Моракс мог бы отправиться и один. Ну ладно, он бы взял с собой Барбатоса, так бы было быстрее. И, конечно, Паймон тоже была нужна. Но он точно не хотел брать с собой ни Кэйю, ни Дилюка, ни — особенно — Чайльда.

Но если первые двое увели лошадь и в сам момент возвращения ветра с новостью не присутствовали, то как только Барбатос озвучил то, что Моракс и так уже понял — Люмин была на Драконьем хребте — Тарталья немедленно спросил:

— Мы отправляемся туда сейчас?

— Тебе не так уж и обязательно… — начал было Моракс, но Чайльд метнул в него раздражённый взгляд. Ого. — Да, мы отправляемся туда сейчас, — Тарталья кивнул.

Моракс уже в который раз недооценивал, как много значила Люмин для Чайльда. И на самом деле он так и не мог понять до конца, в чём дело. Тарталья обманул Путешественницу. Если Моракс правильно понял, они даже сразились в Золотой палате, и это явно не было дружеским поединком. Откуда могла вырасти такая привязанность?

— Сейчас так сейчас, — Барбатос пожал плечами. — Паймон! — позвал он. — Возьми меня за плечо.

— Паймон бы лучше взяла барда-бродяжку за шею, — отозвалась спутница, которая всё это время собирала и сразу же ела виноград с той части виноградника, которая сохранилась после ветров. — Так надёжнее, — она подлетела и, критически осмотрев плечо Барбатоса, наигранно стряхнула с него пылинки.

— Я доставлю вас на Драконий хребет и без угроз, — улыбнулся Венти и протянул руки Мораксу и Тарталье, игриво пошевелив пальцами. — Хоп-хоп!

Моракс послушно сжал маленькую ладошку Анемо Архонта и выжидающе посмотрел на Чайльда, который чуть помедлил, явно вспоминая, каким дискомфортным для него было перемещение в Мондштадт, перед тем как взять Барбатоса за руку.

— Как говорится, вдвоём всякий путь короче, а уж вчетвером, — Венти подмигнул, и на секунду всё поле зрения Моракса застила бесконечная бирюза. — А уж вчетвером и вовсе плёвое дело! — закончил он и отпустил их руки. — Добро пожаловать в уголок Мондштадта, который я вообще не знаю, зачем до сих пор существует! — провозгласил он. — Драконий хребет!

— Хм, — сказал Чайльд, и это «Хм» Мораксу не понравилось. — Хм, — повторил он, и Моракс почувствовал на себе осуждающий взгляд. — Интересно. Вот как, оказывается, это может быть.

— О чем ты, дитя моё? — спросил Барбатос, и Мораксу захотелось просто быстренько снести весь Драконий хребет. Он прекрасно понимал, что сейчас скажет Тарталья.

— Оказывается, при телепортации можно не чувствовать себя так, будто твои кишки и мозги поменялись местами, — медленно произнёс Чайльд. — Оказывается, телепортация это быстро и довольно удобно.

— Конечно, — всё ещё не понимая, в чём дело, ответил Барбатос. — С чего ты взял, что перемещение это так неприятно? А-а-а… — протянул он и повернулся к Мораксу. — Он тебя перемещал? — Чайльд кивнул. — И ты почувствовал, будто твои кишки и мозги поменялись местами? — Чайльд кивнул. — И ты подумал, что так и должно быть? — Довольство на лице Барбатоса, казалось, освещало всё вокруг. — Ну надо же, — он прикрыл глаза, и Моракс знал, что тот растягивал и смаковал момент. — А знаешь почему? — спросил он через пару мгновений, приоткрыв один глаз и скосив его на Чайльда.

— Селестия, говори уже, — не выдержал Моракс.

— Дело в том, Чайльд, — голос Венти звенел от ехидства. — Дело в том, что камни не должны летать.

— И это всё? — Моракс поднял брови. — Камни не должны летать. Ты серьёзно? — Паймон хихикнула.

— Я был слишком счастлив, — вздохнул Барбатос. — Настоящее счастье, — он прижал руку к сердцу. — Настоящее счастье невозможно выразить словами. В общем, Чайльд, дело в том, что Моракс не умеет нормально телепортироваться, потому что он булыжник. Гео элемент не создан для полётов, только вниз с обрыва и не по своей воле.

— Я даже не подумал об этом, — лицо Чайльда разгладилось. — Это не ваша вина, — чуть извиняющимся тоном сказал он Мораксу.

— Конечно, это не его вина, — подхватил Барбатос. — Камень нельзя винить за то, что он такой тяжёлый, неповоротливый и ужасно скучный. Он просто таким создан.

— Перебарщиваешь, — Моракс покачал головой. — Я же могу тяжело и неповоротливо уйти и скучно посидеть где-нибудь подальше, пока весёлый и лёгкий Анемо Архонт всех спасёт.

— Очень важное качество хорошего архонта, Чайльд, — продолжил Венти, будто не услышал его. — Это уметь видеть не только слабые, но и сильные стороны, — он назидательно поднял указательный палец. — Мой дорогой Моракс может быть и скучный зануда, который не умеет телепортироваться, но во всём Тейвате нет никого, кто был бы могущественнее его. Я думаю, — Барбатос задрал голову. — Если бы он захотел, он бы просто разобрал Селестию на такие же скучные, как и он сам, камни.

Моракс не смог отказать себе в удовольствии посмотреть на Тарталью, но вместо ожидаемого восхищения он наткнулся на изучающий взгляд. Наверняка опять пытался решить, может ли он его победить.

— Куда нам идти? Если будем так долго стоять на одном месте, то Чайльд простудится, — Моракс огляделся. Венти, конечно, перенёс их к одной из своих статуй, стоящей у самого обрыва на останках какого-то строения.

— Фу, — Барбатос сморщил нос. — Никак не привыкну. Ты же говоришь про Чайльда, одного из Предвестников Царицы, кровожадного убийцу? — Тарталья хмыкнул. — Ты понимаешь, что если он простынет и возьмёт, скажем, больничный, то половина Тейвата выдохнет с облегчением? — он махнул рукой. — Я, наверное, никогда не пойму. Ладно, — Барбатос щёлкнул пальцами, подождал и, нахмурившись, снова пощёлкал, на этот раз гораздо нетерпеливее. — Клянусь ветром, это твой Тарталья всех распугал. Одним своим появлением. Ау? — из-за развалин здания робко выглянуло небольшое облачко Анемо энергии. — Наконец-то, спасибо!

Анемо облако подплыло ближе, снова запахло озоном, и Моракс понял, что это, очевидно, был небольшой и слабый ветерок. Чем-то похожим когда-то был и Барбатос.

— Путешественница, — сказал Венти ветерку. — Отведи нас к ней.

Облачко сделало пируэт в воздухе, явно выражая согласие и готовность, и, резко развернувшись, поплыло обратно к руинам.

— Аж туда? — капризно спросил Барбатос и, сделав лишь пару шагов вслед за ветром, остановился. — Я не пойду туда пешком.

— Что он сказал? — спросила Паймон.

— Он сказал, что Люмин на самом верху. Там, куда кое-кто сбросил колонну из Селестии и превратил прекрасный, абсолютно нормальный уголок Мондштадта с приятным климатом в ледяной ад.

— Да, ужасно, — согласно покивала головой Паймон. — Мне нравилась эта колонна.

Барбатос чуть не задохнулся от возмущения, что было очень забавно для Анемо Архонта. Моракс улыбнулся. Несмотря на то, что после ухода Моракса Венти стал самым старым архонтом из ныне существующих, он всё ещё был достаточно добр и эмпатичен, чтобы искренне возмущаться решениям и поступкам Селестии. Но ничего, ещё пару тысяч лет и это пройдёт. Если, конечно, у него будут эти пару тысяч лет.

— Мне нравилась эта часть Мондштадта, — буркнул Венти, недовольно глядя на Паймон.

— Что? — она прижала ладошки к груди. — Паймон голосовала против. Барду-бродяжке нравилась эта часть Мондштадта, Паймон нравилась эта колонна.

— О чём они говорят? — тихо спросил Чайльд, придвинувшись ближе к Мораксу. Очередное напоминание о том, что Тарталья был смертным, да ещё и, пожалуй, одним из самых неподходящих смертных для таких бесед — он явно не понимал, о чём шла речь.

— Я когда-нибудь тебе расскажу, — пообещал Моракс. — Но если не вдаваться в подробности, то у Паймон и Барбатоса просто давний неразрешённый спор.

— Насколько давний? — спросил Тарталья, и Моракс повернул голову, чтобы посмотреть на него внимательнее. Чайльд выглядел расстроенным — его глубокие и всегда немного печальные глаза сейчас казались особенно грустными. Чувствовал ли он себя человеком среди богов и от того немного лишним? Моракс протянул руку и ласково погладил его щёку. Чайльд почему-то только стал ещё более грустным.

— Достаточно давний, чтобы стать скучным, — ответил Моракс. Он хотел поцеловать Тарталью, чтобы тот перестал быть таким душераздирающе печальным, но, конечно, в этот момент Венти решил перестать доказывать Паймон, что Селестия не имела никакого морального права портить его кратчайший и удобнейший путь до постоялого двора Ваншу своими колоннами.

— Я очень рад видеть, как одно существо, убившее тысячи людей и пару десятков богов, трогательно нежничает с другим существом, убившим скорее всего сотни, но не могли бы вы сейчас сконцентрироваться на спасении Путешественницы, а не на друг друге?

— Ну это же романтично, — вставила Паймон.

— Ну это же Моракс и Фатуи, — в тон ей ответил Барбатос. — Давайте ваши руки, — он взял Моракса за запястье, Чайльда за локоть и, кивнув Паймон, которая снова прижалась к его плечу, перенёс их на вершину Драконьего хребта.

Несмотря на гораздо более сильный холод, тут было немного приятнее — возможно из-за того, что на такой высоте уже было видно, как розовело небо на востоке. А возможно и из-за того, что Моракс чувствовал окончание их поисков. Потому что на голом кусте прямо перед ними висел, чуть шевелясь на ветру, очень потрепанный и поблёкший, но всё же легко узнаваемый шарф Путешественницы.

Паймон всхлипнула и бросилась к нему. Ткань всё цеплялась за ветки, и у спутницы Люмин никак не получалось его высвободить. Когда Моракс подошёл, чтобы помочь, и увидел, что личико Паймон было залито слезами, ему стало стыдно. Она так переживала, а Моракс большую часть времени думал о своей личной жизни и грядущем отдыхе.

Аккуратно вытащив шарф, он передал его Паймон, и та тут же прижала его к себе.

— Паймон так ругает себя за то, что не уследила за Люмин, — она утёрла слёзы тыльной стороной ладони.

Моракс хотел было возразить, но не мог найти нужных слов, потому что на самом деле Паймон была права — обеспечение безопасности Путешественников было, пожалуй, самой главной из всех обязанностей спутницы, а уж после того, как Итер принял решение примкнуть к Ордену Бездны, в Селестии были особенно заинтересованы в том, чтобы путешествие Люмин прошло гладко. Но думать так было, конечно, несправедливо по отношению к Паймон. На самом деле она переживала из-за того, что действительно любила Люмин, в это Моракс нисколько не сомневался. Поэтому он только мягко сжал её плечо.

Главная причина, по которой Мораксу не нравился Мондштадт, кроме, конечно, Барбатоса, были камни. Камни были другие. Не лучше и не хуже по сути своей, но в Ли Юэ он буквально знал каждый камушек, потому что в тот или иной момент своей жизни взаимодействовал с ними всеми.

Камни же Мондштадта были созданы ещё Аждахой и с тех пор почти не тронуты, кроме, разве что, последствий удара колонны здесь, на Драконьем Хребте. Но опять-таки, эти изменения были грубым вмешательством, а не тем, что многие тысячелетия делал Моракс в Ли Юэ.

Он опустился на одно колено и положил ладонь на холодную землю. Ах, да. В последний раз он прикасался к таким древним камням, когда ему самому было чуть больше тысячи лет. Моракс бросил взгляд на Чайльда, который стоял рядом с Паймон и растерянно гладил кончик шарфа Люмин. Чайльду тот Моракс, наверное, понравился бы больше. Тот Моракс был гораздо интереснее и энергичнее, тот Моракс бы рассказал Тарталье миллион способов по борьбе с сотнями разных противников, тот Моракс бы скорее всего убивал вместе с Тартальей.

Чайльд заметил, что он смотрит на него, и улыбнулся.

Нет, подумал Моракс, улыбаясь в ответ почти против собственной воли, тысячелетний Рекс Ляпис скорее всего бы изнасиловал Тарталью, вместо того, чтобы ждать, пока до такого красивого мальчика дойдёт, что он и сам испытывает к нему влечение, а потом, наверное, убил бы. Способность чувствовать любовь и привязанность была относительно новым этапом развития Моракса, и он был рад, что встретил Чайльда именно сейчас.

— У вас так и не было секса, да? — спросил Барбатос и присел на корточки рядом. — Или, — он изобразил притворный ужас и прижал пальцы ко рту. — Или секс у вас был, но это всё равно не прекращается?

Чайльд как-то отметил, что Моракс не отвечал на некоторые его вопросы. Очень верное наблюдение, но Чайльд не знал, что научился он этому именно в общении с Барбатосом, и в случае с Анемо Архонтом Моракс не отвечал на подавляющее большинство вопросов.

Проблема была только в том, что Барбатос и не нуждался в его ответах, чтобы продолжать разговаривать.

— И подумать только, что из всех возможных вариантов — а у тебя, мой дорогой друг, всегда их было много, выбрать вот этого? Я знаю, что вкусы у всех разные, но Чайльд Тарталья, по-моему, не должен быть ни в чьём вкусе. Это прям стоило бы запретить на законодательном уровне во всем Тейвате. Что ты такого в нём нашёл? — Моракс совершенно точно не собирался никому, и уж тем более Барбатосу, рассказывать про удивительный баланс заботы и агрессии, силы и нежности, желания убивать, чтобы быть первым, и желания быть первым, чтобы защищать тех, кто дорог. Он даже не собирался ему говорить про это красивое лицо, это сильное и вместе с тем изящное тело, про эти ноги. — В Ли Юэ живут такие красивые люди, и ты выбираешь какого-то убийцу из Снежной? — а вот об этом у Моракса всегда было что сказать.

— Хотя я и отошёл от своих обязанностей Гео Архонта, но продолжаю поддерживать отношения с теми самыми красивыми людьми, которые живут в Ли Юэ, — губы Барбатоса сжались, но глаза смотрели жадно и внимательно — любые слова о Сяо всегда вызывали у него повышенный интерес. — И я не мог не заметить, что в последнее время они стали ещё менее весёлыми, хотя казалось бы, предел был давно достигнут. Но нет, оказывается, на красивых людей Ли Юэ очень влияет твой маршрут путешествий по Тейвату, в котором странным образом уже много лет нет чудесной страны каменных гор и скалистых лесов.

— Я недавно был в Цяоин, — буркнул Венти. — Но ладно, нам сейчас не до обсуждения всяких там отношений! Только посмотри на себя, каким ты стал романтичным, — он поднялся на ноги. — Так! — Барбатос положил руки на бёдра и оглянулся. — Ага, ты здесь, — чрезмерно бодро сказал он, заметив уже знакомый ветерок. — Куда теперь?

Анемо облако полетело вперёд и чуть вправо, к останкам ступенек, и замерло, поджидая их под чудом уцелевшей аркой. Они последовали за ним — Барбатос подпрыгивал и взлетал каждый раз, когда надо было карабкаться, Паймон тоже не испытывала особых сложностей, и только Чайльд и Моракс были вынуждены в полной мере испытать неудобства от тесного контакта с промерзлой землей и обледенелыми камнями. Но они продвигались, явно следуя по тому, что когда-то было переходом внутри огромного замка, о чём теперь можно было лишь догадываться по проглядывавшим сквозь снег ступеням и плитам, останкам стен и огромным полуразрушенным аркам. У одной из таких арок ветерок протиснулся в трещину в камне и исчез в глубине горы.

— Этого я не ожидал, — протянул Барбатос, засунул в трещину палец и не смог пропихнуть его дальше первой фаланги. Он задрал голову — гора уходила далеко ввысь. — Наверное, должен быть какой-то другой путь.

— Люмин всегда умела решать такие проблемы, — вздохнула Паймон. — Находила другой путь, открывала двери там, где их не было, активировала древние механизмы и разгадывала самые сложные загадки.

Открывала двери там, где их не было, задумчиво повторил Моракс про себя. Это он умел.

Решительно отодвинув Барбатоса от трещины, он положил руку на камень. Такой же странный и незнакомый, как и все остальные, но не враждебный. Гранит в основном, совсем немного кварца. Моракс постучал костяшками пальцев по камню. Да, должно сработать.

— Нам разве не стоит отой… — начал было Венти, но его голос заглушил грохот камней, уходящих под землю и расходящихся в стороны. — Предупреждать надо! Какой-нибудь булыжник мог ударить меня по голове! — воскликнул он, как только шум стих.

— Мог, — согласился Моракс. — Надеюсь, ты благодарен.

Барбатос только фыркнул и шагнул в образовавшийся проход.

— Если ты не заметил, — Паймон полетела следом за ним и дернула барда за плащ. — Чжунли призвал щит, так что мы были в полной безопасности.

— Вы может и были в полной безопасности, а вот насчёт себя я не так уверен, — пробурчал Венти.

— Это было потрясающе, — сказал Чайльд, выходя из-за спины Моракса. — Но очень шумно, и думаю, теперь о нашем присутствии знает не только похититель Люмин, но и весь Мондштадт.

— Значит, нам стоит поторопиться, — пробормотал Моракс. Они, конечно, были правы, но поиски альтернативного хода внутрь горы заняли бы слишком много времени, а тратить часы на этом морозе ему совершенно не хотелось. Да и вряд ли Путешественница была так уж и далеко—

— Люмин!!! — зазвенел голос Паймон. — Люмин!

Чайльд бросился внутрь прохода, даже не взглянув на Моракса, и он вдруг с неприятной ясностью понял, что все это время просто ревновал Тарталью к Путешественнице.

Как бы ему хотелось оказаться сейчас в чайном доме, неспешно пить улун, вполуха слушать рассказчика и спокойно обдумывать свои чувства и их возможные последствия. Но нет, Моракс вздохнул и пошёл вслед за Тартальей, с каждым шагом чувствуя приятное и успокаивающее окружение горных пород, нет, сначала надо спасти Путешественницу, чтобы она продолжила спасать Тейват.