В Хогвартсе все еще было пусто: экспресс приедет только через пару часов, а Гарри нагло воспользовался тем, что уже взрослый и трансгрессировал в Хогсмид, откуда дошел пешком, болтая с Томом о всяких мелочах. Комната была абсолютно пуста — все однокурсники разъехались по домам. Вообще мало кто оставался в Хогвартсе со старших курсов — в основном все разъезжались по домам, а те, кто не хотел домой, часто были приглашены к своим друзьям. Поэтому гостиная Гриффиндора сейчас насчитывала максимум с десяток учеников первого-второго курсов.

Сейчас Гарри раскладывал свои вещи в тумбочку у кровати. В принципе это можно было сделать позднее, постепенно вытаскивая нужные вещи, но Поттер решил сделать это сейчас, чтобы потом не мучаться в поисках той или иной важной вещи.

— Мерлин, — выдохнул Гарри, копошась в чемодане. — Мне кажется, я забыл зубную щетку.

Том, который сидел на кровати напротив гарриной и до этого только то и делал, что просто молча наблюдал за парнем, закатил глаза.

— Ты точно ее клал, — спокойно говорит он, задумываясь. — В небольшом внутреннем кармане вроде ты клал все для гигиены, посмотри внимательнее.

Поттер молча слушает, упуская командный тон, и смотрит там, где сказал Реддл. И находит. Достает и показывает Тому небольшой мешочек, где и правда лежит все для личной гигиены. Реддл удовлетворенно кивает, мол, так и должно было быть.

— И вообще, — внезапно замечает он, — мог бы воспользоваться Акцио, ты же волшебник.

— Точно, — виновато улыбается Гарри, но тут же поправляет: — Если бы я так быстро не нашел, я бы обязательно воспользовался!

— Конечно-конечно, — хмыкает Том, сомневаясь в словах Гарри, но все-равно кивает.

Поттер спокойно выкладывает свои конспекты и домашние задание в ящик для учебы, замечая, что стоит не забыть отдать все в первые же занятия, чтобы потом не было проблем и долгов. Том спрашивает что-то насчет преподавателей, Гарри не без радости отвечает на все вопросы и предположения. Затем они обсуждают Слакхгорна, когда Том понял, что он вел Зельеварение и у Гарри тоже.

Гарри хорошо проводит время вместе с Томом в таких особо не имеющих смысла разговорах. Том звучит привычно, будто они всю жизнь знакомы и всю жизнь так болтали. И с одной стороны Гарри невероятно хорошо — Том понимает его, не приходится что-то объяснять, загромождая их диалоги; ему приятно, что Реддл, иногда хоть и не без издевки, но что-то подсказывает ему, помогает с заданиями. Но с другой стороны, от того, что это все стало таким привычным, ему не хорошо. Такие привычки ему не по душе.

Внезапно их разговор прерывает призрачная выдра — патронус Гермионы — которая предупреждает о ее скором приходе. Обычно, она не уведомляла Гарри о том, что скоро прибудет, если они были на Гриммо, но сейчас он в комнате башни Гриффиндора, может быть не совсем готов к приходу. Гарри удивляется слегка нервному и даже раздраженному тону Гермионы. Продолжает убирать последнее вещи из чемоданов, засовывая его уже пустым в шкаф.

— Это был телесный патронус? — слегка — но только лишь слегка — удивляется Том, а Поттер гордо улыбается.

— Да, — просто отвечает он. — Я знаю нескольких людей, которые умеют его делать, — А это уже больше ноля, подмечает про себя Гарри. — У Гермионы он еще не самый большой.

— Большой? — Том приподнимает брови вверх, что казалось для Поттера верхом удивления для Реддла. — И у кого больше?

— У меня, — просто отвечает он, но добавить ничего не успевает — в дверь залетает Гермиона.

Гарри даже удивляется, что она не постучалась — она всегда так делала, потому что уважала чужое личное пространство, как она сама и объяснялась. Однако взглянув на нее, он сразу упустил эти мысли из головы. Грейнджер выглядела неважно — немного встрепенувшаяся, щеки красные от мороза — как понял Гарри, ведь Гермиона только сейчас сняла шапку и распахнула зимнюю мантию, — и заслезившиеся глаза, явно не от ветра.

— Что случилось? — без приветствий сразу спрашивает Гарри, подходя к ней, помогая снять верхнюю оджеду.

Та снимает ее скорее на автомате, в прострации смотря перед собой.

— Мы с Роном поругались, — отмирает она, благодарно улыбаясь и отдавая шапку и рукавицы Поттеру, который бережно складывает их в карманы. На вопросительный взгляд Гарри, она продолжает: — Он пригласил меня сегодня утром на свидание, и мы пошли. Все было неплохо, но он начал спрашивать что-то насчет тебя, я не развернуто ему отвечала, и он надумал себе Мерлин знает что…

Гермиона шмыгнула носом, но ни единой слезы так и не покатилось по щекам. Они садятся на кровать Гарри друг напротив друга. Грейнджер переводит взгляд, полной боли на друга, проговаривая почти что шепотом:

— Он назвал меня шлюхой, Гарри, — она смотрит беспомощно. — Это сродни тому, чтобы назвать меня грязнокровкой, понимаешь?

Поттер хмурится, сжимая кулаки и кивая. Он так хотел вмазать Рону, жаль только тот уже находился далеко, да и из школы не так просто вырваться в учебный процесс.

— Мы с ним обязательно… поговорим, Гермиона, — обещает ей Гарри, а сам думает, какой рукой и в какую скулу лучше бить — чтобы выбить такие мысли о их подруге. Это же Гермиона! Как он вообще мог о ней такое сказать?

— Не надо, Гарри, — слабо улыбается ему Грейнджер. — Он не стоит этого.

Гарри удивленно смотрит на нее. Он думал, что Гермиона начнет его защищать, но этого не произошло. Гермиона еще раз улыбается, получается виновато.

— Люди так легко верят в то, что додумывают сами…

— Мне давно кажется, что будто что-то не то, — делится она, — вот только я не могла понять что. Да и до сих пор не могу. Но, может эта ссора к лучшему? Может сейчас нам стоит не общаться, обдумать все, а потом дать этим отношениям второй шанс…

— Вторые шансы не даются никому, Гермиона, — осторожно начинает Гарри, перебив ее. — Вторые шансы нужно выбивать своими силами, и в данной ситуации — это явно нужно делать не тебе.

Гермиона удивленно моргает пару раз.

— Не то, чтобы я не хотел, чтобы вы встречались, — сразу же оправдывается Гарри, — просто то, как относить к тебе он явно не совпадает с твоим отношением к нему. В отношениях нужно работать обоим, а не только тебе вытаскивать их из бездны.

— Я… наверное ты прав, но…

— Сейчас никаких «но», Гермиона, — отрезает Поттер. — Тебе стоит самой все обдумать, но просто помни, что сказал я.

Гарри ей нежно улыбается, распахивая руки и приглашая ее в свои объятия. Она несмело улыбнулась ему в ответ и обняла его. Гарри успокоился немного, когда увидел в ее глазах другие — более хорошие — эмоции, отличные от боли и разочарования. Ей просто нужно время, а вот будет ли иметь Рон возможность второго шанса — это будет зависеть только от Грейнджер.

Том, который отошел подальше — насколько это возможно — от Гарри и Гермионы, лишь хмуро глянул на них.

Поттер предложил подруге чаю, который налил из термоса — уже остывшего, но это не беда — касанием палочки тот был быстро разогрет. Они поговорили еще о всяких мелочах: о предстоящей учебе, о холодном январе, о засранце-Флитвике, который задал слишком много. Как в старые-добрые времена, одним словом — непринужденно и весело. Через полчаса, а может и больше, Гарри не заметил, Гермиона ушла.

Том сразу же после ухода, сказал Гарри, что он хороший друг. Еще его порывало спросить действительно ли у Рона нет оснований ревновать, потому что уж больно близкими они выглядели с этой… Грейнджер. Но он сдержался — ссорится с Гарри не хотелось, объяснять почему он вообще спрашивает тоже не хотелось. Поэтому он лишь позволил себе немного по расспрашивать Поттера о его более младших курсах, о чем тот и начал любезно вещать.

***

Учебные дни забирали все возможное время. Гарри постоянно учился, делал домашние задания, иногда удавалось посидеть с Реддлом в Тайной комнате спокойно поговорить, но они и так разумеется общались. Просто всегда почти рядом возникали люди, и, в основном, говорил только Том, без страха быть услышанным, естественно. Если Том говорил на уроках — а такое бывало редко и зачастую только на уроках Бинса — Гарри писал у себя на пергаменте какие-то замечания, которые тут же читал Реддл и вслух продолжал вести свой монолог. Хоть такое действительно было редко, потому что Реддл уважал учебу и считал, что этим обязательно следует заниматься, а не филонить, но Гарри искренне нравились такие моменты. Тома слушать было интересно — его речь была достойной, многогранной, ему удавалось что-то не понятное ранее Поттеру объяснить так просто, будто Гарри это раньше знал, просто забыл. Еще ему очень нравилось, когда тот дополнял какие-то фразы учителей, как и происходило сейчас.

— Это заклинание требует четкой концентрации, — в который раз проговаривает Макгонагалл семикурсникам, у которых не получается превратить шляпу в кролика.

Отовсюду уже слышатся мелкие ругательства, которые прерываются вскриком Грейнджер:

— Получилось!

Гарри оглядывается и улыбается — кролик получился того же цвета, что и шляпа — черно-лилового, пушистый и с опущенными длинными ушками.

— Молодец, мисс Грейнджер, — сдержанно улыбается Минерва, кивая. — А теперь вам нужно управлять им, для этого…

Но кролик, явно напуганный, прыгает с парты на пол, собираясь убежать, но это не дает ему сделать профессор, произнося заклинание и делая характерный взмах палочкой, и животное, будто под гипнозом, возвращается на парту перед Грейнджер, забавно виляя крохотным хвостиком. Еще один изящный взмах палочки Макгонагалл, и кролик вмиг стал снова шапкой.

Гермиона печально улыбнулась и кивнула профессору:

— Спасибо, миссис Макгонагалл.

— Чтобы превратить предмет в кролика, нужно не просто сосредоточится, — обратил внимание на себя Том, встав недалеко от профессора — Гарри сидел близко к ней, поэтому ему было слышно Реддла отлично. — Нужно полностью очистить сознание и действительно захотеть, чтобы кролик появился. Попробуй еще раз, — Том ему легко улыбается.

И после этой улыбки Поттеру абсолютно плевать, что у него явные проблемы с очищением сознания, ему просто хочется довериться Тому. Он прикрывает глаза, стараясь ни о чем не думать — перед глазами чистое безоблачное небо, лучи солнца, негромкий шум ветра.

— Лапифорс, — говорит он и слышит свой голос будто издалека, но снова зачарованный смотрит, как серая скучная шляпа изменяется в форме, приобретая лапки, голову и забавные ушки.

Гарри счастливо улыбается и смотрит на довольно кивающего призрачного Тома, рядом с которым стоит вполне осязаемая профессор.

— Так держать, мистер Поттер.

Гарри возвращает свой взор к кролику, вспоминая движения палочкой, которые делала Макгонагалл, беря контроль над животным. Он повторяет все в точности и у него получается. В этот же момент получается у Грейнджер тоже.

Гарри улыбается, заставляя кролика встать на задние лапы и слегка покрутиться. Животное с трудностями исполняет это, отчего Том рядом смеется. Гарри замирает, очарованный им. Урок заканчивается, и Гарри начинает собираться, убирая пергаменты, принадлежности и шляпу — бывший серый кролик — в сумку.

— Ребята, — громко зовет семикурсников профессор, - не забудьте оставить ваши задания на партах, я соберу. Поттер мысленно чертыхается, выкладывая домашнее задание из сумки, оставляя на столе и собираясь уйти вслед за остальными однокурсниками в коридор, как миссис Макгонагалл его окликнула: — Мистер Поттер, останьтесь.

За последним учеником закрывается дверь, Поттер обходит парты, останавливаясь около преподавательского стола, за которым уже сидит профессор.

— Мистер Поттер, — обращается к нему она более добро, — что вы решили с дальнейшим вашим будущим? Просто все ваши сокурсники хотя бы приблизительно выбрали, что будут сдавать, а у вас взяты к обучению почти все дисциплины, боюсь все они не понадобятся для экзаменов, а так вы только будете больше распылятся.

Где-то рядом за спиной стоит Реддл, Поттер буквально чувствует его, что в принципе невозможно. Чувствует молчаливую поддержку.

— Я понимаю, — сглатывает Гарри. Выбор профессии в дальнейшем был довольно болезненным и одновременно важным вопросом в его жизни. Он действительно набрал в начале этого года все возможные предметы — разумеется так, чтобы их все возможно было посещать — ходил на факультативы, учил вообще все возможное. Зачем? Потому что он действительно многого не знал, и если ранее ему могли подсказать его друзья что-то, то сейчас он понимал, что не может эгоистично думать так дальше. Поэтому хотелось уметь абсолютно все, чтобы не нуждаться в помощи. А вот кем быть дальше…

— Смотрите, — начинает Макгонагалл, видя заминку на лице парня. — У вас потрясающие оценки по предметам, которые нужны для поступления в Аврорат, думаю, вам стоило бы попробова…

— Нет, — резко прерывает ее Гарри, а потом сразу же извиняется: — Прошу прощения, но нет. Это не то, что мне нужно.

— Но почему? Твои познания и умения весьма бы пригодились нашему министерству, — она не замечает, как переходит на «ты», да и Гарри тоже. — Думаю, ты стал бы одним из самых востребуемых сотрудников.

Гарри отрицательно качает головой.

— Хорошо, — вздыхает профессор, опуская взгляд в какой-то исписанный пергамент на столе. — У тебя улучшились оценки по Зельеварению, Трансфигурации и Древним Рунам — есть шанс выучиться на целителя, а если подтянуть Чары до «Превосходно» и можно обучиться мастерству артефакторики.

Она смотрит на него, выжидая реакции и долго ждать не приходится.

— Да, это звучит, как отличные варианты, — благодарит ее улыбкой Поттер, — думаю именно их я и буду рассматривать пока.

Профессор поправляет очки, качая головой, но молчаливо кивает, отпуская его. Поттер, только и ожидая этого момента выходит в коридор, прощаясь с профессором.

Это было сложно.

***

Имболк наступил быстро. Начало февраля выходит… противно-мокрым. От снега, разумеется, и следа не осталось — разве что мокрого. Неприятно моросящий дождь, сырая мокрая земля и серое мрачное небо создавали никакое настроение. Но времени особо следить за погодой у Поттера не было. Учеба, учеба, Гермиона и Реддл и снова учеба, учеба, учеба. Профессора нещадно заставляли учеников не работать, а пахать, лишь бы бездарные неучи выучили хоть что-то, чтобы удовлетворительно — хотя бы — написать экзамены.

Еще для Поттера первое февраля означало предстоящий ритуал. Несмотря на то, что этот этап был до безумия прост, сил требовал он много, так что Гарри старался еще за неделю до него не тратить их попусту. Небольшая сложность состояла в том, что ритуал следовало проводить в ночь с первого на второе, а это значит, что он не выспится, а значит, что придется что-то думать.

Но сейчас, он под мантией-невидимкой выходит из школы, дабы вновь очутится на Гриммо. Его дом встречает его тишиной. Реддл, который всю дорогу молчал, выдыхает, тепло улыбаясь.

— Мы дома, — тихо говорит Гарри. — Кричер, приготовь ужин и сделай чай.

Домовик кивает, собираясь исчезнуть, как Гарри поправляется:

— Только в другой последовательности, сначала горячий чай, потом ужин, — Кричер ухмыляется, что Гарри расценивает как подобие улыбки — домовик по-другому просто не умел скорее всего — и отправляется на кухню.

— Итак, — медленно проговаривает Том, — какие у нас планы?

Они перебрались в гостиную. Там уже ели, как и новогодних украшений не было — Гарри попросил Кричера убрать их, после его с Томом отъезда.

— Для начала мы ждем полуночи, — выдыхает Гарри, присев на кресло. Небольшой обычный рюкзак с парой-тройкой сменной одежды он бросил на полу в коридоре — попросит потом Кричера забрать в комнату. — Потом нам нужно всего плюс минус тридцать минут для ритуала, а после нужно будет восстановить силы. По крайней мере мне — как перенесешь его ты, мне не известно.

— Что значит неизвестно? — фыркает Реддл. — Все будет нормально.

Гарри улыбается, поражаясь некому оптимизму, граничащему с упорностью и безоговорочной верой в себя.

— Я скорее имел ввиду, что без понятия, отрубишься ли ты так же, как предположительно это сделаю я, — хмыкнул на его слова Гарри.

Реддл не ответил. Кричер принес Поттеру чай, который он с удовольствием выпил — с такой неприятной погодой на улице чего-нибудь горячего хотелось. Дальше, все было как и в их первый ритуал, больше месяца назад. Они спустились в ту самую комнату в подвале, Поттер открыл блокнот, который прихватил из рюкзака в коридоре, и нашел нужную страничку, где его почерком были выведены нужные слова. Реддл заглянул в его записи, фыркая:

— Ты что, даже не запомнил слова? — он скептически приподнимает бровь.

— Конечно запомнил, — закатывает глаза Поттер, — просто для подстраховки, ну, что плохого в этом?

Реддл отворачивается, проходя в последние глубже. Они останавливаются около камня с вычерченными на нем рунами. Эта комната лучше всего проходила для проведения таких мощных ритуалов потому что излишки энергии — а она возникает всегда — впитывал себя камень и стены, а не просто выплёскивались наружу.

— Темпус, — негромко произносит Гарри, взмахивая палочкой, — почти полночь.

Без двух минут они садятся прямо на каменный пол, Поттер кладет напротив себя свой блокнот.Взмахом палочки и коротким заклинанием зажигаются свечи, доставленные сюда домовиком заранее, как и какая-то неизвестная Реддлу круглая деревянная доска, которые теперь — благодаря применению чар левитации — стоят между ними.

Еще одним темпусом Гарри выясняет время — ровно полночь. Смотрит в глаза Тому, ища там поддержку, и тот ободряюще улыбается. И Гарри начинает. Слова длинного заклинания, написанные на латыни — текст Гарри кстати очень подробно разобрал и перевел, не без помощи Гермионы — отскакивал от зубов. Там было всего четыре строки, но за время ритуала он должен повторить их будет десятки раз. Главное — не сбиться. Не останавливаясь говорить, Гарри палочкой чертит на доске руны — те появляются будто из воздуха на поверхности деревяшки, которая являлась старым артефактом, связанным с душами. О ней Поттер вычитал давно в книгах, которые упоминал Регулус в своих дневниках. Найти ее было трудно, но Гарри помог Кричер. С чего такая щедрость, Поттер так и не понял, но был домовику весьма благодарен.

Когда доска по своей окружности была исписана рунами, что слегка сияли красным цветом, Реддл протянул к ней руки, беря ее по бокам, тоже самое сделал Гарри. Его руки ложились поверх рук Тома, проходя сквозь них. Поттер продолжал говорить. Вокруг них закрутился вихрь ветра, доска начала излучать яркий белый свет так, что тот слепил глазам парням, заставляя их щуриться. Гарри каждое слово давалось все сложнее, он слабел, но продолжал говорить заученные строчки. Шрам взорвался дикой болью, отчего голос Поттера повысился, но все же не перешел на крик. Через пару мгновений после вспышки боли Гарри, Реддл истошно закричал, опрокидывая свою голову назад. Ему было больно, но Гарри чуть улыбнулся, потому что начал ощущать под собой холодную, но нежную кожу рук. Остальное он помнил плохо, понемногу отключаясь, но все-равно ощутил прикосновения тех же самых холодных тонких рук, которые бережно подхватили его под спину и колени.