Я шмыгнула носом и потянулась за карандашом — матан сам к себе не подготовится. Поливала я весь мир соплями не потому, что рыдала — хотя, конечно, не без этого, а больше потому, что вчера ночью съебала из квартиры Марка на своих двоих, не вызвав такси. Внезапно ливанул июньский дождь, смешиваясь с моими слезами и охлаждая горящие огнем щеки.
Я была — пиздец. Я просто не понимала, искренне не понимала.
Мое доверие предали, меня растоптали, когда я и сама вмазалась в Маришку с разбега, и в момент самого тяжелого для меня признания, меня послали нахуй.
Обычно нахуй посылала я.
— Василиса, — дверь открылась неожиданно, без стука. Дейла стояла чем-то максимально недовольная, будто в нее насильно запихнули парочку лимонов и несколько упаковок самых кислых мармеладок, какие только были. А сверху отполировали водярой — отличный коктейль. Я весело хмыкнула. — Почему Резникова весь день не заходит в инсту, а вчера напилась так, что чуть не подралась с сестрой Драгоция?
— Она — что?
— А сам Драгоций, кстати, сидит у нашего папочки уже почти час.
— Что? — кажется, Дейла уже должна была понять, что ничего внятного от меня не добьется, и съебаться в ужасе, но она закрыла дверь и медленно подошла к моей кровати, по пути пнув валявшийся на ковре рюкзак.
— Ну у тебя и срач, рыжая, — она в отвращении сморщила нос. — Рассказывай, что случилось и почему никто не мог дозвониться до тебя всю оставшуюся ночь.
— Ну у подружки своей и интересуйся, че ты ко мне приебалась, — грубо хмыкнула я, сжимая побелевшими пальцами тетрадь по матеше, на которую только недавно роняла слезы обиды и отчаяния. Меня предали, снова предали… я… и…
И я снова чихнула.
— Я интересуюсь у своей сестры, Огнева, — я вздрогнула от того, как прозвучали эти слова.
Мы не ладили с тех пор, как меня в этот цирк завезли, совсем. Я не знала Дейлу и никогда не интересовалась тем, какая она, только шутила шутки вместе. Я к отцу-то поболтать только недавно начала наведываться.
— Сама Огнева, — фыркнула я слабо, чтобы немного разрядить обстановку. Дейла хмыкнула в ответ и неожиданно меня обняла. Она никогда не проявляла никаких эмоций, кроме раздражения. Охуеть, семья.
— Ну?
— Ну, мы с Маришкой поссорились. Если это можно так назвать, — я горько усмехнулась. — Ну я по пьяни ей чуть не призналась… да во всем чуть не призналась… и, ну… меня слегка отвергли. И-и… — я не выдержала и всхлипнула. Я прижималась щекой к плечу Дейлы и выглядела, наверняка комично. — Я не понимаю, зачем тогда было это все, — почти провыла я, потеряв всякие приличия и максимально перестав держать лицо.
Я видела свою сестру танцующей на столе и блюющей в мусорное ведро, можно же кинуть ответочку?
И даже сейчас я, как всегда, блять, шутила, хотя от непонимания и потерянности хотелось, конечно, вешаться.
— Василиса, — голос Дейлы звучал удивительно мягко. — Марина — моя подруга.
— И поэтому ты выберешь ее сторону? — я истерично хохотнула.
— Да нет никаких сторон, рыжая, понимаешь? Я просто знаю ее, и поэтому могу немного судить о ее поступках. Она же просто боится, Василиса. Не могу сказать, что она поступает правильно, но… я могу ее понять, — я сползла вниз, легла головой Дейле на колени, все также продолжая обнимать несчастную тетрадку. Она начала поглаживать мои волосы, и я аж вздрогнула от того, как это было непривычно. — Просто поговорите, хорошо? Но лучше после экзамена, вы и так сейчас на взводе. А еще желательно трезвыми.
— Хорошо, — прошептала я, прикрывая глаза и вновь шмыгая носом. — Я же со всем разберусь, да?
— Конечно, конечно, разберешься, рыжая.
— А ты? — я подняла на Дейлу взгляд.
— Что я? — она непонимающе моргнула.
— Ну, Марк…
— А, ну, с ним было весело, — сестра криво усмехнулась, вновь запуская пальцы в мои спутанные патлы. — Но больше — не весело. А мне такое не подходит.
— А я думала, у тебя к нему дохуя любовь к нему.
— Огнева, у нас впереди еще целая жизнь, полная таких вот любовей.
— Но мне с Резниковой ты поговорить предлагаешь.
— Настаиваю даже, — Дейла усмехнулась. — Иначе вы обе себя сожрете за упущенную возможность быть вместе. Рыжая, тебя я тоже знаю хорошо. Изучила за время совместного проживания. И иногда мне Маришку даже жаль — столько мозгоебли в твоей головушке происходит.
— Да иди ты.
— Сама иди. Учиться. Математика сама себя не сдаст.
Дейла выпутала свои конечности и ломанулась в сторону двери так быстро, словно ей было за что-то стыдно. Конечно — за проявленные эмоции, коих быть не должно, как батюшка учил.
— И да, Василиса, у Марины физика последняя. В пятницу.
— Я знаю.
* * *
Вечером я приползла на посиделки к отцу.
— Тш, не шуми, — отец поднял на меня взгляд и кивнул на диванчик в углу кабинета. Там уснул Фэш в обнимку с ноутом. Я удивилась, но виду не подала. — Талантливый молодой человек у тебя.
— Не у меня. Он наш общий, — усмехнулась я, пихая в бок Норта, решившего приползти вместе со мной. Тот ойкнул и зло сощурился в мою сторону. Того гляди и ядом плюнет.
— Однако к нам его привела именно ты. Через пару лет, быть
может, он у нас и задержится.
— Ну па-а-ап, ну можно я его себе оставлю? Он хороший, в тапки не гадит, газету подает, — шепотом проныла я, плюхаясь в кресло напротив отца.
Норт отчаянно пытался не заржать, разливая нам по кружкам чай. На столе у отца высились его собственные пизанские башни геморроя — стопки документов, кажется, еще чуть-чуть и ебнутся веером на пол.
Будет это, конечно, феерично.
— Свой собственный домашний Драгоций? — поддержал шутку отец, изящно выгибая бровь.
— По крайней мере, он будет получше собаки, — хмыкнул Норт, падая острым подбородком на сложенные на отцовском столе руки.
— Что думаете по поводу завтрашнего экзамена?
— Завалю, значит, завалю, — пожала плечами я, отхлебывая горячий зеленый чай. — Не считая сегодняшних жалких попыток, я готовилась, как могла.
— Думаю, баллов девяносто наберу, — уверенно произнес Норт. А за год совместной жизни братец вырос. Понабрался уверенности, только вот это не Драгоциевские слабоумие и отвага (и мои), а холодный расчет и борьба за результат.
— В любом случае, вы оба молодцы. Как там Дейла?
— У нее база, — Норт пожал плечами, не желая сдавать сестрицу, в последний день решившую проштудировать весь курс математики и геометрии. Проходя мимо ее комнаты, я слышала злобное шипение и спокойный голос Резниковой по громкой связи. Стоит ли говорить, что скрылась с глаз я довольно быстро? — Сдаст, конечно.
— Я прослежу, чтобы она легла спать не в три часа ночи, — добавила я от себя.
— Ты сама в три должна уже спать, - хмыкнул отец.
— Ну так поэтому и потащу ее спать часов в двенадцать. Она, конечно, лицо мне расцарапает, но сдастся быстро, — хмыкнула я в ответ, вновь делая мелкий глоток чая.
— Нортон, проследи, чтобы твои сестры не подрались, — почти весело отозвался Огнев-старший, конечно, у него тут ходячий цирк под боком. Уверена, быть отцом троих детей ужасно уморительно.
Ну и, в целом, просто ужасно.
— Да, отец, — Норт улыбнулся. — Только если они не начнут бить уже меня. Общий враг объединяет.
— Ну, тогда мы с Дейлой точно не подеремся, — отозвалась я, нагло закидывая ноги на подлокотник кресла, в котором сидел Норт. Кто такие эти ваши приличия? Пусть нахуй идут.
— Рыжая, имей совесть.
— Пап, ну вот как его после такого подушкой не приложить?
— Никак, — отец развел руками, повеселевший после нашего импровизированного
выступления.
Сейчас я ощущала, моя семья — вот они все. Один сопит на диванчике в отцовском кабинете, другая от отчаяния перед экзаменом на розовую стенку своей комнаты лезет, третий — активно на драку нарывается. И отец — слушает наш глупый треп и ведет себя, как с равными.
А еще были друзья.
Значит, еще заживем, Огнева.