Отчаянный рёв черепахи ему вслед вдруг превратился в весёлый смех Вэй Усяня, и Лань Сичэнь замер. Медленно обернувшись, он стал свидетелем бурного веселья.
Цзян Ваньинь гонялся за своим шисюном по комнате, а за ними бегал Не Хуайсан и тоже смеялся. По одеяниям юных учеников и по обстановке комнаты Лань Сичэнь понял, что они в Облачных Глубинах. На столике валялась скорлупа орешков, и стояли сосуды с вином. Юноши завалились на кровать, началась потасовка. Они веселились, пока двери не распахнулись и в комнату не вошёл Лань Чжань.
Все застыли, но лишь на мгновение. Лань Сичэнь всеми фибрами души ощутил чувства стыда и восторга от шалости, что одолевали Цзян Ваньиня, когда тот убегал из комнаты.
Постепенно начала сгущаться тьма, воспоминания полностью захватили внимание Лань Сичэня. Он порадовался, что наконец увидел что-то хорошее.
Но мысли вернулись к Лань Чжаню. А-Чжань, дорогой сердцу брат... как же много тот для него значил! Лань Сичэнь на всё ради него был готов и желал для него всего самого лучшего, даже если то, что брат считал лучшим, было запретно.
Мысли об А-Чжане пробудили воспоминания, жаль, что не самые приятные. И стоило только Лань Сичэню моргнуть, как они стали явью.
Снег, его хруст под ногами. Маленький ребёнок перед домом. Ждёт встречи с матерью, которой больше нет...
Сердце сжалось от боли, и Лань Сичэнь судорожно вздохнул, не сводя взгляда с любимого брата. Маленького, беззащитного и печального, но уже до чёртиков упрямого.
— А-Чжань...
— А-Чжань! — услышал он свой детский голос, однако увидеть себя не смог. А вот брат заметил его, потому что чуть повернул голову. Но тут же отвернулся.
— А-Чжань, пойдём домой. Ты можешь заболеть.
— Нет.
— А-Чжань, мама... больше не придёт...
В ответ — упрямое молчание. Тихий вздох Лань Хуаня.
Настоящий взрослый Лань Сичэнь шагнул к А-Чжаню, протягивая руку, до щемящей боли в душе желая коснуться. Обнять его, прижать к себе и спасти от холода окружающего и захватывающего сердце. Но не смог.
Снежный вихрь окутал его со всех сторон. Лань Сичэнь зажмурился, закрывая лицо рукавом, и открыл глаза уже на лесной поляне.
Маленький Лань Чжань усердно занимается с деревянным мечом. Уже такой серьёзный, что в детском исполнении выглядело умилительно забавным.
Лань Сичэнь с любовью наблюдал за ним, немного ностальгируя по светлым временам. Но окружающее резко переменилось. Страх липким потом выступил на спине, парализовал тело, не давая вдохнуть.
Змея. Ползущая по траве, чертовски длинная и отталкивающая всем своим видом змея. Лань Сичэнь сразу понял, что будет дальше.
Лань Чжань неловко взмахнул деревянным мечом. Тот вырывался из детских ручек и упал в траву. Раздалось агрессивное шипение. Лань Сичэнь в то же мгновение нашёл в себе способность двигаться и, не раздумывая, бросился на защиту брата. И отвернулся, зажмурился не желая видеть, как его кусают.
— Брат! — пронзительный крик испуганного маленького А-Чжаня.
Лань Сичэнь вскрикнул — боль пронзила его реальное тело! Страшное жжение расползалось от места укуса по всей ноге. Как тогда, в детстве, только, кажется, сейчас было гораздо хуже. Замутило, дыхание сбилось, жар прилил к лицу, Лань Сичэнь чувствовал, как пылают щёки. Почва ушла из-под ног, и он упал. Здесь его некому спасти. Он умрёт?
В мыслях всплыл образ Цзян Ваньиня, напоминая. Нет! Как он может умереть от укуса обычной змеи?! Он ведь взрослый заклинатель, которого так легко не убьёшь! Он может спасти себя сам!
Лань Сичэнь разозлился на себя за слабость и направил поток духовной энергии на место укуса.
Которого не было.
Снова обман! Но какой же реалистичный, выматывающий.
Нужно было собраться и двигаться дальше. Лань Сичэнь не представлял, что его ожидает на следующем шагу, поэтому ему нужно было отпустить детский страх сейчас. Тогда станет легче. Наверное.
Устало потерев лицо ладонями, он окончательно вспомнил, зачем здесь, и направился на поиски выхода. Но с поднявшимся ветром его закружил вихрь воспоминаний.
Лань Сичэнь услышал отдалённый плач маленького мальчика, попытки женского мягкого голоса успокоить... только вот чьей памяти это было порождение? Границы видений постепенно размывались. Те были настолько реальными, что каждый раз Лань Сичэнь сомневался в себе и здравии своего рассудка.
Он увидел себя с братом вдвоём, обучающихся музыке, их единство в тишине и спокойствии, но отчего-то закружило голову. В нос ударил аромат цветущих лотосов, и Лань Сичэнь увидел Цзян Ваньиня и Вэй Усяня, но уже сидящих рядом.
— Когда ты станешь Главой Ордена, я стану твоим подчинённым. Так же, как наши отцы. В Ордене Гусу Лань есть Два Нефрита, а у нас в Юньмэне есть Два Героя! Так что закрой-ка рот. Кто сказал, что ты не достоин стать главой Ордена? Никто не смеет говорить подобное, даже ты. А если посмеешь заикнуться ещё хоть раз, я задам тебе трёпку!
Эти двое были так юны и наивны, так прекрасны в своём вспыльчивом очаровании. Лань Сичэнь и не догадывался, что они настолько близки. Их связывала не просто дружба, а братские чувства.
Но улыбка тут же сползла с лица Лань Сичэня — перед ним взмахнули мечом, он едва успел увернуться. Опешив от внезапной атаки, покрепче сжал рукоять Шоюэ и завертел головой, ища нападавшего, готовясь парировать удар.
Как же быстро всё обернулось настоящим кошмаром. Обернулось битвой в Безночном городе!
Он вновь видел, как погибают его люди. Вновь чувствовал отчаяние, понимая, что они проигрывают. И как же велико было желание броситься на помощь, поддержать своих людей. Но умом Лань Сичэнь понимал, что битва не наяву, и оставалось лишь бессильно сжимать кулаки и опасаться очередного нападения, которое могло стать реальным.
В сознание проникли наводящие ужас трели флейты, поднимая тревогу внутри. Мертвецы один за другим вставали на её зов.
Мелодия вдруг зазвучала иначе, Лань Сичэнь оглянулся.
Та же флейта, но в другом месте. Какой-то дом, клубы тёмной энергии расползаются по нему, распахивая окна порывами ветра, роняя свечи, погружая место во мрак. Вэй Усянь расправляется с Вэнь Чао и Вэнь Чжулю на глазах у Цзян Ваньиня и Ванцзи.
Как же быстро забилось сердце от ужаса, но оторвать взгляд от чудовищной казни было невозможно. За миг до того, как Вэнь Чжулю добрался до Вэй Усяня, его остановила фиолетовая молния, обвившаяся вокруг шеи и подвесившая его под потолком. Тот сладкий вкус свершившейся мести, который почувствовал на языке Лань Сичэнь, было трудно описать словами.
Ему передалась и радость встречи, которую испытал Цзян Ваньинь от воссоединения с дорогим человеком. Конец страху и одиночеству. Ужас от действий Вэй Усяня остался с ним, но отступил, уступая место светлым чувствам и веренице далёких планов, что ждали двух Героев Юньмэна в будущем.
И пока они общались, Лань Сичэнь краем сознания отметил, насколько изменился Вэй Усянь, вернувшись из мест, где пропадал. Насколько его захватила тьма. Все виденные воспоминания, как Цзян Ваньиня, так и собственные, твердили об этом. Стоило поговорить с главой Цзян лично, когда они выберутся.
Надо же, Лань Сичэнь ещё умудрялся мыслить здраво, пока картины прошлого быстрее и быстрее сменялись вокруг.
Вэнь Чжулю?! Он ведь только что умер!
Цзян Ваньинь душераздирающе кричал, отчего закладывало уши. Невыносимая боль, которую Лань Сичэнь будто на себе чувствовал, лишала сознания, от неё мутило, тёмные пятна плясали перед глазами. Вот он видел, как брызжала кровь. Вот видел, как дисциплинарный кнут разрывал тело Цзян Ваньиня. И как следом рука вэньского пса сжигала Золотое Ядро.
Золотое…Что?!
Цзян Ваньинь потерял Ядро? Да как это могло быть правдой?! Как бы он тогда пользовался Цзыдянем? Мечом? От него всё время их знакомства шла сильная энергия!
Ответ нашёлся сам собой.
На миг Лань Сичэню показалось, что он ослеп. Но быстро понял, что глаза закрыла лента. Он куда-то шёл, окружённый ароматами леса. Шёл наугад, спотыкаясь и падая, но упорно двигаясь вперед. Он был слаб до дрожи во всём теле, и путь давался с большим трудом.
Но вдруг… он открыл глаза. Горная тропа. Волнение, тревога. Цзян Ваньинь вдохнул поглубже и разогнал по организму жаркую энергию. И улыбнулся так, что сердце ёкнуло. Восстановил! Но как? Есть ли хоть кто-нибудь столь могущественный, кто был бы способен помочь восстановить Золотое Ядро?
Домыслить Лань Сичэнь не успел — языки пламени коснулись его ног, вынуждая отскочить в сторону. Вокруг разгорелся пожар, сметая всё на своём пути. Горели деревья, трава, тела, одежды. Казалось, будто и Лань Сичэнь горит изнутри. Его обуял страх. Свой и чужой. Где он? Дома? В ярком свете было не разобрать. Следуя проторенным путём, он побежал спасать своих...
Но понял, что дорога неизвестная. Под ногами застучали деревянные доски, слышался плеск воды, который перекрывали крики и звон мечей, и аромат лотосов, смешивающийся с тошнотворным запахом крови и горящей плоти.
Запаниковав, Лань Сичэнь загнано заметался по неизвестным дорожкам.
Нет. Нет! Так нельзя! Слишком жестоко!
Потерять дом ещё раз… Он не хочет! Он не может… Пожалуйста...
Но ему пришлось.
Снова Облачные Глубины. Он видел, как они рушатся под бесконечной мощью огня, как убивают его людей, и кричал от бессилия, не чувствуя слёз, бегущих по щекам.
К нему бежал адепт, донести ужасную весть, но его пронзила стрела. Он повалился прямо в дрожащие руки Лань Сичэня, который, казалось, был готов потерять сознание от ужаса. Но как только его руки подхватили тело, белые одеяния с узором из облаков сменили цвет на фиолетовый и лотосы.
Как горели Облачные Глубины, так же ярко горела Пристань Лотоса.
Лань Сичэнь совсем потерялся, он видел то своих, то чужих, но они погибали один за другим, и отчаяние было велико до безумия, он и правда едва не сошёл с ума.
Невыносимо. События, которых быть не должно никогда... ни в чьей жизни… Слишком больно.
Ещё один вихрь воспоминаний, и вот уже он — Цзян Ваньинь? — крался тайком через разрушенную резиденцию Ордена Юньмэн Цзян. О том, что это она явственно говорил завешиваемый полотнищем с Солнцем герб. Лань Сичэнь увидел мёртвых родителей Цзян Ваньиня словно бы его глазами. Он чувствовал, что готов закричать, побежать к ним, разреветься пуще прежнего... Сердце разбивалось на осколки.
А потом их заметили. Рот Лань Сичэня накрыла рука Вэй Усяня, и они погрузились в холодную воду. Теряя воздух в лёгких, утопая, он закрыл глаза. И не желал открывать, потому что был не в силах видеть, как надрывно плачет сестра Цзян Ваньиня.
Дождь? Ощущения спутались, смешались, весь мир его перевернулся, разрушился. Сама природа, казалось, скорбела утрате родителей... утрате... родителей...
Дождь превратился в снег.
Лань Сичэнь упал на колени, а затем и вовсе полностью распластался на холодной земле, пробороздив по снегу ладонями две дорожки. Его сотрясали рыдания, и невозможно было успокоиться. Собственная боль смешалась с болью Цзян Ваньиня, и её стало так много, что дыхание застревало в горле, чтобы спустя мгновение вырываться отчаянным криком.
Он задыхался, но старался дышать, случайно вдыхая вместе с холодным воздухом снег, кашлял, содрогаясь всем телом.
Идти дальше. Он должен был идти дальше...
Зачем?
Куда он шёл?
В разуме царил хаос.
Ах да. Ведь нужно спасти...
— Цзян Чэн...
С трудом поднявшись на дрожащие ноги, Лань Сичэнь огляделся. Его пошатывало. Он, несомненно, был где-то на территории Облачных Глубин, но почему-то не узнавал места.
Как будто рос не здесь, а...
— Нет. — Он помотал головой. — Я Лань Хуань, Лань Сичэнь, глава Ордена Гусу Лань. Не Цзян Чэн. Нет.
Он глубоко вдохнул морозный освежающий воздух и вдруг увидел белого кролика. Лань Сичэнь поймал его и прижал к груди, оглядываясь, выискивая брата. Ведь именно А-Чжань выращивает этих пушистых малышей.
Но Лань Сичэнь его не увидел, как ни старался. Зато нашёл других кроликов, которые самозабвенно скакали по снегу, грызли кору, дёргали своими забавными ушками. Здесь царили умиротворение и совершенно другая, спокойная, жизнь.
Идти было некуда, вокруг плотным кольцом сомкнулись деревья. Ничего не менялось, поэтому, пользуясь нежданной передышкой, Лань Сичэнь присел и, поглаживая сгрудившихся вокруг него кроликов, задумался.
Лань Сичэнь словно прошёл через всю жизнь Цзян Чэна. Цзян Чэна. Называть его теперь по-другому не получалось. Цзян. Чэн. Очень лично, очень близко. Наверное, Лань Сичэнь теперь был одним из немногих, кому вообще удалось заглянуть в душу сурового хмурого и жестокого Главы Цзян. Многие его действия и решения обрели в глазах Лань Сичэня причины, стали понятны. Только как же теперь относиться к Цзян Чэну? Когда видел его слабости и страхи, чувствовал на себе его эмоции, переживал с ним горе и радость? Сочувствовал ему?
Да и из собственного прошлого Лань Сичэнь увидел немало. Но всё же меньше, чем Цзян Чэна. Если в воспоминаниях Цзян Чэна он тонул, то его личные были словно спутниками, идущими рядом, перекликающимися, схожими. Быть может, и взгляды на жизнь у них могли совпадать? Лань Сичэнь обязательно узнает, когда вызволит Цзян Чэна из множества злостных лап чудовища. Он никогда ещё не чувствовал настолько всепоглощающего желания поговорить с человеком, обнять его и выслушать, понять до конца, чтобы разобраться во всех проблемах, чтобы облегчить жизнь. Хоть кому-то.
Хотя, быть может, в решении проблем Цзян Чэна он видел и решение своих? Но сейчас это было вовсе неважно.
Больше ничего не будет, как прежде.
Лань Сичэнь не знал, сколько времени у него осталось и не остановилось ли оно. Мог ли он хоть немного побыть на поляне с кроликами и отдохнуть, чтобы вновь быть готовым ринуться в бой?
Прислонившись спиной к дереву, Лань Сичэнь прикрыл глаза. Он так устал...