Усталость после бессонной ночи и утомительных хождений по душному ущелью брала своё. В прохладной тёмной пещере веки стали тяжелеть, и Сорен похлопал себя по щекам, отгоняя сон. Уснуть в присутствии круксенца всё равно что смертный приговор себе подписать. Темперион он или кто, терять бдительность нельзя.

Мысли вернулись к Тарчии. Они пошли с Мараксом в надежде найти паломника, которого наверняка отрезали от гостиницы монстры. Эти святоши всегда шастали по опасным местам в одиночку, без эскорта, рассчитывали на свои магические фокусы, а рыцари и наёмники будто не при делах. Но что, если Тарчия нарвался на палмеровский патруль? Или на тот же артефакт, источник магической радиации? Зная об этом, они не могут просто уехать по своим делам; нужно всё выяснить и вернуться с донесением.

Маракс снова куда-то ушёл, велел сидеть тихо, никуда не лезть до его возвращения. Выискался командир отряда. Сорен прислонил щит к прохладной стене и уселся, откинувшись на него спиной.

— Я ему щенок, что ли? Ждать, — ворчал он, но послушно сидел на месте. — Где он постоянно шляется?

Дрог'Хар медленно моргнул, угукнув.

— Ты спать собрался? Здесь?

— Нет, — закрывая глаза, буркнул сонный бартук.

— Лучше в гостинице на трупах, чем тут.

— Угу.

— Ну и спи. А я глаз не сомкну при этой змеючке.

Нахмурился, поёрзал, а через десять минут уронил голову на грудь и также мирно засопел.

Проснулись оба от размеренного скрежета металла. Маракс как ни в чём не бывало сидел в глубине пещеры и методично затачивал клинок найденным где-то камнем. Сорен дёрнулся.

— Ты когда вернулся? — обомлел он.

— Час назад.

Свет заметно померк, подступало опасное время. О возвращении в гостиницу речь не шла, не успеют, но ночевать в самом ущелье никто не планировал. Кроме темпериона, разумеется. И предъявить ему за это не выйдет, сами ведь навязались. Ну кто он, если не змея?

Вид из пещеры на эту часть ущелья наводил не меньше жути, чем туманная полоса спер. В сгущавшихся сумерках красно-рыжие скалы приобретали откровенно багряный оттенок, будто вымазанные от подножия до самых вершин кровью. Будь фантазия поживее, а страхи на поверхности, и можно было поверить, что по камням и впрямь стекают багровые реки.

Сидевший ближе всех ко входу Дрог'Хар, до этого сонный и монолитный будто сам был частью скалы, вдруг подскочил, напугав Сорена, и рванул его за руку в тёмную глубину, к Мараксу. Последний отложил в сторону точильный камень.

— Ты чего? — моргнул Сорен, но бартук шикнул на него, зажав ладонью рот.

Тогда он увидел.

Сперва возник свет — не рыжий, неестественно красный отблеск от пламени факела, который приближался и озарял сухую землю жутким свечением. Затем показалось оно. Существо под два с лишним метра ростом, скрюченное как вопросительный знак, с ужасающе перекошенным лицом и мертвенно-серой кожей. Шеи не было, голова росла сразу из плеч, в груди едва насчитывалось четыре пары рёбер. Из грудной клетки рос тонкий позвоночник, обтянутый подобием мышц, и переходил в широкий таз. Ни намёка на внутренние органы, брюшной полости попросту не было, органы очевидно вмещались в те четыре пары рёбер. Худощавые ноги по строению напоминали лапы динозавров, но заканчивались тупыми стопами. С факелом в руке существо шло по дороге в направлении их укрытия.

Сердце заклокотало под горлом. Они оказались в крайне неудобном положении, запертые в тупике тесной пещеры, где не сможет замахнуться внушительным двуручным клеймором ни Дрог'Хар, ни развести парные клинки круксенец. Сорен сам едва мог тут сражаться, единственный шанс — нанести упреждающий колющий удар в лоб, когда тварь подойдёт ближе. Он инстинктивно сжал рукоять меча, но сверху легла прохладная ладонь Маракса.

— Незачем, — его голос прошуршал где-то над ухом.

От него веяло спокойной уверенностью, ни грамма напряжения в жилистом теле, созданном для убийства. Светлая радужка не сияла в темноте, но Сорен легко различал его глаза — равнодушные, пустые и знающие. Впервые за весь день он поверил ему.

Добравшись до пещеры, существо остановилось, заслонив своей тушей вход. Свет от факела рассеивал темноту, и не увидеть трёх человек внутри было просто нельзя. Однако громадина стояла на месте, только поглядывая из стороны в сторону (без шеи ей приходилось вертеть всем корпусом), а потом, странно кряхтя, отправилась дальше. Вопросы накатывали со скоростью речных волн.

— Как это понимать? — зашептал поражённый чудесным спасением Дрог'Хар. — Они слепые?

— Что это вообще такое было? — затараторил вслед за ним Сорен таким же шёпотом. — Они похожи на Древних.

— Не слепые, — Маракс тоже говорил шёпотом, больше похожим на шелест пергамента. — Нас защищает благословение Ксеновии.

Сорен повернулся к нему, оказываясь нос к носу, и уставился как на блаженного. Новым темперионам что, религиозную прошивку в мозг добавили? Что за чушь он несёт?

— Здесь был паломник, — Маракс не спускал глаз со скептичного Сорена. — Осветил несколько мест в ущелье. Группировка Палмера не может их пройти.

— Святая вода, — осенило Дрог'Хара, и Сорену тотчас стало стыдно.

В основе Ксенонской империи лежали религиозные учения о богине Ксеновии, что по сути было лишь инструментом управления. После всех войн и катастроф в веру ударились многие, даже элитный отряд войск, куда хотел попасть Сорен, состоял из фанатиков. Хотя в основе всех атрибутов и догматов лежала обычная магия. Молитва за упокой — заклинание, святая вода — эликсир со строгой рецептурой. Над эликсиром учёные в академии работали долгие годы, пока не нашли рецепт, способный нейтрализовать пагубную радиацию «Танатоса». Действовал он не всегда и не на всех, но Орден использовал его повсюду, так как освящённые места меньше привлекали монстров. Маракс имел в виду именно эликсир.

— Ты его видел? — Дрог'Хар развернул круксенца к себе. — Паломника?

— За день до вашего прибытия.

— Где? Живым? Его захватили, убили?

— Не знаю, — Маракс освободил плечо и прошёл к выходу, чтобы аккуратно выглянуть из пещеры. — Выдвигаемся через три часа.

Мутанты из группировки Палмера проходили мимо ещё несколько раз. Одетые в выцветшие лохмотья, с палицами и факелами в руках, они почти неслышно топали по земле, что с их размерами поражало. Всякий раз Дрог'Хар и Сорен подрывались, уходя глубже в пещеру. Когда темнота сгустилась, и Красный камень утонул в освежающей ночной синеве, патруль исчез.

Последний час Маракс стоял в пещерном проёме в качестве сторожевого, наблюдая за округой. Его стройный силуэт завораживал в ночной темноте, и Сорен слишком поздно спохватился, что бесстыдно пялится. Со спины-то мало чем от девки отличался. Ещё и нагой почти. Круксена не заковывали себя в броню или тряпки, стыд им ампутировали вместе с человечностью. Женщины едва прикрывали передок и груди, какие-то куски ткани и металлические пластины цепляли на бёдра и плечи для вида. Мужчины недалеко от них ушли, вот и на Мараксе были короткая облегающая куртка со стальным наплечником да шорты. Если так можно назвать. Куртка нараспашку едва прикрывала плечи и больше напоминала сплетение тонких ремней, чем предмет одежды или, прости господи, доспех. Поясница, рельефный живот и грудь оставались на виду. «Шорты» обхватывали бёдра двумя лоскутами дублёной кожи и крепились к поясу. Причинное место прикрывала только узкая полоса ткани, упругие ягодицы круксенам прятать не полагалось. Возможно, дело в их змеиной коже, и большое количество одеяний причиняло дискомфорт, но наличие таких одежд смущало обычных людей в один миг.

Дрог'Хар, заметив этот тоскующий взгляд, с ехидным смешком пихнул его под бок, и Сорен ощерился в раздражении.

— Ну, скоро идём? — осведомился он грубо, сбрасывая с себя наваждение. Вот ещё на круксенских мужиков не засматривался.

Маракс промолчал. Он услышал, едва заметно повернул голову, просто не стал отвечать.

В этот миг до них дошёл аппетитный запах.

Так пахло шашлыком из вепря — свежего, жирного, капающего мясным соком на шипящие угли. Дикая свинья вкусно шкварчала на шампурах, и слюнки сами потекли от воспоминаний, пока как обухом не огрело по затылку осознание: горит человек. Согнувшись, Сорен сдавленно кашлянул, но подавил рвотный позыв, а Маракс вышел из пещеры.

В этой части ущелья было пусто — ни мегалитов, ни церберов, ни спер. Только запах жареного мяса заполнял воздух, становясь по мере приближения сладковато-приторным. Скулы сводило от тошноты, а желудок требовательно урчал. Отвратительные чувства подавляли волю. Неужели где-то в ущелье были люди, прятались? Пока их не нашли чудовища. Или это был Тарчия, который до последнего держался в одиночестве?

— Там, — вдруг кивнул в сторону Дрог'Хар, сумев что-то разглядеть в темноте. Шедший впереди Маракс остановился.

— Цель дальше, — бросил он, явно недовольный.

— Помолчи-ка. Сорен, за мной.

Они сошли с дороги и двинулись в сторону чёрного дерева, угрожающе раскинувшего голые ветки под скалой. Сорен до последнего ничего не разбирал, но шёл за остро видящим в темноте бартуком, не отставая, пока впереди не вырос крест. Руки распятого, обугленного трупа прибили ржавыми гвоздями, несло гарью и характерной вонью опорожнённого кишечника. Сорен машинально прижал к носу кулак. В рот несчастного вбили деревянный кол.

— Проклятье, — Дрог'Хар опустил голову и тяжело выдохнул в землю.

Страшно представить, сколько времени живой человек мог так гореть. Как пузырилась крупными волдырями кожа, вспыхивали факелом волосы и лопались глазные яблоки, и как медленно он в этой пытке умирал, пока уже в труп не забили деревяшку.

Сквозь слой бессменных туч чудом проскользнул тусклый свет луны, озарив мученика на столбе. Словно последняя милость от стонущего мира, который принимает к себе ещё один угасший огонёк. Среди гари и копоти блеснул металл, и Дрог'Хар, нахмурившись, протянул руку к шее мертвеца: остыл он давно.

— Что там? — Сорен подойти ближе опасался, уверенный, что его стошнит.

В ладони Дрог'Хара оказалась массивная оплавленная подвеска. Он смахнул с неё копоть, пытаясь рассмотреть, пока луна не скрылась, как вдруг его лицо изменилось, и он перебросил цацку в руки удивлённому Сорену. Тот узнал вещицу с первого взгляда, поскольку сам носил такую же на кирасе — знак Ксенонского Ордена. Это был пропавший Тарчия.

Письмо ему теперь не передать.

Сорен встрепенулся. Спрятал подвеску в сумку на поясе и вытащил оттуда злосчастное письмо, которое и привело их в Красный камень. У Дрог'Хара брови поползли на лоб при виде того, как друг ломает сургучную печать.

— Сорен, ты вконец одурел?

— Сейчас уже без разницы, — щурясь, тот наклонил лист так, чтобы на строки падал лунный свет.

— Дай сюда, — бартук вырвал бумагу из рук и пробежал текст поблёскивающими, как у кошек, глазами. — ...что, Библия?

— Чего?

— Орден запрашивает Библию, переданную Тарчии на хранение.

— На кой чёрт им ещё одна Библия?

Они переглянулись и молча уставились на сожжённый труп.

— Какова вероятность, что книга цела, а не сгорела вместе с ним? Цацку-то не сняли.

Сорен только вздохнул, складывая письмо и пряча обратно в сумку.

Как ни странно, Маракс терпеливо ждал на том же месте, а не отправился вперёд один. Никак не упрекнул, только пожал плечами на вопрос о священной книге: ничего похожего здесь не встречал да и не за тем сюда отправлен. Луну затянули прежние плотные тучи.

Группировка Палмера обосновалась в удобном месте. От главной дороги в сторону уходила невзрачная тропа, она вела выше, к узкой расщелине, где и засели бывшие паломники, защищённые отовсюду скалами. Они с лёгкостью могли обороняться, если чужаки сунут нос, а близость торгового пути и моста через реку позволяла так же легко нападать на любого, кто проедет мимо. Хаммерин не зря задерживал поставки — как минимум, уберёг жизни своих торговцев. Пусть и по незнанию.

Троица подкрадывалась к роковому повороту, прячась за валунами. Отсюда уже был виден свет алых факелов, выставленных вдоль пути, но по-прежнему ни одного часового. Запах горелой плоти пробирался в саму душу, где-то на жертвеннике определённо горел человек. Держа мечи наготове, товарищи осторожно поднимались друг за другом, ступая след в след: бартук, круксенец, туран. Лишь когда впереди, уже в самой расщелине, мелькнуло движение, Дрог'Хар дал знак, и они пригнулись, прижимаясь к скале.

— Сколько их там всего? — вполголоса спросил он, зорко всматриваясь в высокие фигуры монстров.

— Одиннадцать, — откликнулся из-за спины темперион.

— Одиннадцать?! — шипевший Сорен ушам не поверил. — Мы трое против одиннадцати чудовищ?! Да это чистый суицид!

— Как ты их собирался в одиночку уложить?

— Мои заботы.

— С ума сошли?! Это дорога в один конец! Надо вернуться и запросить подкрепление из Новы.

— Связи с городом сейчас всё равно нет. Мы просто... Стой, Маракс!

Тактика? Стратегия? Чушь собачья для посвящённых рыцарей и мелких солдат. Темперионы несутся в лоб, как таран. Маракс просто бросился вперёд без каких-либо анонсов, даже на секунду не задумавшись о плане.

«Если выживем, я раскрою тебе башку», — Сорен бежал за ним и Дрог'Харом прямиком в пасть врага, который хоть и не ждал их, но неизвестно на что был способен.

Крепко сжимая меч, он с лёту рубанул ближайшего паломника. Лезвие отсекло монстру руку с дубиной от самого плеча, и на лицо Сорена брызнула тёплая, вонючая кровь. Монстр не взвыл, только утробно рыкнул от нахлынувшей ярости и замахнулся оставшейся лапищей. Щит принял на себя удар, а меч снова врезался в плоть, на этот раз разрубив чудовище пополам. Верхняя часть тела сползла и рухнула в сторону, вывалив кишки на землю, а нижняя с ногами плюхнулась вперёд. Сорен оглянулся.

Двое оттеснили к скале Дрог'Хара, обрушивая на него мощные удары дубин. Тот блокировал их двуручником, но шипы доставали до рук, раздирая тёмную кожу в кровь. Из глубины расщелины спешили ещё монстры, а часть окружала Маракса с трёх сторон.

«Какого чёрта ты погнал на них, как угорелый?» — Сорен перехватил меч в руке, готовый мчаться на выручку, чтобы снять хотя бы одного паломника, но Маракс буквально растворился в озарённом факелами пространстве. Только что худая фигура круксенца стояла в окружении — и вдруг простыл след.

У Сорена волосы зашевелились на голове, когда он понял в чём дело. Три мерзкие туши повернулись в его сторону и вскинули уродливые руки.

— Ах ты, мразь!!!

Он едва успел выставить щит, как на него обрушился залп огня. Пламенные сгустки срывались с рук священников-мутантов и неслись непрерывным потоком. Огонь вырвался за край щита и опалил светлые вихры на макушке, в нос ударил острый запах палёного волоса. Ручка щита нагрелась, но под натиском сжигающих залпов Сорен не мог двинуться с места.

Вот почему он согласился. Вот почему не убил их в пещере, пока спали, и почему ждал на дороге; почему бросился на монстров сломя голову. План у него был с самого начала, простой и внятный план — прикрыться Дрог'Харом и Сореном. Он скрылся в тени с помощью простейшей магии, и потерявшие его из виду монстры бросились на другую мишень.

Ублюдочная крыса.

С каждым ударом поток пламени теснил Сорена назад. Щит понемногу раскалялся изнутри, грозя обжечь руку сквозь кожаные наручи, а он не мог даже глянуть в сторону Дрог'Хара, чтобы узнать, жив ли тот. С его стороны доносились только звуки ударов — глухих ударов дубин по плоти. А где-то в отдалении — лязг клинков треклятого темпериона.

Внезапно натиск ослаб. Предплечье пекло, но Сорен, не теряя времени, отвёл щит в сторону и рванул на паломников. Их осталось двое. Мельком он увидел окровавленного Дрог'Хара с шипованной дубиной в руках; двое монстров валялись с проломленными черепами у скалы, а третий маг угрожающе шёл на него.

Дрог'Хар раньше замахнулся палицей — оружие встретило очередной сгусток огня, буквально разбив его в воздухе. Языки пламени лизнули его лицо, спалили чёрные ресницы и брови, но бартук с силой ударил по монстру. Раздался треск кости. Сломанный позвоночник перестал держать торс, паломник накренился и упал навзничь. Новый тяжёлый удар прилетел прямо в его обезображенное лицо — палица за раз превратила голову в кровавое месиво.

Подоспевшие палмеровские мутанты отделили друзей друг от друга: снова теснили к скалам Дрог'Хара, который отступал к лежащему среди трупов клеймору, и стремительно окружали Сорена. Тот рубил мечом всех без разбору, но и ему прилетали болезненные удары палиц. Последний пробил усиленную на спине кирасу, вспоров кожу острыми шипами. Сжав зубы, Сорен оступился и упал на колено, а чудовищный паломник занёс над ним тяжёлую дубину.

Один удар по голове. Этого хватит, чтобы проститься с жизнью.

Из-под рёбер монстра вышли два узких лезвия. Тот басовито захрипел, и клинки рассекли его тушу в разные стороны. Очертания тела Маракса проступили будто из самого воздуха. Он ловко сменил положение клинка в руке и ударил обратным хватом соседнего мутанта — остриё вонзилось в грудь, очевидно в сердце. Паломник нелепо загрёб лапищами в воздухе и свалился замертво, а Маракс вновь исчез.

Он буквально использовал их как наживку. Выступал из тени при удобном случае, наносил удары со спины и вновь подло прятался, пока Дрог'Хару и Сорену пускали кровь. В основном Дрог'Хару. Бой занял всего несколько минут, они чудом не понесли серьёзных потерь, но как только фигура Маракса проступила из воздуха снова, возвышаясь над изрубленными на куски трупами, Сорен бросился на него.

— Выродок!!!

— Сорен, стой!

Маракс отступил в тень прежде, чем сгоравший от жажды расправы Сорен достал его. Меч со свистом рассёк пустой воздух в том месте, где только что стоял темперион. Прихрамывая и капая кровью с мускулистой руки, Дрог'Хар резво добрался до бледного товарища. Плохо, очень плохо. Они встали спина к спине, держа мечи наготове.

Если раньше у Маракса были причины оставлять их в живых, то теперь, когда задание выполнено, смысла в этом больше нет. Понимали это оба. В зловещей тишине, которая пришла на смену яростному, но быстрому бою, пеплом оседала леденящая кровь мысль: он пронзит их точно так же, исподтишка.

Вдруг болезненно шикнул и покачнулся Сорен. Дрог'Хар не сразу заметил и понял, а когда друг уже упал на колено, нелепо заваливаясь, его ногу тоже обожгло. Оступившись, бартук ощутил, что конечность хуже слушается, и глянул вниз: из голени торчал арбалетный болт.

— Твою ж...

Мир перед глазами сперва поплыл, а после закружился в водовороте. Стремительно деревенели мышцы, больше не слушаясь, и Дрог'Хар потерял равновесие, упав рядом с Сореном. В ту же секунду раздался глухой звук шагов — перед глазами возник Маракс, вышедший словно из пустого пространства.

— Ах ты... потаскун, — Дрог'Хар видел, как он занёс над ним клинок, но сознание уже окутывало тьмой. Подонок добавил в паралитический яд то ли наркотик, то ли другую отраву, отчего не только власть над телом, но и над сознанием ускользала.

Сорен был прав. Не стоило им связываться с круксена.