Анжела открывает глаза, выныривая из очередного бредового сна. Все ее попытки поспать в последнее время превратились в настоящий ужас, состоящий из перемолотых в кашу воспоминаний и страхов. Анжеле то и дело видится кто-то из близких мертвым, и она уже не знает, как с этим справляться. Честно говоря, у нее нет никаких сил, чтобы бороться. Едва ли у нее получается поднять свое тело с постели. Она только и может, что лежать в состоянии анабиоза на кровати, да пялиться в одну точку. 

Комнату затапливает поганая серость, такая глубокая и непроглядная, хоть плачь. Собственно, в нее же и превратилась жизнь девушки за прошедшие дни. На душе гадостно, противно, мерзко, да так, что хочется прямо сейчас взять и выйти в окно. Просто чтобы все это закончилось наконец-то. Ощущение, будто после этой вечеринки вся жизнь умерла вместе с частью самой Анжелы. И она не уверена, что когда-нибудь эта самая часть воскреснет. Скорее все остальные падут.

Рядом ворочается Леша - одна из причин, почему она еще не вздернулась где-нибудь на люстре. Анжела поворачивается и смотрит, как он сонно трет лицо ладонью, пытаясь проснуться. Старается подавить чувство вины, когда смотрит на пожелтевший синяк на чужой щеке. Леша каждый день ей говорит, что все нормально, что она тут ни при чем. Но это не так, Анжела как раз таки при чем. Пока Леша рядом, она кивает послушно, будто бы он смог ее убедить. Ему совсем не обязательно знать о том, что она не согласна с ним. 

Он уже должен был уехать обратно домой - курс лечения давно пройден. Но Леша остался ради нее, ради Мела, ради них обоих. И Анжела не знает, чем заслужила его: такого заботливого, любящего и понимающего. Он, кажется, на все ради них с Мелом готов. 

Леша поворачивается к ней, улыбается приветливо, как будто ничего и не случилось. Как будто привычная жизнь не разрушена. Он аккуратно волосы с ее лица отводит и заглядывает в глаза. 

- Ты как? - первым делом Леша задает набивший оскомину вопрос. 

- Терпимо, - честно отвечает Анжела, пытаясь справиться с раздражением. 

И он туда же. Не о ней надо переживать, не о ней надо беспокоиться. От таких мыслей только сильнее сама на себя злится: ведь Леша не виноват. Просто он может не зацикливаться на ком-то одном. Он все прекрасно понимает и беспокоится не только о ней, но и о Меле. У него хватает сил для переживаний за всех сразу и одновременно. Анжела этой способности не перестает удивляться. 

Сегодня они увидятся с Мелом - это должно подстегнуть к действию, но Анжеле только сжаться и спрятаться хочется от страха. Это все слишком. Она ругает себя за то, что она такая слабачка. Даже друзья Мела не побоялись прошмыгнуть в реанимацию к нему, куда только родственников пускали. Они смогли, несмотря ни на что. А она испугалась. Откровенно зассала и не пошла. И теперь простить себе собственную трусость не может.

Только Леша мешает утопиться в горе и самобичевании. Уверяет, что все хорошо, что это нормально, что ему тоже страшно. А у самого блеск в глазах, да надежды немеренно. Иногда, Анжеле кажется, что он Мела любит больше, чем она. Все может быть. В конце концов у Леши на самом деле сердце огромное, а душа буквально нараспашку. 

Дома стоит пугающая тишина, звук каждого шага эхом отражается от стен. Анжела в очередной раз убеждается, что будь она в сейчас одна, сошла бы с ума. Отец решает вопросы: пытается всех прикрыть, спасти и уберечь. Анжела только рада - она не готова сейчас с ним говорить, не готова слушать его недовольства и ругательства. Мать все время проводит с убитой горем Катериной Кудиновой - Анжела не знает из-за чего та убивается сильнее: из-за побега младшего сына или из-за поступка старшего. Будь у Анжелы силы, она бы пожалела женщину, но все, что касается Рауля, у нее вызывает приступы неконтролируемой ярости. Как же она его ненавидит. Иногда, совсем редко ей снится то, как она держит ту самую проклятую двустволку, стоя над перепуганным Кудиновым. Прямо как он в тот вечер стоял над ней. Она всегда просыпается до того, как узнает: смогла выстрелить или нет. 

Из Кудиновых только Стас не вызывает в ней отторжения. Он удивительно хорошо держится, торчит с ними в больнице, - в основном, правда, с отцом Мела, - проявляет заботу ко всем им. Хотя мог бы всего этого не делать, мог забиться в угол и жить спокойно. Но он каждый божий день появляется в этом проклятом коридоре, приносит им всем кофе с приторно сладкими десертами, отвлекает Меленина. Анжела за собой замечает невольно, что вновь, как в детстве, "дядь Стасом" начинает его называть. Глупо, наверное, но ничего с собой поделать не может. Их всех действительно сплотило общее горе. 

Они с Лешей забираются в машину прямо так: не позавтракав, едва проснувшись. Анжела напряженно руль сжимает, в голове порядок наводя, прежде чем тронуться с места. До больницы, как и всегда, едут в полной тишине. Может и стоило бы включить что-то громкое, глупое и быстрое, лишь бы заглушить мысли дурные. Но Анжела пытается быть смелой - в любом случае с ними столкнуться рано или поздно придется. Она выбирает рано, потому что сейчас это хотя бы происходит на ее условиях.

Ей безумно страшно, потому что она не знает, что увидит. Киса с Хэнком говорили, что все не так плохо, но кто знает, может они ее пытались так успокоить. Хотя, вряд ли бы Кислов стал беспокоиться о ее чувствах. В любом случае, чужим словам верится с трудом. А еще она боится заглянуть Мелу в глаза и увидеть там осуждение. Ведь все это из-за нее. С самого начала все это было из-за нее.

 Уже подъезжая к зданию больницы, Анжела не выдерживает, бьет по тормозам и заявляет:

- Я не смогу.

Леша тут же к ней разворачивается, осторожно поверх ее ладони свою кладет и мягко сжимает, в попытке приободрить.

- Анжел, - говорит медленно, внимательно подбирая слова, - Все будет хорошо. Его уже перевели в обычную палату, ты ничего страшного там не увидишь.

Анжела усмехается горестно и руку высвобождает, взгляд старательно пряча. Леша беспокоится, думает, что она боится крови, проводов и трубок. А ей страшно просто Мелу на глаза попасться, после того, как она не поняла его признания. Какая же она идиотка, думала только о себе, о своих чувствах. Не верила, что Мел способен на все ради нее. Не слышала этого крика о помощи. А она ведь могла его спасти, спасти их всех и вытащить из этой передряги до ее начала. 

- Это я виновата, - тихо признается Анжелка, рассматривая обломанные ногти с облупившимся синим лаком.

- Анжел… 

Леша тяжело вздыхает - сам устал от этого, он ведь тоже не робот. Он готов быть рядом, поддерживать, и все это делает искренне. Но сил у него не так много, в конце концов, он тоже переживает, тоже мучается кошмарами и периодической головной болью. Все это Анжела знает, но ничего не может с собою сделать. Она не сильная, не смелая, она не героиня. 

- Он мне признался, понимаешь? 

Тишина после этих слов оглушает. Анжела проклинает себя за то, что открыла рот, что сказала это ему. Боится на Лешу теперь посмотреть, на пальцы неотрывно глядит и кожу возле кутикулы ковыряет. 

- И если бы… если бы я, блин, хоть что-то сделала, этого бы не было сейчас! Если бы я рассказала отцу, если бы… 

Всхлип прерывает поток слов, Анжела головой качает и пытается себя в руки взять. Едва ли у нее это выходит. А Леша все молчит, никак ее не прерывает. От этого она ужас чувствует неимоверный, еще чуть-чуть и забьется дрожью вся. Но она кулаки сжимает, обгрызанными ногтями в ладони впиваясь.

- Это все моя вина, - глухо произносит она, прежде чем собраться с силами и посмотреть на Лешу.

Но у него взгляд лишь слегка удивленный. В целом он выглядит так, будто она не призналась ему только что в самом сокровенном и страшном. Анжела ждет каких-то слов, нотаций, эмоций. А Леша вместо этого всего ее руки в свои теплые ладони берет и прямо в глаза смотрит. 

- Ты не виновата. Анжел, это было решение Егора. Даже если он говорил тебе, это все еще его решение.

- Леш…

- Даже если и так, никто не виноват в этом, кроме Рауля.

Анжела только кивнуть коротко может. Она выдыхает, чувствуя как после Лешиных слов становится немного легче. Это не убивает чувство вины, но хотя бы позволяет нормально дышать. Анжела поворачивается, смотрит на Лешу и понимает, что без него бы не смогла и шагу ступить сейчас. Хочется сказать ему тысячи и тысячи слов, но они кажутся все такими бессмысленными, глупыми, нелепыми. К счастью, он понимает ее и без этих несказанных фраз, кивает и ободряюще улыбается. Целиком и полностью говоря этим: 

Все будет хорошо.

В коридоре они сталкиваются с Кудиновым, который негромко о чем-то переговаривается с обоими Мелениными. Анжела не знакома с матерью Мела - до этого шанса не представилось, а во время всей суеты было, откровенно говоря, не до знакомств. Она быстрым взглядом окидывает женщину, пытаясь придумать предлог, чтобы с ней заговорить. Анжела не знает зачем - сил на это ни у кого не осталось. Эти обыденные мысли внезапно бьют в голову так, что она растерянно стоит пару мгновений, пытаясь собрать себя по кускам. Леша, обладающий шестым чувством (или же попросту выучивший ее наизусть), тут же теплую ладонь на плечо кладет. Говорит этим коротким жестом: “Я здесь с тобой”. Это действительно помогает Анжеле в себя прийти, и она неуверенно произносит:

- Здрасьте, а как там… Егор? - приходится сосредотачивать все свое внимание, чтобы не ляпнуть прозвище, вместо имени. Оно непривычно на языке перекатывается. Анжела уже и не помнит, когда его по имени звала.

Первым обращается к ним Стас, выглядящий относительно остальных довольно бодро. Хотя Анжела не может не заметить тени, которые успели проложиться у него под глазами. Все трое выглядят не лучшим образом, если говорить честно. Она точно такая же: разбитая, сломанная, потерявшая всякую надежду и не имеющая никаких сил.  

- Привет, да можете сейчас. Он правда отдыхает, но, думаю, ничего страшного. 

Анжела кивает благодарно, кидая быстрый взгляд на отца Мела. Тот выглядит чуть менее разбитым, чем до этого. Он как будто бы даже бодриться пытается. Мимолетом цепляется взглядом за Стаса и думает, что он стал для Влада тем же, чем для нее самой Леша является - последней тростинкой, которая не дает в болоте окончательно утонуть. Быть может это глупая фантазия уставшего от стресса мозга, но Анжеле почему-то все видится именно так. Отчего-то хочется думать, что у него тоже есть опора в этой жизни. 

Леша мягко за локоть трогает, выдергивая из мыслей, и аккуратно подталкивает к двери палаты. Сердце грохочет в груди так, что Анжеле кажется, словно это слышат все в коридоре. Она берется за ручку и дергает дверь на себя, проходя внутрь. В палате удивительно светло, светлее, чем дома, чем в коридоре. Ощущение, будто они в другой мир попали, где яркость с контрастом чуть сильнее прочего выкручены. Анжела моргает часто, привыкая к свету, и оглядывает палату. Наталкивается взглядом на пару пустых коек, а потом видит Мела. Анжела шумно сглатывает, замирая посреди комнаты. Все чувства за одну секунду отмирают, а неверие окончательно испаряется. 

Он жив. Он действительно жив.

Мел выглядит… приемлемо. Кроме синяков под глазами и повязки на шее, ничего не выдает того, что в него всадили пулю. Он даже умудряется криво улыбнуться при виде них.

- Мел…

Только и может сказать она, на другое просто сил не хватает. Хочется броситься к нему, только Анжела не знает для чего именно. Первый порыв - как следует встряхнуть его, дурака, который подставился под дуло пистолета ради нее. Следом же хочется крепко обнять его и больше никогда не отпускать.

- Анжел, ты чего такая кислая? - голос Мела разрезает, вспарывает тишину, и заставляет наконец-таки эмоции выплеснуться наружу.

Анжела кидается к нему, за руку хватает и утыкается ему в плечо, коленями упираясь в ледяной пол. Все равно, что ногам больно, что ей неудобно. Сейчас хочется быть ближе к Мелу, чтобы окончательно удостовериться: вот он, живой, целый. 

- Дурак, какой же ты дурак, - бормочет куда-то в складки больничной рубашки, давясь слезами. 

Мел вяло ладонью, зажатой в тиски, шевелит, сил у него явно не много - сохраняет их остатки для разговоров. Ну и пусть, может не шевелиться, может  даже молчать. Анжеле хватит и этого, просто возможности видеть, что он здесь. 

- Привет, - Леша разговаривает полушепотом, улыбаясь при этом неуверенно, - Ты как?

Присаживается с другой стороны, едва касается чужих пальцев своими, словно до конца поверить не может в происходящее. А Мел только фыркает громко, так что грудь вздымается. Анжела голову поднимает, замечая, как на мгновение проскальзывает боль на изнеможденном лице. 

- Лежу, отдыхом наслаждаюсь.

Мел, как всегда, идиотничает, строит из себя клоуна, да отшучивается. Анжела привыкла к этому - он делает так всегда, когда ему больно. И это понимание под дых бьет, заставляет очнуться и отстраниться поспешно, чтобы лишний раз не навредить. 

- Красивый фингал, - замечает Мел хрипло, криво улыбаясь, - Прям знак рыцарской доблести.

- Мел, ну хватит, - просит дрожащим от слез голосом Анжела. 

Чужое бахвальство и показушная сила режут по сердцу, как ножом. Ей кажется, что Мел злится на них. Он не может не злиться. В конце-концов он здесь из-за Анжелы, именно из-за нее их жизнь превратилась в ад. 

- Прости меня, - выдавливает из себя тихие слова, тут же взгляд пряча, и пальцами складочки на одеяле расправляя. 

Как будто от этого станет легче. Как будто он может простить ее…

- Анжел… - Мел и Леша в два голоса говорят, спевшиеся в один миг. 

Анжела взгляд то на одного, то на другого кидает, прежде чем серьезно произнести, глядя Мелу в лицо: 

- Нет, скажи, что понял меня.

Руку его вялую перехватывает, в своих ладонях сжимая, и прикасается губами к бледным пальцам. Взгляд Мела меняется, привычные веселые искорки из глаз пропадают. Конечно он все понимает, чувствует все. 

- Анжел, - Мел смотрит на нее также, как тогда на мысу, и от этого взгляда в дрожь бросает, - Я бы сделал это снова ради тебя. И ты не виновата, ни в чем не виновата.

Анжела прикрывает глаза и опускает голову. Чувство вины затухает, но она то знает, что оно никуда не делось. Ей придется с ним справиться, придется смириться с тем, что из всех людей винит себя только она сама. Но она переживет, в конечном итоге, они все будут в порядке. 

Только набатом в голове звучит Мелово: “Я бы сделал это снова ради тебя.”. Хочется говорить без конца какой он идиот, спрашивать бесконечное: “Зачем?”. Но она знает ответ, Мел много раз уже говорил ей, что готов на все, что любит ее до безумия. И страшно становится за него, что он в какую-нибудь передрягу угодит снова из-за нее. 

- Пожалуй, такого нам повторять не стоит, - с легкой улыбкой замечает Леша, разряжая обстановку. Ему удается вырвать тем самым слабый смешок у Анжелы и тихий смех у Мела, который заставляет его поморщится тут же от подступившей боли. 

- Согласна.

- Больше, мы тебе такую глупость одному совершить не дадим, - говорит Леша, наклоняясь ближе и наконец то касаясь руки Мела. 

Тот улыбается робко, растерянно даже, окончательно потерянный в чувствах. Анжела легко пальцами его щеку оглаживает и быстро в нее же чмокает, заставляя проявиться бледный румянец. Мел фыркает и прячет взгляд, вспыхивая с новой силой. 

- Нахрен все болячки, - повторяет Леша сказанную уже однажды фразу, заставляя Анжелу уже шире улыбнуться. 

Мел кидает взгляд на Лешу, долгий и пронзительный. Кажется будто они без слов обсуждают что-то свое только им двоим понятно. Анжела не лезет, не пытается вызнать значение этих взглядов. Все потом, они сами ей расскажут, если захотят. А сейчас главное, что Мел жив и будет в порядке. Больше они не оставят его одного никогда и ни за что.