Одной из вещей, которые заставляли Маринетт переживать, была вовсе не скорая смерть.

Куда больше она боялась, что сделала слишком мало, чтобы на долгие годы остаться в сердцах близких людей. Что пройдёт совсем немного времени и никто не вспомнит о ней. Не о Ледибаг, разумеется, нет. Но о простой, неуклюжей Маринетт, девочке, что путалась в своих ногах и мастерски владела ножницами да иголками. Исчезать, буквально прощаться с этим миром было страшно, осознавать это — странно. Наверное, в ней говорил врождённый максимализм — хотелось везде отличиться, быть лучше, чем секунду назад, делать больше.

Сейчас, когда прежняя жизнь осталась за плечами, она чувствовала себя пустой. Обёрткой от той, прежней Маринетт, улыбчивой, искренней, оптимистичной. Оказавшись свободной ото всех обязательств, она покорно шла по пути наименьшего сопротивления, отдавая себя всецело в руки судьбы, и не видела малейшего шанса на спасение. Всё было достаточно категорично, несмотря на заверение парижского доктора, мол, не стоит отчаиваться. Она хотела быть реалистом. Реальность же трактовала следующее: шансы выжить совершенно ничтожны при условии, что твой мозг медленно, но верно превращается в кашу. Ты теряешь навыки, память, эмоции. Ты теряешь себя.

— Мастер Фу?!

Первым, кого увидела Маринетт, выйдя из маршрутного автобуса, был бывший Хранитель и её наставник — Ван Фу, появления которого она ожидала в последнюю очередь. Признаться честно, она ехала практически в никуда, зная только адрес нужной клиники, рассчитывая на долгие блуждания в малознакомом городе, где была всего однажды.

— Ох, Маринетт… — удивлённо вздохнул старик, помогая девушке с багажом. — Значит, не зря я пришёл сюда.

— Что вы имеете в виду? Как вы здесь вообще оказались?!

— Э… — он задумался, видимо, и себе не отдавая отчёта в том, что происходит. — Я не знаю. Просто почувствовал, что срочно должен прийти на остановку.

Вот как.

Появившийся огонёк надежды погас, не успев разгореться. Маринетт вроде бы и не собиралась, но встреча с этим человеком на миг поселила в ней веру, что вот он, её Мастер, появился в такой трудный период, он поможет, найдёт объяснение её болезни — быть может, этот недуг был из того, волшебного мира квами? — и всё разрешится без особых потерь… но так бывает только в сказках. На деле она по-прежнему была один на один со своими проблемами.

— Значит, вы так ничего и не вспомнили? — девушка огорчённо выдохнула, опустив плечи.

— Увы, юная леди, — старик поджал губы, опустив взгляд. Он и правда ничегошеньки не помнил из прежней жизни. Само собой, эта девочка в памяти сохранилась ярко и отчётливо — она ведь помогала ему после потери воспоминаний, проводила на поезд вместе с Марианной. Рассказывала, что он учил её чему-то, был наставником, но к огромному сожалению всё позабыл. — Однако я знаю, что пришёл сюда не случайно. И нам совершенно точно следует поговорить.

Ван Фу с самого утра не находил себе места. Поднялся ни свет ни заря, обошёл по кругу свой старый домик, доставшийся от родителей — их он частично помнил, заварил крепкого зелёного чаю, но ни глотка не смог отпить. Что-то внутри заставляло его выйти на улицу, ноги неслись куда-то сами по себе, чему пожилой мужчина сопротивлялся целых полдня. Дальше просто не смог: у него буквально мышцы зудели и суставы выкручивались, требуя подчиниться. Он и подчинился. Вышел тихонько и пошёл мелким шагом чёрт знает куда и зачем.

Кто бы мог подумать, что через десяток минут из остановившегося автобуса выйдет та самая милая девочка-француженка, частичка его прошлый жизни. Он был ей искренне рад, хоть память и помалкивала, но ощущения вокруг пальца не обведёшь — казалось, что когда-то давно они относились друг к другу с уважением и теплотой, не иначе. Поэтому старик, не принимая отказа, пригласил её к себе отдохнуть с дороги и поболтать.

Впрочем, Маринетт и не думала сопротивляться. Мастера Фу ей жутко не хватало, пусть даже он и не помнил, что их связывало… но сейчас-то и сама Маринетт осталась за бортом супергеройской жизни в обществе квами. Один — Хранитель в отставке, вторая — в отставке самовольной, хоть и вынужденной… замечательная компания из них получилась.

— Так что же тебя сюда привело? — мужчина скованными старостью движениями суетился на небольшой кухоньке. Поставил чайник на плиту, вынул из шкафчика испечённое Марианной печенье — сама женщина уехала к родственникам на несколько дней. — Вижу, ты здесь надолго.

Он кивнул в сторону большого чемодана. С уст девушки едва ли не сорвалось безнадёжное «навсегда», но она вовремя сдержалась, рассматривая чаинки в чашке.

— Да, мне придётся задержаться в Шанхае, — голос её был едва различим на фоне ветхого радио, поэтому Ван Фу выдернул шнур из розетки.

— Я вижу, что-то серьёзное тревожит тебя, девочка. Не знаю, смогу ли помочь, но я бы с радостью выслушал всё, что тебя беспокоит.

Что ж, предложение было более чем заманчивым. Мастер никому из знакомых не рассказал бы — он попросту никого не знал, да и поделиться с кем-то болью хотелось остро. Но нагружать личными проблемами пожилого человека, желающего лишь покоя в конце своей и без того непростой жизни?

— Просто… ослабло здоровье, — она старалась вытянуть вверх уголки губ, но улыбки из этого не вышло. — Мне посоветовали китайскую медицину, поэтому я здесь. А беспокоюсь… там осталось много дел, в Париже. Друзья, семья, работа и любимое дело — мне всё пришлось оставить.

— Ох, вот в чём дело. Надо же, — сочувственно закачал головой старик. — Тогда надеюсь увидеть тебя в добром здравии совсем скоро! Скажи-ка, где же ты решила остановиться?

— Думаю, пока что в отеле. Судя по всему, в больнице лежать необходимости не будет, только посещать процедуры, так что…

— Так что ты можешь остаться у нас. Если захочешь, конечно, — Мастер Фу подлил ей чаю и придвинул ближе блюдце с угощениями.

— Что вы, как я могу…

— Не спеши отказываться, Маринетт, — прервал он девушку мягко. — Может быть наш домик и стар, но все удобства в нём есть, и за аренду платить не придётся, а в таком большом городе она немыслимо дорога! Мы с Марианной через две недели запланировали путешествие, так что и смущать тебя не будем.

— Но как же, Мастер Фу…

— Ты присмотришь за домом, пока нас не будет — этим и отплатишь за жильё, — старик продолжал настаивать на своём. Странно, но весь этот день от начала он делал только то, что диктовал сиюминутный порыв. Как будто кто-то нашёптывал следующий шаг: проснуться рано, идти к остановке, просить эту девочку остаться здесь, в его доме… Будто внутренний голос убеждал: так будет лучше. — Я буду счастлив оказать тебе эту скромную помощь. В дань нашей старой дружбе, Маринетт.

Её комнатка оказалась маленькой, но довольно милой, с забавными разноцветными цветочками на шторах и широким окном. Дом хоть и пережил не один десяток лет, но, как и утверждал Мастер Фу, всё необходимое здесь действительно было. Кровать, комод и стол — идеальный набор как для комнаты, обычная ванная, обычная кухня — а что ещё было нужно?

Отказаться от помощи своего учителя, такой искренней, было бы уже просто невежливо, да и положа руку на сердце — это отлично выручит Маринетт. Отсюда до больницы, если верить картам, всего двадцать минут пешком, можно экономить на транспорте, а с её скромными накоплениями это тоже играло на руку.

Виды в округе отличались живописностью. Деревья, фигурно выстриженные кусты, всё так аккуратно и уютно, что по дороге до клиники Маринетт сделала для себя несколько заметок, чтобы вернуться в полюбившиеся места снова… пока болезнь не отобрала у неё возможность ходить, по крайней мере.

А дальше день за днём заскользили, сменяясь калейдоскопом анализов, исследований, испытаний схем лечения, время слилось в одну массу и к концу второй недели Дюпен-Чен напрочь потерялась в числах и датах. Ван Фу и по-матерински добрая, чуткая Марианна, которая всегда следила за её графиком посещения врачей, улетели изучать Мексику на неопределённый срок. Мари осталась совсем одна, но ещё неплохо держалась — значительных ухудшений не наблюдалось.

Затем ей вдруг определили другого лечащего доктора. Мао Шен, так он представился. Это был крепкий, рослый молодой мужчина на вид лет двадцати семи-тридцати, с коротким ёжиком чёрных волос и широкой улыбкой, с которой он всякий раз встречал пациентку. Он нравился Маринетт куда больше вредного предыдущего, из которого и слова не вытянешь о своём состоянии. Ещё и говорил он едва открывая рот, а с её очевидно плохеньким китайским понять эти ребусы и вовсе не представлялось возможным.

Другое дело Шен. Между собой они могли коммуницировать на английском (с ним проблем было на порядок меньше), и даже если лечение не давало никакого эффекта — что ж, она хотя бы знала об этом. Он поддерживал её, кажется, даже сопереживал, а ещё избавил от целой кучи мучительных процедур — от них всё равно не было толку. Он всегда был на связи, даже дал личный номер телефона на всякий случай, словом, с доктором Мао ей повезло куда больше.

Маринетт редко оставалась дома с тех пор, как его хозяева уехали в путешествие — ей начало чудиться, будто стены сжимаются, лишая лёгкие воздуха. Поэтому, пока голова более-менее работала и ноги ходили, она приступила к ещё одной части своего плана, теперь касающегося родителей. Эта часть (впрочем, как и предыдущая, с передачей шкатулки Коту Нуару) имела сплошные недостатки, но ничего другого она не смогла придумать. Заключалась она в следующем: так как Маринетт хотела как можно дольше оберегать Тома и Сабину, момент её вероятной смерти следовало оттянуть для них максимально, даже если врачи пророчили ей всего полгода оставшейся жизни.

Постепенно она собиралась реже звонить вживую, но начала записывать короткие видео из разных мест, кратко рассказывая о выдуманных событиях. По задумке, с помощью специальных программ эти видео можно было бы отправлять автоматически в нужные дни, по одному-два в месяц. Для каждого Маринетт старалась менять причёски и аксессуары, чтобы выглядеть иначе, будто и правда проживает несуществующую жизнь. Видео для «зимних месяцев» создавались в помещениях, потому что в здравом уме выйти летом на улицу в пальто под палящим солнцем… на правдоподобность можно не рассчитывать. Осенние и весенние она снимала в дождь у окна.

Потом, скорее всего, через год-другой и эти послания сократятся. Возможно, в последнем видео она признается маме и папе, что их дочь уже давно мертва… Думать об этом было жутко и пока рано — на счету всего десять роликов. Этого было мало, поэтому всё свободное время Маринетт продолжала проводить за придумыванием сценариев и съёмкой.

Кроме всего прочего, это позволяло отвлечься от мыслей об обстановке в Париже и своих брошенных обязанностях Ледибаг. Намеренно не заходя в интернет, она и не знала о происходящем, ведь тогда не выдержала бы и дня, сорвавшись во Францию. Переложить всё снова на свои плечи, окунуться в водоворот сражений, забыв себя… это покажется ненормальным, однако для Маринетт другой причины продолжать жить не существовало, как оказалось после парочки свободных недель. Порядком отдохнув, она готова была как и прежде противостоять не то, что акумам — целому миру! В этом была вся она. Если бы только болезнь не отняла эту возможность.

Тоска по дому пробиралась в душу незаметно, а била по сознанию резко и нещадно, сжимая руки вокруг горла. Было дико не видеть улыбки родных, не слышать друзей, не прижимать к себе по утрам сонную, но такую очаровательную лапочку Тикки. Дико, обидно, печально.

Но от тоски по старому доброму напарнику порой хотелось лезть на стену.

Маринетт прекрасно понимала, что винить здесь было некого, кроме самой себя. Человек, в присутствии которого она нуждалась больше всего, вероятно, последними словами проклинал её или вовсе предпочёл забыть о существовании девушки, которая причинила ему столько боли, а потом просто исчезла бесследно, сбросив на него всю ответственность.

Маринетт часто вспоминала, как однажды после патруля отчаянно захотела признаться Коту в своей болезни, попросить его поддержки или просто помолчать рядом, как это бывало когда-то, чтобы набраться сил для нового дня. А он спешил, и она не смела его задерживать. Не после того, как столько раз отвергала, пренебрегала его вниманием. Быть может, Кот наконец нашёл своё настоящее счастье с тем человеком, к которому так торопился?

У неё не могло быть никаких прав влезать, портить наладившийся порядок Нуара, и как бы невыносимо не болело по нему сердце, Маринетт не позволяла себе включить рабочий «супергеройский» телефон и набрать заученный номер.

Здесь воздух пах иначе. Будоражащий, кружащий голову, такой многообещающий. Возможно, Адриану лишь казалось? В любом случае, Шанхай встретил его ярким солнцем, тёплым ветром и лёгким волнением.

— Где-то здесь прячется моя Леди, — парень огляделся, усмехнувшись, будто это могло помочь её найти. — Тебе никогда не нравились мои шутки, но… Миледи, сама Судьба велела нам сыграть в кошки-мышки!

Адриан сорвался с места и вскочил на бортик внушительного фонтана, пробежав по нему вокруг как мальчишка-сорванец. Подставил лицо под прохладные капли, намочил руки и засиял улыбкой — он был так близко, чёрт возьми!

— Вот дурень, — Плагг заворчал, высунув мордочку из-под полы широкой рубашки, — тебя так в полицию за хулиганство заберут раньше, чем найдётся Ледибаг!

Агрест отмахнулся, однако здравое зерно в словах квами всё же заставило слезть и продолжить путь к изначальной цели — отелю. Вещей с собой он не брал. И времени на сборы не было, и мороки в аэропорту меньше. Шкатулки и банковской карты в рюкзаке хватит сполна, решил Адриан, когда выбегал наспех из дома за несколько часов до рейса — боялся, что отец по закону подлости может вдруг заинтересоваться сыном и помешать.

Всё обошлось, к счастью.

Неспешно прогуливаясь по центральной площади, он прикидывал в уме все возможные варианты поисковой операции. Шанхай был самым густонаселённым городом Китая — лучше места для пряток и придумать сложно, тут даже на улицах было тесно. Люди сновали туда-сюда, превращаясь в один громадный механизм даже посреди дня, когда все должны были протирать штаны на работах. И как среди них отыскать одну-единственную девушку? Показывать каждому встречному её фотографию, спрашивая, не видели ли?

Вот только всё это мгновенно отошло на второй план, когда Адриан заприметил в толпе знакомую темноволосую макушку случайно, сначала даже не понял, что этот промелькнувший мимо человек давно ему знаком.

— Маринетт? — неверяще прошептал себе под нос, резко остановившись, чем заставил идущего позади мужчину так же быстро затормозить, чтобы не столкнуться. Бросив слова извинения, Адриан развернулся на пятках и заторопился в противоположную сторону. — Стой! Маринетт!

Людей, как назло, становилось только больше, все куда-то спешили, толкались локтями, оттаптывали ноги, но парень, кажется, этого не замечал. Маринетт здесь, в Китае? Вот так, совершенно случайно, стоило лишь выйти из аэропорта и оказаться в центре города, кишащего его жителями и гостями, как откуда ни возьмись на глаза попадается бывшая одноклассница? Адриан не мог позволить себе упустить её из виду.

Когда Маринетт завернула за угол какого-то магазина, Агрест занервничал — ему до этого угла оставалось метров пять, а в такой давке потерять цель не составило бы труда, но нет. Притормозив, он сделал рывок и завернул следом за подругой, едва не врезавшись в неё. Дюпен-Чен, по всей видимости, всё же сбили с ног, и сейчас она потирала ушибленную коленку, привалившись к стене.

— Догнал! — радостно провозгласил Адриан, запустив пальцы в растрепавшиеся светлые волосы. Девушка вскинула голову, недоумённым взглядом очертила его лицо и выпрямилась, мимолётно отряхнув простенькое розовое платье. — Вот так встреча, Маринетт! Где бы мы ещё могли увидеться, как не за тысячи километров от дома!

— А, простите, я не… Мы знакомы?

В смысле?

— Неужели я так изменился за пару месяцев? — попытался пошутить Агрест, но в её глазах не было и доли веселья. Это было странно, очень. Разве она могла не узнать его? Да, Адриан немало потерял в весе, выглядел помятым, но… совсем-совсем не узнать своего некогда хорошего друга? — Ну же, Мари. Адриан, ты забыла?

— А.! Прости-прости, Адриан, совсем замоталась! — Маринетт нервно (или ему показалось?) засмеялась, стукнув себя по лбу кулачком. — Просто не ожидала тебя здесь встретить, не поверила глазам.

— Ага… — Адриан не мог сказать, что поверил в это оправдание, но и поверить в то, что Маринетт просто забыла его, тоже не мог. Стало как-то неуютно. Может быть, она просто не хотела его видеть, поэтому притворилась, будто они не знакомы? Да нет… Маринетт ведь не такая, верно? — Так а… Я тоже не думал, что встречу тебя здесь. Выходит, на практику ты решила лететь в Китай?

— Ну… да? — Дюпен-Чен ответила совсем неуверенно, ковыряя носком балетки асфальт, как будто находилась на экзамене и отвечала на сложный вопрос по физике. Адриан уже хотел было спросить, всё ли у неё в порядке, как вдруг девушку кто-то неслабо задел плечом.

— Слушай, Мари, давай найдём место потише, — блондин схватил подругу за руку и потащил в направлении близлежащего кафе. От столь неожиданной встречи у него напрочь вылетело из головы, что они стоят посреди оживлённой улицы. — Ты ведь найдёшь для меня пару-тройку минут?

— Мм… да, если только пару…

Вряд ли у неё была возможность сослаться на дела и отказать, когда Адриан решительно вёл её за собой, почему-то язык не поворачивался. Она не вспомнила его сразу. В последние дни память выдавала минимум информации, наступил момент значительного ухудшения болезни, которого она безумно боялась. Маринетт только вышла из клиники, идя домой по строго выстроенному в телефоне маршруту, чтобы не потеряться, как вдруг — Адриан. Человек, воспоминания о котором смазано всплывали в голове. Скорее всего, они учились вместе? Дружили. Иначе он бы не обрадовался ей так сильно.

— Чёртова судьба, — тихо брякнул под рубашкой Плагг — в такой толпе его всё равно никто бы не услышал. — Вот я говорил же! Нашлась наша пропажа, даже напрягаться не пришлось…