Ведь носятся наглые слухи

Что в поэтическом духе —

Лелеять порочные страсти

Со светлой моралью в контрасте

Нахальные слухи гуляют —

И многих весьма окрыляют —

Что будто бы метит пророков

Крепчание тайных пороков

Юнна Мориц

Пепел смешался со снегом. Кровь с грязью. Ангел со смертью.

Альбедо сидел под раскидистым деревом и наблюдал. Часто следовавший за ней, как привязанный, он не до конца понимал, чего именно хочет. Альбедо чувствовал к Розарии уважение и благодарность, но так же вину.

— Снова здесь.

Ангел прикрывала часть лица. Рука испачкана в золоте. Он подошёл ближе и приблизил свою ладонь в невесомом касании.

— Ты ранена? — кровь шумела в ушах, голова кружилась. Альбедо ощущал себя как во сне. И этот сон был кошмаром.

— Альбедо, ты не боишься? — голос, уже привычно, безэмоциональный, словно ничего вокруг не волновало палача.

Розария медленно опустила руку. Вдоль лица зияла рана из которой сочилась золотая кровь. Левый глаз был прикрыт веком, но он увидел пустую глазницу.

— Боюсь. За тебя, — в этот момент, казалось, душа рухнула в бездну. Прохладная худая рука коснулась щеки, испачканной в обжигающем золоте.

Лицо Розарии приблизилось, лоб упёрся в его надплечье. Спиной Альбедо почувствовал шершавость древесной коры. Он легко приобнял ангела, удерживая.

— Завтра все заживёт, — глухой шепот донёсся до его ушей. — Мы можем отдохнуть немного?

У него защемило сердце.

— Конечно.

Ангел лежала на его коленях. Альбедо аккуратно гладил ее по волосам. В голове крутился рой мыслей. Он себя упрекал. Если бы Розария не спасала его жизнь, о которой он даже не помнил, если бы не дала испить своей крови, ее бы не наказали.

— Розария, тебе не нравится твоя работа?

— Ммм, вопрос... глупый, — глаза закрыты, голос тихий. Говорила она через силу, с длинными паузами.

— Ага, — Альбедо согласился. — Хочешь я избавлю тебя от нее?

Тишина.

— Розария? — он провел рукой по сияющим волосам. Дыхание Розарии было ровным. — Спокойных снов, мой ангел.

В воздухе пахло свежей травой и солнцем. Будучи ангелом, у Альбедо масса ограничений, но это не помешало ему создать свой собственный уголок. Сад, в котором он любил отдыхать. Правда, слово «сад» не описывало его в полной мере. Это были обширные парки с множеством интересных растительных культур. Ему нравилось следить за проходящей жизнью цветов. Попытки вывести новую мутацию — его хобби. Если до высших ангелов дойдет его секрет, Альбедо слетит с небес до того как успеет договорить фразу «Просто выслушайте меня!». К счастью, о этом секрете знала только Розария, а она умела хранить тайны.

Они прогуливались рядом с фруктовыми деревьями. Розария протянула руку и без труда сорвала яблоко.

— Ты все ещё не помнишь? — Альбедо принял поданное яблоко.

— О чем?

Он молчал пару секунд, подбирая слова.

— Почему ты стала палачом?

— Из-за наказания, — она всегда игнорировала суть вопроса. Альбедо думал, это так же часть ее наказания, неподвластная ей. — Альбедо, почему ты спрашиваешь? Хочешь нарушить правила?

Хотелось перевернуть вверх дном небеса. Снести их в поднебесье, а то и ниже. Но он просто промолчал.

Альбедо совершил грех. Вмешался в распорядок дел, прав на которые не имел. Он стёр себя как ангела и все святые, от высших до низших, его забыли. Нет результата проступка — нет наказания Розарии. Только Всевышний мог вмешаться, но Альбедо давно понял — чем выше статус, тем меньше интересуешься теми, кто под тобой. Ангелы падали не единожды, и разбираться там вряд-ли будут.

Розарии сообщили о снятии наказания, но этого он уже не застал.

Пал Альбедо, в самом буквальном и ощутимом смысле. Обессиленное тело с глухим звуком стукнулось о землю. В глазах плыло. Спину жгло, все чесалось. Он чувствовал, будто его режут изнутри. Крючковатыми пальцами цеплялся за обмерзлую землю и нащупал что-то мягкое — белые перья. Сейчас они сливались с таким же белым пейзажем подземного мира. Лоб мучительно пронзали растущие рога. Кровь потекла в глаза. Десны саднили от новых клыков. Золото превращалось в насыщенно красный, чуть ли не черный — гнилая, греховная кровь. Она вытекала из рта. Никак не находилось сил выплюнуть все сразу. Хотелось кричать от боли, но выходили только булькающие звуки и вой. Альбедо не мог потерять сознание. Все что ему оставалось — барахтаться в тающих остатках святости. За спиной торчали обнаженные кости. Двигать ими — как и всем телом — невыносимая пытка.

Горячие руки коснулись его плеча, потом век.

— Тшш, все хорошо, милый.

Падший ангел провалился в долгожданный сон.

Когда он пришел в себя, боли почти не чувствовал. Альбедо было тепло и мягко. Безопасно. Однако общая слабость откликалась каждой клеточкой нового тела.

— Мама, он проснулся!

Сбоку кто-то прыгнул и громко закричал.

— Тише, Кли, — голос ласковый, более взрослый.

Альбедо прищурился.

— Милый, как ты себя чувствуешь? — демоница коснулась его лба. — Знаешь, ты так напугал мою дочку!

Маленькая девочка смотрела на него украдкой. В ее светлых волосах виднелись красные рожки.

— Ааа, мама! Не рассказывай ему!

Женщина засмеялась и потрепала дочку по голове.

Алиса и Кли — огненные демоницы, приютившие его. Альбедо уже и забыл, что такое семья. На удивление, именно демоны столь пылко просили обращаться к ним давно забытыми семейными терминологиями.

Для падшего ангела, сложности только начинались. Он более не святой, и как там говорилось? Si vivis Romae, romano vivito more*. Но силы его, в демоническом обличье, до смешного малы. Проблемой это не было, как объяснила госпожа Алиса. Сейчас Альбедо сравним с новорожденным младенцем. С одним лишь отличием, младенец этот свалился прямиком с небес.

*«Если ты в Риме, веди себя как римлянин» — следовать порядкам места, в котором находишься.

Ещё до того, как Альбедо заключил свой первый контракт, но уже после полнейшего выздоровления и начала обучения, он медитировал в тихом месте. Именно тогда его мысли пронзило первое воспоминание прошлого. Довольно древнее, по меркам людей. Собственно, тогда он и сам был человеком.