Джейсон запрокидывает голову, любуясь на солнце, которое лениво заползает на небосвод. Пусть и проторчали они под землёй, судя по всему, одну лишь ночь, кажется, что прошло несколько недель изнуряющей борьбы за выживание. Поразительно, как быстро можно соскучиться по небесному светилу, когда теряешь его из виду всего на ночь, но не по воле природы и естественного хода вещей, а по вине какой-то бредовой случайности. Надо же было им нарваться на древний шумерский храм.

— Надеюсь, те пастухи ещё здесь. Я бы выпил, — сдержать нервный смешок не получается, да и Джейсон не то чтобы очень пытается. Нахлынувшее облегчение не сравнимо ни с чем пережитым прежде, а эмоции просто как-то сами собой хлещут через край. На базу, а потом домой.

Салим говорит о том, что должен вернуться к сыну, и Колчек умиротворённо прикрывает глаза. Сейчас он почему-то уверен, что никто из его соратников даже не подумает что-то ляпнуть в сторону иракца. Не после того, как они выползли из кромешного ада. Там внизу ещё, быть может, и оставались какие-то недомолвки и косые взгляды, но теперь всё позади. Даже Эрик ничего отвечать не торопится, и тут остаётся лишь порадоваться. Хоть у кого-то из них есть по-настоящему важная причина остаться в живых и вернуться домой. Надо, наверное, хотя бы удачи на прощание пожелать. Никогда бы Джейсон не подумал, что найдёт себе друга и напарника в лице врага, выбранного его правительством, да ещё и в подземной полуразвалившейся заброшенной дыре, о которой никто и предположить не мог. Вот уж в самом деле, чудеса. Но стоит сказать, что он рад был воевать с ним плечом к плечу.

Только у судьбы планы другие и диалог придётся отложить на неизвестный срок, потому что лучи солнца начинают постепенно скрываться за лунным диском.

— Только не снова, — возглас Рейчел кажется оглушающим в повисшем молчании, но радоваться подобной тишине приходится не долго. Словно отзываясь на крик, из разлома раздаётся стрекотание.

Джейсон успевает заметить, как Ник вскакивает на ноги, попутно прихватывая и его. Чужое плечо болезненно упирается в рёбра, но сейчас остаётся лишь благодарить Кея за спасение, пусть и перспективы не радужные. Они забегают в единственное укрытие — полуразвалившийся дом на ферме. Пастухов тут, не удивительно, уже нет. Местные явно в курсе всей херни, что происходила сотни, а может и тысячи лет, а сейчас внезапно нагрянувшие военные и вовсе разворотили всё, что можно было. Как только дело запахло жареным, они, конечно же, сбежали. Обвешать чучелками комнаты и поклоняться неизвестному — сомнительное занятие, но вот инстинкт самосохранения — штука посильнее фанатизма. Мозги, как оказывается, у них на месте. Правда, когда местные жители вернутся, то им придётся оттирать свои дома от крови и внутренних органов — место для обороны так себе.

Ник опускает лейтенанта на пол около стены, на секунду задерживается на его ноге взглядом, полным отчаяния.

— Постарайся не отсвечивать.

От сказанного к горлу подкатывает ком. А что ещё ему сделать? Может обратно под землю провалиться, чтобы уж точно не заметили?

— Хочешь, чтобы я забился в угол и…

— Просто сиди здесь, — не даёт договорить Ник, бросаясь вместе с остальными баррикадировать всё, что можно. Но щелей в стенах настолько много, что дом больше напоминает решето. На крепость, скажем так, не тянет.

Джейсон подтягивает к себе здоровую ногу, упираясь ею в пол для хоть какого-то ощущения контроля ситуации, и перехватывает винтовку. Четыре обоймы — ничто в сравнении с предстоящим кошмаром. У Ника ещё четыре. Вероятно, три после стычки во время отступления… «Позорного бегства», — мысленно хмыкает Колчек, хотя глупо полагать, что лучшей идеей будет сбежать и спрятаться, даже если представится возможность.

— Джейсон, — голос вырывает из потока мрачных мыслей, и Колчек переводит взгляд на две обоймы, лежащие рядом на земле. — Прикроешь.

Поразительно, как быстро мысли начинают выстраиваться в нужный логический ряд, когда нет времени на раздумья. Осознание того, что Ник остаётся практически без оружия, выбивает из колеи похлеще, чем неприятное покалывание под рёбрами.

— Того, что в винтовке и ножа мне за глаза хватит, — отвечает Кей на немой вопрос, и как бы не хотелось поспорить, Ник прав. Способные только на оглушение вампиров пули не сравнятся, как оказалось, даже с металлической палкой.

— Не выёбывайся, — Джейсон мрачно усмехается. — С крыши не подлезут. Можешь не переживать.

Уж об этом он позаботится. Невнушительная помощь, но это единственное, на что сейчас лейтенант способен. Дыры в потолке не забаррикадируешь, а при большом желании твари и там пролезут. Если все ещё непонятно, способны ли они на нечто большее, чем слепое следование животным инстинктам, то первородной жажды крови и чувства мести у них точно достаточно.

Когти монстров с остервенением скребутся по бетону, а пространство в момент наполняется их визгами. Стоит первой морде показаться в щели между потолком и стеной, как в неё прилетает автоматная очередь. Яростный вопль разрывает пространство. Ему тут же вторят остальные существа. Группа выживших пытается отстреливать тех, что долбятся в двери и столы, закрывающие все возможные пути к добыче. Салим арматурой пронзает одного из вампиров, что уже заполз внутрь не только головой, но и крыло умудрился пропихнуть.

— Какие же вы, блять, живучие, — Джейсон меняет обойму и шипит сквозь зубы.

— Сколько длится затмение?

— Шесть минут.

Пиздец, откровенно говоря. Они пережили целую ночь, но похоронят их какие-то жалкие шесть минут и природное явление, на которое никто бы и не подумал. День охуительных совпадений и случайностей. Боезапас стремительно убывает, а вампирам хоть бы что. Сдаваться и отступать они точно не планируют.

— Нужны патроны, — голос Рейчел тонет в царящем бедламе, как и все остальные перекрикивания между ребятами, но хуже другое — треск одной из деревянных импровизированных баррикад. Тварь с проткнутым боком — Салим постарался — почти вкатывается в помещение, врезаясь в соседнюю стену. Своими безумными рваными движениями эти существа внушают лишь больший ужас. Невозможно предугадать, как они себя поведут: то ползают, выслеживая добычу, как настоящие охотники, то сшибают всё на своём пути, как ополоумевшие, то бросаются, подобно бешенным животным. И каждый их шаг непредсказуем.

Колчек выпускает последние пули в тварь, разворотившую потолок настолько, что с лёгкостью ныряет внутрь хижины головой вниз и прокатывается по полу, когда ребята разбирают ракеты. Помещение озаряется сигнальным пламенем — единственной защитой от надвигающихся монстров. И когда вместо выстрела раздаётся характерный щелчок — боеприпасов нет — винтовка отправляется на пол, в ход идёт следующее оружие. Изогнутые когти существа клацают совсем рядом по камню, но оставаться на земле явно не лучший из вариантов. Джейсон упирается рукой в стену, переносит вес на правую ногу и поднимается настолько быстро, насколько позволяет неподвижная конечность. Выбора нет. Он с трудом уклоняется от рывка вампира в его сторону, в тот же момент всаживая нож, вероятно под некое подобие рёбер существа, но то лишь сильнее свирепеет, взмахивает крыльями и ударяется ими об потолок.

— Тесновато для такой бандурины? — Колчек усмехается, вонзая нож ещё раз, и ещё, но попасть хотя бы рядом с сердцем не получается. Изогнутая лапа существа заносится над ним, и решаться приходится быстро. Джейсон отталкивается от стены, в слепой надежде устоять на одной ноге при этом недопрыжке в сторону. К счастью, манёвр удаётся; он хватается за ороговевшую конечность вампира, а тот, стараясь опрокинуть лейтенанта на землю, открывается. Рывок вперёд — и нож вонзается в сердце твари. Приходится приложить немало усилий, чтобы втолкнуть лезвие достаточно глубоко, но после оружие уже само податливо проваливается внутрь до рукояти. Джейсон перехватывает его, чтобы выдернуть и не дать выскользнуть из чудом подчиняющихся пальцев.

Глубокий вдох позволяет не потеряться в хаосе происходящего, но добавляет других неприятностей. В попытке перевести дух, бдительность лейтенанта притупляется, что ведёт к сильному удару, а затем и падению на холодный пол. На мгновение ориентация в пространстве теряется, отчего единственное средство борьбы из рук всё же выскальзывает. Колчек дёргается в сторону, уворачиваясь от раскрытой пасти, но перевернуться на бок и дотянуться до спасительного ножа не получается. Левую ногу пронзает острой болью, настолько сильной, что перед глазами появляются тёмные круги, хотя от света фаеров и так уже искры пляшут под веками, стоит только моргнуть. Одна из двух вампирских лап выбирает себе повреждённую конечность Колчека в качестве опоры, чтобы подобраться ближе.

— Мне и одной ноги хватит, — шипит Джейсон, упираясь руками в пол и отпихивая от себя тварь здоровой конечностью. Хорошо поставленный удар правой никогда не подводил. И сейчас этого хватает, чтобы ввести существо в лёгкий ступор, ослабить хватку, отчего оно разражается глушащим визгом.

Лейтенант пытается отползти от злосчастного монстра, рукой нащупывает одну из ракет, вероятно, разлетевшихся в пылу сражений. Пальцы слушаются плохо, но, когда вампир напрыгивает вновь, у Колчека хотя бы есть оружие. Воздуха становится катастрофически мало, и уворачиваясь от очередного удара, Джейсон прижигает, кажется, шею чудовища. То заходится верещанием, и у лейтенанта появляется призрачная возможность. Он замахивается в попытке попасть в морду вампира, но тот извивается от полученного ожога. Промахиваясь, Колчек падает на плечо, что ещё цело, продолжая сжимать искрящуюся ракету в руках, пытается подняться, чтобы предпринять ещё одну попытку добить существо, но не приходится.

Солнце, врывающееся во все возможные трещины, озаряет дырявую хижину, опаляя тварей, и те, визжа и обугливаясь, стремятся к своему дому. Многие из них не успевают скрыться и быстро истлевают под обжигающими лучами, некоторые в панике бьются об стены, снося ещё часть камней.

В ушах звенит от дикой какофонии из треска, криков, верещаний и стрёкота вампиров. В голове стоит непонятный туман, мешающий здраво оценить ситуацию, а боль, кажется, расползается по всему телу и не даёт определить конкретный источник.

— Джейсон! — Ник оказывается рядом первым. В глаза сразу бросается прогрызенное плечо и окровавленное предплечье, но сил нет отколоть какую-нибудь шутку в духе «Я же говорил тебе не выёбываться». Сука, почему ж так плохо. Ник помогает перевернуться на спину, на что тело отзывается новой вспышкой боли. — На меня посмотри. Слышишь?

— Я и так, блять, на тебя смотрю, — выдавливает Колчек, пытаясь приподняться на локтях, но в груди резко колет, на здоровое плечо заботливо ложится чужая ладонь, призывая лечь обратно.

Как-то смутно Джейсон ощущает, что плотная ткань военных штанов липнет к ноге, а тёплая вязкая жидкость течёт по голени. Кровь. Но Колчек уверен, что тварь не успела вонзить в него когти. Он бы точно это понял.

Ник убирает палки, разматывая ленты брезента. Почему-то лейтенант уверен, что шина не слишком-то помогла от налёта вампира. Он слышит, как ножом разрезается ткань, и чувствует, как её отлепляют от кожи, но последующего, досадно брошенного «Блядство!» он предпочёл бы уже не слышать.

Колчек, игнорируя заботливую безмолвную просьбу лежать, приподнимается, жмурясь от боли. Картина нелицеприятная, если можно так назвать выглядывающие из-под кожи обломки кости — последствия приземления вампира на его ногу, как на жердь. Вот же ебаная курица…

— Нужно жгут наложить, — констатирует Ник, и Джейсон уверен, что он говорит, чтобы самому уверовать, что делает всё правильно. А подмога приходит оттуда, откуда и не ждали. Колчек чувствует, как его настойчиво укладывают на пол, и прямо над ухом раздаётся приказное: «Не шевелись. Мы не знаем, вдруг ещё что сломано».

Голос у Кинга внезапно собранный и уверенный, словно в эту минуту он точно знает, что делает. На шею ложатся два пальца, нащупывают артерию, проверяют пульс…

— Бьётся, не переживайте, — выдаёт Колчек, поражаясь появившейся хрипоте в собственном уставшем голосе.

— Пульс прощупывается нормально.

Значит проверяет давление. Джейсон усмехается, переводя взгляд на сосредоточенное лицо полковника. Вот от травматического шока Колчек точно откидываться не собирается, или что там ещё подозревает их учёный-начальник. Прям одни медики вокруг собрались. От этого становится смешно до жути.

— Джейсон, — Ник оказывается рядом. Его ладонь, прижатая ко лбу, кажется чертовски горячей. — Эй, ты бледный, как…

— Как труп? — хмыкает Колчек. — Мел, мрамор, мука, кокс… Выбери, что больше нравится.

— Я серьёзно.

Голова кажется невероятно тяжёлой, а уставшее тело борется из последних сил за право пребывать в сознании.

— Джейсон, только глаза не закрывай.

Ха, как банально. Звучит, как сопливая мелодрама, где герой умирает у любимой на руках, но Колчек-то не при смерти. Да и какой-нибудь очаровательной блондинки с заплаканными глазами и растёкшимся макияжем рядом нет. Плохое кино, под жанр не попадает.

Мысли лихорадочно пляшут в голове, сознание старается абстрагироваться от боли, но когда импровизированный бинт — какая-то ткань, хрен пойми откуда взявшаяся, затягивается жгутом на ноге, нервные окончания отзываются с новой силой, а измученный долгой тяжёлой ночкой организм сдаётся перед блаженным спокойствием беспамятства. Веки как-то сами собой смыкаются, а связь с реальностью пропадает.