Шер тяжело вздыхает, наблюдая за первыми звёздами, загорающимися на темнеющем небе. За спиной плетётся полоумный учёный, успевший собрать букет из нескольких нервных срывов, что сподвигло его нарушить все правила, а после сбежать в пустыню, где его пришлось выслеживать; Шер благодарна Семерым за то, что успела до ночного холода, опускающегося на прогретые пески, и в очередной раз убедилась, что подобная работа всё же намного больше подходит Сайно.

      — Это инновационная идея! Прорыв в науке! — громко восклицает учёный, прекратив нервно грызть ногти. — Такую научную тему точно одобрят! Я смогу закончить учёбу!

      Шер вздыхает снова. Напоминать ему о том, что он исключён, она не собирается. Пусть Сайно обрадует. Он лучше переносит бездумный трепет поехавших учёных — сам ведь учился в Академии и насмотрелся на… подобное. Таким ведь, зацикленным на своих исследованиях, всё равно даже на то, жив ли ещё собеседник или нет — им главное видимость того, что их слушают.

      — Я докажу, докажу, что за голубями будущее! — ещё громче начинает причитать учёный, но на это становится плевать — Шер уже видит двери академии. — Человеческий глаз — несовершенен, способный различить лишь сотню оттенков, а вот голуби, голуби видят миллионы оттенков! Вот она, высшая форма жизни!..

      — Генерал Махаматра на месте? — с порога произносит Шер, перебивая бессвязный лепет за спиной, стоит только открыть двери.

      Немногочисленные работники академии, оставшиеся допоздна, оглядываются; в том числе и почти тот человек, что нужен Шер. Очаровательная матра Санера, улыбнувшись на прощание своим собеседникам, машет Шер в качестве приветствия.

      — А я и не надеялась, что ты сегодня закончишь с ним, — Санера чуть наклоняет голову, словно заинтересованная в том, как ей это удалось, — Сайно уже ушёл, и я тоже собиралась, но ради тебя задержусь. Я оформлю его, а ты можешь идти, отдыхать, заслужила.

      — Как всегда спасаешь, малышка Санни, — благодарно кивает Шер.

      Санера в ответ улыбается довольной кошкой — острые уши навострены, а за спиной мерно качается хвост; приглушенный свет академии, готовящейся к завершению рабочего дня, оттеняет её загорелую кожу, украшенную веснушками, напоминающую о её происхождении. Смотреть на неё вне работы — легко забыть о том, что она не домашняя кошка, а чистокровный ребёнок пустыни, выходец из племени кочевников, что всегда умели обращаться с копьём, хоть и на голову ниже поджарой Шер.

      Шер соврёт, если не скажет, что ей не нравится Санера. Проблема лишь в том, что у малышки Санни всегда есть люди, которым она хочет уделить время куда больше, чем ей. И это нормально.

      — Хочешь, я подожду, пока ты закончишь, и вместе заскочим в таверну? — беззаботно предлагает Шер, упираясь руками в бока, наблюдая за тем, как Санера хлопает по спине будущего заключённого, намекая, куда идти, а после с виноватой улыбкой оглядывается.

      — Прости, но сегодня не получится, — Санера вновь наклоняет голову, из-за чего песчаные пряди скользят по плечам, — у меня уже есть планы. На днях приедет моя подруга, хочу подготовиться. Давай в другой раз?

      — Конечно, Санни.

      И хочется верить, что это чувство разочарования после каждого отказа — тоже нормально.

      Она спокойно выходит из академии, неспешно спускаясь по бесконечным лестницам; ночная прохлада слегка бодрит, позволяя расслабиться и вдохнуть полной грудью. Мысли свободно гуляют вокруг завтрашнего поручения — пока Шер случайно не спотыкается о что-то, валяющееся на дороге. В очередной раз задражённо вздохнув, Шер поднимает ключи — явно кто-то потерял. Причем, скорее всего ребёнок — забавный брелок в виде нелепого, но умилительного льва намекает.

      Шер оглядывается на академию, возвышающуюся над всем Сумеру — возвращаться туда не хочется, чтобы отдать потерянную вещь людям, которые занимаются поиском нерадивых хозяинов. Словно вернуться — вновь ощутить себя отвергнутой и получить лишнее подтверждение тому, что близких людей у неё нет.

      Ключи надёжно убираются в карман — завтра разберётся с этим. А пока ей нужно в таверну, отвлечься.

      Шер не хватает видимости того, что её слушают; ей нужен тот, кто правда будет прислушиваться к ней и слышать, что она говорит. Вот только Шер — не остроумная, эрудированная подруга Санеры из Мондштадта, ради которой она готова отменить все назначенные встречи, и не сама Санера, умеющая мило улыбаться и нравиться всем, не генерал Махаматра, пусть умеющий и глупо, но шутить и разряжать обстановку. Шер не училась в академии, и, порой начинает казаться, что в этом её главная проблема — в ней нет тяги к знаниям, что так присуща всем окружающим людям.

      Самой порой тошно от того, насколько она скучная и заурядная.

      Но в таверне местные завсегдатаи, в лице нескольких уже поддатых наёмников, поднимают за неё стакан, приветствуя. Они помнят её со времён, когда она сама работала наёмницей — не все матры это выходцы академии, как и не все наёмники остаются ими до конца жизни. Матрам платят больше, и пусть график порой бешеный, но у них больше гарантий остаться в живых, не сгинув под песками. Шер всегда хотела безбедную, спокойную жизнь в достатке.

      Она её получила.

      — Как обычно, Ламбад, — спокойно бросает Шер, намереваясь занять один из столиков после того, как получит свой заказ; привычная компания уже подзывает её, чуть сдвигаясь на диванах, чтобы хватило места ещё одному человеку.

      И пока Ламбад протирает стакан, усмехаясь, Шер наблюдает за тем, как один из знакомых наёмников тормошит уснувшего за столом парнишку:

      — Эй, приятель, ты уходить-то собираешься? Говорил, что на один стаканчик присядешь, а в итоге налакался, так ещё и за наш счёт.

      — А это кто такой? — спрашивает Шер, опираясь на барную стойку, пока Ламбад наливает ей змеиную настойку.

      — Выпускник академии какой-то. Пришёл уже полувменяемым, так и не разобрали, кем приходится, зато наслушались его причитаний. Мёртвого достать сумеет. Вот молодёжь пошла… Не разберёшься с ним?

      — Мне не платят сверхурочные, — Шер пожимает плечами, опрокидывая стопку, — пусть сам разбирается с собой.

      Парня умудряются растормошить; он отлепляется от стола, потрёпанный и помятый, выглядя куда хуже, чем остальные участники попойки. Шер не спешит к столу, наблюдая за происходящим издалека. И не зря — парнишка оказывается бойким для своего состояния, зло скидывает чужую ладонь с плеча и, не обременяя себя необходимостью думать, вливает в себя ещё один стакан крепкого алкоголя под возмущения хозяина спиртного.

      — Ну и к-куда я пойду, а! — заплетающимся языком произносит парень, пьяно мотнув головой вместе со всем телом. — Нет у меня дома! Вот так! У этого… как его… бесчувственного мудака живу. А ключи потерял… А там мой любимый брелок…

      — И так весь вечер, уснёт — покой, проснётся — начинает причитать, — Ламбад хохочет, подливая Шер, — честное слово, надоест скоро всем посетителям. Забери его хоть в камеру, пусть отоспится.

      — Мне Сайно по шапке надаёт, если я всех подряд в камеру тащить буду, даже если очень хочется, — хмыкает в рюмку Шер, не сводя взгляд с парня, — а к себе не поведу. Сам развлекай его. Хотя… погоди. Эй, парень, что за брелок у тебя был?

      Парнишка неуклюже оборачивается, чуть не опрокинув себя с дивана — симпатичная мордашка оказывается совершенно красной от разгорячённой алкоголем кровью, а светлые пряди забавно топорщатся во все стороны. По нему сразу видно, что он чудом ещё в сознании — и всё равно умудряется выдать неловкое:

      — С львёнком! Таким… милым. И грива у него почти как у тебя.

      Шер фыркает — удивительно только, что он в таком состоянии умудрился распознать, что её раздражающая копна рыжих волос, собранных за спиной в низкий хвост, напоминает гриву. И всё же вытаскивает из кармана брюк ключ, звякнув брелком:

      — Твоё?

      Шер не дожидается, пока его пьяный язык сумеет выдать положительный ответ — удивлённо распахнутых глаз сполна хватает, чтобы понять, потому она ловко кидает ему ключи, которые он едва не роняет, успев перехватить, как своё главное сокровище в жизни. Он хочет подняться на ноги, но сразу же едва не валится на бок — помогает и наёмник, услужливо подхвативший его, и его собственная хватка за край дивана.

      — Ну и куда полез пить, раз не умеешь? — осуждающе мотает головой Ламбад. — Честное слово, Шер, раз нашла его ключи — найди и куда отвести его. Сам же не дойдёт. Ты же матра в конце концов.

      Пьяные наёмники о чём-то причитают — Шер не вслушивается, закатив глаза. Вот и отдохнула.

      Возможно, в такие моменты она всё же не очень любит свою работу.

🌟🌟🌟

      — Ну? Это твой дом? — раздраженно вздыхает Шер, в очередной раз пытаясь понять, куда это чудо девать — к себе точно не потащит всякую пьянь.

      Ещё несколько кругов по городу и Шер сделает вид, что случайно потеряла его, и бросит где-нибудь в переулке. Останавливает пока что лишь то, что если Сайно каким-то образом — а он всегда узнаёт обо всех проступках матр, — узнает о случившемся, то его осуждения не избежать.

      Пьяный парниша, у которого она так и не сумела выпытать имя, что-то невнятно бормочет — похоже на одобрение чуть больше, чем все его остальные попытки сказать хоть слово. Шер закатывает глаза — повезло ещё, что он хоть и высокий, но сама она мало ему уступает в росте и может легко удержать его на ногах.

      Шер подпирает им стенку, чтобы попытаться нормально открыть дверь — забавный брелок в её руках звякает, прежде чем замок действительно поддаётся. Наконец-то.

      Дом оказывается… на удивление богато обставленным. Если бы не подошедший ключ — Шер начала бы думать, что парниша пытается вломиться в дом какой-нибудь важной и богатой персоны. За себя не страшно — Шер всегда может сказать, что просто выполняла свой долг матры, а этот парень — сам виноват во всех бедах.

      Оказавшись внутри, парень кажется чуть приободрившимся — показывает без пьяных пререканий, в какой стороне нужная комната, и быстро оказывается на кровати. Шер без лишних церемоний отпускает его, разминая затекшие плечи — не каждый день она строит из себя святую и помогает добраться до дома всяким пьяницам.

      И как только она собирается уйти без прощания, которое парень вряд ли запомнит, он, застыв с наполовину стянутой накидкой, внезапно заговаривает:

      — Эй, — он полупьяно-полусонно моргает, словно изо всех сил борясь с тем, чтобы уснуть прямо в этот момент, — что для тебя… ис-скуство?

      Шер складывает руки на груди, оборачиваясь на него, растрёпанного, раскрасневшегося, вусмерть пьяного — и искренне ждущего ответ, бросая на неё выжидающий взгляд из-под длинных ресниц.

      — Искусство? — задумчиво хмыкает Шер, наклоняя голову. — Как-то искренне плевать, знаешь ли. Есть и есть.

      Парень пьяно всхлипывает, отпустив края накидки, чтобы запустить пальцы в волосы:

      — Ты… ты такая же, как все…

      Шер фыркает. От пьяниц упрёков она ещё не слышала. И всё же… взгляд задерживается на рабочем столе возле стены. В гуляющем мраке тяжело рассмотреть детали, и всё же понимается, что на нём — разбросанные чертежи. Вряд ли законченные — разбросанные бутылки под столом более чем ясно дают понять, что у этого парня огромные проблемы с самим собой.

      Наверняка он — очередная звезда Академии, которую задавили завышенными и нереалистичными ожиданиями.

      Впрочем… это уже не её заботы. Шер никогда не понимала людей из Академии и не собирается исправлять это.