Дом встречает Поттера звенящей пустотой. Гарри быстро идёт на кухню, потом в гостиную в попытках найти свою палочку — безуспешно. Её нет, как и Тома Реддла. Разумеется, никакой записки тем более. Поттер злится. Он одним движением руки переворачивает несколько подушек с дивана — те летят в сторону, врезаясь в стену; со второго движения переворачивается кресло, на котором Том сидел; от пинка — журнальный столик, с которого разлетаются какие-то пергаменты, журналы, газеты. Гарри останавливается, тяжело дышит несколько секунд, а затем идёт на кухню.

— Кричер!

Эльф выбирается из кладовки с прижатыми ушами, явно услышав нервный припадок Гарри.

— Он что-то говорил, когда уходил? — почти что спокойно спрашивает Поттер.

— Нет, хозяин, — отвечает эльф, оставаясь стоять, где стоял.

— Мерлин! — Поттер сильно бьёт кулаком о деревянный обеденный стол. А потом ещё раз и ещё.

— Хозяину Гарри нужно успокоиться, — бормочет Кричер, направляясь к большой бутылке с водой. Он достаёт стакан, наливает воды и подносит его Поттеру. — Хозяину Гарри просто нужно попить воды.

— Не нужно мне пить! — взрывается Поттер и хватает стакан, откидывая его в стену. Тот разбивается, а вода и осколки разлетаются по комнате. — Не нужно мне успокаиваться!

Кричер не реагирует, наколдовывая новый щелчком пальцев, вновь протягивая его Гарри.

— Я сказал: я спокоен! — орёт Поттер, выбивая из рук эльфа несчастную посуду, которую уже ожидала участь всей предыдущей. Под руку тут же подворачиваются табуреты: один также отлетает в стену, а второй летит уже в противоположную сторону и попадает в Кричера, отчего эльф жалобно кряхтит. Поттер спотыкается о что-то на полу — наверняка о куски дерева, но в полумраке что-то разглядеть сложно — и падает навзничь. Тупой удар затылком об пол будто приводит в чувства.

Лежать на собственной кухне в куче обломков, с зашуганным эльфом рядом и осознавать то, что в жизни всё пошло по наклонной и уже нельзя с этим сделать абсолютно ничего, оказывается опустошающе. Кто знает, что будет завтра? Возможно, уже в утреннем «Пророке» он прочтёт про серию нападений или о том, что власть Министерства свергнута, или о метке Волдеморта над каким-нибудь домом волшебников и о горе трупов. Гарри зажмуривается и стонет, когда пытается встать. Руку пронизывает жгучей болью, и Поттер обнаруживает, что на ней несколько глубоких порезов от разбитого стекла. Он морщится и нелепо дует на раны, отчего становится ещё больнее.

В прихожей раздается скрип двери, и Гарри вскакивает на ноги, преодолевая неслабую боль в руке. Под подошвами кроссовок хрустят осколки, но и на этом он особо не зацикливается, прислушиваясь к приближающимся шагам в коридоре. Реддл заглядывает на кухню, сразу находя взглядом Поттера. Гарри хватает ближайшую деревянную палку — бывшую ножку табурета — и выставляет её пред собой на манер биты, готовясь защищаться. Как он будет это делать против волшебника с палочкой — уже другой вопрос.

— Гарри?..

Том ступает пару шагов вперёд, заходя на кухню, а Гарри пятится назад.

— Где моя палочка? — напряжённо произносит Поттер, внимательно окидывая взглядом Тома в попытке найти что-то подозрительное. Но всё выглядит как обычно.

Реддл достаёт из внутреннего кармана пальто, которое одолжил у Гарри, палочку, аккуратно протягивает её, держась за кончик, ручкой вперёд.

— Вот она, — он делает осторожный выпад, пытаясь дотянуться до стола, и кладёт инструмент на самый край. — Ты оставил её дома.

— Свою палочку? И просто ушёл из дома? — злится Поттер, отбрасывая деревяшку и забирая палочку. Он мгновенно направляет её на Реддла, прилагая усилия, чтобы рука не дрожала. Том кривится, — хотя ему хочется горько улыбнуться, — и медленно поднимает руки вверх, дабы показать, что не собирается ничего делать. В тёмных глазах плещется горечь — терпкая и невероятно болючая, — но Том пытается подавить её.

— Но ты давал мне её раньше, и я подумал…

— Плохо думал, — огрызается Гарри. — Куда уходил?

— Почему это похоже на допрос? — раздражается Реддл. — Я взрослый человек и сам решу…

— Реддл! — Гарри мрачно смотрит исподлобья на парня перед собой, не выглядящего, как темнейший маг и убийца. Поттер подавляет в себе желание броситься к нему и крепко обнять, потому что не может доверять тому, кто так легко подобрал его палочку и ушёл.

— Просто вдоль улицы туда-обратно. Пару раз, — выжимает из себя Реддл, морщась.

Ему было крайне неприятно отчитываться перед мальчишкой младше себя, но он всё равно сделал это, потому что… Потому что что? Дорожил им?

Реддл медленно подходит к Гарри, несмотря на всё ещё не опущенную палочку, хотя её Поттер уже держит не так уверенно, как прежде.

— Гарри, — поизносит Редлл, дотрагиваясь до той его руки, в которой Поттер держит палочку. — Ты очень напуган, я вижу. Я не хотел этого.

Он нежно сжимает запястье, слегка улыбаясь. Поттер убирает палочку, успокаиваясь, и тянется руками к шее Тома, чтобы обнять, но тот замечает кровь на ладони и хватает Гарри за запястье, останавливая его и приближая, чтобы рассмотреть рану.

— Всё нормально, — Гарри неловко переминается с ноги на ногу и говорит в попытке выдернуть руку, но хватка Тома сильна.

— Я могу помочь?

Гарри сразу же кивает на вопрос, но Реддл ничего не делает, только смотрит на него, чего-то ожидая. Поттер мысленно хлопает себя по лбу и протягивает палочку, почти без опаски, волнуясь только в глубине души. Насколько легко будет Реддлу кинуть в него аваду прямо сейчас, удерживая Гарри за запястье кровоточащей руки? И каковы шансы увернуться при таком раскладе? Нулевые ведь.

Том бережно берётся за палочку, тут же переводя её на глубокий порез, произнося слова заклинания. Первый взмах — останавливается кровотечение, второй — убираются вся пыль, остатки крови и осколки, третий — затягиваются все раны: от самой крупной до лёгких порезов. Потом почти сразу Том направляет палочку на Гарри. В мыслях пусто, бежать некуда, и Поттер только закрывает глаза от ослепляющего луча. Но никаких болезненных ощущений не приходит, только лишь холодок пробегает по коже.

— Это очищающее, ты чего, — произносит Реддл, протягивая инструмент обратно Гарри. Разумеется нехотя, потому что она ему подходила как родная, но не была всё же его собственностью.

Гарри забирает палочку и его сразу же заключают в объятия. Реддл крепко прижимает его к себе, рукой зарывается в недлинные черные волосы на затылке.

— Я не знаю, почему ты так испугался, — говорит Том, но начинает со лжи. Он знает, почему Гарри испугался, но даёт волю глупым чувствам, подумав, что всё будет хорошо, — но я ничего плохого не собирался делать.

— Да, я знаю, — тут же отвечает Гарри, чувствуя себя придурком. Он берёт Тома за руку и тащит обратно в гостиную, где они сидели пару часов назад. — Я просто…

Гарри ненадолго замолкает, когда Том садится в такое уютное кресло и тянет его за собой. Было ли там так много свободного места, чтобы поместиться в нём вдвоём? Конечно нет, поэтому Гарри, утянутый Реддлом, падает прямо к нему на колени.

— Так что там просто? — как ни в чем не бывало переспрашивает Том.

Гарри сглатывает, оказываясь в такой близости к Реддлу. Он же сам оттолкнул его в прошлый раз, зачем тогда приближает снова?

— Забей, просто дурак, — всё же отвечает Поттер. — Лучше скажи: что ты делал, пока был на улице?

Он смотрит Тому в глаза. Между их лицами всего сантиметров двадцать, не более, и Гарри чувствует себя неуверенно, однако в то же время ему комфортно находиться рядом с Томом. Так рядом с Томом.

— Я же сказал, что прогуливался по улице, — отзывается Том без раздражения, просто и легко глядя на Гарри в ответ. Поттер приподнимает брови в удивлении, поэтому Реддл продолжает: — Я не помню себя настолько живым и… свободным. Звенящая пустота в зеркале, потом бестелесное состояние, при котором я всё равно не был живым, не ощущал ни свежего воздуха, ни дуновения ветра… Это будто после месяцев затяжной холодной зимы выйти на улицу под палящие лучи солнца. Что-то далёкое и забытое.

— Я… — вздыхает Поттер и не знает, что сказать дальше, а потому просто обнимает Тома, оказываясь выше на голову из-за того, что сидит на его коленях. — Прости меня.

И только сейчас он краснеет от осознания того, как именно они сидят. Но только Гарри пытается отстраниться и встать, как Том тут же притягивает его обратно.

— А ещё, — говорит Реддл, — я обо всём подумал.

Поттер замирает.

— Точнее, думать было не о чем, всё давно понятно, — Поттер всё же немного отстраняется, но только для того, чтобы быть теперь обращённым к лицу Тома. — Но я просто должен был быть уверенным, что ты точно хочешь того же, что и я…

— То есть ты взял время не для себя «на подумать», а дал его мне? — перебивает Гарри. После спокойного кивка Поттер улыбается и едва сдерживается от смеха, а после целует Тома.

И в этот раз он отвечает. Всё происходящее настолько комфортно и привычно, что останавливаться не хочется. Том поглаживает спину Гарри через тонкий свитер, а Поттер углубляет поцелуй, на что Том лишь про себя отмечает хвалёную гриффиндорскую смелость, такую удачную для него самого.

— Сэр, — негромко и явно смущаясь отвлекает их друг от друга Кричер, стоя у входа в комнату. И когда Гарри переводит на эльфа немного затуманенный взгляд, Кричер продолжает: — Там мисс Грейнджер… в камине.

— Ох, Мерлин, — срывается с языка, в то время как он встаёт с такого удобного, как оказалось, Реддла. — Извини, я совсем забыл про Миону.

Гарри убегает на кухню, со всё ещё глуповатой улыбкой на губах, оставляя Реддла в комнате одного. Голова Гермионы торчала из пламени точно так же, как когда-то на четвёртом курсе Сириусова — Блэк тогда отчаянно пытался помочь крестнику с заданием на турнире.

— Гарри! — восклицает она, а потом выдыхает. — Я переживала, всё в порядке?

Гарри светится и расплывается в ещё более широкой улыбке, понимая, что в его жизни всё наконец как надо. Он счастлив, доучивается в Хогвартсе, его заботливая подруга как всегда заваливает вопросами, на которые он не успевает отвечать.

— Да, всё отлично, — отвечает Поттер.

— Да уж, вижу, — ехидно говорит подруга, выразительно смотря на его губы и счастливое лицо в целом. А потом она улыбается ему — просто, как раньше, когда проблем не было. — Я очень рада за тебя. И за то, что всё в порядке.

— А ты чего не заходишь?

— Да я и так, кажется, отвлекла тебя, — хихикает Гермиона. — Чего мне идти? Ой, кстати, я очень волновалась за тебя и мне нечем было заняться, поэтому я решила приготовить глинтвейн… Подожди, — она пропадает на несколько секунд, а потом появляется вновь, протягивая стеклянный графин, заполненный тёмной красной жидкостью со специями. — Это тебе… вам.

— Спасибо, — искренне благодарит её Гарри.

— Ладно, развлекайтесь, — подмигивает Гермиона и почти тут же исчезает, не увидев возникшего румянца на Поттеровых щеках.

Он смотрит перед собой несколько секунд, а потом решает вернуться в Тому.

— Том, Гермиона дала нам глинтвейн, представляешь? — тараторит Гарри с самого порога, идя к Тому, который стоит возле окна, наблюдая за улицей, вполоборота к Гарри.

— Гарри, я… всё вспомнил, — чётко и мрачно тянет Том, но не поворачивается лицом в его сторону. Даже когда на пол с глухим стуком падает графин и из него выливается почти половина напитка, — не поворачивается.

Но поворачивается ровно в тот момент, когда Гарри оправляется от недолгого шока и литым движением тянется к палочке. Во второй раз за день, что так не свойственно никаким Тёмным лордам, Реддл чувствует горечь и боль, но ничего не может сделать с этим. Поттер крепко сжимает инструмент в руке, но не направляет его на Реддла.

— И что ты сделаешь мне? — насмешливо спрашивает Реддл, не предпринимая никаких попыток сдвинуться с места или подойти к Поттеру.

Гарри одолевают действительно смешанные чувства. Убить Тома он не сможет. Больше — никогда. Обездвижить — вполне да, но не более. Сейчас — да и никогда более, — когда на губах всё ещё ощущается послевкусие сладкого поцелуя, Гарри не был способен нанести вред Реддлу. Хотя Реддл ли это сейчас? Гарри пытается разглядеть какие-нибудь изменения в маге напротив, но безуспешно. Перед ним всё тот же Том, который некоторое время назад залечивал ему рану на руке, а после так крепко держал в объятиях.

— Ты прав, — максимально холодно пытается проговорить Поттер, но удачными его попытки не назовёшь. Именно так говорят люди, которым невероятно больно, но они слишком самостоятельны, чтобы сказать напрямую, что им плохо. — Навредить я тебе не смогу.

Реддл смотрит на него абсолютно безразличным взглядом.

— Но защититься мне под силу, — Гарри смотрит прямо, но без вызова, как смотрел бы в любой другой ситуации. Единственное его желание — перенестись в прошлое, назад, когда Реддл ещё ничего не вспомнил, когда не считал Гарри злейшим врагом. — Когда ты всё вспомнил?

Казалось, что до того, как Гарри спросил, Том хотел что-то сказать, но было уже слишком поздно переспрашивать.

— Сразу после воскрешения: ты был в отключке, когда накатили воспоминания, — без раздумий отвечает Том, начиная медленно подходить к Гарри.

— Ты… почему ты не сказал сразу? — Гарри опускает взгляд под ноги — чтобы Том не смог манипулировать той бурей эмоций, которую легко разглядеть сейчас в глазах.

— Я испугался, — просто и искренне отвечает Реддл.

Шок на лице Гарри увидел бы слепой — настолько его ошеломляют слова.

— Ты поэтому утром оттолкнул меня?..

— И поэтому тоже, — согласно кивает Реддл, останавливаясь в шаге от Гарри. Несмотря на инстинкт отступить, подальше от угрозы, подальше от Реддла, Гарри остаётся на месте. — Но основную причину я сказал: я ушёл, чтобы дать время поразмышлять и тебе, и себе.

— Ты лжёшь, ты всё лжёшь, — Гарри мотает головой из стороны в сторону, не желая принимать ни единого слова.

— Гарри, — всё тем же, прежним голосом обращается к нему Том. Его голос звучал привычно. Гарри привычки были не по душе. — Ты… — Том запинается. — Ты жалеешь о том, что было?

В голове набатом бьёт одно: «Лжёт». Что бы не сказал, что бы не спросил, что бы не ответил — абсолютно всё ложь. Но голос, взгляд и сам вид — всё говорит обратное. Сложно поверить самому себе в том, что видит, что чувствует, и поэтому Гарри сейчас сложно даже дышать.

— Ты жалеешь? — отвечает вопросом на вопрос Гарри, пока перед глазами стоит влажная пелена.

— Нет, — твёрдо отвечает Реддл. — Я уже помнил о том, кто я, когда целовал тебя и когда отдавал палочку. Я… я всегда ненавидел людей, которые говорили о любви, как о чём-то возвышенном, когда ради любви умирали или отдавали что-то ценное. Но ты важен для меня. Поэтому, если ты жалеешь…

— Ты лжёшь! Я не верю ни единому твоему слову! Чего ты хочешь?

Что-то умирает в глазах Тома Реддла. Какая-то важная искра, что-то, что было с ним уже как минимум несколько месяцев. Надежда?

— Ты хочешь убить меня? — истерика Поттера продолжалась, его полностью затуманила злость, и он не мог мыслить трезво. Он резко протягивает свою палочку вперёд — рукояткой к Реддлу. — На, забирай и убей меня, только не надо мне лгать!

Том без промедления забирает предложенную инструмент — просить дважды не нужно. Он задумывается на несколько секунд уже тогда, когда он оказывается у него в руках, направленный на Гарри. Было бы так просто сейчас навредить ему, тем более с его позволения. Но Реддл аккуратно убирает палочку на камин, до которого легко дотягивается вытянутой рукой. Гарри почти ошеломлённо наблюдает за его простыми движениями, прекрасными пальцами, которые так невесомо прикасаются к палочке, плавным изгибом руки, тонкой шеей под воротником свитера. Реддл обращает свой взгляд к нему, бегло оглядывая лицо Поттера — в глубине Реддловых глаз плещется что-то, что Поттер пока не может распознать.

— Я не хочу причинять тебе вред, Гарри, — убеждённо твердит Том.

— Я не могу верить тебе, — уже тише говорит Поттер. — Я не могу…

— Я всего лишь хочу знать, жалеешь ли ты о том, что было между нами? — он пронзительно смотрит на Поттера, ожидая чего угодно. Но тот только медленно качает головой.

Том мягко обнимает за плечи мальчишку, почти не прижимая его к себе, — полная свобода действий, не захочет — оттолкнет. Но Гарри утыкается лбом в ключицу Тома, пока по щекам, таки не сдерживаемые, скатываются крупные капли.

— Я никогда не причиню тебе вред, Гарри, — тихо, но четко выдыхает Реддл. Поттер не видит его лица, глаз, но теперь верит, хочет верить. Но что насчёт других?

— Мне нужен непреложный обет, — глухо произносит Гарри, не поднимая головы, но Том и так всё слышит.

Гарри ощущает, как напрягается Реддл. Поттер поднимает голову, взглядом ловя смятение на лице Тома.

— Мне нужно знать, что ты не навредишь окружающим, — поясняет Гарри уже относительно спокойно. — Мне нужно знать, что те, кто год назад служил тебе, — точнее их остатки, — не соберутся вокруг тебя и не захватят Министерство, а за ним и весь мир, — Том молчит. — Я должен знать, что все, кто погиб в ту ночь, мертвы не зря.

— Ты хочешь, чтобы я не приносил вред окружающим и не занимался тем, чем занимался всю свою жизнь до этого?

По спине у Гарри пробегают мурашки. Это конец. Всё закончится, даже не начавшись. Он точно не согласится…

— Я согласен. Кто будет закреплять обет?

— Правда? Не шутишь?

— Я похож на шута?

— Нет, извини…

— Правда, я сделаю это, но не потому, что хочу защитить каких-то никчемных других людей, а потому, что для тебя это важно. И если это то, что сделает тебя счастливым…

Гарри не дал Тому договорить, целуя прямо посреди пылкой речи.

Гермиона прибыла через пятнадцать минут.

— Мистер Реддл, — здоровается она кивком головы.

— Мисс Грейнджер, рад видеть.

Гарри рядом тоже лишь кивает, вновь приветствуя подругу.

— Нам нужно закрепить непреложный обет, — без предисловий говорит Гарри.

Гермиона прищуривается, будто стараясь разглядеть ответ на лице Гарри. Потом переводит взгляд на Реддла и сталкивается с его глазами. Она приподнимает брови в удивлении, а потом ее осеняет:

— Мерлин…

— Да, мисс Грейнджер, и Моргана, — усмехается Реддл.

— Да, Том всё помнит, — уже смиренно подтверждает догадку Грейнджер Гарри. — Мы решили заключить обет.

— Хорошо, — бормочет Гермиона. Теперь наступает небольшая неловкость. Конечно, пока Гарри остаётся спокоен, спокойна и Гермиона, да и если Реддл всё ещё жив, — как и сам Поттер впрочем, — то значит, всё хорошо, однако определённый дискомфорт явно повисает между ними. — Тогда начнем? — уже чуть более бодро предлагает она.

Том согласно кивает, вставая с подлокотника кресла и становясь напротив Гарри. Тот обхватывает его руку сверху.

— Всё будет хорошо, — зачем-то произносит Гарри Тому, ободряюще улыбаясь. Том приподнимает уголок губ в ответ, нежно обхватывая его руку.

Грейнджер стаёт рядом, наводя палочку на их сплетённые руки. Тонкие золотые нити постепенно обвязывают их запястья, создавая слабое свечение.

— Том Марволо Реддл, — начинает Гарри, — клянёшься ли ты не вредить магглам и магам ни словом, ни действием, ни мыслью, ни магией, ни при помощи других людей?

— Клянусь, — подтверждает Том.

— Клянёшься ли ты не предпринимать попытки захватить власть ни лично, ни при помощи других?

— Клянусь, — и нити переплетаются сильнее, сияя ярче. Гарри больше ничего не говорит, ожидая пока Гермиона завершит начатое, но Том резко переворачивает руку так, что она оказывается поверх Гарриной. Непонимающий взгляд Поттера он ожидаемо игнорирует.

— Гарри Джеймс Поттер, — произносит Реддл, грубо удерживая руку Поттера внизу, — клянёшься ли ты никому не говорить про моё возрождение?

Гермиона испуганно смотрит на Гарри, не зная, что ей делать.

— Что ты творишь, Том? — шипит Гарри.

— Ты думал, что я позволю связать клятвами только себя одного? — Том надавливает большим пальцем на запястье Поттера, напоминая про ответ.

— Я не буду говорить это, — мотает головой Поттер и тут же шипит от боли — нити, обхватывающие его руку, прожигают кожу.

— Гарри, — закусывает губу Гермиона, — ты не можешь не согласиться…

— Гарри, просто скажи «клянусь», — просит Реддл, тревожно глядя на то место, где нити оставили следы. — Я не убить кого-то попросил, а всего лишь не рассказывать!

Гарри злобно смотрит на Реддла несколько секунд.

— Клянусь, — выплёвывает он, и нити сияют теперь ещё ярче, переставая причинять боль, и, наконец, затухают.

Поттер пытается разъединить их руки, но Том хватает его за запястье, притягивая то к своим губам, и целует прямо поверх образовавшихся ожогов, не обращая никакого внимания на Гермиону.

— Я всего лишь попросил ответную клятву, Гарри, — ещё раз спокойно поясняет Реддл. — Ты потребовал от меня гораздо большего — я же прошу выполнить лишь это.

Поттер понимает, что ничего плохого он не сделал, но тот факт, что Том не предупредил его… отзывается болью. Но зато теперь ничто не мешает их счастливому будущему.