— Хотел сказать спасибо.

Адриану даже не приходится над собой усилий делать: слова вылетают легко, полные откровенной благодарности. Действительно хотел, не просто должен. Шен уже не кажется — после того, как спас Маринетт неоднократно — таким неприятным типом, каким казался раньше.

— Да ну? — мужчина с трудом сдержал ухмылку, заинтересованный внезапными переменами в настроении. — Мне-то?

Адриан кивает.

— Знаю, что вёл себя как идиот, просто Маринетт, она… Она…

— Много для тебя значит, — Шен тоже кивает — понимающе, а потом добавляет, заметив замешательство. — Слишком много, правда?

— Примерно…

— Всё, — заканчивает он. — Могу понять. А вот чего не могу: тебя не было два месяца рядом с ней.

Адриан наблюдает из дальнего угла комнаты за тем, как Маринетт и остальные столпились над йо-йо в ожидании чего-то — он сам толком и не понял, чего.

Ему оправдаться нечем и не перед кем. Слова Плагга о том, что он сам оттолкнул от себя Ледибаг когда-то, всплывают в голове регулярно и Адриан грызёт себя, грызёт без остановки, потому что — даже если Мари не винила его — не мог простить сам себе всего этого.

— Она исчезла в один прекрасный день, ничего никому не сказав, — делится Агрест, всё ещё не отрывая взгляда от Ледибаг. Ему больно физически вспоминать о том дне, когда нашёл шкатулку на одном из уровней Эйфелевой башни, прощальное письмо и её серёжки. Всё ещё нестерпимо болит, но вот так, смотря на неё, здоровую, с горящими глазами, дышать намного легче. — В этом, конечно, была и моя вина. А потом мне понадобилось два месяца, чтобы найти её и…

Шен понимающе качает головой, улыбаясь.

— Она и правда слишком самостоятельна.

Кольца были уничтожены пятнадцатью минутами ранее, Мари сияла как солнце и слепила его, Адриана, в этом своём красном с чёрными пятнами костюме. Счастливая донельзя и с Плаггом на плече. Кажется на секунду, что не было вовсе никаких расставаний, никаких поисков, Китая и дней, проведённых в чёрной депрессии без надежды на будущее.

Адриан косится на мужчину, стоящего рядом. Взвешивает все за и против, прежде чем задать вопрос, крутящийся на языке:

— Почему ты не пытался признаться ей?

Если Мао Шен и удивился, то виду не подал. Он был всё так же расслаблен, рассматривая того же человека, что и Адриан.

Но это было почему-то очевидно. То, что Маринетт ему очень нравилась — по крайней мере для Адриана. Как Шен смотрел на неё, как носился с ней, помогал и был на связи в любое время — так даже самые лучшие друзья не делают.

— Потому что это бессмысленно, вы связаны, — отвечает так легко, будто они о погоде речь ведут. — Сомневаюсь, что кто-нибудь сможет это изменить. Даже смерть — и та ненадолго, и ты… кажется мне, ты это уже понял.

Адриан молчит, но внутри соглашается. Ему радостно оттого, что всё закончилось так, как закончилось: и Маринетт жива, и шкатулка в безопасности, и он остался в своём уме. Почти. Однако накопленная бездна тёмных чувств всё ещё норовит опрокинуть его, и Адриан отбивается как может.

— Я хотел бы помочь тебе, — добавляет Шен, — но таких рецептов не существует. Нет и квами, которые облегчили бы то, что тебя гнетёт.

— Только…

— Время. Тебе нужно время, чтобы пережить всё это, — мужчина хлопает его по плечу. — Думаю, ваши враги носа не высунут в ближайшие недели, если не месяцы. Просто отдохни и убеди её в том, что отдых важнее бессмысленной погони. Орден, разумеется, в стороне пережидать тоже не будет и…

Дальше Адриан не слушал.

Отдых, да?..

Звучало замечательно.

*

Мао Шен был тем ещё хитрецом.

Среди всех, собравшихся в комнате вокруг одного маленького йо-йо, он единственный знал, что должно случиться, но хранил молчание. Как бы Маринетт ни выпытывала, как ни просила, а прошло ещё минут двадцать, прежде чем произошло… что-то.

Она едва из рук это йо-йо не выронила.

Из приоткрывшейся с щелчком крышки показались два блестящих носа, забавно чихнув и раздув этим пепел недавно истлевших колец. Один совсем светлый, другой почти чёрный.

— Котята! — Плагг взвился в воздухе и стрелой метнулся к рукам Ледибаг. — Адриан, это котята!

И правда, две пушистые мордочки круглыми глазами-пуговками озирались по сторонам. Они были совсем маленькими, со спичечный коробок каждый. Маринетт осторожно погладила за ушком одного из них, затем второго, когда Плагг вмостился ей под ладонь. Получая свою порцию нежностей под смешки Хранительницы, он внимательно осматривал двух котят, точно зачарованный.

Шен подошёл ближе и пригляделся.

— Я даже не думал, что они… Хм… — кончиками пальцев он обхватил того, что был светлых кремовых оттенков и двумя чёрными пятнами над глазами. — Вот этот, кажется… Да, это пума. Его имя — Кууга.

— А это — второй Плагг? — улыбнулась Маринетт, указывая на оставшегося в йо-йо малыша.

Тот действительно с первого взгляда от старшего квами мало чем отличался, однако глаза Адриана, проведшего с Плаггом не один год, быстро нашли за что зацепиться. Для начала, уши у этого котёнка были не такими острыми на концах. Потом — шерсть. Он был чёрным, но тёмные шоколадные пятна украшали всю спинку, и глаза больше синевой отдавали, чем зеленью. Первый квами, слабо трепыхающий лапками в руках Шена, наоборот был цветом глаз с Плаггом схож.

— Это Ансса, пантера. Их шкатулка пропала около тысячи лет назад. Я не знал, что их «хозяином» был один человек… По всей видимости, ему хватило сил на слияние двух Камней, вот и вышел такой себе концентрат силы.

Маринетт встряхнула головой, изучая совсем ещё крошечных квами — не верилось, что всё это происходило на самом деле.

Вообще всё: болезнь с магическими корнями, чёртово раскрытие личностей (точнее, не имеющее никакого смысла поддержание тайны — со временем её личность всё равно узнали многие) поездка на другой конец мира, Адриан-Кот-Нуар (серьёзно, это действительно не шутка?) и, наконец, эти два котёнка, переродившихся (наверное?) после уничтожения одного существа. Вопросов было так много, что, опасаясь не суметь остановиться, она просто смотрела на новых квами в руках своих и Шена.

Маринетт надеялась, чёрт возьми, что не спит — ей слишком нравилось то, что происходило.

— А что с ними будет дальше? — аккуратно поинтересовалась она всё-таки. — Ты заберёшь их в Орден?

— Хм… Их шкатулка всё ещё не найдена, — протянул задумчиво мужчина. — Забирать их пока что не имеет смысла, они должны подрасти. Я мог бы позволить вам оставить этих двоих у себя на некоторое время.

— Я бы с радостью! — вмиг зажглись глаза Ледибаг, однако озарение настигло её с той же скоростью. — Подожди, у меня ведь нет отсека в Шкатулке для новых Камней чудес… Кстати, а где их Камни?

— Проблемы современных Хранителей, — вздохнул Шен, театрально возведя глаза к потолку, но всё же губы его тронула тёплая улыбка. — Не до конца обучена, не совсем сдержана, не всегда разумна. Обряд посвящения не прошла, в местах силы не бывала. И что с тебя взять, Маринетт?

— Э-э… ну… — Мари неловко хихикнула, почесав чуть отросшим ноготком щёку. — Круассан?

Среди прокатившихся смешков утонуло наигранно-недовольное «все твои круассаны — мои!» от Адриана. Закатив глаза оттого, что его фраза осталась без внимания, он махнул рукой на всё это и просто приблизил лицо к котятам.

Жутко милые.

— Рано их к вещам привязывать. Они же крошечные, Маринетт, — Шен улыбнулся, указательным пальцем почесав по очереди подбородок перерождённых квами. Котёнок пантеры довольно прикрыл глаза и заурчал, пумы — не отреагировал никак, рассматривая Адриана так же пристально, как и тот — его. — Сейчас в этом нет смысла. Думаю, Тикки и Плагг присмотрят за ними, пока малыши сил наберутся, тогда уже и ритуал проведём. К слову, шкатулку при желании можно и расширить.

*

Маринетт было очень жаль уходить, не попрощавшись с Марианной, однако делать было нечего: пусть время теперь и не сжимало их в тиски, тем не менее дел в Париже было больше, чем можно представить, начиная с Дуусу, о судьбе которого всё ещё не было известно ничего, заканчивая парижанами, что так и терзали тему исчезнувших супергероев. Оставаясь в неведении, они с каждым днём накаляли обстановку — неизвестность пугала больше, чем стабильные акумы.

Вот почему эти самые супергерои начали паковать вещи в тот же день, когда жизни Маринетт и Нино, пострадавшего в процессе, были спасены. Они решили сделать всё по-человечески: с чемоданами, билетами на самолёт следующим утром и предупреждением для родителей, чтобы не шокировать внезапным возвращением. О, они были счастливы! Маринетт пришлось полчаса рассказывать по телефону о несуществующей практике, которая подошла к концу раньше, чем планировалось, и о весёлой жизни в Китае, которой не существовало. Хорошо, что были фотографии, сделанные с Адрианом, уж хотя бы они скрасят ситуацию.

К слову, те видео, что снимала на случай свой смерти для родных, Мари решительно удалила — пусть все воспоминания о жутких днях канут в Лету, словно и не бывало.

Остальных ребят Адриан переместил обратно с помощью Каалки, пока она собирала свои вещи по всем уголкам домика мастера Фу: во-первых, у большинства оставалась работа в Париже, а во-вторых, заморачиваться с такой кучей билетов мало кому хотелось, не говоря уже о том, что все пятеро находились в Китае незаконно.

А вот им с Мари так быстро прощаться с жизнью, в которой были только они вдвоём (не считая квами), не хотелось вовсе. В перерывах между сборами они прогулялись в парке неподалёку — вечером, когда воздух остыл и дышать стало легче. Ещё более поздним вечером, упаковав всё нажитое за пару месяцев, заказали еду в доставке и всю ночь смотрели какой-то глупый, но забавный фильм. А ранним утром, распрощавшись с мастером, обещающим навестить их вскоре вместе с Марианной, сели в самолёт.

В отличие от Мари, сила к которой вернулась и кипятком в теле бурлила, не давая усидеть на месте, измотанный Адриан отключился через двадцать минут после взлёта — хорошо, что лететь им не час и не два.

— Да почему же ты такой красивый? — вздохнула она тихо, наблюдая за парнем, подперев голову кулаком. — С какого боку ни глянь — произведение искусства. Почему тебе до сих пор не выписали штраф за превышение красоты, Котик?

Маринетт хохотнула, рассматривая две бледные веснушки под его правым глазом — последствие лучей жаркого солнца.

И как, ну как она не понимала, что Нуар — это Адриан? То, как он хмурился, как изгибались в ухмылке губы, когда хотел сказать что-нибудь неоднозначное, как сверкали его глаза, когда говорил о чём-то важном — всё было таким одинаковым!

И таким красивым, чёрт бы его побрал.

*

Лето во Франции не было таким невыносимо жгучим. В аэропорту их встретили Том и Сабин, расцеловав не только свою дочь, но и Адриана, растерявшегося от количества тепла и любви, свалившихся на голову. Они предложили подвезти его к дому, но отец предусмотрительно прислал машину, поэтому прощаться всё-таки пришлось на месте.

Даже если они с Мари могли увидеться в любой момент, это было сложно. Адриан так привык к её постоянному присутствию, что, усевшись на пассажирское сиденье, физически ощутил недостающего человека рядом.

Хорошо, что тоска по родителям скрасила для Маринетт их расставание.

— …да, до сих пор возятся с этим районом, — причитал папа, махнув в сторону пейзажа, проносящегося за окном. — Всё никак не отремонтируют после той стычки с акумой или кем там…

Маринетт слушала лишь отчасти, улавливая отдельные обрывки фраз. Просто она была… дома. Наконец-то дома, где каждая улочка полнилась воспоминаниями тех или иных дней, где было пережито столько, что на три жизни хватило бы. Удивительное чувство — дом.

А в пекарне, точно как и говорил Адриан, её встретил аромат выпечки: яблочных тартов и круассанов, которые родители выпекли с утра к её приезду.

Точно боясь спугнуть мгновение единения с местом, в котором выросла, Мари кончиками пальцев — так осторожно, как могла — провела по поверхности столиков, прилавка, по стенам и зеленеющим листам растений, обойдя по кругу помещение.

Она дома. Жива, теперь здорова.

Дома.

*

Был ранний вечер, когда нагрянули Алья и Нино с морковным тортом и ароматным пакетиком свежеобжаренных зёрен кофе из нового заведения на другом конце Парижа — угощения скорее для родителей, потому что ассортимент конкурентов знать полезно. Проболтав час-другой, в которые Алья выпытала каждую мелочь о двух месяцах отшельничества подруги, они засобирались обратно — смеркалось. И только Маринетт выдохнула, как в гости совершенно внезапно заглянула Хлоя, провожаемая — ещё внезапнее — Лукой. Тот только обнял приветственно и попрощался, сославшись на работу, а Хлоя осталась.

Когда она успела так измениться? За те сутки, что они не виделись?

— В-вау, — роняет беспомощно Маринетт у порога, не зная, чему удивляться больше: внешнему виду или неожиданному сопровождению, однако второе кажется совсем уж нетактичным, поэтому: — Ты выглядишь… очень здорово, но так… непривычно.

Если вчера её волосы были только на пару оттенков темнее пшеничных, то сегодня отливали уже медным блеском — совсем как у супергеройского облика, придуманного когда-то Ледибаг, и одна эта деталь так сильно изменила внешний вид, что Буржуа издалека можно было бы за другого человека принять.

— А, — Хлоя махнула рукой, однако щёки её едва заметно окрасились румянцем, — ну, знаешь, изменение внешности отбирает дополнительные силы у Поллен, когда я перевоплощаюсь… Решила облегчить ей жизнь.

— Да ладно, — улыбнулась Мари, — нужды маскироваться больше нет. Поллен свободно могла бы вернуться к твоему первому костюму.

— Думаешь? Что поделать, я уже сделала это.

Очевидно, изменённый образ, который совершенно не пришёлся по вкусу Квин Би, со временем понравился ей даже больше прошлого.

— Как там ваши котята? — спросила Хлоя, когда они дошли до комнаты Маринетт с прихваченными чашками холодного кофе, на что та пожала плечами:

— Почти всё время спят, совсем маленькие. Хочешь посмотреть?

— Нет, в следующий раз, — Хлоя покачала головой и замялась, не найдя в себе силы сразу перейти к сути. — Слушай, Мари… нетт, я почему пришла…

— Хлоя, ты можешь называть меня Мари, я не против, — улыбнулась брюнетка, доверительно положив ладонь на плечо Буржуа. — Мы ведь подруги, ну.

Хлоя хлопает глазами, переваривая слова. Вдыхает глубоко, выдыхает. Подруги… Затем собирает граммы смелости и едва заметно улыбается в ответ. Такую Хлою Маринетт находит просто очаровательной. Даже воспоминания о прошлых её выходках блекнут.

— Ладно, Мари… я хотела предложить, ну… Может, после нашего патруля — у нас ведь будет какой-нибудь сногсшибательный патруль, верно? — знаешь, в честь победы…

— Ты хочешь отметить это дело? — догадывается девушка.

— Да! То есть, я хочу попросить тебя… ну, позвать остальных, мне-то они не очень доверяют. Наверное, — протараторила, наконец, Буржуа на одном дыхании, неуверенно поглядывая на подругу. — И я их понимаю, конечно…

— Хлоя, ты слишком зациклена на прошлом, — перебила Маринетт. — Неужели не замечаешь? Даже Алья все уши прожужжала мне о том, насколько ты — настоящая ты — замечательная. Ты спасла мне жизнь и без тебя мы бы не справились. Не справимся и в будущем. Мы все тебя любим! А кое-кто даже, возможно, немного больше.

Поиграв бровями, усмехается Маринетт, намекая на новоявленного ухажёра блондинки, но её эти слова не утешают, а доводят до слёз. Хлоя прячет глаза, опустив голову, даже не всхлипывает, только тонкие блестящие дорожки стекают по щекам, обращая на себя внимание. Тогда Мари не выдерживает и укрывает её тёплыми объятиями, шепча на ухо:

— Мы все совершаем ошибки. Боюсь, я возглавила бы список людей, неправильно поступающих, если б такой существовал… Но знаешь, что отличает героя от злодея? Умение осознать ошибки, принять факт своей несовершенности и стараться быть лучше. Хлоя, ты не злодейка, уж я-то знаю!

Маленькая доверчивая девочка, живущая внутри взрослой Хлои, та самая, брошенная мамой и обделённая вниманием занятого отца, впервые в жизни ощущает, как её окутывает забота и чувство защищённости. Незнакомые ощущения, совсем чужие, но почему кажется, что без них она больше не сможет жить как раньше?

— Пусть я пожалею о своих словах через полминуты, и вообще давай притворимся, что я этого не говорила, но всё же… Ты просто чудесная, Маринетт.

— О да, более чем, — фыркает она, — до самых чёрных пятен на костюме.

— Неужто кто-то кроме меня в нашей команде научился каламбурить? — появление Нуара в окне занятые разговором девушки не успели заметить. Через несколько мгновений он оказывается рядом, спрыгнув с лестницы. — Миледи, я так ревновать начну!

— Котёнок?

Маринетт хмурится, окидывая напарника настороженным взглядом. Что-то не так.

Руки подрагивают, поэтому он поспешно скрещивает их на груди. Хвост беспорядочно мечется из стороны в сторону. Взгляд… шальной, не иначе. Дикий. Ну что могло произойти за полдня их расставания?

— Адриан, что случилось? Отец?

— Хло, ты не против, если я украду Маринетт? — обращается к блондинке вместо ответа и та лишь машет головой, мысленно уже выбирая напитки для будущей супергеройской вечеринки. — Перевоплощайся, Принцесса. Я должен тебе кое-что показать.

— Тикки?

Юркнувшее под руку тотчас существо всем видом показывало готовность, подрагивая от нетерпения. Ей больше не нужно отговаривать Мари — та наконец здорова и полна энергии, из-за чего самочувствие квами тоже вернулось в норму. Более того, Тикки жутко хотелось активной жизни рука об руку со своей избранной, чтобы всё как раньше: свободно, счастливо и с ветром в ушах.

Трансформация прошла как по маслу.

Выбравшись на крышу, Маринетт почти было сорвалась в полёт, ожидая, что Адриан нагонит и укажет путь в процессе, но тот вовремя схватил её за руку, остановив на самом краю.

— Подожди, Мари.

Нервно мотнув хвостом, Адриан отпустил её и сделал шаг назад.

— Даже не знаю, с чего начать, но я должен предупредить тебя заранее, — голос его был нетвёрд и руки всё так же дрожали, если не больше. Невольно нервозность перешла и к ней, отчего Ледибаг передёрнула плечами, пытаясь сбросить напряжение.

Когда же Нуар начал говорить, ей показалось, что земля из-под ног уходит.

— Во-первых, Бражник. Маринетт, мой отец — Бражник.

— К-как?!.

— Подожди, это не самое шокирующее.

— Я не понимаю, что ещё может.?!

— Маринетт, моя… — Адриан дрожал всем телом и, кажется, терял связь с реальностью — настолько сумасшедшими выглядели его глаза. Он совсем не верил, что говорит это, однако… — Моя мама жива.