— Чё грустный, хуй сосал невкусный? — хихикает Позов.

Арсений ничего не успевает ответить, только рот открывает и улыбается, а Дима уже машет руками:

— Нет, нет, подожди, я передумал! У тебя такое лицо, как будто ты собираешься мне сказать что-то, чего я не хочу слышать!

— Да, Дима, да, — широко улыбается Арсений, прилаживая куртку на стоящую в гримёрке вешалку. — Именно поэтому я грущу, у меня нет других проблем в жизни, кроме невкусных хуёв, — и добавляет, ворча себе под нос. — Как будто они бывают вкусные.

— Ну, наверное, бывают, раз люди их сосут, — разводит руками Позов. — Это, знаешь, та сфера жизни, в которой я не знаю ничего.

— Нихуя! — веселится Серёжа. — Нихуя о хуях!

Арсений закатывает глаза и качает головой, опускаясь в свободное кресло перед зеркалом. В гримёрке царит атмосфера очаровательного нервного хаоса, как часто бывает, когда они снимаются в чём-то для себя непривычном.

— Ну чё, Арс, придумал миллион способов увильнуть от ответа? — интересуется Матвиенко, подставляя лицо под кисточку гримёрши.

— Так это же детектор лжи, как там увильнёшь, — встревает Позов. — Там весь смысл в том, что нужно правду отвечать.

Арсений кидает короткий взгляд на Антона, который, кажется, вообще их не слушает и полностью отключился от реальности, залипнув в телефон, пока над его внешностью колдуют профессионалы.

— Клянусь отвечать правду, только правду и ничего кроме правды, — чеканит Попов и встречает в ответ дружный взрыв смеха — даже не участвующий в диалоге Антон улыбается.

— Да Стас наверняка передал им список Арсовых вопросов, которые нельзя задавать, — отмахивается Серёжа.

Позов подбирает ноги на диване и весь нахохливается:

— А в чём тогда смысл идти на такие шоу… Можно подумать, у одного Арса есть темы, на которые он не хочет говорить.

— Тебе, вообще-то, никто не запрещал свой список составить, — дёргает плечом Арсений.

Димка в ответ корчит рожу:

— А я, может, и не про себя. Вот Шаст про свои открытые отношения, может, не готов рассказывать…

Антон поднимает взгляд от телефона и ловит Димин взгляд в зеркале:

— Да мне как-то… всё равно?

Матвиенко мгновенно оживляется и начинает ёрзать на кресле, мешая своей гримёрше:

— А чё чё, расскажи давай, как ты это всё провернул?

— Да ничего я не проворачивал, — отмахивается Шастун, снова утыкаясь в экран. — Ира сама предложила, я просто согласился.

Арсений наклоняется чуть-чуть вперёд, чтобы рассмотреть выражение лица девушки, которая красит Антона. Та, кажется, погружена в свои мысли. Отлично. Хороший гримёр как хороший таксист — отвечает, если клиент в настроении поболтать, но не вмешивается, если при нём обсуждают что-то своё.

— И тебе прям норм была эта идея? — с недоверием интересуется Позов. — Что твоя женщина будет с кем-то ещё?

Вздохнув, Антон наконец-то откладывает телефон:

— Слушай, ну то, как она это объяснила — было всё логично. Типа, что не всегда один человек может дать нам всё, что нам надо. Я ей даю спокойствие и стабильность, а ей ещё надо, чтобы была какая-то искра, и вот как-то… Оно в моменте звучало разумно, но сейчас я думаю… Не знаю, что я думаю. Мне кажется, ей всё это время и были нужны новые эмоции, и недолго осталось, прежде чем она поймёт, что там всё лучше, и просто уйдёт от меня.

— Так а ты это, тоже себе заведи кого-то, — пожимает плечами Серёжа. — Или это только у неё открытые отношения?

— Я завёл, — пожимает плечами Шаст.

Арсений смотрит внимательно, но Антону удаётся ни на долю секунды не стрельнуть в него взглядом через зеркало — они общаются с Серёжей, и смотрит Шастун на Серёжу.

— Что, прям целые новые отношения? — в голосе Позова звучит неподдельный ужас, как будто он умножил время и силы, уходящие на поддержание одних отношений, на два и не знает, где взять столько энергии.

Антон мнётся:

— Ну не совсем отношения, там скорее больше секс по дружбе. Или даже не совсем секс, а такое… Там всё сложно, короче.

Арсений откидывается на стуле назад, но никак не комментирует. Не совсем секс, понятно, всё, как всегда.

В гримёрку засовывается голова режиссёра, он оглядывает собравшихся и, видимо, удовлетворившись составом присутствующих, втекает в помещение полностью. Это суетливый плотный мужчина в кепке, на одном заводе их, что ли, штампуют.

— Ага, все на месте, отлично. Давайте пробежимся по тому, как всё будет. Вам суть передавали уже, да? Детектор лжи, подключаем вас по одному, настраиваем всё, контрольные вопросы, все дела. Монтировать вас будем, наверное, в том же порядке, в котором снимаем, чтобы реакции и вопросы имели смысл. В кадре будет один испытуемый, трое остальных — отдельно, наш техник полиграфа и ведущая — Мария Киселёва, вам говорили, да?

— Она сама хуже любого детектора, — негромко комментирует Дима.

Режиссёр смеётся:

— Да, она прям идеальна для этой роли, мы очень рады, что раздобыли её. В общем, сначала блок вопросов задаёт она, потом будет возможность позадавать вопросы у вас. Подскажу, можно про конкуренцию поспрашивать, кто себя считает лучше других, про болевые точки хорошо заходит — ну это вы сами смотрите уже. У нас свои вопросы в любом случае интересные, так что это как дополнительное такое развлекалово, когда к нам коллективы приходят.

— А вы нам заранее вопросы не покажете? — с надеждой интересуется Серёжа.

Режиссёр округляет брови и хохочет в ответ:

— Нет, это же мне всё шоу порушит, мне нужны искренние реакции. Если вы что-то хотели точно избежать, нужно было список запретных тем передать сразу, как ваш коллега, — он кивает на Арсения. — Ну я вам, кстати, тоже сразу скажу «не задавать вопросы про личную жизнь» это очень широко, мы там обговорили с вашим продюсером, что конкретно не трогать, но прям в целом большая часть вопросов у нас про личную жизнь, такая специфика шоу, уж звиняйте.

— Да ничего страшного, выкрутимся, — холодно улыбается Арсений. — В конце концов, мы же сами на это согласились, да?

Режиссёр согласно кивает и снова утекает из гримёрки, оставляя гостей шоу догримировываться и домариновываться в своём соку из нервов.

Арсений не то чтобы нервничает — он знает, что годы тренировок не оставят его беспомощно мычать что-то в ответ на неудобный вопрос. В конце концов, всегда можно договориться и вырезать что-то совсем неудобное. Скорее его тихонечко бьёт током предвкушения. Есть что-то в том, чтобы ходить по грани и быть почти пойманным, но не совсем. Может, он потом пожалеет о решении прийти на это шоу, но пока воспринимает всё это как челлендж. Насколько честным он может быть, при этом не показывая себя настоящего?

Их гримируют раздражающе долго, поэтому к моменту, как они перемещаются на съёмочную площадку, все уже готовы ответить на любые неудобные вопросы, лишь бы поскорее с этим всем закончить.

В кадре увешанный проводами стол, пугающе серьёзный мужичок смотрит в монитор какого-то чемоданчика, строгая и колкая Мария Киселёва в юбке-карандаш прислонилась к краю стола. Кресло гостя напоминает электрический стул.

Они пишут вступление, нервно блестят под софитами, но режиссер останавливает гримёршу с пудреницей — хочет, чтобы гости выглядели нервничающими.

Видимо, решив поднимать ставки по нарастающей, первым в пыточное кресло приглашают Серёжу. Ассистенты летают вокруг него, цепляя датчики ему на грудь и руки, и он выглядит в этом обилии проводов как киборг-убийца. Пока его допрашивают, хочется отойти и отдохнуть, уползти из-под жарящего света софитов, но им нужно реагировать на ответы, кивать, удивляться, делать вид, что они первый раз слышат, что Матвиенко спал с фанатками.

Слушая вопросы, которые Мария своим фирменным голосом чеканит Серёже, Арсений думает о том, что сценаристы хорошо покопались в информации о гостях. Начинается всё с безобидных вопросов о том, честно ли Серёжа менял свою скрепку; затем провокационное «Жалеете ли вы о разрыве с ТНТ?» (Серёжа отвечает «нет» ещё до того, как ведущая успевает дочитать вопрос, и техник кивает, мол, это правда); а потом внезапно вылезает что-то личное, и Киселёва начинает выяснять, задевают ли Серёжу шутки про его вес, умственные способности или то, что он худший импровизатор.

В целом вектор понятен, им ни к чему беззубые вопросы на безопасные темы, но вместе с тем они не будут лезть туда, где шоу перестанет быть развлекательным, задавая вопросы про политику или что-то тяжёлое.

Когда наступает очередь вопросов от импровизаторов, они отделываются стандартными: кого из четвёрки считаешь самым талантливым, кого бы спас, если бы остальные трое падали со скалы, когда последний раз дрочил…

Арсений тихонько радуется, что Матвиенко оказался на этом месте первым и теперь у них хотя бы есть представление, чего ожидать от этого всего.

После короткого перерыва на место Матвиенко приглашают Позова. Тому достаются вопросы про семью, измены и не жалеет ли он, что завёл детей. Димка выходит из них всех, сохранив образ до противного идеального семьянина, единственный порок которого — это нежелание иногда делиться вкусняшками с детьми. Фу. Как скучно. Приходится расшатать его хоть немного, и, когда очередь доходит до импровизаторов, они все чувствуют свою ответственность выдать самые уебанские вопросы, которые только могут прийти им в голову. Позов покидает кресло, признавшись, что в детстве дрочил в одной комнате со спящей бабушкой, и воровал полотенца из гостиничных номеров.

Следующим вызывают Антона, оно и понятно, Арсения, как самого скрытного участника, оставили напоследок. На десерт.

Когда Антон просит время на перекур, прежде чем его начнут обвешивать аппаратурой, Арсений вызывается пойти с ним. Они неловко жмутся друг к другу на узкой пожарной лестнице, и Арсений просит сигарету за компанию.

— Чё, волнуешься? — усмехается Антон, щёлкая зажигалкой.

Арсений затягивается, наклоняясь к огоньку, а затем разгибается и мотает головой:

— А чего мне волноваться, у меня всё схвачено. Сам волнуешься?

Антон тоже качает головой, спокойно и искренне, как будто он самый честный человек в мире. Они вместе молча провожают взглядом грузчиков внизу, которые волокут куда-то красный диван. Шастун косится на петличку, всё ещё пристёгнутую к толстовке, и пожимает плечами:

— Мне скрывать особо нечего, я все свои позорные истории на других шоу рассказал уже.

— Ну не обязательно же позорное, — пожимает плечами Арсений. — Может же быть просто что-то… личное. Чем не хочется ни с кем делиться.

Антон смотрит на него как-то мягко и тепло, но в ответ только фыркает:

— Посмотрим, — и тушит сигарету в банке из-под кофе.

Всё время, пока Шастуна обматывают ремнями и проводами, Арсений ловит себя на том, что за Антона волнуется больше, чем за себя. За себя он сам отвечает, сам контролирует свои реакции, а вот что будет отвечать другой человек, уже вне его контроля. Не то чтобы он Антону не доверяет, просто не верит в его опытность как обманщика. С другой стороны, неопытность в некоторых других сферах, вон, никак ему не мешает, так что, возможно, и тут выпутается.

Вопреки ожиданиям, Шастуну достаются до противного беззубые вопросы про работу, славу и фанаток. Хоть что-то с претензией на глубину начинается, когда его спрашивают о различиях между публичной персоной и Антоном настоящим, но и тут ничего скандального выудить не удаётся. Арсений уже ловит себя на том, что теряет концентрацию, когда ведущая внезапно будит его следующим вопросом:

— Ну а теперь настало время вопроса, который интересует всех ваших поклонников, а скорее даже поклонниц. Антон, у вас был секс с мужчинами?

Понятно, усыпляли бдительность.

Лицо Антона предательски выражает все его эмоции сразу: он удивлённо округляет брови, нервно смеётся и ищет глазами в толпе Стаса. Киселёва подмечает это мгновенно:

— Можете не искать поддержки своего продюсера, этого вопроса не было в числе запрещённых.

Арсению требуется собрать в кулак всю свою волю, все свои актёрские навыки, чтобы не отреагировать на этот вопрос никак совершенно. И чтобы не реагировать на ответ, когда Антон, отсмеявшись, отвечает своим самым искренним голосом:

— Нет, Мария, у меня не было секса с мужчинами.

Арсений переводит взгляд на техника, вглядывающегося в бегущие по экрану графики, и тот через пару секунд удовлетворённо кивает:

— Это правда.

Вот сука.

Серёжа подаёт голос с соседнего стула:

— Всё, ваше шоу выключат после этого вопроса, а от нас половина поклонниц отпишется.

— Не-не, — вклинивается Позов. — Всё нормально, они будут считать, что Шаст обманул телеграф… ой, тьфу, полиграф.

Антон нервно смеётся, явно благодарный за то, что ему дали возможность шуткой перевести тему:

— Да, Поз, да, обманул телеграф нахуй. Сказал ему «ТЧК» вместо «ЗПТ».

Залп хохота знаменует переход к другому вопросу, а Арсений всё не отводит взгляд от раскрасневшегося Антона и думает о его ответе.

Нет, ну вот жучара! Он либо действительно всю ночь гуглил шпионские техники обмана детектора лжи, либо искренне пребывает в уверенности, что всё, что между ними произошло, не считается. Ясное дело, обещать «выебать так, что соседи прибегут» и претворить свои угрозы в жизнь — это разные вещи, но то, с какой уверенностью Антон смог отмазаться от этого вопроса, когда буквально вчера сам умолял Арсения разрешить ему приехать, оставляет какой-то неприятный осадок.

Почему-то хочется, чтобы для него это всё было серьёзнее, чем просто перепихон… да не перепихон даже. Не-секс по дружбе. Петтинг по дружбе. Прелюдия по дружбе.

Почему только Арсению этого хочется? Он неделю назад даже не думал об Антоне в этом ключе, а теперь ловит себя на каком-то тупом подобии ревности, на желании быть в его жизни чем-то более значимым — это что вообще такое и как оно работает?

Им, наверное… Нет, им наверняка на руку эта непрошибаемая вера Антона, что секс — это какой-то строго регламентированный вид активности, потому что, будь это иначе, подобная передача явно свернула бы не туда. Но Арсений всё равно оставляет за собой право внутренне ворчать.

А ещё он после таких вопросов начинает побаиваться своей очереди, потому что его очевидно оставили на сладкое. Режиссёр сказал, что они там что-то обсудили и сузили большую запрещённую тему до конкретных вопросов, значит, какие-то вопросы про личную жизнь ему всё-таки зададут. До тех пор, пока они не ставят целью выудить что-то конкретное, Арсений, в принципе, может продержаться довольно долго. А на совсем провокационные вопросы не ответит или откажется потом релиз подписывать. Он в этой шкуре не первый год живёт, ему не привыкать избегать катастроф.

Когда Антона освобождают и приглашают на его место последнего участника, сначала как-то тревожно. Ремни на груди немного мешают дышать, датчик давления на руке жмёт, и даже датчики на пальцах хочется снять, потому что от них рука чешется, но Арсений заставляет себя успокоиться и не ёрзать.

Ведущая всё равно отпускает пару колкостей про его нервное состояние, и Арсений не остаётся в долгу, отбривая её намёки на ходу. Думает о том, как фанаты вычленят из этого обмена репликами химию, а на самом деле в моменте он испытывает только дискомфорт.

Но несмотря на его худшие опасения, Арсения развлекают преимущественно вопросами про актёрскую карьеру, достаток и дружбу с другими импровизаторами. Как будто пытаются выжать максимум личного из того, что дозволено. И Арсений подыгрывает: рассказывает о том, как его задевает отсутствие ролей; о том, как он откровенно зажрался, требуя сотни тысяч за ведение выпускных; о том, что не знает, дружил бы он с ребятами, если бы не общая работа. Он не врёт — просто докручивает правду до той драматичной точки, где она может показаться кому-то достаточно неудобной, чтобы его искренность не ставили под сомнение.

Вопросы начинают потихоньку соскальзывать в область личной жизни, но пока держатся в рамках приличий. Да, Арсений живёт в Питере. Нет, у него нет квартиры в Москве. Да, он живёт один. Нет, он не находится в активном поиске.

В перерывах между вопросами Мария интересуется, почему интернет вообще так озабочен личной жизнью Арсения, и тот лишь пожимает плечами, предполагая, что интернет озабочен личной жизнью всех, но особенно тех, до кого добраться не может.

Градус вопросов поднимается лишь немного, но ведущая почему-то выглядит очень довольной собой, спрашивая, когда Арсений последний раз был на свидании. Тут, благо, долго думать не приходится, и он совершенно честно отвечает:

— Вчера.

Из-за софитов сложно разглядеть, но Арсений готов поклясться, что видит, как дёргаются брови Шастуна, хмуро съезжаясь к переносице. Что, не ты один не относишься к происходящему серьёзно? То-то же.

Попов, решает, что он будет не он, если не нагонит загадочности, и хитро улыбается в камеру:

— Свидание с городом считается? Или когда самого себя ведёшь на свидание?

— Хорошо, Арсений, давайте я уточню вопрос, — цедит Киселёва. — Когда вы последний раз были на свидании с другим человеком?

— Да вчера, вчера, — примирительно смеётся Арсений.

— Это правда, — подтверждает со своего места техник.

Лицо Антона принимает то предательски жёсткое выражение, которое свойственно ему в моменты недовольства. Он выглядит так, когда его не замечают, несправедливо в чём-то обвиняют или…

Когда он ревнует.

Что, неужели действительно ревнует, узнав, что Арсений предпочёл свидание с кем-то другим их потенциальному не-сексу?

Даже если и так, Антон не даёт никаких более чётких сигналов, на блоке вопросов от импровизаторов отмалчивается, а после съёмок и вовсе торопливо уезжает первым, не перекинувшись ни с кем и словечком.

— А Шаст куда умотал? Даже грим не снял, — интересуется Арсений у Стаса в гримёрке, елозя по лицу влажной салфеткой.

— А у него сразу после этого Команды на Патриках, — зевает Стас. — Еле состыковались с этими переносами.

Ну да, всё верно. Дело просто в работе. Не в том, что он обиделся или расстроился. Просто ему нужно ехать вести другое мероприятие, именно поэтому у него не было времени перекинуться с Арсением и парой слов.

Арсений убеждает себя в этом весь вечер — трясясь в такси до своей вульгарной квартиры, жуя заказанные в какой-то дешёвой доставке манты и читая новости, лёжа поверх леопардового одеяла.

В твиттере посетители баттла жалуются, что у Антона весь вечер нет настроения, беспокоятся, что он какой-то хмурый. И Арсений предпочитает не думать о том, насколько это может быть его вина. Как это вообще может быть его вина? Он живёт своей жизнью, пока Антон живёт своей. Никто никому ничего не должен, можно вот даже не признавать, что между ними что-то есть.

Только зачем тогда звонить? Зачем приставать под столом? Зачем тратить желания на минеты?

Хотелось бы Арсению задать Антону все эти вопросы, желательно имея в арсенале детектор лжи. Но у него в арсенале даже Антона нет, не то что полиграфа, поэтому приходится прибегнуть к тому, что Арсений делает всегда, когда не знает, что делать.

Смотреть «Друзей».