Поскольку Арканум благополучно ушёл «купить что-нибудь к чаю» и по пути «потерялся», оставленная радость в лице Эвана легла грузом ответственности на плечи Глафиры. Последняя не поленилась найти гостиницу и уделить своего времени нежданному гостю… Неплохо так и вполне мило для чудища.
Юного эгрегора накормили, дали передохнуть, а с наступлением вечера оставили в номере с работающим телевидением и своими мыслями. Последние скорее всего вполне справедливо ушли в закат вслед за Арканумом: ни о чём думать не хотелось от слова совсем. Оставалась одна радость: набираться сил, лёжа на кровати и проштудировать каналы, хотя изучать там особо нечего: телевидение отличалось только видеороликами на разных языках, но внизу на этот случай всегда всплывали субтитры.
На следующее утро Эван сладко потянулся в кровати, ощущая привычную мягкость подушек и одеяла. Ткань приятно пахла крахмалом. Пробуждение давалось трудно, ведь так не хотелось вылезать из постели. Повернувшись на другой бок, эгрегор ныряет под подушки с целью поспать подольше: повод для жалоб во время сна не нашлось.
Сон только странный снился. Сначала Арканум, потом запретные земли, а затем их хозяйка Глафира… А началось всё с домашней ссоры со своими материнскими эгрегорами. Эван в их глазах являлся не более, чем слабаком. Бесполезной сущностью, желающей возиться с теми, кого они должны покорять. Может они правы, ведь Эван не придумал ничего лучше, чем сбежать из родного дома к одному другу семьи, хоть последний и вызывал доверие к себе с ощутимым скрипом. Да и с проблемой знакомый обещал помочь, но в итоге Эван застрял на запретных землях и теперь не имел никаких идей или планов, как поступить и что делать дальше.
Поспать, правда, не выходит:
- Просыпайся. Новый мир сам себя не посмотрит. - ласково проговорила Глафира. - Много свежих новостей поступило.
- И каких? - спрашивает Эван, накрываясь одеялом с головой. Для него самым важным делом являлся сладкий сон, что пока ещё не успели прогнать.
- Да так… Ограбили благотворительный фонд, где собирали деньги на лечение больного ребёнка. - совершенно обыденным тоном ответила хозяйка запретных земель, словно подобные новости ей приходилось слышать едва ли не каждый день и подобное стало обыденностью.
Эгрегор вскакивает с кровати, не верящим взглядом изучая Глафиру.
- Как? - единственный вопрос, на который издают сдержанный смешок.
- Сразу видно, приезжий. Пошли со мной. Объясню по пути.
Сонный, ничего не понимающий до конца юноша не горел желанием подниматься с нагретой постели, но всё же слушается. За окном, также неохотно как эгрегор, поднималось солнце, озаряя запретные земли пока слабым светом. Предрассветные сумерки рассеивались, уступая правление наступающему дню.
Когда гостя вывели из подъезда, то сразу повели по известному только хозяйке земель, пути. Глафира ведёт Эвана к окраине городка. Построек там становилось всё меньше, а в силу больше вступала дикая природа. Одним словом — глушь. В одиночку сюда соваться явно не стоит, особенно ночью. Либо в предрассветные сумерки как сейчас. Пройди здесь случайный прохожий, он обязательно заметит эгрегоров в облике людей и посчитает их безумцами: женщина на инвалидной коляске и подросток явно покажутся местным бандитам лёгкой добычей. Глафира же держала ситуацию под контролем, явно настроившись показать гостю нечто важное.
- Запомни первое и самое главное правило. Что на бумаге, то на бумаге. Самое главное, как ты станешь общаться с другими и в общем вести себя. Столицы у нас маленькие, а посёлки и того меньше. - женщина обернулась в сторону Эвана и подмигнула ему, с целью донести до мальчишки особенность местной жизни. - Слухи расползаются с завидной скоростью похлеще сообщений в местных соц.сетях. И то последним заминка на обработку нужна. Слово же не воробей, вылетело — не вернёшь. В миг облетит всю округу.
- Получается, что главное оружие у вас, это слухи? - уточняет гость.
- Именно. Хотя ими не стоит злоупотреблять. - Глафира подъезжает к площадке. Тут же с той стороны, куда она заглянула, раздался дружный смех.
На местности, представляющей из себя просторное поле, поросшее дикой травой, находилось четыре деревянных ящика: один большой, исполняющий роль стола, и три маленьких, на коих устроились поудобнее три личности. Они горячо обсуждали и спорили, что каждый должен уступить в пользу спорящего и отдать вещь, сыгравшую в конфликте роль яблока раздора.
Первый парень выделялся на фоне остальных своей яркой внешностью: его волосы, собранные в короткий хвост, переливались под вступающим в силу солнечным светом рыжим огнём. Медного оттенка глаза горели гневом и хищным желанием набросится на того, с кем он яро спорил. А спорил он с уже знакомой Эвану персоной… Хотя он не уверен наверняка...
Исполосанное шрамами лицо давало первую зацепку: в той испорченной записи, что предназначалась для хорошей рекламы лечебницы для больных душой также упоминалось об оставленных ранах. Чёрные волосы напоминали ту вязкую, непонятную субстанцию, способную распространяться и оседать везде, словно тень. Только виски и концы длинных волос были окрашены в ярко-красный цвет. Вишнёвого оттенка карие глаза держали взгляд не менее яростный, чем взгляд соперника.
Третья личность тихонько расположилась рядом с бушующими парнями, ожидавшими повода для начала драки. По фигуре не сразу разберешь, девушка ли с ними сидит. Можно предположить, раз не трогают, то юная дама. Однако плечи крепкие, да и сама комплекция тела спортивная: видно, что физический тонус на первом месте. Мешала Эвану разглядеть третьего товарища куртка, ведь элемент одежды скрывал все возможные недостатки или детали фигуры. На лице надета маска, имеющая сходство с какими-нибудь навороченными очками будущего. Она закрывала основную часть лица, оставляя на обозрение лишь рот.
- Началась катавасия с чемодана денег для тяжело больной девочки из приюта. У неё обнаружили тяжёлую и редкую мутацию тела, которую могут лечить только за границей. - неспешно вводила в курс дела наставница Эвана. Она указывает на черноволосого скандалиста, грозно замахивающегося для оплеухи, но рыжий парень успевает перехватить, а затем заломить чужую руку, заставляя недруга забиться на месте от нестерпимой боли (скорее всего новых аргументов на ум не приходило). - Максим, он же Архетип, сумел проникнуть в банк и обнести благотворительный фонд, желая прикарманить деньги себе.
- Но как? - только и мог спросить Эван. - Банк ведь под защитой. От грабителей существуют системы охраны, или я не понимаю…
- Понимаешь то правильно, только нападал непростой грабитель. - на пару минут женщина замолчала, что-то активно обдумывая. Эвану же вспомнилась грандиозная антиреклама, волею судьбы решившая подпортить репутацию «Панацеи». - От аномальных вещей мои граждане не застрахованы...
Перед глазами вновь предстаёт чёрная субстанция: способная с силой срывать с петель железные двери, а затем и вовсе смять их как кусок пластилина. Самое страшное заключалось в незнании, каким способом против неё можно противостоять.
- Макс закошмарил ответственного за хранение средств благотворительного фонда, после благополучно сбежал. - Глафира приняла решение раскрыть все карты, ведь вряд ли Макс когда-нибудь признается во всём по своей воле. - А охранник до сих пор ничего путного при допросах сказать не может. Городок стоит на ушах, но все сохраняют спокойствие. Тем более Макс относится к приезжим и на него никаких подозрений не имеется… Пока что. В любом случае если не вернуть украденную сумму, девочка умрёт...
- Мы можем вернуть деньги сейчас. - решительно выпалил Эван. - И спасём ребёнка. - холодная хватка протеза на предплечье осадила юного эгрегора, но успел он сделать и шага в сторону спорящей между собой троицы.
- Мы имеем право вмешиваться в самом, самом крайнем случае. - на удивление, данное нравоучение давалось старшей с большим трудом. Глафире также жаль девочку, правда существовали негласные даже для эгрегоров законы, что держали божество по рукам. - Может они молились на такую сумму и их искреннее желание сбылось. По крайней мере я могла почувствовать три мольбы за сегодняшнее утро и все из серии «Ах, если бы мне пришли деньги огромные, чтобы мне на всю жизнь хватило».
Юный эгрегор только с досадой осматривает троицу пока ещё малознакомых ребят.
- Если они загадали такое желание, то вы предлагаете ничего не делать? Просто смотреть на то, как воровство сходит с рук. - руку с силой дёргают на себя, с целью освободиться, правда протез держал хватку аки медвежий капкан.
- Может сначала посмотрим на всю ситуацию в целом, герой? И после сделаем подходящие выводы?
Парнишка замирает на месте, переводя взгляд то на Глафиру, то на троицу, спрятавшихся на окраинах городка. Последние же решили договориться и поспорили на игру в карты. Бурные разборки сменились атмосферой перемирия, пока Макс заручился повозиться с картами.
С таким спокойствием запал Эвана сходит на «нет», что чувствует Глафира и ослабляет хватку. Оставалось только наблюдать.
Тем временем троица устроилась за импровизированным столом в ожидании первой партии. Счёт договорились вести до трёх побед, так что новых причин для возникновения новых конфликтов возникнуть не должно.
- Послушай... - с виду расслабленно и безмятежно обратился к личности в маске Александр. На самом деле его тон скрывал напряжение. - Ты случаем не мелькал здесь ранее? Просто голос напомнил одну персону.
Архетип с интересом мешал колоду карт, позволив себе отвлечься на пару крутых трюков. Погреть уши оказалось святым.
Тем временем обладатель визора поправил устройство, расположил его как было: верхняя часть лица оставалась скрыта за маской, пока рот оставался открытым публике, в любой момент готовясь рассказывать небылицы. Жест казался полностью пустым и бесполезным: визор надёжно крепился на две эластичные резинки, добротно держась на крепких застёжках. Зато Эван почувствовал напряжение: от "личности-загадки" оно разносилось по округе вполне ощутимой волной. Подобное почувствовали и соигроки в карты. Но несмотря на подобный трепет, ответ ожидали. Его рассчитывали услышать. Подобное предвкушение ощущалось только от двух персон - Канейрока и Александра. Между ними словно оставалась еле заметная нить. Старая история былой дружбы, но милому явлению по определённой причине настал конец. Макс только в непонимании осмотрел двоих соигроков, стоило Александру продолжить нить размышления:
- Как же звали ту звёздочку с одной нашумевшей команды... - янтарные глаза в раздумьях остановились на руках Макса, ловко подкидывающих в воздух пару карт, а после возвращая их в колоду. - Хотя это имя ни за что не забудешь. Оберон. Оберон Муррин. - взор переключается в сторону Канейрока. В данный момент Рок напоминал бравого милиционера, наконец-то напавшего на след преступника, после долгих месяцев исследований и анализа улик. - Фамилия ещё ярче: Айронстоун. Если она о чём-нибудь тебе говорит.
Ответом послужило молчание. Рот под маской озарился лукавой улыбкой. Какие мысли озаряли голову загадочной личности в данный момент оставалось только гадать.
- Айронстоун? - скрытое маской лицо в раздумьях хотели было задрать к небу, но вовремя осеклись. - Айронстоун... - имя и фамилию, данную предками по человеческим законам, трепетно перебирают на языке, в упор игнорируя второе имя. - Оберон... - Канейрок с лёгкой печалью покачивает головой. - Сколько успел здесь побродить, но ничего подобного не слышал. Да и больно крутое имя для простого местного жителя.
- А я не про местных жителей говорю. - сухо отсёк Александр.
Максу успело наскучить мусолить карты под чужой разговор. В любом случае беседа его не касалась никаким образом, потому и бесцеремонно вторгаться казалось глупым и нелогичным. В его праве оставалось раздать карты, а после перемешать колоду снова и аккуратно положить её рядом.
- Я не слышал ни про каких Оберонов. - к счастью для себя Архетип смог найти повод влиться в общение. - И Мурриных тем более. А фамилия Айронстоун вовсе относится к каким-нибудь заграничным звёздам шоу бизнеса, ведь она постоянно стоит на слуху, разве нет?
Оставив Канейрока в покое, Рок переключился на второго собеседника, отвечая вполне доброжелательно:
- Про шоу бизнес ты прав... Отчасти. Хотя вести о их славе дошла даже до нашего маленького "заповедника". - на последнем слове Александр неловко похихикал. - Семья Айронстоун основала самую великую корпорацию по производству техники для криптидов. Гаджеты, средства связи, да даже колонки для музыки: всё сумели подогнать под чувствительные уши, глаза и уровень развития. Также известно, что наследников данной кампании трое... - Александр осекся, неохотно поправляя себя. - Было трое... Оберон больше нет.
Максим и Канейрок притихли, заметив печаль в чужом взгляде. Они не знали, как правильно отвечать. Стоило ли поддержать собеседника, или он воспримет жест поддержки как насмешку? Единственное, что казалось правильным Максу - начать партию со своего хода, чем он и занялся. Остальные как по свистку подобрали свои карты, подхватывая игру. Партия началась оживлённо: каждый участник старался просчитать ходы соперников, отчего разговор не клеился. По правде говоря, общение имело шансы состояться, но язык не развязывался при незнакомых лицах. Тут уж сама судьба быстро нашла тему для разговора, подкидывая в память Макса немаловажную мысль:
- Корпорация «Икона». Конечно же. - Архетип оскалился. - Те самые выпендрёжники, захватившие прилавки магазинов. Стоит тебе продать квартиру и купить на вырученную сумму Иконовский телефон, как выясниться… - Архетип отбивается самыми худшими картами, оставляя пару тузов на «чёрный день». - Что это только начало. Для использования приложений надо платить, а потом и вовсе окажешься в беде, ведь тебе за него глотку перегрызут или ещё не выкупленный от кредитов гаджет украдут.
- Корпорация не виновата, что простолюдины берут себе технику не по зубам. - неожиданно для всех огрызается Канейрок, а в сторону Архетипа направили атаку в лице короля пик. - Большинство не может себе даже б/у гаджеты позволить, не говоря о свежей модели с прилавка. Если так хочется крутой телефон, но возможностей нет, то это не вина «ICON».
- А чего это ты так подорвался сразу? Правда глаза колит? - короля забирают себе с явной благодарностью. - Обиднее, что цены стоят завышенные, а качества кот наплакал. Безопасность, которой «Икона» так гордится, усложняет жизнь. Но если её защиту захотят обойти, то это обязательно сделают.
Канейрок, настроенный на спор вдруг затихает, словно последние слова Архетипа успели задеть что-то внутри. Эвану показалось, что Макс зацепился за нужную цель. Попал в яблочко, но через секунду личность в визоре сидит как ни в чём ни бывало и продолжает партию.
Рок принимает решение перевести разговор в другое русло:
- Полно спорить. Лучше скажите, по какой причине вы здесь оказались? Приезжих здесь сразу видно невооружённым глазом.
- Не стану врать, здесь я построил прекрасную карьеру уважаемого спортсмена. - горделиво разводя руки в стороны, похвастался хозяин маски. - С моей стороны станет крайне глупо выбирать другое государство. Меня здесь любят.
- А я с вами мог вообще здесь не встречаться. - с досадой подметил Максим, совершая свой ход. - Но по прихоти людей, посчитавших меня особо опасным, запихнули сюда. В изоляцию.
- Так ты тот самый парень из рекламы? - Рок удивлённо присвистнул. - Я-то думал…
- Неужели ты организовал тот побег? - Канерок, казалось, забыл о недавнем споре, смотря на Архетипа с уважением. По крайне мере так ощущалось. - А что за чёрная жижа была там, на видеозаписи?
- Хоть я в "Панацее" и сидел, но никакую темную силу не видел. - отмахнулся Архетип, явно смущаясь первым огням славы. - Мне прежде всего смыться необходимо было. Сами знаете. А что касается той женщины, то заранее отвечу, что старая кошёлка сама подписала себе приговор.
- Что ты такое говоришь?.. - Рок не верил своим ушам. - Неужели ты её...
- Ой, прекрати. - отмахнулся Макс. - Только льстить не надо. Таких как она никак не убьёшь. Это она скорее тебя со свету сживёт. Чем и занималась во время моего заточения. Хотя приятного мало, когда тебе каждый день твердят о том, какое ты ничтожество.
Губы под маской прикусили так, что любой остался уверен: брови под маской нахмурились в негодовании и осуждении к персоналу «Панацеи».
- И ты всё молчал? - вмешался Канейрок. - Запись, где твой лечащий врач заверяет, как умеет ломать чужие жизни. Очевиднее некуда.
- Взгляни на меня. - с этими словами Макс указал жестом на своё изуродованное шрамами лицо. - Дикий криптид. Да ещё и волк-подранок. С таким внешним видом скорее последней гиене поверишь, а не мне.
- Однако реклама не врёт. - возразил Рок. - Компромата вполне хватит, чтобы вышвырнуть твоего обидчика из Государства.
Макс лишь качает головой, перебирая имеющиеся на руках карты:
- Мне никогда не верили. Был один случай, когда пациентам раздавали праздничные блюда. Не помню, по какому поводу, но в тот день объявили день пожеланий. Кто что хочет, сможет попросить и ему не откажут. На десерт же давали кусочек шоколадного торта. - очередь перешла Канейроку, на что последний не растерялся и начал свой ход. - Так вот, у всех как я рассказал дело и обстояло. А у меня надзирательница сама тучная. Коровой назовёшь, да рогатую обидишь сравнением.
Рок нервно прыскает:
- Слышал во время трансляции рекламы. Там в конце сцену сняли, как из-за неё сотрудники не смогли выбраться.
- В моей палате расположилась тарелочка маленькая, вот такая. - парень сложил руки в виде тарелки, постепенно подгоняя под размер посуды из собственного рассказа. «Лодочка» из рук обрела форму дульки. - С засохшим рисом. А она себе сумки запаковывает. Увидела, как я ей в глаза посмотрел. Жалко конечно было, что система охраны хорошая. Ухайдокал бы, не пожалел.
- А сам? - Саша имел представления о работе организации, правда Архетип скорее доказывал обратное.
- «Боже!» - Думаю. - «Храни-...» - Архетип достаёт из веера карт одну и отбивается, открывая взору игроков румяную королеву бубнов. - Мало ей премии.
- Небось себе забрала? - поддерживал тему Канейрок.
- Внучкам своим золотым. - Макс выплюнул последнее с явным презрением. - Они на работу к ней попасть всё не могут. Навестить не получается только: они вовсе в дверь не пролезают. Раскормились на пайках пациентов. Стоило мне только озвучить проблему, и меня самого высмеяли и выставили ненасытным обжорой.
Игра продолжалась некоторое время. Никто не хотел проиграть друг другу, потому общий счёт гласил ничью. И как бы компания не старалась, но никого из соигроков не удавалось победить. Партия затянулась, поступали предложения начать всё заново, что с удовольствием принимали, но всё оставалось без толку. Казалось, сам приз не хотел переходить в чьи-либо руки.
Когда разбирательства начали надоедать, игроки безучастно отложили карты в стопку, принимаясь за собственные размышления.
- Подождите, вы пообещали играть со ставкой на награду. - Рок сложил свои карты рубашкой вверх. - На что мы сейчас играем?
Канейрок отвернулся, почёсывая затылок. Эван почувствовал, как игрока загрызла совесть… В отличие от Макса:
- На деньги, Сашенька. - довольно протянул Архетип. - Причём на большие деньги. И как видишь, награда будет моей. - на ящик положили чемодан, обшитый черной искусственной кожей.
- Но откуда? - янтарные глаза распахнулись, не веря в происходящее. - Вы же бродяги как я. Таких средств своими силами никак не заработать.
Архетип с неохотой отмахивается:
- Да так, с фонда пожертвований охранник рохлей оказался. Не продержался и пяти секунд.
Если раньше в душе Рока теплилась надежда, что приезжему удалось украсть пару новеньких телефонов из магазина или запас еды на целый месяц, сейчас стало понятно: с самого начала совершили большую ставку.
- Макс, ты понимаешь, что натворил? Ты обокрал больного ребенка… - Рок не в силах унять дрожь. Ту самую нервную дрожь, возникшую от жгучего желания любой ценой отобрать сворованное. - Я всё понимаю, без денег очень тяжело. Тем более без дома, и в ГВВР, но ты поступаешь неправильно.
- Да какая разница, правильно или неправильно? - огрызнулся Макс. - Я не виноват в их проблемах. Нужно следить за таким богатством лучше, да и ребёнку найдут способ помочь. Пусть сами думают, как выбраться.
Последние слова послужили тем самым заветным поводом начать долгожданную драку: Рок с глухим рычанием бросается на Макса с кулаками. Первый удар ловко перехватывают, взяв атакующего в захват, и после короткой заминки Архетип награждает соперника ударом в колено, вырывая яростный хрип. Саша выгадывает момент, когда его отпускают и со всей силы наносит удар в челюсть, на что Архетип тихо скулит и пятится, хватаясь за больное место, пока Рок невзначай переводит взгляд на ящики. Карты, что-то по мелочи, даже оставленный в целости и сохранности мобильный телефон Саши: всё на месте.
Только чемодана не досчитался.
Канейрок будто с самого начала молился получить хоть один шанс. Маленькую заминку со стороны сильных оборотней и стащить желаемое самым подлым образом, и ему досталась подобная возможность. И вот теперь обладатель маски несётся по полю, аки заяц, гонимый охотничьим псом, крепко вцепившись в ручку чемодана.
- Ушёл, подлец. Я с тебя три шкуры спущу! - выпустил на волю Рок досадный рык. - Стой! Только посмей убежать! Всё-равно не спрячется!
Ах если бы угрозы имели хоть малейший вес, но третий ворюга оказался намного проворнее и быстрее. Казалось его не мучила совесть и вообще наконец его мечта сбылась, правда последние слова эхом отзывались в голове:
- Я тебя ненавижу, слышишь? Ненавижу!!! - взревел Рок от обиды за несчастную девочку. - Если попадёшься мне на глаза, то поплатишься, клянусь! Не будет тебе здесь житья!!!
Эван не находит ни слова, способного выразить все его чувства. Ему стало противно, да так, что на моменте с удачным побегом Канейрока, эгрегор отворачивается, не желая видеть подобный финал. Эгрегор ГВВР хоть и разделяла мнение, что никто из троицы не отличился чем-то хорошим, но прекрасно знала, что это не конец, а только начало.
Несмотря на один выигрышный факт, что погоня благополучно окончилась, не успев толком начаться, Канейрок всё равно лез вон из кожи и вкладывал остаток сил с целью спрятаться понадёжнее, да убежать. При возникшей необходимости даже закопать награбленное на один день с целью переждать зарождающееся беспокойство среди местного населения. Причина для создания подобных планов возникла сама по себе: слухи. За один скромный час пустых странствий Канейрока, по городку пошла волна слухов. Сначала пропажи схватились в банке, но неизвестно, кто унёс подобную весть дальше в народ. Напряжение заметно вспыхнуло, точно брошенная в сухой стог сена спичка.
Ладно, если деньги изначально предназначались на постройку не шибко особой важности. Народ ещё сможет найти силы перетерпеть неприятный обман, хоть и занесёт подобную подлость в список «грешков» действующей власти.
Сегодняшнее дело дошло до того, что Архетип без зазрения совести лишил благотворительный фонд возможности помочь больному ребёнку. И местные обитатели, встреть его в живую, не побрезгуют загрызть вора на месте. Канейрок же не понимал, почему обычным оборотням не было всё равно на это. В любом случае их не касалась подобная проблема. Тут работа для органов власти, не меньше. Пусть охрана порядка разбирается с подобным косяком. Да, так и есть. Всё правильно.
Подобные мысли казались правильными. Правда следующее заставило затихнуть поток размышлений и в целом отвлечься: с заметными усилиями, опираясь на детский костыль, ковыляла та самая девочка, о которой время от времени по городку шла речь. Пока свободная рука с силой держалась за ручку костыля, вторая рука безучастно покачивалась в такт её движениям. Хотя рукой конечность не назовёшь: она представляла из себя нечто, похожее на лапу птицы и в то же время отдалённо напоминающую части человеческой руки. Пальцы на пораженной конечности изредка сокращались, жили отдельную жизнь, не слушаясь своей хозяйки. Ноги также остались на промежуточном уровне, словно трансформацию зарубили на моменте перехода: ноги оставались человеческими, но исказились, так и оставшись с двойным суставом. Поражённому мутацией ребёнку помогали идти другие дети с приюта.
Начинающий вор осматривается вокруг. Сплошь и рядом постройки эпохи советского брутализма, утопающие в бурной растительности. Только напротив скрывающегося за маской стояло здание, похожее на какую-нибудь школу. Рядом с ним находились ещё пара жилых и торговых построек, но они не заслужили внимания Канейрока. Последний мог бы уйти, если бы взгляд не зацепился за злосчастную табличку. Она обозначала, что «школа» на самом деле являлась приютом для сирот и брошенных детей. Взгляд автоматически возвращается в сторону девочки и помогающим ей детям.
И можно было поднять тему о бедных брошенных сиротах, что ходят в рваных обносках, но помешает одно "но". Канейрок видит на них хорошие, новые вещи. Может на каких-то штанах в районе коленок есть заплатки или швы от зашивания дыр, но там починка связана скорее с последствием игры в догонялки. Бегал воспитанник, играл и вдруг упал на колени: вот тебе и штаны в дырках.
Такая ухоженность, казалось бы, "отбросов общества" сбивала Канейрока с толку. Там, где он жил ранее, на таких брошенных детей не желали и смотреть. До них никому не было дела, а приюты выживали как могли. В основном, судя по его воспоминаниям, на чистом энтузиазме. Воспоминания всплывали в голове так не вовремя, напоминая о прошлом, но к счастью или сожалению их разгоняет детский голос, а Канейрока и вовсе заставляет вернуться в реальность:
- Пожалуйста, купите мишку. - с уважением обратилась к Канейроку девочка. - Стоит всего-лишь 15 зубко́в.
И пускай по задумке ребёнка покупатель-взрослый должен рассматривать игрушку, которую держали в руках, объектом наблюдений стал именно ребёнок. Из одежды стильное жёлтое платьице с рисунком вишни. Рыжие волосы собраны в хвостик. Сама девочка выглядела ухоженной, сытой и здоровой. Позади неё стояла садовая тележка с самыми разными игрушками: плюшевые, резиновые, сделанные своими руками из бумаги и других подручных материалов. Если заглянуть вглубь тележки, то станет видно коробки с пазлами, конструктором и наборами магнитов.
Хоть визор и схватывает изображение поражённой недугом девочки, после чего всё становится предельно ясно, Канейрок решает спросить:
- Зачем ты хочешь продать мне игрушку?
- Как объяснила нам Лена Павловна, у нашего приюта деньги украли. А их мы хотели взять на лечение сестрёнки. - девочка насупилась, но между делом подошла к тележке и аккуратно поправила игрушки. На миг Канейрок замечает в глазах ребенка грусть, что с любимыми вещами приходилось расставаться, но подобное... Казалось чем-то другим. Отчасти странным, с чем никогда не приходилось сталкиваться. От внутреннего дискомфорта криптида снова отвлекла девочка: - Нашу сестрёнку нужно за этот год вылечить. Не знаю, почему за год, но Лена Павловна постоянно говорит, что на потом нельзя откладывать. Наверное, потому что злая болячка продолжит сестрёнку мучать и если мы её не остановим, то ударит по голове со всей силы.
- "Ей объяснили всё... Очень мягко..." - проявилась невесёлая мысль. Мутация прогрессирует, и если доберется до головы, то пиши пропало. Канейрок не мог похвастаться своими медицинскими знаниями, но их хватило, чтобы понять плачевность ситуации.
Скорее всего пока поражены конечности, ребенка можно спасти. В ход могут пойти любые средства начиная с самой сложной операции и заканчивая список банальными протезами. Но если под раздачу попадут жизненно важные органы, то дальше можно даже не стараться.
- Но если это произойдёт? - вопрос слетает с языка сам по себе, на что ребенок заметно расстраивается.
Но тревога пропадает с детского лица, уступая место желанию помочь и спасти:
- Пусть только попробует! - задорно ответила девочка. - Мы быстро соберём деньги с нашей группой и победим болячку!
- «Чемодан денег за целый день…» - Канейрок смотрел на ребёнка с некой растерянностью. Он не знал, что думать. Не знал, что делать. Хотя что делать, он определённо знал. Правда жадность не позволяла протянуть руку помощи нуждающимся. Но он прекрасно понимает, что им в любом случае не хватит этих денег. При всём желании миссия оставалась нереальной для исполнения.
- Поэтому вы нам очень сильно поможете, если купите игрушку. Берите что хотите.
Что-то мрачное сковывает горло, мешая говорить. А говорить мешали своё. Так бы Канейрок отошёл в сторонку, открыл чемодан да бросил пару купюр в тележку безвозмездно… Для вида. Только жадность держит, не разрешая действовать по-своему, а заставляет придерживаться собственных порядков:
- У меня… Нет денег… - напряжение спадает, теперь позволяя свободнее говорить по тексту лицемерия и обмана. - Никаких...
- Нет денег?.. - стало заметно невооружённым взглядом, как девочка расстроилась. Но тут её взгляд зацепился за чемодан. - А что там у вас в чемоданчике?
- Там... - Канейрок не верит своим ощущениям, но знает, как стыдливо он убирает чемодан за спину. - Там мои вещи... - жар холодящего стыда обжигает лицо и проходится безжалостным градом по спине, будто его стали топить в арктических водах за первый совершённый грех. Тем не менее рука сжимает награбленное, не желая расставаться с наживой, пока Канейрок прокашливается, делая вид, что он прочищает горло. На самом деле он пытался избавиться от мерзкого комка, сдавившего связки и мешающего говорить. - В любом случае мне пора. - первый шаг назад совершают с большим трудом, тщетно стараясь пересилить себя. Второй шаг даётся легче, обрушив на голову всю тяжесть вины. - Прощай... - отворачиваться от детей оказалось гораздо больнее, но шаг был ускорен.
- "Если бы я дал ей купюру в размере ста долларов, а не мелочь, то она могла бы меня сдать. Ведь откуда у бездомного гостя такие деньги." - подобное оправдание мёдом ложилось на внезапно проявившееся желание схватить добычу в охапку и спрятать её, где никто не найдёт. - "А мне не нужны проблемы."
Канейрок покидает улицу, теряясь из поля зрения детей, попутно выбрасывая из головы злополучные мысли, мешающие в кои то веки нормально спланировать свою жизнь. Это его шанс задать хороший старт! Что ещё ему нужно для счастья? Он остановился вновь напротив приюта, только с чёрного хода здания. В отличие от лицевой части здания с парадным входом, дальние корпуса возле коих остановился Канейрок, являлись мрачными и неприметными. Свободные участки территории занимали небольшие склады или сараи для хранения оборудования. Здесь вряд ли наберётся смелости по-быстрому проскочить какой-нибудь прохожий, так что скрывающийся за маской мог выдохнуть с облегчением впервые за день. Разве что от совести ему покоя не доставало.
- Ой, да ладно. В любом случае у девочки имеется хорошая поддержка с её стороны. - с этими словами Канейрок осматривается снова с целью найти место чтобы остановится передохнуть. Наблюдение длится недолго и он садится на поваленное дерево, пока чемодан крепко прижимают к себе. - Подумаешь, государство ещё денег насобирает. Налоги поднимет, внешнюю торговлю сможет наладить. За этот год деньги как-то собрали ведь. Народ тоже станет шевелиться.
Канейрок в любом случае не планировал истратить всё... По крайней мере он так думал. На самом деле ему нужен простой дом, одноэтажный. Со скромненьким земельным участком, чтобы разбить там крохотный огородик. Всё для хорошей жизни. Хотя... Если тебе даются большие деньги, то можно и не так скромно загадывать желание. Например, к дому можно добавить два этажа, огород сделать побольше и построить теплицу. Но самому такую роскошь вряд ли получится тянуть. Значит можно нанять рабочих. Им и проживание достанется, а также питание за счёт выращенных овощей. Часть продуктов вовсе можно продавать на базаре. Вообще не помешало бы ещё самолёт частный. И маленький домик в горах. Не сбивать же рабочим настрой стабильный заработок приносить, в самом деле. Хотя если и строить дом, то лучше на пляже, неподалёку от берега.
А потом Канейрок вернёт награбленное... Когда год подойдёт к концу. И ещё один, и ещё... Дом строится не сразу, бизнес также потребует немало времени, пока деньги вовсе могут капать постепенно. Без вовремя оказанной помощи девочка не сможет выкарабкаться самостоятельно, и в лучшем случае так и останется инвалидом. Всё благодаря Канейроку. Конечно, ему тоже нужно искать способы выжить. В конце концов как любят отмазываться люди при любом удобном случае: "Закон природы - выживает сильнейший, а слабакам и инвалидам здесь не место".
Опустим оправдания и перейдём к фактам: в руках беглеца грязные деньги, поскольку их добыли настолько отвратным способом. Не запятнают ли они репутацию лучшего спортсмена из лучших? Такого общество в ГВВР никак не простит. У людей подобный поступок может и сойдёт с рук, но здесь полетят камни в его сторону, дети приюта (от мала до велика, выращенные в этих домах) будут плеваться в его сторону. Канейрока ждёт презрение в чистом виде. А может в игру уже законно вступила совесть, рисуя подобное будущее?
Чемодан со спасительной суммой, некогда вызвавший неподдельную радость спасения, сейчас казался проклятьем. Сумма изначально не принадлежала ему, а направлялась на благое дело. Может государству пришлось поднимать налоги, чтобы как можно скорее собрать деньги в короткий срок. Тут же что-то твердило обратное: на одних пособиях Канейрок также не протянет. Каким любимчиком по спорту он не являлся, но для признанной личности государство обеспечивало его очень скромно. Единственные подарки, которых можно дождаться, всего лишь пару конвертов с вложенной там зарплатой в сумму 100 зубко́в, да парой наград с поздравлениями. Только и всего. Здание приюта словно продолжает наблюдать в ожидании чужого решения. Складывалось ощущение, что такая неопределённость давила не только на Канейрока, но и на окружающую обстановку. Совесть, притаившись на глубине души в ожидании, так и ждала неправильного решения с целью набросится и терзать, рвать, кромсать всю оставшуюся жизнь...
- Почему это происходит... - искусственная кожа глухо скрипит, пока чемодан сжали дрожащие руки. - Это мой шанс зажить достойно, а не ночевать в коробке на Нью-Йоркской улице, а по утрам стоять в очереди бедняков на паёк. - неясно точно, кому Канейрок хотел донести свою проблему: чемодану, приюту напротив или же государству, у кого честным путём стырил добрую сумму не он а Максим.
В памяти снова проигрывается та трогательная картина, где дети из приюта поставили себе цель помочь страдающей от недуга сестрёнке. Сестрёнке по несчастью либо же ситуации, ведь всех детей в приюте объединяло одно: они потеряли одну семью, но нашли большую и дружную с остальными брошенными или оставленными детьми.
- Верну я деньги. А обо мне здесь кто-нибудь подумал? Подарили бы мне хоть маленький дом, дали работу. Я долго не протяну с одними наградами и медалями. - продолжал вести беседу криптид наедине с награбленным. - Что же мне делать?..
Интересно, как бы отреагировал Канейрок, если бы ему рассказали, что Государство не только его слышит, но и прекрасно видит душевные терзания… Действительно, потерянный на вид оборотень не выглядел готовым принимать, либо слушать чью-либо помощь. Предположим, если и предложить любую поддержку, её просто не смогут принять. Всех этих переживаний достаточно, чтобы назвать их жалкими: дай самокопаниям и попыткам оправдаться перед совестью ещё немного времени и криптид будет готов упасть перед Глафирой на колени, не важно, бросила бы она ему тот самый злополучный чемодан или забрала. Но негласные правила диктуют своё, поэтому ГВВР говорит одно:
- Пойдём, Эван. Нужно оставить его одного.