Следующим утром в Лань Сичэне всё же проснулась совесть, а тоска по дому стала невыносимой. Да и обязанности главы ордена ждали, как и возвращающиеся с поисков адепты и всё ещё обеспокоенные жители.
Расставание с Цзян Чэном не было тягостным или наполненным сожалением. Оба всё прекрасно понимали, разделяли чувства и желания друг друга, и потому никто даже не думал препятствовать скорому отъезду. Но, как и подобает возлюбленным, они были склонны давать глупые и нереалистичные обещания. Например, о том, что вскоре вновь смогут быть вместе. Только сначала с делами покончат…
Не стоит забывать, что Лани никогда не врут.
Лань Сичэнь покидал Пристань Лотоса с лёгким, объятым чувствами, сердцем, вдохновлённым на новые подвиги и свершения.
Умиротворяющей тишине Облачных Глубин настал конец, стоило только живому и здоровому главе ордена показаться у ворот; никакие правила не смогли удержать даже самых строгих адептов от ликования. Когда Лань Сичэнь воочию узрел неприкрытое воодушевление, увидел в лицах людей радость встречи, он впервые понял, насколько важен и нужен им и своему ордену.
Но ещё больше он был важен и нужен своему брату, который так спешил к нему навстречу, будто летел, рассекая воздух. Даже опомнился не сразу; лишь остановившись на расстоянии вытянутой руки, всё же проявил приличие и поклонился как подобало. Лань Ванцзи всегда оставался Лань Ванцзи.
— Брат.
Лань Сичэнь, насквозь видел его и то, как старательно подавлялось буйство эмоций и чувств. Видеть Ванцзи было так отрадно, что он и сам с трудом сдерживался от опрометчивых, неподобающих статусу, нежностей. Поэтому отвёл брата в сторону, подальше от случайных глаз, и обнял.
— А-Чжань. Я так рад тебя видеть.
Лань Ванцзи так крепко и с таким невысказанным отчаянием стиснул его в объятьях, будто боялся, что Лань Сичэнь исчезнет вновь. Едва слышно, куда-то ему в плечо, прошептал:
— Рад, что ты жив.
Позволяя им обоим ещё немного насладиться близостью, Лань Сичэнь мягко поглаживал брата по голове.
— Я больше не посмею оставить тебя, А-Чжань.
— Ты давно не называл меня так.
— Я знаю, А-Чжань, знаю. Столько всего случилось, но вот я здесь, рядом с тобой, дома.
— Что же случилось? — Лань Ванцзи отстранился и заглянул в глаза. Лань Сичэнь ещё разочек провёл рукой по его голове и ответил:
— Пойдём к дяде. Я вам обоим всё расскажу.
Тот кивнул, и они поспешили к Лань Цижэню.
Встреча прошла гораздо холоднее, чем рассчитывал Лань Сичэнь. Дядя будто и не рад был его возвращению! Молча выслушал историю его приключений, поглаживая бородку, словно себя сдерживая. Но потом… Высказался так, что его великовозрастные племянники, уже давно не дети, напряглись и оцепенели. Поток возмущений плавно перетекал в нотации и, в конце концов, оборвался словами о «маленьком балбесе». Только после этого Лань Цижень взял себя в руки и вновь принял отчуждённый вид.
«Не такой уж я и маленький», — так и говорил взгляд на удивление довольного Лань Сичэня. Он быстро сообразил, почему дядя высказался столь экспрессивно.
— Я рад тебя видеть, Лань Хуань.
Да. Именно поэтому.
Лань Сичэнь вернулся к делам ордена. Сильных изменений под контролем его дяди произойти не могло, так что старые проблемы вновь обрушились на молодого главу Лань, и он окунулся в них с головой.
В свободное время, если таковое появлялось, он изучал свитки неудачливой заклинательницы и не забывал, конечно же, посылать Цзян Чэну письма. Получая наполненные тоской ответы, Лань Сичэнь чувствовал, как сжимается сердце и как растет желание поскорее отправиться в Пристань Лотоса.
Он тоже тосковал и даже тяжесть ответственности не могла отвлечь от пробудившихся чувств. Найдя друг друга, они уже не желали отпускать. Жаль, что поняли это со временем, уже после расставания, когда решения принимать стало гораздо тяжелее. Нелёгкое положение глав орденов связывало руки.
Но данное перед отъездом обещание стало сильным стимулом для Лань Сичэня. Он не бросает слов на ветер и докажет это.