Поттер, спустившись на завтрак в Большой Зал, был в неплохом расположении духа. Приступив к прекрасно пахнущей яичнице, запивая ее ароматным кофе, Гарри задумался о том, где именно Гермиона и почему она так долго, смотря на остывающий омлет в тарелке рядом, который Поттер положил специально для подруги.
Несмотря на то, что обычно Поттер никогда не приходил на утреннюю трапезу рано, любя понежиться в кровати подольше, а после, сломя голову, бежать, опаздывая, сейчас Гарри пришел достаточно рано. Это, конечно, не связанно с тем, что он вдруг захотел вести более здоровый и правильный образ жизни, просыпаться раньше, есть полезную пищу и прочий бред, как считал сам Гарри. Это было связанно с тем, что он не был в состоянии уснуть. После того, как он посидел в общей гостиной, размышляя о прошлом-будущем, он, хоть и отправился в спальню, но заснуть все равно не мог. Он долго ворочался, ему было то жарко, то холодно. То Гарри вспомнил о не доделанной работе по рунам, а после заснуть уже не удавалось. Так он и пролежал до рассвета, а после, приняв настойку бодрящего зелья, вышел прогуляться вокруг школы, откуда пошел на завтрак, заглянув перед этим на Астрономическую Башню, полюбовавшись видом утреннего туманного Запретного Леса.
— Гарри, — обратился к нему мальчишеский голос, откуда-то сзади.
Поттер обернулся, совершая очередной глоток кофе, вопросительно поглядя на Дениса Криви. И чуть не поперхнулся. Хоть и прошло уже достаточно времени после войны, но он так и не смог попытаться забыть о тех многих смертях, что прошли. Возможно, теперь это будет преследовать его вечно: мертвые глаза Колина, вся в крови Боунс и Лаванда, изломанная кукла близняшка Патил… И это только из однокурсников.
— Да? — хрипло ответил Гарри, ставя чашку на стол.
У парня, который был на два года младше, в руках была небольшая стопка каких-то фотографий. Их кончики были немного погнуты, дрожащими пальцами Криви.
— Это… это твои фотографии, которые сделал… Колин, — изначально его голос не был громким, но к концу предложения он перешёл в хриплый шепот, который Гарри еле разобрал. — Я… Он бы хотел, чтобы они были у тебя… Я знаю это, — его голос звучал твердо. — Я теперь всем их фотографии, которые он сфотографировал, раздаю. В память о брате. Возьмёшь?
Денис, сунул их ему в руки, и уже хотел уйти, как услышал голос Гарри:
— Спасибо и… я сожалею.
Криви грустно улыбнулся и кивнул, уходя из Зала.
Поттер также грустно посмотрел ему вслед.
Завтрак подходил к концу, но подруги все еще не было. Когда же Гарри собирался идти за Грейнджер сам, она вдруг появилась в Зале, спокойно идя к столу. Когда она села, Поттер всмотрелся и понял, что она тоже не спала, уснув, возможно, лишь под утро. Это не было заметно по лицу, Гермиона наверняка навела чары гламура, но уставший и потухший взгляд, смотрящий в никуда, говорил сам за себя.
— Гермиона, — позвал ее Гарри, слегка теребя за плечо, когда она не стала есть, просто взяв в руку вилку и тупо смотря в тарелку.
Та, после еще раз повторенного ее имени, перевела тяжелый взгляд на друга, который смотрел на нее крайне обеспокоенно.
Их гляделки прервала сова, разносящая почту. Серая сипуха кинула возле блюда Грейнджер Ежедневный Пророк, чудом не попав в тарелку с уже холодным омлетом, и улетела. Гермиона, без особого энтузиазма, развернула газету, пробегая по заголовку первой страницы, и улыбка расцвела на ее лице.
Гарри заглянул в газету, увидев чудесную новость: «ПОСЛЕДНИЕ ПОЖИРАТЕЛИ ПОЙМАНЫ. НАКОНЕЦ НАСТУПИЛ МИР?».
Гермиона тоже улыбнулась. В статье ничего особо интересного не было: описание пойманных, их злодеяния и сухо описанная операция по захвату, без подробностей, естественно.
Грейнджер, так и не позавтракав, лишь сделала пару глотков чая с лимоном, что-то пролепетала Гарри и ушла на свои уроки.
Поттер, подумав что-то о непонятных девушках, лишь вздохнул и поплелся в класс Зельеварения.
***
Гермионе Грейнджер было плохо.
Нет, страдало не ее физическое, а душевное состояние. Она корила себя за то, что стерла память своим родителям. За то, что не сразу смогла найти способ вернуть им память. За что не нашла их раньше…
Она корила себя буквально за каждый неправильный шаг, который она сделала ранее. Ведь это только она была виновата в той беде, что с ней приключилась.
Однако сейчас ее успокаивало только то, что Пожирателей поймали. Теперь никто не сможет навредить ее семье, друзьям и близким.
Хоть ее родители были мертвы, у нее все равно оставалась семья. Рон и Гарри. Рон, ее милый Рон, возлюбленный, и Гарри, ее самый близкий друг, который стал уже скорее братом.
У нее никогда не было братьев и сестер. Гермиона никогда не чувствовала, как это, быть в шумной семье, помогать младшим с уроками, слушать беседы старших. Семья Гермионы никогда не была такой же большой и дружной, как семья Уизли, как бы Гермиона ни хотела этого. У Грейнджеров была всего одна единственная дочь, которую они любили и берегли.
«Но я не уберегла их», — подумала Гермиона и еле слышно шмыгнула носом.
Флитвик что-то увлеченно рассказывал, стоя на стопке книг и жестикулируя коротенькими ручками. Его палочка, которая смотрелась в его руке слишком длинной, выписывала какие-то пассы.
Гермиона отвлеклась от урока, вновь погружаясь в свои мысли. Она не заметила даже, что прозвенел звонок, оповещающий конец урока.
— Мисс Грейнджер? — позвал ее профессор, удивленно глядя на студентку. — Вы хотели что-то спросить?
Девушка озиралась по сторонам, глядя на пустой класс, не считая ее и профессора, и начала в спешке собираться, запихивая кое-как учебник, пергамент и перо с чернильницей в сумку.
— Нет, — пробормотала она, краснея. — Нет, извините…
— У вас все в порядке, мисс Грейнджер? — участливо спросил Флитвик, когда она уже была на выходе.
— Да, все хорошо, сэр. Извините еще раз.
Гермиона хлопнула дверью, убегая куда-то по людным коридорам.
Начался урок, но у Грейнджер было окно, поэтому она медленно шла по теперь пустующим коридорам. Она свободной рукой потянулась к волосам, распуская их из туго собранного пучка. Волосы рассыпались по плечам; Гермиона остановилась. Прислонившись спиной к стене, она закрыла глаза и медленно съехала вниз, царапая кожу спины сквозь легкую мантию о камни, которые выступали из стены. Сумка с грохотом опустилась рядом, а руки девушки схватились за голову, сильно сжимая ту. Беззвучные рыдания сотрясали ее, плечи рвано трепыхались, были слышны судорожные вдохи и выдохи. Через некоторое время девушка успокоилась и встала, идя дальше. После она еще долго будет думать о том, насколько это странно, насколько она эмоциональная и что надо уметь держать себя в руках, но сейчас она лишь шла дальше.
Внезапно, проходя мимо очередного пустующего класса, она услышала знакомый голос, который что-то громко говорил, явно с раздражением.
Она подошла к приоткрытой двери, заглядывая в узкую щель. В пустом классе, опиравшись о парту, стоя спиной ко входу, Поттер внимательно смотрел в большое зеркало, стоящее напротив него. Гермиона внимательно оглядела помещения, не видя никого, кроме друга и уже хотела зайти, как он вновь заговорил:
— Как же ты не понимаешь! Мне нужно время…
И Гермиона случайно выронила палочку, которую ненадежно держала в руке. Она резко отклонилась от двери и наклонилась вниз, беря в руки многострадальную палочку. Гермиона как можно тише, насколько вообще могла, произнесла заклинание невидимости, будто растворяясь в пространстве. Она бесшумно ступала; старалась, чтобы одежда и обувь не причиняли шума, уходя дальше по коридору к лестнице.
— Гоменум Ревелио! — воскликнул Гарри, выйдя из класса и оглядевшись.
У заклинания обнаружения был один недостаток: оно указывало на присутствие людей только в замкнутом пространстве, а если таковое большое, то только в пределах видимости. Поэтому сейчас Гермиона, скрывшись далеко за углом, радовалась, когда Гарри, никого не обнаружив, лишь нахмурившись ушел, плотно закрывая за собой дверь, наверняка навешивая на ту заклинания. Ей удалось быть не замеченной, но…
Гарри Поттер сходит с ума?***
Поттер, нахмурившись, хлопнул дверью, не поворачиваясь к ней лицом, колдуя над той с помощью палочки: заклинание от подслушивания и запирающее.
Теперь он спокоен. И почему не сделать этого сразу?
Повернувшись, он прислонился к двери спиной. Упираясь взглядом в зеркало.
— И что это было? — холодно поинтересовался Реддл.
— Ничего, показалось, — отмахивается Поттер.
Показалось же? Гарри вдруг продрог. Если кто узнает, что именно происходит в жизни Гарри, что именно он собирается сделать…
Гарри потрусил головой, отгоняя тревожные мысли.
— Мы закончили на том, что ты не собираешься проводить ритуал, а, точнее, совершенно не готовишься к нему, — напомнил Реддл суть их разговора, что был прерван.
— Да готовлюсь я! — вспылил Поттер. — Первый ритуал только на Йоль, понимаешь?
— Понимаю, — раздраженно ответил Том. — Но нужно готовиться!..
— Реддл! — воскликнул Поттер. — Прекрати! А то у меня начинают появляться сомнения!
— Сомнения? — зло переспросил Том, складывая руки на груди. — Сомнения у него появляются! Сам ни черта не делаешь, только развлекаешься, так еще и корчишь из себя непонятно что!
— Да пошел ты! — воскликнул Гарри, закрывая глаза — все лишь бы не слышать злобный и ледяной голос Реддла, который говорил о его безделье таким же тоном, как говорил Дурсль когда-то.
Не смотря больше ни на что отражающее, Поттер вышел из класса, убрав трансфигурированное зеркало, и ушел в спальню. Еще задания домашние делать было нужно.
***
Гарри Поттер сходит с ума?
Гермиона не могла понять увиденное, сколько бы не анализировала. Сразу после происшествия, она вернулась в гостиную, скрываясь за выполнением домашних работ, однако на самом деле, лишь пыталась понять, что произошло на самом деле.
Гарри вернулся вскоре после того, как в гостиную пришла она сама. До жути раздраженный чем-то, он поднялся в спальню, а после пришел вниз, в гостиную, садясь недалеко от Грейнждер, поздоровавшись с ней, делать задание по Чарам, как сообщил он ей.
Гермиона наблюдала за ним, но ничего подозрительного не заметила. Гарри сидел на кресле и просто читал учебник за седьмой курс, конспектируя важное в пергамент, который лежал на другой книге, которая, в свою очередь, служила опорой.
Поттер иногда нервно грыз кончик пера, взлохмачивал волосы, задумчиво крутил перо и даже перевернул чернильницу неосторожным движением руки, столкнув локтем ее с подлокотника кресла. Почему он не мог пересесть за стол, она не знала, думая, что ему так удобно.
Но ничего подозрительного.
Вспомнив некоторые факты из маггловской литературы, которую Грейнджер читала летом, потому что ее в доме было полно, она сравнила поведения Гарри и его странный разговор, видимо, с самим собой.
Шизофрения?
После войны, которую прошел Поттер с друзьями; после всех смертей, которые он видел; пыток и прочего, шизофрения — не самое худшее, что могло с ним случиться.
Так думала и Гермиона. Но чем она могла ему помочь?
Как бы там ни было, Поттер начнет все отрицать, как и любой психически нездоровый человек, но… можно же с ним просто поговорить?..
— Гарри, — позвала Грейнджер с места, решительно направляясь к другу.
Тот вопросительно поднял голову, отвлекаясь от задания.
— Я хочу с тобой поговорить. Мы же друзья, верно?
— Конечно, — настороженно ответил Гарри, недоуменно глядя на Грейнджер. — К чему вопросы такие?
— Ни к чему, — быстро ответила она, не глядя в глаза к другу. Она присела на другой подлокотник кресла, не занятый чернильницей, и положила ладонь на плечо Поттера. — Я просто хочу тебе напомнить, что ты всегда можешь выговориться мне.
Получив еще один недоуменный взгляд, она продолжила:
— Ну там, — она замялась. — Попросить совет, рассказать о наболевшем… Понимаешь?
Грейнджер закусила губу, глядя на Гарри. Он сделал вдох и разомкнул губы, собираясь что-то сказать. Но передумал.
— Спасибо, Гермиона, — он лишь отстраненно улыбнулся. — Я учту. Можно мне продолжить делать задания? Иначе не успею, придется до ночи сидеть.
— Да, конечно, извини, — пробормотала она и вновь села за учебники, теперь уж точно готовясь к предстоящим парам, сделав свой вывод.
Гарри Поттер сходит с ума.
***
Хэллоуин.
Как же Гарри ненавидит этот праздник!
На Хэллоуин происходит все, из ряда вон выходящее: тролль, атакующий Гермиону, тому пример. В этом году хороших событий от этого праздника ждать тоже не пришлось. Поттер, съев что-то, что ему подкинули, валялся в Больничном Крыле с явным недомоганием, и не мог посетить праздник. Хоть и мадам Помфри обещала выпустить его лишь к вечеру. И все, что ему полагалось делать — это есть и спать, но он не был воодушевлен.
Провалившись в очередной сон, Поттер проснулся лишь к вечеру, когда торжественный ужин уже был в самом разгаре. Не увидев Помфри на месте, Гарри поднялся, и не ощущая полнейшей слабости, как это было до этого, он тихо выскользнул из палаты, он направился куда-то вверх, даже не собираясь идти на оставшуюся часть ужина.
Настроение не располагало.
На Астрономической Башне было довольно холодно. Как-никак уже практически ноябрь. Холодный ветер, завывая, бил прямо в лицо, отчего глаза приходилось щурить. Гарри подошел к краю башни, всматриваясь в потрясающие виды. Все было, как на ладони: горы, находящиеся где-то вдалеке, долины, Запретный Лес… Поттер сел прямо на холодный камень, кутаясь в холодную мантию, стараясь согреться. Подняв голову вверх, он посмотрел на звездное небо, луну, прикрывая глаза.
Все обязательно будет хорошо. Теперь он точно знал это.