Бесшумно подойди ко мне, Возьми меня за руку, без всякой причины.

Day6 — I need somebody

***

— Фух… — Минхо плюхнулся на диван и припал к банке пива губами.

Его грудь быстро и тяжело вздымалась после энергичного исполнения песни. Все дружно заулюлюкали.

— Фига ты репер, — похлопал его по плечу впечатлённый Хёнджин и икнул.

— Да, я такой, — хмыкнул Ли, будто каждый день слышит такие очевидные вещи и иначе быть не может.

— Не только же вам реп читать, — Сынмин потянулся к пульту, вбил в поисковике песню Day6. — Надеюсь все знают этот шедевр, — и он включил «I need somebody».

Ни для кого не было секретом, что Сынмин является преданным фанатом этой группы. Вечно стоящий на рингтоне припев Shoot me не раз доводил каждого сидящего здесь до микроинфаркта своим резким и громким звучанием. Новичок компании, Минхо, тоже не был исключением — он ужасно сильно подавился кофе, когда они всей компанией сидели в кафе, а телефон Сынмина зазвонил (новый повод перестать пить этот напиток — он его чуть не убил). И Минхо потом Сынмина чуть не убил, слёзно прося сменить мелодию звонка. Никто его слушать, конечно же, не стал. Поэтому сейчас главный фан Day6 самозабвенно пропевает первые строчки, заставляя наслаждаться прекрасным голосом.

Привет, есть кто-нибудь здесь?

Где же,

Хоть кто-нибудь,

Кто может ответить мне?

Всё беззвучно исчезает от меня больше и больше,

Без всяких причин,

Может быть это всё было ошибкой? Непониманием?

Может быть это был лишь сон, в котором мы смотрели друг на друга?

Каждый сидящий в небольшой комнатке караоке невольно задержал дыхание, наслаждаясь пением Кима. Хёнджин любовно глазел на своего парня, а взгляд так и был пропитан восхищением, нежностью и обожанием. Соображать на нетрезвую голову было сложно, смысл не особо доходил до него — читай, как не доходил совсем, — но Хван улавливал грустный мотив песни и пустил слезу, что довольно забавно смотрелось со стороны. Взрослый и красивый парень смешно морщится и утирает нос, совершенно не соображая, что происходит.

Минхо же, который только лишь знал о пристрастии Сынмина к пению, но не слышал его вживую, был поражён талантом друга. Он внимательно слушал невероятный вокал, который наполнял комнату, заставляя кожу покрываться мурашками. Чуткий взгляд Минхо, внимательно разглядывающий друга, не упускал и то, как чувственно и эмоционально парень пел, помогая смыслу песни достичь сердец слушателей.

И он достиг.

Джисона будто ледяной водой окатили. Тело окаменело, табун мурашек пробежал по коже, а невидящий взгляд уставился в пустоту перед собой. Слова песни, словно мигающая неоновая вывеска ядовитого цвета, звенели в голове, прошибая сознание.

Хан так и не смог отпустить прошлое.

А оно продолжает тащить его назад, не позволяя сделать шаг навстречу счастливому светлому будущему. Проигрывая слова песни в голове, он думает о том, что может это действительно было ошибкой — их подростковая наивность, неопытность, детская жадность до внимания к себе, сильная привязанность друг к другу, неспособность отличить её от чего-то большего, а самое главное — это неумение разговаривать о важном и желание жить моментом, не задумываясь о последствиях. Все было ошибкой. Непониманием. Почему-то именно сейчас давящая и тупая боль поселилась в сердце, заставляя чувствовать вину за собственный поступок. Джисон сбежал, обвиняя других, когда в ссоре виноваты оба. Струсил. Спрятался от проблем, которые грозились разрушить его светлый и добрый мир, наполненный только любовью. Поэтому он решил его разрушить сам, собственноручно. Он, именно он, всё сломал раз и навсегда. Он тогда молча, давясь слезами, ушёл из квартиры Джено; он игнорировал его на протяжении нескольких дней, оставляя все сообщения и звонки без ответа; он отрезал все пути к себе, сменив школу и уехав, не сказав ни слова; он не дал им возможности поговорить. Сломал, разрушил, раздавил, уничтожил всё то честное, доброе и драгоценное для них обоих.

Мне больно и страшно.

Руки Хана подрагивают, а дыхание спирает. Каждый вдох даётся всё тяжелее. Перед глазами пелена, одиночество и холод. А голос Сынмина проникает все глубже, прогрызая подкорку сознания, раздирая незажившие раны и вскрывая старые шрамы, которые совсем не исчезали, мешая жить.

Почему же я один?

Ведь вокруг так много людей.

Почему же я один?

Я так одинок, мне нужен кто-нибудь,

Я нуждаюсь в ком-то сейчас.

Привет, никого здесь нет?

Никого, кто смог бы принять меня?

Есть кто-нибудь здесь?

Страх, растерянность и паника сковывают тело. Дурацкая светомузыка переливается по стенам, потолку, обивке дивана. Весёлые цветные пятна пробегают по одежде, рукам и лицу, резко контрастируя своей задорностью с потерянным видом Джисона. Это как бегать от признания проблемы на протяжении долгого времени, а потом столкнуться с ней лицом к лицу, совершенно не зная, как выбираться из ситуации. Всё, что так долго закапывал в себе Хан, не желая разбираться, боясь снова пораниться, получить укол в сердце, сейчас швырнули ему прямо в лицо, не давая шансов на отступление, вызывая войну в душе парня без шансов на капитуляцию.

Пока я молчу,

Все продолжают проходить мимо.

Слыша сирену в моей голове,

Я начинаю задумываться:

«А правильно ли я поступаю?»

Хочется кричать. Звать на помощь. Говорить о том, как больно. Найти того, кто бы помог, согрел, защитил и сказал, что всё будет обязательно хорошо. Но имеет ли Джисон на это право? «Нет», — твёрдо решает он для себя. Он во всём виноват. Теперь некого обвинять во всех бедах. Ужасная реальность сковывает горло в тисках, совершенно перекрывая кислород. В глазах скапливаются хрустальные слёзы, грозясь вот-вот сорваться с пушистых ресниц. А Сынмин допевает последние строчки, и музыка затихает.

Ожидаемо, что все должны подорваться и возбуждённо зааплодировать, но, обернувшись, Ким видит поражённого Минхо, который из-за потери дара речи лишь вскидывает руки вперёд, показывая большие пальцы вверх, а рядом бледных, как снег, Джисона и Хёнджина, списывая состояние обоих на то, что они перепили.

— Меня сейчас вырвет, — прикладывает ладонь ко рту Хван, пытаясь встать с дивана в состоянии совершенного нестояния.

Сынмин подрывается на помощь, и они оба быстро — на сколько это, конечно, возможно — вылетают из комнаты в поисках уборной.

— Мда… Не думал, что во время нашей первой совместной попойки он так быстро напьётся. На него реально пара баночек пива и рюмка соджу оказывают сказочный эффект, — проводив глазами парочку и смеясь, болтает Минхо.

Но как только он переводит взгляд с двери на Джисона, улыбка моментально слетает с его губ. Хан даже не заметил ухода друзей. Пустой взгляд также, непонятно куда, смотрит перед собой. Джисона начинало заметно потряхивать, а лицо действительно стало очень бледным.

— Хан-и, — мягко позвал Минхо, но ответа не последовало. — Джисон. Хан Джисон, — более серьезно и с волнением в голосе говорит он, но на него никак не реагируют, что не может не пугать.

Минхо его видит таким впервые.

Сейчас нет перед ним того обычного и повседневного Хан Джисона, который немногословен, иногда резок в словах и колок в изречениях, но который создаёт своим присутствием ощущение какого-то уюта и маленького счастья, смотрит своими большими и бесконечно глубокими, как Вселенная, холодными глазами, затягивая, призывая потеряться в них, привлекает своими пухлыми щёчками, в которые хочется тыкнуть пальцем, или воздушными и мягкими волосами, которые вечно лезут в глаза, поэтому рука всегда тянется их убрать, заправляя 26/80 за ухо, нежно касаясь.

Но сейчас перед ним другой Джисон. Его новая для чужих глаз, скрытая ото всех, но такая же настоящая часть. Часть, которая содержит всю боль, страдания и горечь, чтобы не пятнать образ простого и незаурядного, пофигистично относящегося к жизни парня. Та часть Хан Джисона, которую он слишком долго прятал, не давая эмоциям выйти наружу. Но произойдет это прямо сейчас, ведь он, как натянутый оголённый провод, пропускает в себе такое напряжение, что аж страшно становится. Тронешь — рванет.

А Минхо тронет. Обязательно тронет. И сгорит вместе с ним.

Он тянется и на пробу касается джисоновой руки, осторожно проводя пальцами по тыльной стороне кисти, отчаянно вцепившейся в обивку несчастного дивана. Хан вздрагивает всем телом, будто шарахаясь, и переводит лихорадочный стеклянный взгляд голубых широко раскрытых глаз. И Минхо ныряет в них, пытаясь прочитать всё, что накопилось. Он увереннее сжимает руку Джисона. Первые слёзы срываются с прекрасных глаз и очерчивают красивое лицо, оставляя солёные дорожки.

— Всё будет хорошо, — слышит Хан такие нужные ему слова.

Рвануло.

Джисон, отпуская себя и всё, что так давило в груди, плачет. А Минхо притягивает к себе, заключая в крепкие согревающие объятия, и начинает медленно покачиваться из стороны в сторону, будто ребёнка укачивает, заботливо гладит по волосам, зарывается в них пальцами и массирует, пытаясь отвлечь. Бархатным шёпотом говорит какие-то добрые глупости с верой и надеждой на то, что все обязательно будет хорошо. Этого точно никто не может знать, но когда Минхо так крепко обнимает, гладит по голове и говорит это — всё кажется неважным, лёгким, беззаботным. Горечь собственной вины растворяется на языке, уступая место сладкому покою.

Хан уже не дрожит, слезы не бегут водопадом. Он просто жмётся ближе к чужому теплу, периодически шмыгая красным носом. Ли также нежно держит за руку и обнимает его, гладя по спине. Снова уютная тишина укутывает их и то спокойствие, которое воцарилось в пустой комнате. Джисон отстраняется и смотрит Минхо в глаза таким взглядом, который не удается прочитать, но кажется там звучат отголоски робкой благодарности и привязанности. Он без слов отворачивается к столу перед диваном, на котором стоят напитки и закуски, и берет две рюмки и бутылку соджу, расставляя всё перед собой. На какое-то мгновение замирает и пол минуты просто пялится на всё это, взвешивая все «за» и «против». Ему хочется напиться, чтобы забыть эту часть вчера. Ему стыдно за минутную слабость. Он никогда не плачет. Он не хотел показывать себя таким. Ли только наблюдает за его действиями. Хан уверенно открывает бутылку заполняет обе рюмки, тут же опрокидывая их в себя. Обе. Все таки «за».

Это фатальное попадание. В голову.

Две рюмки соджу подряд после весёлого вечера, подкреплённого другим лёгким алкоголем, — это его предел. Тело сразу слабеет, а перед глазами всё плывет, сливаясь в одну цветную кашу. Его покачивает, и Минхо еле успевает 27/80 остановить встречу его лба со столом, опрокидывая заново тело на спинку дивана. Расслабившийся Джисон пьяно улыбается чему-то с закрытыми глазами и лежит, придавливая руку Ли.

На столе вибрирует телефон Хана. Осторожно вытащив из-под парня свою руку, Минхо берёт смартфон и читает на экране: «Входящий вызов — Ликс».

— Джисон, тебе твой сосед звонит, — оборачивается он на Хана и, получив в ответ лишь невнятное бормотание и взмах руки, сам отвечает на вызов. — Алло.

— Вы кто? — сразу распознаёт чужой голос Феликс.

— Привет, ты ведь сосед Джисона? Я его друг с факультета, Ли Минхо. Мы тут в караоке посидели, и он перебрал. Ты можешь его забрать? — сразу переходит к делу Ли.

— Ох, Джисон… — послышался тяжёлый вздох на другом конце, — прости, я ещё на работе, не смогу. Ты сможешь его до дома добросить? А я через час или больше освобожусь, — пытается найти выход из положения Феликс.

— Нет проблем, только адрес скинь сообщением.

— Хорошо! Спасибо большое, — слышно, как парень приободрился.

— Давай, отключаюсь, — и Минхо повесил трубку.

Через секунду также на телефон Джисона прилетело сообщение с адресом, а в комнату вернулись задержавшиеся Сынмин и Хёнджин.

— О, твой тоже готов, — уставился Ким на валяющегося Хана, а сам еле стоит из-за повиснувшего на нём Хёнджина. — Давай по домам их.

***

Кое-как запихав вялого Джисона на заднее сидение и приземлившись рядом с ним, Минхо назвал таксисту адрес, и они тронулись. Ехать придется около 15 минут, поэтому Ли решил скоротать время, играя в телефон. Укладывая кирпичик за кирпичиком в тетрисе, он заметил копошение со стороны Хана и сразу сориентировался.

— Остановите, пожалуйста. Срочно! — обратился к водителю, и они притормозили у обочины.

Минхо выволок Джисона из машины как раз вовремя. Всё же организм Хана не переносил алкоголь, или тот пил его достаточно редко, поэтому не имел большой выдержки, но сейчас всё, что за вечер съел или выпил Джисон, попросилось наружу. Минхо лишь оставалось придерживать друга, ноги которого были явно слабы и плохо его держали, и сочувствующе похлопывать по спине. После этого Ли достал из своей сумки бутылку с водой, умыл Хана и дал ему попить.

— Извините за это, можем ехать дальше, — они снова уселись в машину.

— Весёлая ночка, сдачу экзаменов отмечаете? — беззлобно и шутливо спросил водитель в возрасте.

— Хах, что-то вроде того, — уклончиво ответил Ли, с грустью вспоминая причину такого состояния Хана.

Тот как раз совсем разомлел, поэтому без задней мысли улёгся головой на бёдра Минхо, который лишь на такую выходку растерянно хлопал глазами. Но Джисон уже сопел, поэтому Ли только улыбнулся и запустил пальцы в чужие волосы, приятно поглаживая. «Ехать ещё больше половины пути, пусть отдохнёт», — подумал Минхо, а сам, не упуская момента, начал разглядывать лицо парня. Немного опухшие от слёз глаза были закрыты, но веки беспокойно подрагивали, милый румянец от выпитого алкоголя покрыл щёки, губы забавно надулись, а волосы хаотично растрепались и лежали красивыми прядками на джинсах Ли. Такая картина заставила его сердце пропустить удар.

— Приехали, — оповестил водитель.

Расплатившись, Минхо с Джисоном не очень грациозно вывалились из такси и, поднявшись на лифте, наконец-то добрались до входной двери.

— Хан-и, где у тебя ключи? — ласково обращается, как к пятилетнему мальчику, Ли.

— Какие калачи? Я не хочу есть, — заплетающимся языком отвечает Хан.

— Ключи-и-и. Ключи, — снова повторят, придерживая за талию.

Но так и не получив внятного ответа и зря потратив время, он закинул руки Джисона к себе на плечи, развернувшись к нему спиной. Тот обнял его сзади, вполне надёжно стоял и не падал, пока Минхо рылся в хановой сумке в поисках заветной связки ключей, но их там не оказалось. Тяжело вздохнув, он снова повернулся к Хану и стал ощупывать карманы его худи. И там их нет.

— Да ладно… — простонал Ли, осознавая, что придёт проверить и задние карманы джинсов.

Его сердце почему-то немного сбилось с обычного темпа и забилось чуть быстрее обычного, но Минхо списал это на то, что просто устал тащить и держать Джисона, который сейчас, обнимая его, уткнулся в плечо и почти спал стоя.

Перебарывая резко накатившее откуда-то смущение, он засунул руку в один карман его джинсов и что-то выудил оттуда. Но это оказался узел из двух пар наушников, в одних из которых Минхо узнал свои.

— А говорил, что и мои потерял, — ухмыльнулся Минхо, вспоминая разговор пару недель назад. Вот он и нашёл все потерянные наушники. — Чёрт, — снова выругался, осознавая, что надо лезть и во второй карман.

Также робко и через неловкость он наконец-то достал эти злосчастные ключи и открыл входную дверь, заводя нещадно шатающегося Хана в квартиру.

Мда… Он навсегда запомнит этот день — уж больно он насыщен на события: защита проекта, от которого зависит сдача зачёта; первая попойка с новыми друзьями; пьяный Хёнджин; великолепно поющий Сынмин; рыдающий Джисон. А теперь он ещё и притащил последнего в его же квартиру с целью уложить спать. Но кажется пьяненький Хан не согласен с его планами.

— Ну же, Хан Джисон, прекрати сопротивляться, — уже устал сюсюкаться Минхо, — а ну живо снимай это!

А Джисону весело. Он обнимается с косяком, наблюдая сверху, пока бедный Ли стаскивает с него кроссовки. Шнурки уже развязаны (с липучками было бы проще, да как-то не хочется драконить Феликса), и как только Минхо собирается стянуть с него обувь, тот отдёргивает ногу, играясь и заставляя парня, сидящего перед ним на полу в коридоре, ловить её.

— Госпаде-е-е, за что мне такое счастье привалило, — пыхтит Минхо, наконец-то справляясь с этим испытанием — разуть Джисона.

Он проводит его в комнату, наугад открыв дверь, попадает в спальню где стояло две кровати. Джисон плюхается самостоятельно на одну из них.

Ага, значит ромашки…

Хан развалился в форме звезды на одеяле с красочными ромашками.

— Ну и куда ты в постель в уличной одежде? — тянет его за руку Минхо, заставляя сесть.

Он оглянулся по сторонам и нашёл на спинке стула какую-то домашнюю одежду. «Сойдёт, даже если это вещи Феликса, он, я думаю, не будет против», — сделал умозаключение Минхо и переодел с горем пополам Хана в серые растянутые треники и свободную футболку.

— Да сколько можно краснеть, как пятиклассница?! — ударил себя по щекам Ли, как только закончил переодевания. — Так давай снимем носочки и спать, — снова ласково обращается он к Джисону даже больше для того, чтобы себя отвлечь от мыслей, которые лезли в голову, а Хан-то всё равно туго соображает и половины не понимает, что сейчас происходит.

Но не тут-то было. Джисон все слышит и понимает, поэтому…

— Не-е-е-ет! — вдруг запротестовал он, не позволяя Минхо стянуть второй носок, будто без них он потеряет свою честь и мужское достоинство.

— Ой, вот не надо мне этого пьяного дебоширства. Спи уже, — уложил он его, укрыв одеялом, оставив в одном носке.

Джисон вырубился моментально. И как он только всё это время на ногах стоял? Минхо внимательно посмотрел на него и, тяжело вздохнув, покинул комнату, прикрыв дверь. В горле ужасно пересохло, поэтому он побрёл в поисках кухни и воды. Квартира была небольшая — студия, в которой зал, прихожая и кухня были совмещены, а отдельно находились ванная комната и спальня жильцов. Отыскав в верхних шкафах кухонного гарнитура стакан, он просто набрал воды из-под крана и жадно припал к ней губами. Вдруг он услышал копошение в дверном замке и обернулся.

— Привет, — влетает лохматый и запыхавшийся Феликс, — получилось раньше освободиться, — начал с порога он.

— Ты… Это… Отдышись, — проговорил Минхо, по-хозяйски налил парню воды уже из графина, который стоял на столе, но был ранее проигнорирован, и протянул Феликсу.

Тот осушил его залпом, поблагодарив.

— Он сильно много проблем тебе доставил?

— Нет, нисколько. Ты чего? Он же мой друг, мне несложно, — приветливо улыбнулся Минхо, пытаясь найти хорошее расположение соседа Джисона.

— Спасибо большое тебе, — не унимался Феликс.

— Да не за что, — Минхо как-то неловко было слышать благодарности, ведь он сделал это для Джисона сам, потому что хотел и его никто не заставлял. — Мне, наверное, пора. Оставляю его на тебя, — засобирался он домой.

— Ты далеко живёшь? Машины у меня нет, но может я тебе такси вызову? А, нет, лучше у нас оставайся. Здесь очень удобный диван, — затараторил Феликс, совершенно сбивая Минхо с мысли, указывая куда-то позади себя.

— Да ладно, мне как-то неудобно.

— Неудобно спать на голове, а здесь, смотри, какой шикарный диван. Ты Хана припёр на окраину города и собираешься куда-то в такой час. Поздно уже, оставайся.

И не принимая никаких отговорок, Феликс демонстративно стал расправлять диван.

— Чего встал? — отвлекаясь от своего занятия, обернулся он на Минхо, — ты же вроде тут освоился, — хмыкнул он, вспоминая самостоятельность парня в случае с водой, хотя тот был в этой квартире впервые, — ставь чайник. Знакомиться будем.

Минхо отмер, повернулся к плите и, взяв чайник, набрал в него воды. Достал пару кружек, но его отвлёк Феликс, закончивший свою работу.

— Держи, — он протягивает стопку сменной одежды и полотенце, — прими душ, а я тут закончу.

Минхо кивнул и ушёл в ванную. Когда он вернулся, вытирая волосы полотенцем, то застал Феликса за столом, на котором стояли две кружки ароматного дымящегося чая. Минхо сел напротив и, взяв свою кружку, втянул приятный запах.

— Ох, чудесно, — и он отпил его любимый зелёный чай. — Признавайся, как ты понял, что я обожаю?

— Просто совпадение, мне тоже этот чай очень нравится, — солнечно заулыбался Феликс в ответ. — Я не могу, как Джисон, пить только кофе.

— Это да, — горько усмехнулся Минхо, вспоминая вкус кофеина и чрезмерно сладких топингов, которые уже не спасали ситуацию.

Его, наверное, заметно передёрнуло при упоминании бодрящего напитка, поэтому Феликс догадливо уточнил:

— Не любишь кофе?

— Ага, но Хан-и его обожает, — по привычке употребил ласковое прозвище Минхо, что не осталось без внимания соседа, но тот промолчал, хотя немного был удивлен. — Постоянно с ним в кофейни таскаемся.

— Что ж? Ты ради него кофе давишься? А он знает? — в голосе слышится искреннее удивление. —

Не-а, — легко и улыбаясь, отвечает Минхо глядя в кружку, наблюдая, как листочки заварки плавно танцуют в воде. — Ему нравится, значит и мне нравится.

— Давно вы подружились? Просто почти всех его друзей я знаю, но про тебя он ни слова не говорил.

— Наверное, около месяца… — задумался Минхо. — Да, примерно месяц назад я перевёлся на его факультет и сразу с ним начал общаться.

— Месяц? Вау, не так много, а ты уже сидишь у нас в квартире и пьёшь чай, надев одну из любимых футболок Хана, — усмехнулся Феликс.

— Ну, а ты его сосед, Ли Феликс, если я правильно понял. Про тебя я слышал от Джисона.

— Да, мы снимаем квартиру вместе, но знакомы со средней школы, хотя раньше тесно не общались. Сдружились в выпускном классе, когда он к нам перевёлся.

Наступило недолгое молчание, а каждый наслаждался чаем.

— Может брауни хочешь? Я сам приготовил, — гордо выставил грудь вперёд Феликс и пододвинул к Минхо тарелку с угощением.

За окном проплывали облака по звёздному небу. Тишину поздней ночи разрывали отдаленные звуки жизни ночного города. А парни просто сидели на кухне небольшой съёмной квартиры двух студентов и весело болтали. Они делились смешными историями и незначительными фактами. Было комфортно, и не появлялось ощущения, что они только что познакомились. Чай уже был выпит, а брауни съеден, но они всё не расходились, будто знали, что главная часть разговора была всё ещё не начата.

— Я много узнал о тебе и о вашей дружбе с Джисоном. Спасибо, было очень интересно и забавно, — отдалённо начал Феликс, — но хотел спросить кое-что… — он поднял глаза, будто ожидая разрешения.

— Да, конечно. Что такое? — приготовился слушать Минхо.

— Тебе нравится Хан?

Бам. Как снег на голову.

Растерянность ярко отразилась на лице Минхо, и Феликс это видел, но продолжал внимательно смотреть, ожидая ответа.

— Ну… — протянул парень, собираясь с мыслями, поняв, что молчание затянулось, — возможно, об этом ещё рано говорить, как о чём-то масштабном и серьёзном, ведь мы знакомы от силы месяц… — увиливает от однозначного ответа Минхо, — но мне нравится компания Джисона, нам комфортно долго проводить время вместе, и я хочу заботиться о нём, всячески помогать, оберегать, потому что мне больно видеть его слёзы…

— Он тебе нравится, — сделал заключение Ликс, перебивая, — просто, видимо, ты ещё сам не понял, но это определённо так. Ты слишком восхищённо отзываешься о Хане, по-дурацки улыбаешься без остановки, когда речь идёт о нём, и терпишь ненавистный для себя кофе только потому, что Джисон жить без него не может. Думаю, теперь и для тебя это очевидно — ты неравнодушен к нему.

Минхо сидел и смотрел в глаза напротив, не зная что сказать. Но и придумывать не пришлось, потому что внимательный Феликс задал новый вопрос:

— Ты видел плачущего Хана? Феликс знал, что Джисон никогда не плачет, а увидев слезы той ночью и теперь слыша о них от Минхо, волнение наступало огромной волной.

— Да, сегодня в караоке, — всё ещё немного рассеянно отвечает Минхо, потому что мозг пытается переварить хоть и очевидную, но новую для себя информацию, а сердце вернуть нормальный ритм.

— Что-то там произошло? — обеспокоенно интересуется Ликс.

— Не знаю, вроде ничего криминального не случилось, но я тогда очень испугался, когда увидел его испуганное лицо и глаза полные слёз.

— Можешь поподробнее рассказать всё, что было?

И Феликс узнал о маленькой вечеринке в честь сдачи зачёта, о весёлом времяпрепровождении с песнями и алкоголем и о душевной песне Сынмина, завершившей вечер, после которой Минхо застал Хана в таком состоянии.

— Ох, это всё ещё происходит… — Ликс облокотился на стол, закрыв лицо руками. — Что происходит? Скажи мне. Я хочу ему помочь, — придвинулся ближе Минхо.

— Я не могу. Это его скелеты в шкафу, о которых он должен сам тебе рассказать, если посчитает нужным. Могу только сказать, что тяжёлый разрыв с человеком из недалёкого прошлого не даёт ему двигаться дальше.

— Хёнджин говорил о проблемах с доверием и его нежелании общаться с людьми. Это из-за тяжёлого расставания? — Минхо желал узнать о Джисоне всё, чтобы быть способным помочь и поддержать.

— Да, — он опустил руки от лица, но глаза так и не поднял, — его душа болит.

— Как я могу помочь? — не унимался Минхо.

— Просто будь рядом и заботься о нём, не рань его чувства и дари тепло, что у тебя безусловно хорошо получается. Я замечал перемены в Хане весь этот месяц. Видимо, это благодаря тебе.

Минхо удивлённо вскинул брови, поэтому Феликс пояснил:

— Месяц ранее Джисона ужасно мучила бессонница, но потом я возвращался поздно с подработки и заставал его уже спящим с телефоном в руках.

— А, мы, видимо, переписывались голосовыми сообщениями с ним, обсуждая проект, а он всегда засыпал. Потом утром в универе каждый раз извинялся за это, — предался воспоминаниям Минхо, улыбаясь.

— Хах, наверное, его успокаивает твой голос, — Феликс немного смутил Минхо этими словами. — Также ему стали меньше сниться кошмары.

— Кошмары? Расскажи.

— Не могу, это дело Джисона, прости.

Минхо понимающе кивнул, но выражения беспокойства и задумчивости оставались на его лице.

— Минхо, не переживай, ты и так много сделал для Джисона, хоть и неосознанно, — коснулся его руки Феликс, привлекая внимание, и получил слабую полуулыбка в ответ. — Давай пойдем отдыхать, мы уже засиделись.

— Да, ты прав.

Пожелав друг другу спокойной ночи, они отправились отдыхать. Минхо улёгся, но долго не мог заснуть. Это происходило, возможно, из-за того, что он был в новом для себя месте, а может из-за мыслей о Хане, которые не собирались покидать его голову. Но все-таки он незаметно для себя заснул, думая:

Диван действительно очень удобный.