться. Вспоминая слова Узи, он искал в себе участок кода, отвечающий за абсолютный решатель, в надежде предпринять что-то. Но все, что ему дал этот поиск — знание, что эта часть кода была заблокирована администрацией. Не было понятно, как работает эта блокировка. Он же восстановил голову, верно? Значит функция активная, тогда в чем суть ограничений разработчиков? Что именно они заблокировали?

Доступ был ограничен: разобраться в решателе Эн не имел возможности. Ви воздерживалась от комментариев, когда он пытался объяснить ей, что эта функция была опасна. Было ощущение, что она что-то знает, но по каким-то причинам отказывается говорить, постоянно огрызаясь и отвлекаясь на мыльные пузыри. Нельзя было ни подтвердить, ни опровергнуть, что демонтажница была в курсе происходящего сверх того, что было известно парню.

Выйдя в тёмную ночь, когда солнце недавно зашло за горизонт, Эн решил обдумать ситуацию, хотя никаких идей в голову не приходило. Было ли это влияние его природы? Не предполагалось, что он должен уметь разбираться в программном коде и анализировать состояние глубже, чем это может сделать обычная диагностика. Нельзя было уверять, что запрос просмотра кода выдавал ему всю информацию внутри. Не исключено, что многие данные были засекречены и доступ к ним был ограничен для него самой компанией. Демонтажник был силён физически, но совершенно не приспособлен к сложным умственным процессам. Он не был дураком, но определённо имел ограничения в плане развития способностей мышления. Это было сделано специально, не так ли?

Узи, вероятно, уже бы давно нашла корень проблемы. Но её здесь нет, она не вернётся к нему. Парень ощущал дисбаланс между их способностями, и сейчас это отсутствие равновесия чувствовалось сильнее всего. Эну хотелось найти способ хоть как-то компенсировать то, что он не мог развиваться напрямую в нужном деле. Как-то обойти саму систему, вшитую в него жёсткой логикой.

Демонтажник бродил по полуразрушенному городу, в надежде обнаружить хоть какой-то намёк на решение. Дрона спасал лишь его оптимизм от падения в бездну отчаяния. Несложно было догадаться, что если не будет положительного настроя, то тревожные мысли раздерут его изнутри. Надо было держаться и бороться, парень видел слишком много смерти, и ему ещё рано отдаваться самому в её руки — он ещё ничего не сделал, чтобы хоть каплю искупить тот ужас, что он успел натворить до этого, будучи послушным идиотом.

Исследовать заброшенные здания довольно интересно, по крайней мере, это отвлекает от неприятных мыслей. Раньше не было нужды исследовать город, даже Узи выходила туда не часто, только ради поиска деталей для корабля. Но её целью становились какие-нибудь склады и магазины. Эн же не планировал чего-то конкретного, просто осматривал развалины и изучал вещи, находящиеся внутри.

Забираясь в очередное здание, парень сразу взглядом определял, как давно тут никого не было. Забавно, но не так уж сложно догадаться, какие места были заброшены со смертью людей, а какие были обжиты работягами до прихода демонтажников на планету. Кажется, сейчас Эн пребывал в старом пристанище дронов, исходя из оборудования для зарядки оных, явно не вписывающееся в антураж обычной квартиры. Это казалось обычным место проживания, пока в глаза не бросается одна тревожная деталь: на одном из книжных шкафов, почти незаметно, в уголке, был вырезан символ абсолютного решателя.

Странное чувство беспокойства охватило парня, когда он приблизился. Сенсоры хищника взбунтовались, сообщая о том, что была обнаружена полость за объектом. Этот шкаф что-то закрывал, за ним что-то было? Обуреваемый противоречивыми чувствами, демонтажик начал двигать мебель, желая узнать, что же было за ней, пока не увидел небольшой проход, явно сделанный под размеры обычного дрона-работяги. Протиснуться было не трудно, за стеной оказалась небольшая потайная комната с пультом управления чем-то, заваленным разными бумагами. Экран был выключен.

Эн осматривал бумаги, но все они были зашифрованы, его система не была способна прочитать записи. Это могло быть что-то важное, не зря же эта комната была спрятана и помечена этим злополучным знаком, верно? Кто-то жил здесь и имел какое-то отношение к абсолютному решателю, что не давал покоя им с Узи. Это место явно было создано работягой — слишком низкие потолки для человека, тут комфортно бы себя чувствовал только дрон соответствующих габаритов.

Значит ли это, что кто-то среди народа бунтарки знал заранее о существовании этого феномена? Джей превратилась в чудовище недавно, тогда откуда взялись эти символы, которым уже явно не первый год? Бумага была слегка выцветшей даже притом, что света как такового в это тайное место не поступало. Программа, которая существовала ещё до них? Это единственное, что приходило в голову. Эн едва ли мог представить кого-то, кто был достаточно бесстрашен, чтоб создавать это тайное место прямо у них под носом, даже Узи бы не стала так рисковать. Получается, это место существовало раньше их прибытия сюда? Тогда что же такое решатель и сколько он уже существует, если о нём было кому-то известно?

Кажется, вопросов становилось всё больше, и Эну придётся разбираться с этим одному…