Тэд спешно запихивал в портфель комиксы, следя за временем. Если хочешь ускользнуть поздним вечером, необходимо действовать быстро, чтоб тебя не заметили. Закинуть рюкзак на плечо и тихо прокрасться мимо комнаты родителей — благо, подошва кроссовок мягкая, не так сильно шумит при ходьбе. Нужно было торопиться, если он хочет успеть вернуться после всех дел домой на небольшую подзарядку. Не хотелось бы на следующий день в школе быть уличённым в спящем режиме посреди урока. Или получить нагоняй от тренера за плохую концентрацию на баскетбольном мяче, будь тот неладен с этими ежедневными часовыми играми. Как будто лучше свалиться от усталости, чем пропустить один пас на матче. Никакого равновесия между этими двумя крайностями в голове у старших.

В коридорах колонии уже горел приглушённый свет на энергосберегательном режиме. Парень избегал улиц, где ещё оставались рабочие, стараясь добраться поскорее до места назначения. Его убежище, в котором он мог побыть собой, где он бы был наедине со своим настоящим Я, истинными увлечениями и эмоциями. Хотя с недавних пор это было пристанище ещё для одного дрона. Однако это никак не мешало привычкам Тэда, в конце концов, его гостья никогда не лезла не в свои дела, сосредоточенная на своих проблемах. Это было отрадой для парня.

Вот уже виден заворот в его убежище, находящееся в глубине колонии, куда никто обычно и не ходит — ресурсов там уже давно нет, только пустые комнаты. Работяга хочет тихо поприветствовать друга, отодвигая шторку, заменяющую дверь в его секретном месте, но слышит весьма нездоровый хруст, а затем и тихие ругательства знакомым голосом.

— Чёрт возьми… серьёзно? Да как они делают это в боевых сценах?!.. — девушка ругается, прижимая к груди свою руку. Тэд видит следы масла на мешке, который Узи подвесила как замену боксёрской груше, и сразу смекает, что произошло, подбегая к ней. Она мнётся, бурча под нос что-то неразборчивое, явно нецензурное.

— Зи, ты поранилась?! — бунтарка вздрагивает, но, признав голос знакомым, обернулась, хмурясь и прижимая руку к груди сильнее. — Дашь посмотреть? — вопрос выходит нервным, но его просьбу всё же с неохотой выполняют, открывая вид на побитые костяшки пальцев. Такое будет заживать при должном уходе пару часов с их регенерацией работяг. — Как… так вообще вышло?

— А мне по чём знать? Оно как-то само! — девушка морщилась, осознавая, что где-то в её ударе была допущена ошибка. Вряд ли дело в подготовке, всё равно так пораниться по чистой случайности нельзя. Могли ли быть у обычных ударов какие-то правила, которые нужно знать? Даже если так, Узи просто неоткуда брать информацию, аниме явно не матер-класс по становлению сильнейшим воином. Но у девушки не было больше никаких материалов для оценки.

— Может, попробуешь что-то другое? — нервно начал Тэд, но, поймав гневный взгляд, понял, что бунтарка не собирается отступать. Но не мог же он позволять ей и дальше себя калечить, обучаясь по каким-то отстранённым представлениям о бое, не так ли? По девушке было видно, что она не была уверена в своих же движениях. — А знаешь… у меня есть идея, что тебе может помочь! — Парень быстро открывает маленький карманчик на своём рюкзаке, извлекая флешку. — Тут есть видео с военной подготовки.

— Откуда они у тебя? — Узи, конечно, была рада такому внезапному дару судьбы, но возникали определённые вопросы к Тэду. Где он такое достал, если в колонии даже пиратское аниме было редкостью. А тут такое сокровище! — Где ты умудрился это стащить? Колись, плейбой.

— А я и не стащил. Это принадлежит моему отцу, — парень неловко отвёл взгляд, протягивая флешку девушке. — Ну, знаешь, мой старик из первого поколения. Работал на военной базе, следил за дисциплиной среди новобранцев. Эти записи он сохранил, как гордость за свою работу. Мой отец… можно сказать, дрон старой закалки. Постоянно слышу от него, что молодёжь сейчас занимается чем-то не тем, мол, в его время мы бы по стенке ходили, или типа того. Честно, я стараюсь не вслушиваться и… — голос становился чуть нервозным. Тэд не любил говорить об отце и отношениях с ним.

— Хорошо-хорошо, я поняла! — Узи прерывает его, забирая флеш-накопитель. Не хотелось стеснять парня расспросами о семейных делах. В конце концов, у каждого свои тараканы, не так ли? — И это… спасибо. Я правда ценю твою помощь. Ну, или типа того, — девушка отворачивается, чувствуя неловкость, предпочитая вставить флешку в свой порт и оценить видео на ней.

Тэд облегчённо вздыхает, радуясь, что не пришлось рассказать о большем. Мягкими шагами он доходит до кресла и заваливается на него, доставая комикс из своего портфеля. Дома было просто невозможно открыть их, отец бы явно не оценил «молодёжную дурь», которая занимает время — можно же потратить с пользой! Парень морщится от воспоминания об этом. Не хотелось думать о семейных проблемах, он ведь пришёл расслабиться! Даже Узи отдыхает, верно?

Но Тэд резко вздрагивает, замечая, что бунтарка поправляет импровизированную грушу для новых ударов. Хочется подскочить и остановить безрассудную девушку, заявив о побитых костяшках, но она достаёт бинты и наматывает на руки их толстым слоем, не упуская ни больную ладонь, ни здоровую. Она крепко фиксирует перевязку, отрывая излишки зубами, привередливо осматривая результат, то сжимая, то разжимая кулаки. Похоже, совсем не знает, как сдаваться, не так ли? Вряд ли она услышит просьбу дождаться, пока следы затянутся. Похоже заживление ран придётся отложить на неопределённый срок.

Узи хмурится, явно оценивая материал на своём дисплее, подбирает угол наклона кулака, оценивает траекторию движения. Теперь, кажется, она стала подходить к делу с умом. Дроны-работяги быстро запоминали материал, который загружали в себя, но была проблема: всё потенциально опасное было запрещено повторять. Вот только бунтарка вполне спокойно изучала то, что видит. Тэду думается, что дело всё в том, что они были созданы уже без вмешательства людей, поэтому запретная директива не имела над ними былого влияния. Однако это правило в них всё же могло быть частично заложено, так что интересно, был ли у их возможности развития потолок? Вероятно, Узи сможет его достигнуть и сообщить об этом, если теория верная.

Время бежит, пока Тэд дочитывает очередной комикс под звуки россыпи ударов. Вскоре на дисплее парня срабатывает будильник, напоминающий, что пора отправляться домой на зарядку, чтоб избежать выключения системы на каком-нибудь из уроков в школе. Девушка же, видимо, не планирует пока тормозить свои тренировки. Впрочем, она не ходила в школу и могла спокойно заряжаться днём, пока отец был на работе. Тэду остаётся лишь предполагать, что Узи проводит тут время до самого утра, работая над собой, не зная отдыха и перерыва. В этом она сильно напоминала одну девушку, но если сказать об этом бунтарке, она точно разозлится. Это имя, скорее всего, было запретным для его героини, проверять не стоило.

Парень собирает вещи и тихо уходит, не желая отвлекать своего героя от великих дел, по победе над самой собой. Стоит звукам шагов Тэда раствориться в тишине, девушка останавливается, оборачиваясь на кресло, где он недавно валялся. Не хотелось признавать, но в полном одиночестве всё же было не особо комфортно, у неё всё ещё были определённые проблемы с тревожностью. Оставаться совсем одной…

На дисплее снова загорается символ решателя, но девушка почти не вздрагивает от этого, доставая по привычке из кармана кофты баночку с капсулами, закидывая одну из них в рот. Недолго думая, Узи выключает свой дисплей и продолжает тренировку, опираясь лишь на сенсоры осязания. Её приступ пройдёт, она уже не раз проверяла лекарства, что ей прислали. Отправитель так и не раскрыл себя, но девушка была искренне благодарна. У неё наконец-то начала налаживаться жизнь, пусть прогресс был медленным. Тревожность когда-нибудь отступит. Необходимо дождаться выздоровления.

Оттачивать свои движения оказалось довольно долгим занятием. Научиться двигаться, может, и просто, но вот как применять знания вовремя, можно было выяснить лишь на практике. Так много раз попробовать, чтоб система смогла научиться их быстро воспроизводить для выполнения. Довести до настоящего автоматизма способность ориентироваться в бою. Никакой обработки ситуации, исключительно входные данные и выдача мгновенная выходных.

Она должна иметь базовые навыки к моменту, когда сможет починить найденный нож. Вот бы ещё придумать, как его носить.

***

Ви всегда обладала отменными навыками охотницы, она умела выжидать идеального момента для нападения, сохраняя хладнокровие, не давая обнаружить себя, вызывая у жертвы ложное чувство безопасности. Цепь на её шее давно была сломана, но сбегать было пока рано — девушка преследовала свои личные цели, оставаясь в капсуле и наблюдая за происходящим. Подобная тактика для дрона была уже привычной, хотя она бы ни за что не призналась никому в этом. Где-то в душе именно поэтому она морщилась, вспоминая о бунтарке, что так приглянулась Эну: Узи была слишком тороплива, совершенно не отдавая себе отчёта о происходящем вокруг, игнорируя довольно большие дыры в своей версии событий. Совершенно неэлегантно, никакой грации в спонтанных действиях и гибкости мышления.

Нельзя сказать, что Ви не замечала странности в информации, которой сама обладала — определённые нестыковки были, но доказательств другой теории было недостаточно. Это был выбор от противного. Демонтажница весьма порывиста в своих действиях, но всё же рисковать головой без весомых аргументов не собирается. Её достоинство — сохранность изящного уклонения от проблем, не теряющая требуемой резкости. Тем более, версия подростка была ещё менее правдоподобной, чем имеющаяся у них изначально. Слишком крупный недостаток.

Нужно было всё изучить, пока ей выпал такой хороший шанс не встревать никуда без надобности, но было несколько тревожно. С исчезновением Узи Эн стал вести себя жутковато, проявлял признаки депрессии и постоянно находился в капсуле, молча часами. Возможности Ви от этого сильно сокращались, она не могла уходить в тайне. Однако основываясь на своих домыслах, у девушки не получалось определить было ли странное поведение вызвано искренними чувствами парня к своему другу или чем-то инородным. Ощущался диссонанс, доверия к ситуации это не прибавляло.

Но на второй неделе всё довольно резко изменилось: Эн больше не торчал в капсуле без движений, он всё чаще стал уходить куда-то, выглядел весьма серьёзным и задумчивым. Просто после одной из своих коротких прогулок он резко поменялся, словно нашёл нечто важное, что требовало почти всё его внимание. Ви определённо хотела расследовать свою теорию, но поведение демонтажника было весьма подозрительным, поэтому было необходимо за ним проследить. Нельзя быть ни в чём уверенной!

Может, его подружка вернулась? Нет, это вряд ли, парень был всё также хмурым и весьма поникшим, значит, его внимание просто оказалось чем-то захвачено. Выяснить все обстоятельства было несложно: петлять между зданий в полёте и втайне наблюдать было заложено в их программе изначально, они ведь своего рода хищники. Тем более дурманящее чувство свободы было приятным, как никогда раньше.

Ви ловко цеплялась за здания во время перемещений, прячась по углам, если чувствовала, что Эн оборачивается, ощущая чьё-то присутствие. Нельзя было себя выдать, иначе её могут снова посадить на цепь, но уже покрепче. Мало ли, что придёт этому самопровозглашённому бунтарю после общения с тем потенциально опасным подростком, так просто уничтожившим их лидера. Не сказать, что у демонтажницы была какая-то привязанность к Джей, просто её судьба была весьма показательна: Узи стоило остерегаться, с ней что-то было не так, просто пока не понятно, что именно. Присутствовало нечто, тревожущее процессор внутри.

Эн вскоре достигает цели, забираясь в какое-то здание, сразу обращая внимания на бумаги, которые оставил на столе. Ви обосновывается в постройке по соседству и внимательно наблюдает. Она переводит свой дисплей в режим увеличения изображения, рассматривая, что же так сильно привлекло внимание парня: странные символы, кажущиеся знакомыми, какой-то код… Дисплей покрывается помехами, когда девушка пытается разобрать их. Демонтажница резко отворачивается, пытается привести систему в норму. Похоже на этих листах было что-то, что противоречило её внутреннему кодированию. Тогда как же Эн так спокойно на них смотрит? Почему его дисплей не сбоит? Предположение о причинах этого проносится лихой мыслью в голове.

Бунтарка уверяла, что люди напали первыми. Но была ли это игра или она была искренна? Выглядело весьма убедительно, но терять бдительности было нельзя, особенно если предположение Ви касательно роботяги были верны… Нет, они точно верны, Узи опасна. Её необходимо устранить.

Вот только когда появилось столько уверенности в этом? Неэлегантно…

***

Хан знал, что что-то происходит, но не был уверен, стоит ли оценивать происходящие изменения как хорошие или плохие. Его дочери после произошедшего дневного перегрева, кажется, стало лучше, но причин этому он не мог найти. Узи вполне могла что-то от него скрывать, но он не мог отрицать, что испытывает облегчение, когда видит её после пробуждения, а она наконец-то желает ему доброго утра. Его девочка больше не молчит часами, не уходит в себя настолько, что не реагирует ни на что вокруг.

Но было и нечто тревожное в этом. Она стала скрытной, часто озиралась по сторонам, явно что-то прятала от него, но Хан понимал, что его дочь имеет право на секреты. Особенно если ей от этого становилось легче. Её состояние здоровья сейчас было намного важнее факта, что она недостаточно честна со своим отцом. Он и не собирался претендовать на её полное доверие, их отношения улучшились, но старые раны от этого бесследно не изчезнут.

Тем более мужчина и сам был с ней не до конца честен, пряча ноутбук с модулем памяти в своей комнате, подальше от чьих-либо глаз. У него был секрет, пусть он и пошёл на это из любви к дочери. С этим хотелось разобраться самостоятельно, Узи и так была явно перегружена своими тайнами.

Возможно, когда-нибудь его малышка расскажет ему, куда же сбегает по ночам, зачем ей руководство по починке ножей, почему на её руках появляются потёртости и трещинки, которые определённо быстро должны заживать, если бы она не возвращалась под утро втихую со свежими повреждениями. Эти следы создавали ощущение грубоватости материала. Иногда, когда на стройке делали вынужденный перерыв, Хан возвращался домой, обнаруживая свою дочь на зарядке. Оно и понятно, ночью ведь её не бывает в комнате, но уличить её в этом было бы подрывом её доверия к нему. Его девочка умная, она не стала бы делать что-то себе во вред. По крайней мере, хотелось в это верить.

Заканчивалась вторая неделя, как Узи вернулась в колонию, и к этому моменту старший Дорман стал находить в её комнате разные накопители, содержащие инструкции к боевой подготовке. Тренировки ловкости, инструкции по рукопашным боям, видео-занятия по правильному обращению с холодным оружием. Вырисовывающаяся картина вызывала беспокойство, но было и понимание, что это успокаивает его дочь и оберегает её от очередных приступов паники. По крайней мере, теперь он понимал, почему ладони младшей Дорман каждую ночь обзаводились новыми травмами.

Стремления дочери к борьбе раньше вызывали в Хане тревогу, но теперь ему становится подобное всё привычнее. Нельзя бесконечно отрицать, что он не может ограничить Узи, это никак не обезопасит её. Не спасёт от судьбы. Может, она будет в порядке, если будет хотя бы готова к неожиданным ситуациям, в отличие от него, постоянно бегущего от непредвиденного. Именно из-за этой черты характера он лишился жены и чуть не потерял дочь, с него было довольно опасений. Со временем он обязательно наберётся смелости рассказать бунтарке о матери и её судьбе. Она имеет право знать правду.

Хан возвращается с работы пораньше, заставая дочь на зарядке. Не желая её, уставшую, будить, он аккуратно кладёт на стол вырезку из старой статьи на тумбочку, где покоится рисунок, который Узи всё также трепетно хранила. Скучала ли его дочь по тому дрону-убийце? Весьма вероятно. Взгляд его девочки наполнялся тоской, когда она бросала взгляд на разноцветную благодарность на листе. Было почти физически больно наблюдать, как девушка винит себя в расставании. Этот вопрос требовал решения, но самый простой выход из ситуации всё ещё не нравился Хану. Он пока не готов решать сложившуюся ситуацию. Стоит пока просто понадеяться, что Узи больше заинтересует содержание принесённой статьи.

«ХХ день ХХ месяц ХХХХ год. Безумец на Баттер-стрит.

Дроны всего района были обеспокоены сумасшедшим, разгуливающим по улицам. Безумец вызвал суматоху, начав приставать к прохожим и предупреждать их о мнимой опасности. Подобные странные заявления вызвали панику среди обычных граждан, поэтому на место вызвали экстренные службы для установления порядка.

Этот псих выхватил из моих рук ребёнка и начал внушать ему, что настоящий кукловод поработит наше общество! И куда же смотрит полиция?! — рассказывает один из очевидцев о случившемся.

Когда его забирали, он кричал, что не хочет, чтоб ему промыли мозг, прося его спасти. Полная жуть! — дал комментарий дрон, удерживающий виновника до прибытия полиции.

В настоящее время сообщается, что опасного субъекта поймали и поместили в лечебницу имени Ричарда Гудмана, откуда тот изначально сбежал. Полиция отказалась давать комментарии по этому поводу»

***

Уже наступила поздняя ночь, когда будильник на дисплее Долл зазвонил, сообщая, что пора просыпаться. Ей предстоял неблизкий путь, но результаты должны того стоит. Девушка надела длинную кофту, натягивая плотно на голову капюшон, затянув на оба плеча лямки тёмного рюкзака. Плотная маска на лицо и очки ночного виденья, вот она и готова к своему небольшому расследованию.

Она уже успела позабыть какого это пробираться по коридорам колонии, избегая столкновения с дежурными. Но нельзя было привлекать внимание, иначе её задумка провалится. Ей было необходимо узнать больше, чтоб доказать, что её мысли были верны. Может, это могло бы ей помочь в её дальнейшем плане. Раздумывая об этом, она касается своего кармана через ткань кофты, чувствуя, что фотография всё ещё на месте, никуда не делась.

Цель была простой — добраться до строительной площадки, где не так давно прогремел мощный взрыв, при котором присутствовала Узи. Эта бунтарка давно стала занимать её мысли: с тех пор, как она увидела её плачевное состояние, мир перевернулся с ног на голову. Младшая Дорман могла стать переменной, которая могла как помочь осуществлению плана Долл, так и помешать ему. Раньше не было субъектов, чью позицию она не могла прочитать, но сейчас угроза реальна, нельзя было быть опрометчивой.

У двери в коридор, где расположились креокамеры, стояли часовые, охраняющие стройплощадку от непрошенных гостей. Весьма предусмотрительно, если бы это было хоть немного эффективно против реальной угрозы. Девушка достала из кармана рюкзака маленькое устройство, прячась за ящиками и закидывая вытащенный объект прямо под ноги часовым. Дроны реагируют на шум довольно быстро, обращая внимание на прилетевший предмет.

Вспышка. Системы охранников резко выходят из строя, а дисплеи сообщают о перезагрузке. Это должно занять около часа. Ещё одно доказательство, что тела работяг далеко не совершенны. Долл подходит к электронному замку двери, снимая свои очки, обнажая барахлящий экран, который вскоре сменяется символом абсолютного решения. Ладонь девушки касается сенсорного экрана ввода пароля, и устройство начинает покрываться помехами, пока двери не оказываются открыты.

Стройплощадка встречает незваного гостя темнотой и лентами, ограничивающими проход вперёд. Девушка спокойно надевает очки ночного виденья и проходит вглубь, пролезая под ограничениями. Работа явно кипит днем в этом месте. Новые балки легко отличить от родных — их цвет ярче, чем у старых.

Лавируя между дырами в полу, Долл проходит вперёд, осматривая территорию, находя ящики с частями чудовищной сороконожки. Девушка касается их, пуская по проводам импульсы, в поисках блока КЭШ-памяти. Если её теория верна, то где-то в нём могли сохраниться данные, указывающие на деформацию сигналов, выстраивающихся в очередь перед выполнением. Упорная работы даёт свои плоды — обнаруживаются явные пустоты между сигналами. Что-то мешало выполнению внутренних процессов, прежде чем носитель был уничтожен.

Внешнее воздействие, очевидно, ведь промежутки обнуления команд имели чёткую последовательность, словно от генератора импульсов. Что-то автоматическое, что Долл сразу показалось знакомым. Но участки стирания были такими большими… Означает ли это, что у Узи первородный код? Но она ведь даже не из первого поколения. Значит, ей его передал кто-то. Было неспокойно от полученной информации. Теперь бунтарка стала ещё более потенциально опасной для плана, чем была. Проконтролировать её развитие будет очень сложно, всегда будет риск того, что произойдёт что-то непредвиденное.

Долл обогнула ящик и полезла выше в надежде найти подсказки. Исходя из рисунков в эвакуационном пункте, несложно догадаться, что управляло чудовищем, но девушка предпочитала об этом не думать. Абсолютный решатель меня никак не касается. И всё же интересно, почему созревание Узи произошло так поздно? Или у первородного кода всегда так? Хотя не исключено, что ситуация вокруг неё активировала защитный механизм. Возникало слишком много вопросов.

Когда-нибудь бунтарка осознает свои возможности, а значит Долл придётся рассказать ей правду. Девушка будет вынуждена поведать младшей Дорман о многом, когда придёт время, ведь на их плечи легла схожая судьба. Вот только как так вышло, что Узи не известно ничего? Неужели её отец был не в курсе? Или же тот просто умалчивает, чтобы защитить дочь? Становится тошно. Любящая семья, да?

Долл забирается вверх, надеясь обнаружить основной блок памяти, чтоб выяснить, знало ли чудовище о том, что из себя представляла бунтарка. Если информация подтвердится, то это будет означать, что проблемы только-только начинаются. Если абсолютный решатель был связан напрямую с этой сороконожкой или успел вытянуть из неё полученные данные, то стоило готовиться к настоящей буре. Распространение информации об Узи было бы очень нежелательно, это поставило бы их обеих под удар в момент, когда они не могут дать отпора.

Девушка забирается на самую вершину, находя основной корпус и изучая его. Вот только сразу же к ней приходит неприятное осознание — модуль памяти уже кто-то забрал. Он не был сломан или отброшен куда-то, было очевидно, что кто-то его аккуратно извлёк и унёс. Но искать среди множества рабочих на этой территории виновника, было практически невозможно. Придётся понадеяться, что связи не было.

Всё равно, даже с этой неудачей Долл за эту ночь получила достаточно интересной пищи для размышления.

***

Эн чувствовал себя беспомощным: сколько бы он не пытался, он не мог расшифровать записи из тайной комнаты. Это могла быть важная информация, которая помогла бы Узи, но разобраться в ней не получалось. Была бы тут бунтарка, она бы наверняка смогла найти подход к этому шифру. Она всегда находила выход из любой ситуации, упорно работала, пока не получала результат. Ему стоило бы поучиться терпению, нельзя же считать, что всё будет просто.

Когда у Узи были проблемы, она пыталась подойти к решению с другой стороны, поэтому Эн выискивал подсказки в комнате, где и обнаружился проход. Может, демонтажник мог бы узнать больше о владельце, понять ход его мыслей, найти пояснение к шифру, который был выбран для заметок. Место явно было обжито, выглядела как типичная квартира работяг, когда они ещё мирно жили. В соседних помещениях обнаруживается кабинет и спальня. Пройдя глубже, Эн замечает детскую комнату с колыбелькой, придвинутой к зарядному устройству. Здесь жила семья?

Пальцы охотника скользят по бортику кроватки, вызывая неприятные ощущения в ядре. У владельца тайной комнаты был маленький ребёнок. Жив ли он до сих пор или был уничтожен их руками? Эн помнит, как выглядели малыши работяг: милые маленькие капсулы с большими глазами на дисплее. А ведь когда-то Узи тоже была вот такой крохой. И как только выжила в этом суровом мире? Она была капсулкой, когда они прилетели на планету уничтожать. Остаётся надеяться, что у неё не было страха в таком возрасте, иначе сердце Эна рискует расколоться из-за мыслей о прошлом.

Парень опускает тоскливо глаза в пол, отгоняя очередной приступ рефлексии. Руки аккуратно касаются потрепанного плюшевого цыпленка, расположившегося в колыбельке. Такой милый и пушистый, его хотелось прижать к груди, и Эн не смог отказать себе в этом желании. Какого же было его удивление, когда он уловил шуршание какого-то предмета внутри игрушки. Демонтажник осмотрел цыплёнка, обнаруживая на нём небольшую молнию. При открытии глазам предстали облачка синтепона и небольшой конверт, оставленный внутри. Владелец решил что-то спрятать в вещах своего ребёнка?

Эн осмотрел свою находку: в графе получателя было что-то выведено. Часть была зашифрована, как на записях, но другая оказалась вполне читабельна! Для моего маленького ангела, 4/32/32/4. И снова эти странные цифры, в которых сделаны все заметки тайной комнаты. У демонтажников не предусмотрена возможность анализа шифров, не предполагалось, что им вообще может понадобиться читать подобное. Столько оружия, но вне битвы их тела просто бесполезны.

Исходя из почерка, письмо, скорее всего, было написано владельцем потайной комнаты для кого-то. Имел ли Эн право открыть его и прочесть? Не исключено, что послание предназначалось ребёнку, которому принадлежал этот плюшевый цыплёнок. Тем более шифр на конверте намекал, что малыш, живший здесь, может знать, как переводить подобную кодировку. Если бы удалось найти того, кому предназначалось письмо, дела с таинственными записями пошли бы в гору, появился бы шанс разобраться, почему же на шкафу был этот злополучный символ.

Но как найти ребёнка, который жил в этой комнате много лет назад? Не известно даже, жив ли малыш или в процессе зачистки оказался убит. Надежда была, но пока совершенно слабая. Зацепка была, но пока никуда не вела, нужно было узнать больше. Но квартира, не считая тайной комнаты, была разгромлена, уцелело ли что-то, что могло бы рассказать о личности жильцов?

На душе скребли кошки, когда Эн огибал взглядом детскую: порванные шторы, следы когтей на обоях, едва видные капли масла на подоконнике. Первые дни зачистки были чудовищно напряжёнными, они врывались в жилые дома, выполняя приказ, который заложили им почти что на подкорку механического мозга. Но ничто так не пугало парня до глубин ядра, как понимание, что он был частью этого. Как много дронов были загублены его руками, для них он до последней секунды функционирования системы оставался беспощадным чудовищем. А самое противное — тогда ему было всё равно. Просто работа, которую он выполнял без каких-либо эмоций, словно просто выносил мусор.

Эн почти физически ощущал, как его стремление разбираться в сложившейся ситуации угасало, покидало его тело. Мог ли он разглядеть свою цель через все препятствия, свалившиеся на голову? Его сила была бесполезна для защиты даже самого близкого друга — эти достоинства его сущности были опасностью. Демонтажник уже не был уверен, что получится вынести свою же жизнь: пребывать в мире так, самому по себе, влача жалкое существование без шанса стать хоть кем-то. Не так страшна смерть, как возможность прожить её бесполезно.

Бесчеловечность собственных действий настигала его, давя на плечи тяжким грузом греха. Было поздно раскаиваться в совершённых прегрешениях? Он здесь один, в эпицентре своего мучительно дьявольского прошлого, пятна которого остались на его ладонях. Их нельзя отмыть, они видны лишь ему, осознавшему своё достижение точки пути, не имеющей возврата. Всё, что он делает, лишь пытается исправить ситуацию, которую сам же и довёл до мерзкого себе же состояния. Его не простят за всё, что он сотворил. Те, кто должны его простить, уже никогда не смогут заговорить вновь, а те, у кого он забрал свет, не захотят видеть перед собой монстра, созданного для принесения боли и отчаяния.

С какой лёгкостью Эн убивал, сколько легкомыслия было в решениях кого-то покалечить. Ничего не стоило просто взять и всадить глубоко иглу с ядовито-жёлтой кислотой прямо в чьё-то живое тело. Всё это происходило так просто, рутинно, инстинктивно. Лишить головы, пробить грудь насквозь, раздавить ядро тисками когтистых лап — было так много способов выполнять свою работу. И ни секунды не задумываться над тем, кто был перед тобой, ведь нет никакой разницы. Все жертвы были для хищников обезличены. Убивать с такой лёгкостью, естественностью, словно это простая работа в офисе. Пробивать тела, словно обычные бумаги степлером. Жуткая халатность, бесчувственность. И постоянная улыбка, не исчезающая после чье-то смерти, будто ничего не произошло. Чудовище.

Как же сильно всё изменилось из-за появления Узи, разговора с ней, обычного человеческого взаимодействия на равных. В тот момент, когда её личность проявила себя по отношению к нему, выразила своё отношение к его действиям, посеяла семена сомнений, произошёл сбой в понимании мира вокруг. Как Эн относился к жертвам? Никак, просто задание. Но девушку по собственной глупости он воспринял не как цель. Его сенсоры дали сбой, он принял её за демонтажника и позволил себе воспринимать её как нечто большее, чем обычный объект устранения.

Не мусор, который попросили вынести, а личность со своим характером, индивидуальностью, мыслями. Речи бунтарки из-за нелепого стечения обстоятельств были услышаны, обдуманы. Если бы парень знал, что это жертва, он бы даже и не стал слушать, принял бы за бессмысленные слова, это было естественным порядком вещей. Но не знал. Позволил цели в его глазах потерять обезличенность — роковая ошибка. В противном случае, Узи бы была мертва. Убита его же руками. Противно.

Его ладони подрагивают от воспоминаний, которые раньше были всего лишь набором данных в его памяти. Эн чувствует, как кислота циркулирует в его теле, в её ядовитой сущности давно увяла человечность. Отражение тех смятения и страха в глазах Узи просто наконец-то напомнило ему об этом. Ему нет оправдания, он в этом уверен, не готов даже помыслить о такой возможности. Живёт ли в нём добросердечность, в которую так хотел верить? Мог ли он надеяться, что сквозь тьму своего существования получится разглядеть слабую вспышку ответа на его мучительные вопросы? Или они так и растворятся в этой гнетущей тишине, прерываемой лишь звуком биения его систем?

Где-то в ядре ещё теплится желание принести пользу, послужить на благое дело, придать своей жизни хоть какой-то смысл. Хотя бы для Узи, драгоценного друга, стать кем-то полезным. Эн шепчет о своём желании, располагаясь на подоконнике, прижимая к груди письмо и игрушку, зная, как это глупо мечтать о чём-то столь наивном. Это место переполнено призраками прошлого, которые, может, его даже слышат. Собственная слабость станет его маленьким секретом, разделённым с мертвой душой этого места. Эта тайна, можете ли Вы её сохранить? Я покажу Вам истину, знаю, что Вы её сохраните. Потому что двое могут хранить секрет, если один из них уже мёртв.