Закрыв дверь за Олегом, Сергей опустился на пол, слыша нарастающий гул. Каждый раз это похоже на то, будто тебя обливают ледяной водой. Присутствие второго себя медленно, но верно убивает пронизывающим холодом. 

– И что ты сделал? 

Сергей поднял взгляд на Чумного Доктора, стоящего прямо перед ним. 

– Мне повторить? – он подошёл ближе, а Сергей мог лишь жаться к двери. – Какого чёрта ты рушишь всё, что Я с такими усилиями планировал? – Он схватил растерянного Сергея за плечи. – Если бы не я, ты бы до сих пор сидел тюрьме. И если бы не я, тебя бы там забили в первый же день. Кому ты должен быть благодарен за то, что всё ещё жив? 

– Ты ненастоящий... – тихо произнёс Сергей, в попытке убедить в этом самого себя. – Ненастоящий... Точно. 

Разумовский бросился к прикроватной тумбочке, судорожно выискивая заветный блистер с таблетками. Он не был уверен, что это поможет, но нужно же было сделать хоть что-то. Нужно избавиться от него. 

– Какие-то таблетки тебе не помогут! – Птица опять схватил Сергея за плечи, вынуждая повалиться на пол. Но вопреки собственным словам, вторая личность начинает распадаться, крича в агонии. Сергей успел проглотить горький антидепрессант. 

– Это всё ненастоящее... – внушал себе Сергей, держась за голову и жмурясь. Но вдруг все стихло и юноша решился приоткрыть глаза, оглядываясь в поисках опасности. – И..исчез? 

Сергей подполз к зеркалу, заглядывая в свои глаза и рассматривая уставшее лицо с мешками под глазами. 

– Что со мной?.. – Сергей положил руку на холодное стекло и вздрогнул, когда две знакомые руки, покрытые чёрными перьями, начали вылезать из отражения. 

– Думаешь избавиться от меня? Мы одно целое! Без меня тебя не существует. Без меня нет никакого Сергея Разумовского. Ты просто маленький запуганный ребёнок, который погибнет без меня! 

– Нет! – сорвавшись на крик, Сергей ударил руками по зеркалу. Осколки посыпались на пол, но напротив всё ещё это противное искаженное отражение, к которому Сергей не испытывает ничего, кроме отвращения и страха. Ещё два удара по стеклу. – Заткнись! Исчезни! 

Дверь распахнулась оглушительно громко. Олег хватает за плечи и практически оттаскивает от зеркала, что-то говорит ему, но Разумовский ничего не слышит, кроме звона. Сергей не отрывал взгляда от зеркала, видя в нём только самого себя. Боль, пронзавшая руки, отрезвляла. 

– Чёрт, ты в порядке? – Олег развернул парня к себе, пытаясь хоть что-то разглядеть в его пустом взгляде, но внимание привлекли окровавленные ладони. – Дай посмотреть. 

Он осторожно взял за запястье руку не сопротивляющегося Сергея и притянул к себе, осматривая. Жизни ничего не угрожало, но всё же... 

– Я... случайно его разбил, – произнёс Сергей, но Олег его будто не слышал, продолжая заниматься руками Разумовского. 

– Будет больно. Не дёргайся, – хладнокровно произносит Волков, закрыв все тревоги и страхи в глубине души. Какое значение имели его переживания, когда Сергею была необходима помощь? Очередной осколок был извлечён и сложен на пол к остальным. Молча Волков принялся перебинтовывать руки Разумовского, изредка спрашивая «Не больно?» и поглядывая на бледного товарища. Сергей наблюдал за тем, как Волков возится с его ранами. Осторожно, но без тени сомнения. Боль действительно была, но то ли из-за таблеток, то ли просто из-за пережитого стресса, парень её почти не чувствовал, а на заботливые вопросы отвечал молчанием, которое могло значить «Нет, не больно», или «Чертовски больно, но я потерплю», или «Да, больно, хватит бинтовать меня, как мумию»... Но ничего из этого произнесено не было, а в душе помимо страха и отвращения появился ещё и стыд за собственные действия. Перед Олегом. Ужасное ощущение того, что о своей болезни нельзя рассказать, ведь это означает — упасть в чужих глазах. 

– Отпусти... – произнёс Сергей, когда Олег взял его за предплечье. Это прозвучало как приказ, которого нельзя ослушаться. – Со мной всё в порядке. 

Но Олег ослушался. 

– Что с тобой происходит? – в его голосе проскользнули строгие нотки, что заставило Сергея поёжиться. В попытке побороть нервы, Олег сжал чужую руку, но тут же ослабил хватку, чем и воспользовался Разумовский, вывернувшись и прижавшись спиной к зеркалу. – Я не могу стоять в стороне и ничего не делать, видя, что тебе становится хуже и хуже, – настаивал Олег. – Раз я твой телохранитель, значит я должен защищать тебя. Что бы ни происходило, понимаешь? – его голос понизился, выдавая напряжение. – Я хочу помочь тебе. 

Сергей глянул в зеркало, в осколках которого мелькает ненавистное отражение. 

– Ты никогда от меня не избавишься, Серёжа. 

– Он убьёт меня, – шёпотом произнёс Разумовский, переводя взгляд на Олега. Волков снова глядел на него своим щенячьим взглядом с этой своей преданностью. Всегда рядом, всегда готов защитить. Свою собаку всегда можно обнять. Она ведь не укусит. Сергей придвинулся к Волкову и прижался к нему. – Я боюсь того, что со мной происходит. Он не исчезает и таблетки не помогают. Эти галлюцинации такие реальные. Я говорю себе, что их нет, но всё такое живое. И его холодные пальцы тоже.. Они словно настоящие, – он не решался спросить самое важное, что мучило его уже давно. Но либо сейчас, либо никогда, другого шанса не будет. – Ты... будешь меня защищать? – он поднял на Олега взгляд, полный детской наивности и страха. Как будто ребёнок просил кого-то из взрослых проверить, не спрятался ли монстр под его кроватью или в шкафу. – Давай я пойду вместе с тобой. Быстрее покончим со всем этим. 

– Предатель, – раздался шёпот Чумного за спиной. – Портишь наш план. 

Сергей обернулся, но никого не увидел. «Мне показалось». 

– Хорошо... – протягивает Олег, тревожно оглядывая Сергея. Внезапные откровения, точно как-то повлияли на его отношение к другу, правда наёмник предпочёл держать все в себе. Но раз он поднял Сергея на руки, вместо побега, значит ещё не все потеряно. Осторожно, переступая через осколки, он добирается до кровати почти без хруста стекла под подошвами ботинок. Ключевое слово «почти», ведь навыки бесшумности как-то уходят на второй план, когда дело касается Разумовского и его состояния. Он опускает Сергея на кровать и снимает со своей шеи чужие руки, ненадолго удерживая их в своих ладонях. – Сиди здесь. Я принесу тебе воды и одежду. 

Разумовский послушно сидел на кровати, подтянув к себе ноги. Он уже успел наступить на осколки, но травмы были совсем уж незначительными. Сергей смотрел прямо перед собой, пока рядом не оказалась чистая одежда. Он потянулся к краю пиджака, но Олег остановил его и сам стал раздевать друга, ссылаясь на то, что лучше не стоит беспокоить изрезанные руки.

– Не спорь со мной, – он стянул с Сергея мокрую от холодного пота футболку и взглядом остановился на шраме в виде креста на груди, а затем в глаза бросились и более мелкие на плечах. – Кто это сделал? – холодно произнёс Волков, как никогда напоминая хищника, готового броситься на любого, на кого укажет Сергей. Он мог убить любого, кто причинил боль его другу, но потом он добавляет, уже спокойнее, видимо, совладав с гневом. – Это было в тюрьме? 

– «Это»? Ты уж уточни, что именно, – ощетинился Сергей, защищаясь от неведомой угрозы. Или же, от воспоминаний. – Но... Да, это было там, – немного помедлив, добавляет Сергей. Он отвернулся, стараясь забыть всё то, что с ним произошло, но совладав с чувствами, отнял руки от груди, которыми закрывал огромный шрам. – А это.. Гром. Я уже успел тебе о нём рассказать. 

Воспользовавшись паузой, Разумовский натянул чистую водолазку, которая закрывала даже шею, скрывая все отметины. Сквозь бинты на пальцах вновь начала просачиваться кровь, а значит это только одно – придётся заново бинтовать, пока она не засохла, а то перспектива отдирать вместе с кожей и начавшими заживать ранами ему совсем не была по душе. 

– Я бы предпочёл не вспоминать об этом, – Разумовский пригладил волосы. – Не хочу, чтобы он убедил меня вернуться к плану. 

Сергей произнёс это с горечью. Конечно, желание отомстить Грому все ещё разжигало в его сердце огонь ненависти, а Птице это ну очень нравилось. Ведь ненависть даёт силы на новые свершения, но только сам Сергей хотел спокойствия и тишины, после всего, что ему пришлось пережить. 

– Ты хотел принести мне воды, – Разумовский закончил одеваться. Классические брюки, ботинки, водолазка, пиджак. Отличный набор для разговора с подчинёнными. 

Олег не отзывается и молча наполняет стакан из стоящего на прикроватной тумбе графина. Вокруг валяется большое количество пустых блистеров из-под таблеток, но он старается не замечать этого. По просьбе друга. Или уже босса, кто знает? 

Волков садится рядом и протягивает стакан. Нужно идти выполнять приказ, но ему хочется подольше побыть рядом с Сергеем, не думая о работе. Попытаться поддержать. 

– Ты не хочешь сегодня вечером после всех этих разборок с наёмниками пойти прогуляться? Проветриться? – Волков надеялся на согласие. – Сегодня в городе карнавал. Устроят световое шоу. 

– Карнавал? – отстраненно переспросил Сергей. Точно, они же в Венеции. – Он не только сегодня. Еще около двух недель будет длиться... ещё успеем сходить. 

Он поставил стакан на тумбочку и задумался о предложении уже более серьёзно. Он никогда не любил выходить на улицу лишний раз. Компания техники и белой вороны Марго ему была намного приятнее, чем люди и шумные улицы. Разумовский посмотрел на Олега. Всё же... он просто хочет помочь. Отказываться было бы верхом грубости. 

– Ладно, думаю, это неплохая идея, – он неловко улыбается, снова отводя взгляд. Если быть честным, то лишний раз появляться на улице совсем не хотелось. – Только дай мне пару минут? Нужно ещё кое-что сделать. Обещаю, обойдётся без происшествий, – Сергей выдерживает паузу и добавляет уже строже. – Выйди и подожди за дверью. 

Волков послушно выполняет приказ и оказавшись в коридоре, убирает руки за спину, дожидаясь босса. И почему их отношения так резко меняются? Вроде только что сидели рядом и говорили по душам, а сейчас между ними снова стоит стена отношений начальника и подчинённого. 

Пару секунд Сергей сидел в тишине, наслаждаясь одиночеством. Таким спокойным... без Чумного Доктора, без собственных страхов и сомнений. Он подошёл к письменному столу, достав из одного из ящиков линзы. Изменить цвет глаз на время – такое дешёвое удовольствие. Пару раз моргнув, Разумовский вздохнул, смотря на свое отражение в осколках, что остались в раме. 

– Признайся, ты без меня даже не можешь сказать наёмникам, что сделка отменяется. Тебе страшно. Боишься собственных подчинённых, ничтожество. 

Чумной стоял за спиной, а Сергей видел его через зеркало. С такими же неживыми жёлтыми глазами. Нет смысла отвечать, ведь Птица была права. Разумовский вышел в коридор. 

– Быстрее покончим с этим, – произнёс он холодно, стараясь не выглядеть слабым в присутствии друга, или же, уже подчиненного. Вся та теплота, что была несколько минут назад, остаётся за дверью. Олег ничего не понимал до тех пор, пока не встретился с чужими жёлтыми глазами.